Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества

Жизнь шестая, финал

Проснулся я от настойчивого стука в дверь и доносившихся из-за нее голосов. Яркий солнечный свет, уже давно и надежно проникавший в комнату через бойницу, бликовал на волосах Ристины.

«Проспали подъем.» — подумал я. — «Позорище».

Прислушавшись, я разобрал голоса за дверью: Герта спорила с Инессой. Что ж, хотя бы штурм еще не начался.

— Да оставь ты в покое. — успокаивала рыжуха. — Зачем она тебе?

— Так ведь мужички пришли эти! Ополчение! Как же…

— Впускай. — предложила Герта. — Дорна ими займется.

— Там этот хронист с ними пришёл! — взволнованно ответила Инес. — С ними нельзя без благородных, а я господина теньента никак найти не могу. Пусть хоть Риз к ним выйдет!

— Да ну не… — начала алебардистка, но осадная мастерица ее перебила.

— Все! Ваша милость, я вхожу! Дело сроч…

Дверь распахнулась, и Инесса замерла на пороге, часто хлопая широко раскрытыми глазами. Шум всё-таки разбудил Ристину, и рыцарша недовольно повернулась к возмутительнице спокойствия. Из дверного проема высунулось и веснушчатое лицо Герты.

— Понятно. — флегматично сказала алебардистка, и ее рыжая башка снова скрылась за дверным косяком.

— Пшли ВОН!!! — грозно рявкнула виконтесса. Инес что-то пискнула в ответ и исчезла, захлопнув за собой дверь.

— Риз, я тут подумал. — сказал я, спешно одеваясь. — А у тебя после вчерашнего все бумаги не промокли?

— Так я их в сундучок запираю. — спокойно ответила воительница.

— Это правильно. — кивнул я. — А ключик где?

— Да на столе лежит… — в недоумении ответила Ристина. — А зачем тебе?

— Погоди. — сказал я. — А вы ключи под охрану не сдаете, что ли?

— А… Э-э… — растерялась виконтесса. — Ну вообще, конечно, сдаем… Вчера вот недосуг было…

— Риз. — я строго посмотрел на девушку. Та ответила непонимающим взглядом.

— Что?

— Журнал. Сюда. Неси.

…Ворота открылись, и в них неуверенно прошли полтора десятка селян. Я с легкой грустью отметил, что трое из вызвавшихся вчера мужиков так и не пришли — передумали, или, что вероятнее, не пустили жёны. Последним, шестнадцатым, вошел давешний военхрон, с интересом рассматривая внутренний двор и укрепления.

Напротив ворот стояли мы с Ристиной и Дорной. Сержантесса прищурилась, вглядываясь в лица мужичков.

— Становись! Добро пожаловать в Бродовский острожек! Итак, прибыло пополнение. Одеты вы, конечно, не по форме… В другой день я бы спросила, какого хрена в остроге делают смерды, но у нас тут особая ситуация. Если вы мне понравитесь, сможете звать меня «серж». Но знаете что? Пока вы мне не нравитесь!

— ОСТРОЖАНАМ НА АН-ДВИНЕ ПРИБЫЛО ПОПОЛНЕНИЕ ДОБРОВОЛЬЦЕВ! — вдруг заорал военхрон. — ПАРНИ ГОТОВЫ ОТРАЖАТЬ НАТИСК ВРАГА! ПОМОЩЬ НЕПРЕРЫВНО ИДЕТ В ГАРНИЗОН! СЛУЖИЛЫЕ ЛЮДИ БЛАГОДАРЯТ…

Пока хронист голосил, я прошелся вдоль вставших в кривое подобие шеренги селян. Мое внимание привлекли заткнутые за пояс большинства ополченцев длинные тесаки: такого я не ожидал и думал вооружить добровольцев из своего арсенала.

— А клинки откуда? — поинтересовался я. Военхрон перестал вещать, прокашлялся и ответил нормальным голосом:

— Мессеры от кузнецов Магдефурта. Мужики собрали срочный оброк и сами вооружились.

