Дурацкие игры магов. Книга вторая.

Глава 15.

Шут.

Артём сидел на тёплом, пушистом ковре, в углу комнаты, и тоскливо смотрел на часы. В желудке противно ныло. Есть хотелось страшно, а золотые, изогнутые стрелки не желали двигаться быстрее. Тёма горестно вздохнул и чуть сдвинулся в бок, стараясь не издать ни звука, чтобы не мешать хозяину. Кристер второй час беседовал с лысым и толстым министром финансов. Что они обсуждали, шут не понимал. Звучали какие-то цифры, названия, но Артём не вслушивался - его мысли занимала еда. Обед, состоявший из тарелки супа и горбушки белого хлеба, давно переварился, а до ужина оставалось целых три часа. Это если вести себя тихо. В противном случае, шуту предстояло развлекать придворных натощак.

Мимо пролетела муха, и Артём, от нечего делать, стал наблюдать за её пируэтами. Муха спикировала на напольную вазу из тончайшего жмирского фарфора и поползла вдоль хитрого завитка, старательно повторяя его изгибы. Рот шута приоткрылся от напряжения, и между губ появился кончик языка. Муха доползла до золотого цветка, покрутилась на месте и полетела дальше. Тёма вытянул шею, силясь не упустить её из вида, но противное насекомое опустилось на шёлковые занавески и затерялось среди складок. Расстроенный шут засопел от обиды, с силой почесал нос, и бубенцы на колпаке тихонько звякнули. Вжав голову в плечи, Артём посмотрел на Кристера и виновато улыбнулся, натолкнувшись на недовольный взгляд зелёновато-голубых глаз. Но граф не стал ругать шута, лишь погрозил пальцем и продолжил беседу с министром.

"Повезло", - радостно подумал Артём и поискал глазами муху. Подлое насекомое преспокойно летало над столиком с фруктами. Приземлившись на красное сочное яблоко, оно поводило крылышками и потёрло лапки. Желудок шута издал витиеватое бурчание, напоминая, что пора бы его наполнить, и шут с завистью уставился на муху, которая смело топтала хозяйские фрукты.

- Дурак! - окрикнул его Кристер.

Артём вихрем взлетел на ноги, прошёлся по комнате колесом и опустился на колени у ног хозяина.

- Я еду в город.

Брови шута недоумённо изогнулись, и граф пояснил:

- Ты едешь со мной.

Кристер благосклонно потрепал Артёма по щеке, поднялся со стула и принял из рук раба плащ.

- Пойдёмте, Гриди, - бросил он министру и, накинув плащ на плечи, направился к дверям.

Артём двинулся следом, дурашливо копируя походку хозяина. Придворные и слуги, встречавшиеся им в коридорах, с улыбкой посматривали на шута. А хохотушка Рейчел, горничная любимой наложницы барона Вольфа, худощавого и суетливого министра иностранных дел, подмигнула ему и украдкой послала воздушный поцелуй. Артём покраснел от удовольствия и на радость обитателям Ёсского замка совершил несколько головокружительных сальто подряд. И едва не потерял хозяина из вида: Кристер и Гриди успели дойти до конца коридора. Артём улыбнулся Рейчел и помчался следом за графом, думая о том, как хорошо было бы оставить Ёсс и отправиться странствовать по миру. "Давал бы представления, веселил народ и, в конце концов, добрался бы до Бэриса. Вот бы Дима обрадовался! Мы бы вместе убили кайсару и стали свободными! А потом…"

Артём замечтался и чуть не врезался в хозяина. Состроил умильную рожицу, похлопал глазами и преданно улыбнулся. Кристер, как обычно, не отреагировал, зато Гриди зажал рот ладонью, чтобы не прыснуть от смеха.

- Ещё раз отстанешь, отправишься к Джомхуру, - сухо бросил граф и пошёл дальше.