Я решил даже не спрашивать, где хронист за одну ночь раздобыл магдефуртские мессеры, и молча кивнул, подсчитывая вооруженных крестьян: таких было двенадцать из пятнадцати.

— А что, всех вооружить оброка не хватило?

— Так я себе пятую часть оставляю. — ответил военхрон. — В качестве кормления. Телегу вон недавно новую купил.

Я понадеялся, что выражение лица не выдало моего мнения о такой практике, и перешел к делу.

— Обращаюсь к ополченцам! Я всем вам благодарен за готовность помочь. Полагаю, вы пришли сюда убивать орков?

Мужички утвердительно загудели.

— Так вот, вы этого делать не будете. Ратному делу вы, в отличие от моих солдат, не обучены, времени на муштру нет, а еще я обещал вашим жёнам вернуть вас домой живыми. Это не значит, впрочем, что вы не внесете вклада в победу! Поднимите руки, кто у вас охотится с самострелом. Тетиву рычагом взводить умеете?

Несколько ополченцев неуверенно подняли руки.

— Отлично. Тех, кто не умеет, сейчас научит ваша землячка Катержинка. В обороне крепости решающее значение имеет плотность стрельбы. Поэтому! Каждому из вас назначат участок стены, и, когда начнется приступ, вы будете взводить и заряжать арбалеты для моих девчат. Это ваша главная задача. Если враг прорвется через ворота во двор — вы пристроитесь к защитницам сзади и будете подпирать, чтобы строй не опрокинулся.

Мужики довольно осклабились.

— Вопросы есть?

— А доспехи-то выдадут? — спросил крепко сложенный бородач в кожаном фартуке кузнеца. — Или на них тоже скидываться потребно?

— Каждый получит копьё и шлем. — сказал я. — В бой я вам лезть запрещаю для вашего же блага, поэтому доспехов не дам. Чтоб куражу поменьше было.

— Голов-то с орков хоть дадите отрезать? — спросил невысокий мужичок с округлым пузом. — А то без них живым возвернешься, а всё одно бабы домой не пустят.

— Если день останется за нами. — сказал я. — Если вопросов больше нет, переходите в распоряжение сержанта. Дорна!

— Да, сэр?

— Отбери двух парней потолковее и отправь к Инессе на башню — в прислугу к скорпиону. Всё! Занимайтесь.

Я развернулся на каблуках и пошел к столам под навесом у кухни, где собрались остальные девчата. Герта, как обычно, развлекавшая сослуживиц вокальными номерами, увидела, что следом за мной к ним идёт и Ристина, громко пропела очередной куплет:

Уточки на Ан-Двине серенькие крякают:

В жопу рыцаря ебут, только шпоры звякают! [1]

Виконтесса гневно заскрипела зубами, а на виске аж вена вздулась от злости. Когда мы подошли ближе, я спросил:

— Слыхал я, вы тут крамольные частушки распеваете?

— А мы слыхали, вы местнические порядки разводите. — ехидно парировала рыжуха, вызвав одобряющие ухмылки соратниц. — Ночью орка гонять всемером выезжали, а поощрения удостоился только цвет дворянства.

— Еще и Томасину в казарму ночевать выгнали. — посетовала Сола. — Мы-то не против, конечно…

Верная оруженосица посмотрела на свою госпожу с тоской и обидой в глазах.

— Отставить пересуды. — сказал я. — Её милость вчера особо отличились в бою, а я в таких случаях никаких сословных предрассудков не держусь.

— Лайна так уж точно ня меньше себя проявила. — вмешалась Фелиция.

— Как же. — хмыкнула Фрида, оскалившись. — От веку так было. Титулованной дворянке умытый столичный офицер, а пехоте, вон, мужичьё пригнали.

— Спасибо и на том. — усмехнулась Герта.

Я нахмурился.

— Я догадываюсь, какие у вас планы, но, увы, разочарую. Я обещал распустить ополченцев сразу же, как только закончится бой.

На несколько секунд повисла мрачная тишина.