Министр финансов засеменил за правителем, а шут, понурив голову, побрёл за ними. "И что мне так не везёт? - уныло думал он. - Я готов в лепёшку расшибиться, а хозяин всё недоволен… Вот бы с Димой посоветоваться".

Шуту не хватало брата. Когда тот был рядом, Артём чувствовал себя защищённым. Брат всегда подсказывал, что сделать и что сказать. А теперь шуту приходилось выживать самому. Он старался, очень старался, но неизменно совершал ошибки, за которыми следовала расплата - ночь в подземелье замка. Находиться в одной камере с изуродованным работорговцем было невыносимо. И если бы тот просто валялся на прогнившем тюфяке, так нет, Джомхур рассказывал захватывающие и пугающие истории, от которых сердце Артёма то ликовало, то обрывалось. Шут возвращался из подземелья усталым и разбитым, а в трапезном зале его ждал Кристер, и нужно было улыбаться, плясать и кривляться, чтобы, чего доброго, не угодить обратно к Джомхуру.

Артём посмотрел в спину хозяину и беззвучно вздохнул: "Раз потащился в город, ужинать я буду не скоро". Засунув в рот длинный рог колпака, шут стал загибать пальцы, пытаясь сосчитать, сколько дней назад уехал Дима. Выходило, что двадцать пять, но Тёма не был уверен, что сосчитал верно. "Округлим до тридцати, - решил он. - Значит, месяц прошёл. Осталось три". Дмитрий говорил Кристеру, что ему хватит четырёх месяцев, чтобы разделаться с кайсарой, и Артём был уверен, что сразу после этого брат вернётся в Ёсский замок. "Вот тогда, я узнаю, что делаю не так!" Шут встрепенулся и радостно завертел головой, словно Дима должен был вот-вот вывернуть из-за угла или выйти из комнаты. Брат не появился, но хорошее настроение захватило Артёма целиком, и во двор замка он вышел с лучезарной улыбкой на устах.

Кристеру и министру подвели высоких поджарых жеребцов, шуту - пятнистого пони. Раб придержал лошадку, дождался, пока шут заберётся в седло, передал ему повод и ушёл, а Тёма гордо выпрямился и весело посмотрел на хозяина. Кристер окинул его задумчивым взглядом и, прежде чем отвернуться, проронил:

- Не отставай, Дурак.

Граф и министр неторопливой рысью направились к воротам.

- И-го-го! - хихикнул шут и стукнул лошадку пятками.

У ворот к графу присоединился отряд гвардейцев, и всадники двинулись по укатанной дороге, вьющейся меж пологих холмов. Тень замка укрывала кавалькаду от яркого белого солнца, а могучие сосны обволакивали сочным, пьянящим ароматом смолы и хвои. Артём поглаживал пони по шее, тихонько рассказывал ему занимательные истории, и гвардейцы, ехавшие рядом с шутом, посмеивались. Дурак с лицом пропавшего принца Камии вызывал у них противоречивые чувства: с одной стороны он был потешным великовозрастным ребёнком, а с другой - опасным, непредсказуемым убийцей. Никому не хотелось оказаться на месте старого паяца Тулина, и после памятного ужина ёссцы относились к Дураку с настороженным интересом.

За всю дорогу до города Кристер ни разу не посмотрел на шута, но когда впереди показали низкие кособокие дома бедноты, взмахом руки приказал ему приблизиться. Отчаянно молотя ленивое животное пятками, Артём подъехал ближе. Граф слегка натянул повод, не позволяя горячему жеребцу вырваться вперёд, и шут смог скакать рядом.

- Мы едем в гости, Дурак.

Тёма обрадовался: когда хозяин говорил, он легче улавливал его настроение и желания. Сейчас, например, граф сердился. Но не на него. И Артём приободрился - появилась надежда заработать ужин. Он преданно уставился в зелёновато-голубые глаза, ожидая инструкций, и Кристер усмехнулся. Это случалось так редко, что шут едва не запрыгал от счастья. Добросердечно улыбнувшись, он качнул головой, заставив бубенцы мелодично тренькнуть, и нетерпеливо поёрзал в седле.

Кристер чуть наклонился и сверху вниз посмотрел на шута:

- Я хочу, чтобы сегодня ты был особенно потешен, Дурак. И ещё: весь вечер ты должен смотреть только на меня. Ясно?

Артём рьяно закивал, глупо хихикнул и, одним махом развернувшись в седле, оказался лицом к хвосту коня. Откинувшись на спину, он взглянул на хозяина и нелепо задрыгал ногами. Министр и гвардейцы рассмеялись, а Кристер протянул руку и благосклонно похлопал шута по щеке:

- Молодец. Но ты рано начал, мы ещё не в гостях.

Ужас пронзил разум. "Опять я всё перепутал! Вот дурак!" - чуть не плача, подумал шут, хотел сесть, как положено, но дрожащие руки соскользнули с седла, и он грохнулся на землю.

- Простите. Простите, хозяин, - жалко пролепетал Артём, тщетно пытаясь подняться на ноги.

Кристер кивнул охране, и двое гвардейцев тотчас спешились, подбежали к шуту и, отряхнув, как ребёнка, усадили на пони.

- Простите, хозяин, - продолжал скулить Артём, и графа передёрнуло от отвращения.

Увидев, как искажается лицо хозяина, временной маг захлопнул рот и сжался, мечтая стать маленьким и незаметным. Об ужине он уже не помышлял. "Только бы к Джомхуру не попасть. Пусть лучше изобьёт меня. Отведёт душу, и успокоится!" - отчаянно думал шут, с трудом удерживая взгляд на лице Кристера.

- О Джомхуре вспомнил? - ухмыльнулся граф.

Артём кивнул и закусил губу.

- Всё в твоих руках, Дурак. Не подведёшь - будешь ночевать наверху.

Хозяин поехал дальше, и шут непонимающе захлопал глазами. "Ну и везёт мне сегодня! Интересно, какая муха его укусила? Он словно не замечает промашек". Тёма покосился на лачуги и вновь уткнулся взглядом в плечо Кристера. Удача благоволила ему, и шут не хотел испытывать судьбу. "Может, ещё и поужинаю!" - решил он и начал старательно перебирать в уме все известные ему песенки и прибаутки, выбирая наиболее смешные и дурацкие. Артём собирался выложиться полностью и заработать ужин.

Всадники миновали район бедноты, пересекли рыночную площадь, квартал лавочников и ремесленников и оказались на окраине Ёсса. Здесь жила местная знать. Дома, точнее особняки, располагались далеко друг от друга. Между ними красовались аккуратные зелёные лужайки, сады и тенистые парки с прудами и фонтанами. Артём краем глаза следил за проплывающими мимо домами: в сравнении с величественным и мрачным замком хозяина, особняки ёсской знати смотрелись заурядно и однообразно. Но одно шут знал наверняка - в богатых домах ужин подают что надо! В животе привычно заурчало, и Тёма жадно сглотнул. Песни и прибаутки отошли на второй план, мысли заняла большая тарелка горячего жареного мяса. Шут непроизвольно втянул ноздрями воздух и разочарованно выдохнул: вместо пряного мясного духа в нос ударили ароматы жасмина и роз. Но в следующее мгновение Артём щёлкнул себя по лбу и улыбнулся: "Когда-нибудь я рассмешу хозяина так, что он накормит меня жарким! Может, даже сегодня!"

Разглядывать плечо графа шуту наскучило, и он перевёл взгляд на его шляпу. Шляпа Артёму понравилась, даже очень. Она была приятного голубого цвета, украшенная длинными перьями какой-то птицы. Шут зажал бубенчик в кулаке и, дёрнув рог колпака, представил себя в хозяйской шляпе. Но с кричаще красным нарядом она не сочеталась, и Тёма мысленно облачил себя в строгий костюм - чёрную рубашку и чёрные плотные штаны. На плечи лёг чёрный, расшитый серебром плащ. Шляпа пропала. Кончики пшеничных волос коснулись плечей, и шут задрожал - перед ним стоял принц Камии. Холодный, чуть насмешливый взгляд огорошил Артёма. Он смотрел на своего двойника и не мог отвести глаз.