— Засада. — выразила общее мнение Йолана. — Бабьё деревенское упёрлось, что ли?

Я кивнул, пожав плечами.

— Вот и защищай их после такого. — грустно усмехнулась степнячка. — Как-то даже руки опускаются.

— Падение боевого духа налицо. — добавила её сестра.

— Скорее уж, морали. — зло сказала Юйнеэнде. — Раз уж без похотливых мыслей мы уже орка бить не можем…

Я тяжело вздохнул: прямо на моих глазах на ровном месте возникала проблема с настроем личного состава.

— Отставить уныние! — вдруг воскликнула Герта. — Есть у меня мысль. Господин теньент, вы, значит, говорите, что сословных предрассудков у вас нет?

— Так точно. — честно сказал я.

— Значит, если любая из нас в бою отличится, то и поощрение заслужит?

Я сперва машинально кивнул, а потом вдруг осознал, что именно алебардистка имеет в виду.

— А уж в бою с двумя сотнями зеленокожих каждая из нас непременно себя проявит. — заговорщицки сверкнула глазами рыжуха. — А вы после победы всех наградите. Чтоб никто обиженным не ушел.

От нарисовавшейся перспективы я слегка обалдел, но потом увидел, как улыбаются девчата за столом, вспомнил злобный взгляд орочьего вождя, и повернулся к Ристине, одним виноватым взглядом прося у неё совета.

— Теньент, такое дело. Я подумала над вчерашним… — виконтесса невесело улыбнулась. — В общем, не выйдет ничего. Батюшка скорее согласится на мою славную смерть в бою… Не тяготись.

Я кивнул и тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

— Хорошо. Пусть будет так. Если отобьемся от орка — всем командирское поощрение. — я усмехнулся. — С занесением в личное дело, если захотите.

…К полудню орки не подошли, и я уже начал сомневаться в своих суждениях, но готовность не отменил. Как оказалось, не зря: зеленокожих мы все же увидели примерно через час.

Мелкие снаги, раздетые по пояс, выбегали с опушки леса к берегу реки, и, опасливо оглядываясь, спешно полоскали в воде какие-то тряпки. Зрелище было до того странное, что мы несколько минут наблюдали за ним молча.

— Какого хера они делают? — недоуменно спросила Дорна, нарушив повисшую тишину.

— Постираться решили. — ответила Герта.

Вдоль стены раздалось несколько нервных смешков.

— Тятька мой за такую стирку мог и выпороть. — грустно сказала Катержинка. — А вот сержант Дорна всего лишь на чистку поставила бы. Люблю острожную службу…

— Может, нам к зелёным сбежать? — предложила Мара.

Лара прыснула, а Фрида дала обеим по подзатыльнику. Стоявшим рядом ополченцам, кажется, только предбоевой мандраж мешал смотреть на девчат как на идиоток.

Орки-полоскуны ко всеобщему недоумению продолжали курсировать между лесом и рекой еще с полчаса. Смысла такого маневра мы тогда так и не поняли, а потом стало поздно: враг пошел на приступ.

Стоя на западной стене, я наблюдал, как орки переходят Ан-Двину: тесной колонной, одним быстрым броском. Круглые щиты зеленокожих по виду явно пострадали от пожара; на многих из них было натянуто какое-то влажное тряпьё. Внутри строя орки тащили обмотанный всё теми же тряпками таран и несколько штурмовых лестниц, сделанных наспех из стволов молодых деревьев с прибитыми перекладинами.

Когда первые орки ступили на южный берег реки, тетива скорпиона пропела свою короткую песню, и тяжелый болт пробил рваную дыру в строящейся стене щитов. Орки даже не замедлили шага, разбираясь на четыре крупных хирда вокруг своих осадных приспособлений. Между их отрядов на единственном лютоволке ездил вождь, резкими окриками подгоняя своих бойцов и посылая в сторону стен потоки непонятной ругани. Я ждал.