"Тебе не идёт дурацкий колпак! - неожиданно заявил принц и скрестил руки на груди. - Когда ты это поймёшь, Тёма?"

"Уходи! - закричал шут. - Ты пропал! Ты исчез! Ты сгинул в других мирах!"

Принц склонил голову к плечу и прищурился:

"Ты, правда, так думаешь, Тёма?"

"Я Дурак!"

"Это точно. Ты не видишь очевидного".

Шут почувствовал дурноту. Желудок скрутился в тугой узел, в висках запульсировала кровь.

"Я Дурак. Дурак. Дурак", - повторял он до тех пор, пока образ коварного принца не развеялся и перед глазами не появилась шляпа хозяина. Утерев со лба пот, Артём перевёл дух, украдкой огляделся и обнаружил, что въезжает на огромную, усыпанную розовым гравием площадь перед белоснежным четырёхэтажным особняком с симпатичными башенками по углам. Взгляд шута остановился на круглом голубом бассейне с фонтаном. Неисчислимые тонкие струи взмывали в небо и, казалось, что роскошный особняк навечно обречён мокнуть под дождём. Артём хотел было посмотреть на шляпу графа, но не смог пересилить себя и завертел головой.

К парадному входу, расположенному над цокольным этажом, вели саблеобразные мраморные дорожки, с которых открывался прекрасный вид на огромный ухоженный парк с ровной малахитовой травой. Между редкими вековыми соснами зеленели кусты, искусными руками садовников превращённые в животных и людей.

Тёма с трудом вернул взгляд к голубой шляпе и поспешно спрыгнул с пони. Кристер уже спешился и беседовал с вальяжным длинноусым мужчиной в золотом камзоле и тёмных, расшитых бисером штанах. Шут пристроился слева и чуть позади хозяина, поправил сбившийся на бок колпак и, сгорбившись, нервно потёр нос. Явление принца Камии спутало мысли, и Артём чувствовал себя не в своей тарелке. Особенно досадно было, что он напрочь забыл, с какой песенки собирался начать выступление.

- Дурак!

Голос хозяина заставил шута выпрямиться. Он шагнул вперёд и растянул губы в вопрошающей улыбке. Кристер слегка повернулся, подтолкнул Артёма в спину, и тот оказался рядом с длинноусым мужчиной. Камиец аж крякнул от удовольствия.

- Это большая честь для меня, Ваше сиятельство. - И не в силах противиться порыву, он схватил шута за подбородок, развернул к себе и всмотрелся в знакомое лицо. - Похож, прямо жуть берёт!

Потеряв из вида хозяина, Тёма запаниковал: вырвался из рук длинноусого, отскочил в сторону и проворно юркнул за спину графа. Вцепившись в бархатный плащ, шут изогнулся, как вопросительный знак, и умоляюще посмотрел в глаза Кристеру:

- Это он виноват, господин. Я хотел смотреть на Вас.

Граф за ухо выдернул Артёма из-за спины и отвесил ему подзатыльник:

- Не смей хвататься за меня, Дурак! От тебя не убудет, даже если почтенный Таубор стукнет тебя разок-другой!

Шут покорно кивнул и исподтишка зыркнул на длинноусого. В его взгляде было столько ненависти и угрозы, что Таубор невольно попятился и покосился на Кристера. Но граф сделал вид, что ничего не заметил. Одарив шута оплеухой, от которой бубенцы надрывно тренькнули, он выжидающе посмотрел на хозяина дома.

- Прошу Вас, Ваше сиятельство! - воскликнул тот и с поклонами повёл высокородного гостя по мраморной дорожке.

Гвардейцы отсалютовали графу и выстроились у фонтана, а шут, потирая затылок, поплёлся к особняку. "Не видать мне ужина, как своих ушей, - горестно думал он, сверля спину графа глазами. - Так я совсем от голода помру. Тарелка супа за день - издевательство! А ведь мне ещё прыгать и кувыркаться. И песни орать". Погружённый в нерадостные думы, шут вошёл в просторный зал, облицованный розовым, белым и голубым мрамором и едва не расплакался, увидев широкий длинный стол, заставленный разнообразными кушаньями. Взгляд голодного шута скользнул по огромному блюду, на котором, точно бутоны, желтели и розовели ломтики сыра и ветчины; пробежался по хрустальным салатницами, увенчанными разноцветными горками; по овальным тарелкам с огромными рыбинами; по вазочкам с паштетами, соусникам и вожделенно замер на середине стола, где в окружении овощей и зелени покоилась запеченная туша кабана.

- Дурак!

Шут оторвал взгляд от мяса, рысцой подбежал к графу, плюхнулся на пол возле его ног и уставился на блестящие кожаные сапоги, ибо смотреть на еду было невыносимо. "И почему они всё время жрут? Поели бы, а потом песенки слушали!" - тоскливо подумал он и сглотнул.

Кристер покосился на принца, нахмурился и, взяв кусок ветчины, швырнул его на пол. Артём просиял. Он в мановение ока проглотил лакомство и счастливо выдохнул:

- Спасибо, хозяин.

Но граф уже отвернулся. Тёма облизнул солёные губы, опёрся локтями на колени и положил подбородок на распахнутые ладони. "Ну и вкуснятина… Не то, что суп из овсянки. Вот бы заполучить целое блюдо. И всё одному мне!" Шут ещё раз облизнулся, приподнял голову и быстро оглядел сидящих за столом мужчин. Вместо того, чтобы поглощать доступную еду, они почему-то смотрели на графа. "Наверное, мой хозяин самый важный человек в Камии, - с удовольствием отметил Артём и опустил взгляд. - Мне повезло служить ему. Жаль только, что он не разрешает мне поесть мяса". Шут тяжело вздохнул, поскрёб подошву мягких замшевых ботинок с загнутыми мысами и начал загибать пальцы, считая, сколько прошло дней после отъезда Димы.

Болезненный пинок оборвал счёт. Артём упёрся руками в пол, чтобы сохранить равновесие, а потом, повинуясь требовательному взору хозяина, вскочил и ринулся на середину обеденного зала.

- Да здравствует великий правитель Крейда! - с бешеной улыбкой проорал он, кувыркнулся и приземлился на колени, широко раскинув руки. - Все мы - пыль под твоими ногами!

Артём посмотрел на Кристера, склонил голову и, одним прыжком оказавшись на ногах, запел. История о селянке, полюбившей медведя, была проста и безыскусна, но шут гримасничал, кривлялся и так уморительно изображал женщину, её рогатого мужа и лесного кавалера, что камийцы катались от смеха. Даже граф соизволил улыбнуться, и Тёма, желая закрепить маленькую победу, утроил усилия. Точно заведённый, он скакал по залу, выделывая уморительные коленца, ходил на руках, жонглировал и танцевал. И ни на минуту не прекращал петь.

Спустя час шут был мокрым, как мышь. От громкого пения горло саднило. Отчаянно хотелось пить. Но Артём не мог остановиться без приказа. Он посматривал на хозяина, с нетерпением ожидая позволения сесть, но Кристер, как назло, с увлечением следил за его выступлением. Радость и отчаяние переполняли шута: с одной стороны сбылась его мечта развеселить хозяина, но с другой он боялся, что оголодавшее тело подведёт его, и он испортит впечатление неуклюжим падением или сорванным голосом. И в душе начал расти ужас. Артём вертелся, словно уж на сковородке, а силы стремительно таяли. Он прошёлся на руках перед столом, сделал колесо, проорал похабный куплет и хотел закончить номер дурашливым кувырком, но руки предательски дрогнули, и Тёма растянулся на полу, ударившись лбом о паркетные доски. Зрители рассмеялись и зааплодировали, решив, что падение - задумка шута, а Кристер презрительно оскалился. Артём насколько мог быстро поднялся, поклонился хозяину и начал было новую песню, но из горла вырвался хрип.

- Заткнись! - рявкнул граф, и шут едва не заплакал от счастья.

Он надеялся, что ему позволят передохнуть и дадут хотя бы глоток воды, однако Кристер не подозвал шута, и Артём, понурив голову, остался стоять перед столом. Граф как-то странно посмотрел на него и продолжил есть. "А вдруг он чего-то хочет, а я не понимаю? - с досадой подумал Тёма, потрогал вздувшуюся на лбу шишку и вздохнул: - Вот непруха!"

- Гриди! Прикажи седлать лошадей! - неожиданно произнёс Кристер, и министр пулей вылетел из-за стола.

Артём приготовился следовать за хозяином, однако тот не двинулся с места. Проводив министра взглядом, граф повернулся к длинноусому и насмешливо поинтересовался:

- Скажи-ка мне, Таубор, сколько бааров ты украл у меня за три года мэрства?

Длинноусый вскочил и рухнул на колени, по-бабьи заломив руки:

- Повелитель! Да как вы могли подумать?

Шут склонил голову к плечу и стал с любопытством наблюдать за набирающей обороты драмой.

- По-твоему, я намерено оговариваю тебя, Таубор? - зло рассмеялся Кристер, и лицо его стало жёстким и беспощадным.

Мэр побледнел и завопил:

- О, нет, Ваше сиятельство! Я ни на миг не усомнился в искренности Ваших слов! Но меня окружают завистники, граф! И я догадываюсь, чьих это рук дело! Это Картрайт и Бовз! Они мечтают пустить меня по миру! Не верьте, правитель! Не верьте им! Я самый преданный Ваш слуга!

- Бароны Картрайт и Бовз здесь ни при чём, - сухо произнёс граф, вытащил из кармана сложенный вчетверо лист и уронил его под ноги мэру.

Таубор коршуном кинулся к бумаге, дрожащими руками расправил её и приглушённо застонал. "Попался, ворюга", - с весёлым злорадством подумал Артём и осторожно переступил с ноги на ногу.

Оттягивая неизбежное, мэр медленно читал ровные строки обвинения, и его лицо то краснело, то бледнело. Артём чувствовал, как внутри длинноусого закипает безысходная решимость, и растерянно теребил оранжево-красный манжет. "Что происходит? Почему Кристер прогнал Гриди? Почему он разбирается с вором один? Он что, не понимает, что это опасно? Один против… - Артём обвёл взглядом камийцев, -…пятнадцати? А ещё рабы…" Шут беспокойно потёр руки - Кристер был суровым хозяином, но менять его не хотелось. Длинноусый Тёме не нравился категорично. "Ещё продаст куда-нибудь, и как Дима отыщет меня?" Не сводя цепкого взгляда с Таубора, он сделал несколько крохотных шажков к столу и замер, прикидывая, успеет ли дотянуться до ножа.

Кристер покосился на принца, и краешки его губ дрогнули в улыбке.

- Дочитал? - язвительно поинтересовался он у мэра.

- Да, повелитель. Всё написанное - ложь! - не поднимая головы, ответил Таубор, выронил лист и выхватил из-за пояса кинжал.

Но, прежде чем мэр успел пустить оружие в ход, в воздухе просвистел столовый нож и по самую рукоять вонзился ему в грудь. Таубор растерянно посмотрел на графа и завалился на бок.

- Молодец, шут! Продолжай, - ухмыльнулся Кристер, и ободрённый похвалой Артём схватил со стола следующий нож.

- Пощади, повелитель! - нестройным хором завопили камийцы, но граф не стал останавливать шута.

С мечтательной улыбкой он наблюдал, как столовые ножи с ошеломляющей скоростью прыгают в руки шута и вонзаются в сердца и шеи людей. У камийцев не было ни единого шанса: и господа, и прислуживавшие им рабы умерли почти одновременно. С удовлетворением оглядев мёртвые тела, шут преклонил колени и обратил горящий взор на графа:

- Для меня не существует никого, кроме тебя, хозяин! Вся моя жизнь принадлежит тебе. Приказывай, и я исполню, ибо ничто не радует меня так, как твоя улыбка! Спасибо, что позволил мне убить предателей. Убивать мне нравится больше, чем шутить.

Кристер с затаённой надеждой посмотрел на крохотные белые искры, тускло мерцающие в глубине шоколадных зрачков и тихо спросил:

- Как твоё имя?

- Дурак, - поспешно ответил Артём, старательно подавляя желание встать и расправить плечи.

- Скажи мне своё настоящее имя!

Шут отшатнулся, прижал ладони к груди и жалостливо проскулил:

- У меня одно имя, данное Вами, хозяин.

- Посмотри вокруг, принц! Посмотри внимательно. Видишь людей, которых ты убил?

- Да.

- Тебе ничего это не напоминает?

- Не надо, хозяин, - прошептал Артём, с трудом отводя глаза от залитых кровью тел. - Я убил их, чтобы спасти тебя, а не потому, что я… - Он осёкся и со страхом взглянул на графа.

- Кто ты? - с нажимом повторил Кристер, и, распластавшись на полу, Тёма зарыдал.

Он вопил и рычал, постанывал и хныкал, а золотые бубенцы судорожно звенели, словно умоляя шута прекратить истерику. Лицо графа разочарованно вытянулось.

- Кретин! - выплюнул он и, яростно сверкнув глазами, ринулся к заклятому другу.

Удары сапогов обрушились на Артёма, точно молоты на наковальню. Он дико взвизгнул, но не сделал попытки уклониться. Лишь обхватил голову руками и поджал ноги к животу. Его смирение распалило графа. Обливаясь потом, он избивал сына великого Олефира ногами и с пеной у рта орал:

- Ты всё помнишь! Ты притворяешься! Ты знал Катарину! Ты убил её!

Кристер остановился, перевёл дыхание и сплюнул. Еле слышно поскуливая, Артём перекатился на живот, подполз к хозяину и окровавленными губами припал к голенищу его сапога:

- Простите.

Граф со злостью оттолкнул шута и направился к дверям, бросив:

- За мной!

Артём встал на четвереньки и закусил губу, чтобы не заорать от боли. Тело ломило, каждая косточка и мышца взвывали о милосердии, но маг упрямо поднялся на ноги и потащился за хозяином. Плечи его вздрагивали от беззвучных рыданий, губы тряслись. Тёма не мог понять, в чём он провинился. Ему хотелось спросить об этом Кристера, но он боялся, что будет только хуже. Выбравшись из дворца, шут то ли сошёл, то ли сполз по мраморной дорожке на розовую площадь и заковылял к пони.

- А ну стой! - гаркнул граф, и Тёма рухнул на колени в двух шагах от лошадки.

Шмыгая разбитым носом, он болезненно кривился и шмыгал снова, не в силах остановиться. Когда же над ним нависла широкоплечая фигура графа, шут от страха начал икать. Кристер схватил Артёма за шкирку, поднял на ноги и с яростью взглянул ему в лицо:

- Мне противно смотреть на тебя, Дурак!

Кулак графа врезался в лоб шута, и Артём упал на спину, захлёбываясь собственной кровью. От боли он перестал что-либо соображать. Шут слышал рассерженный голос хозяина, но неодолимая боль сковала тело, не позволяя ни пошевелиться, ни закричать. Закрыв лицо руками, Тёма приготовился умереть. Он был уверен, что сейчас хозяин добьёт его. "Прости, Дима… И прощай…" - мысленно прошептал временной маг и милосердное сознание покинуло его.

Кристер пнул безвольное тело ногой и тихо выругался.

- Я был уверен, что он готов очнуться. Придётся купцу ещё постараться.

Граф повернулся к гвадейцам:

- Отвезите его в замок и бросьте к Джомхуру.

Двое солдат подхватили бесчувственного шута, кинули поперёк седла, и Кристер отвернулся: он устроил целый спектакль в надежде пробудить принца Камии и проиграл. Ругая себя за спешку, граф вскочил на коня и неторопливо направился к воротам. Он смотрел вслед гвардейцу, который увозил безумного принца, и хрипло бормотал:

- Скоро, Артём. Очень скоро…

Артём открыл глаза и пронзительно вскрикнул: прямо над ним висело знакомое безгубое и безносое лицо. Отчаянно перебирая руками, шут попытался отползти от Джомхура, но упёрся в стену и взвыл от бессилия и страха. Харшидец немного отодвинулся, прикрыл безгубый рот изуродованной рукой и мягко проговорил:

- Не стоит пугаться, Ваше высочество, это всего лишь я, Ваш покорный слуга.

- Пожалуйста, не говори ничего.

- Хорошо.

Джомхур пересел подальше от шута, придвинул к себе миску с баландой и кувшин с водой. Увидев еду, Артём тотчас забыл обо всём. Он подобрался поближе к узнику, жадно взглянул на бурую жижу в миске и облизнулся. Джомхур хрипло усмехнулся:

- Вы голодны, мой принц?

- Да.

- А что помешало законному правителю Камии как следует подкрепиться?

Артём резко мотнул головой:

- Я Дурак! Это он принц!

- Кто? - насторожился работорговец. Он жаждал получить ответ, ибо впервые шут графа Кристера поддержал разговор.

Тёма задумчиво потёр шишку на лбу:

- Я, но в плаще.

- Вот видите, Ваше высочество. Вы сами понимаете, что Вы принц. Осталось сделать всего один шаг: признайте себя сыном Олефира, и Вы сокрушите Кристера.

- Зачем? Он мой хозяин. Моя жизнь принадлежит ему.

- Глупости! Это ты его хозяин!

- Я?

- Да! - Джомхур с поклоном вручил принцу миску и, глядя, как тот заглатывает вонючую жижу, размеренно проговорил: - Никто не смеет держать в плену столь могущественного мага, как Вы, правитель. Объявите о своём возвращении, и мир падёт к Вашим ногам. Никто не усомниться в Вашем праве на камийский престол, если Вы сбросите шутовской наряд и облачитесь в чёрные одежды. Никто! И я первый присягну Вам, как уже присягал Вашему отцу - великому Олефиру!

Артём облизал миску, запил баланду водой и с благодарностью посмотрел на работорговца:

- Спасибо, дружище. Ты спас меня от голодной смерти.

Джомхур огорчённо вздохнул: принц не услышал ничего из того, что он говорил. Однако харшидец не отступил и, собравшись с духом, заговорил вновь:

- Никто не вправе держать в плену столь могущественного мага, как Вы, правитель…

Артём согласно кивал. Он утолил голод и в благодарность за помощь внимательно слушал купца. "Делать-то всё равно нечего", - рассеяно думал он, перебирая пальцами длинные рога колпака. Да и представлять себя в образе сильного и могущественного мага шуту нравилось. Правда, мечтать он позволял себе только в камере Джомхура.

А харшидец говорил и говорил, с трепетом наблюдая, как расправляются плечи шута, как растягиваются в горделивую улыбку губы, а в глубине шоколадных глаз разгораются ледяные огоньки - неповторимая метка принца Камии. Джомхур, как мог, раздувал серебряное пламя, и с каждой встречей огоньки разгорались чуть ярче. Совсем чуть-чуть, но сердце купца наполнялось ликованием и стоической уверенностью, что его месть вот-вот свершится.

"Скоро, Ваше высочество. Очень скоро…"