Зеленокожие перешли вешку в сто пятьдесят шагов, и я дал команду Лайне. С ладоней чародейки сорвался огненный шар; стоявший рядом со мной на стене хронист проводил его нервным взглядом. Сгусток пламени ударил в стену щитов, прикрывавшую таран, и оглушительно взорвался, сбив с ног воинов первой шеренги и меча брызги чародейского огня.

— МОЩНЕЙШИЙ ПРИЛЁТ ФАЙЕРБОЛА ПО ХИРДУ!!! — радостно завопил военхрон. — ЦЕЛЬ ПОРАЖЕНА! ЗЕЛЕНОКОЖИЕ ОСТАЛИСЬ БЕЗ…

Языки пламени, попавшие на обтянутые мокрым тряпьём щиты, быстро гасли. Оглушенные орки, ругаясь, понемногу вставали на ноги и помогали потушиться тем, чья одежда всё-таки загорелась. Снаги в середине построения снова подняли из травы таран — совершенно невредимый.

— Вон оно что. — задумчиво сказал я.

Глашатай кашлянул и слегка сменил тональность выкриков.

— МАГИЧЕСКИЙ УДАР ПЕРЕХВАЧЕН СТЕНОЙ ЩИТОВ НА ПОДЛЁТЕ! НА СТРОЙ ОРКОВ УПАЛИ ОСКОЛКИ И ФРАГМЕНТЫ ОГНЕННОГО ШАРА!!!

Я дал отмашку стрелкам на стенах. На расстроенный центральный отряд обрушился град стрел и болтов; в траву упали несколько раненых, но орки продолжали переть вперёд с упорством раненого кабана. Что ж, бой обещал быть тяжелым.

… Магические атаки против вражеских хирдов были уже не столь действенны, но плотность нашей стрельбы была такой, что орки несли потери, даже несмотря на тесный строй и сомкнутые щиты. Помощь ополченцев была очень кстати: когда очередной болт летел во врага, рядом стрелка уже ждали один или даже два заряженных арбалета.

Атакующие отряды с лестницами вытягивались вдоль западной стены — они прикрывали таран, который самая большая штурмовая группа тащила за их спинами в сторону надвратной башни. Орочий вождь бесстрашно гарцевал на лютоволке вокруг своих воинов, словно испытывая нашу меткость и свою удачу: ловя щитом очередную пару болтов, он с хохотом обламывал их древком секиры, чтобы не мешались. До сих пор ранить предводителя налётчиков никому не удалось; наше внимание было обращено к более опасным целям.

Уходя из-под смертоносного обстрела, орки ломанулись к стене, надеясь найти возле неё безопасные мёртвые зоны. Вверх взметнулись лестницы; одна из них встала между зубцами слева от меня, рядом с Дорной. Сержантесса положила арбалет и схватилась за алебарду. Уперевшись наконечником, Дорна навалилась на древко, пытаясь оттолкнуть лестницу.

— С-сука, держат!.. — прокряхтела она. — Мужики, подсоби!

Я высунулся в бойницу и выстрелил в одного из орков внизу. Арбалетный болт, пущенный почти вертикально, вошел зеленокожему в плечо по самое оперение. Двое ополченцев тем временем дружно взялись за древко сержантской алебарды, и сходня все же полетела вниз.

Лайна зарядила в столпившихся под стенами орков файерболом, и одна из лестниц загорелась. Скорпион со Смотровой башни бил дважды в минуту, перекрывая северный край стены, да и убийственный обстрел из арбалетов почти в упор оставил у подножия частокола десятки тел и все же заставил орков смещаться на юг, к воротам. С той стороны послышался гулкий удар: заработал таран.

Я побежал по стене к Надвратной башне; девчата смещались к южному фасу вслед за мной. Послышался новый удар, а потом еще и еще.

— Ворота крепкие. — сказала уже ждавшая меня Риз. — Но засовы… Скоро треснет, и всё.

— Значит, собирай отряд для встречи гостей во дворе.

Лайна попыталась ударить по таранной группе небольшим файерболом, но огонь бестолково зашипел на мокрых щитах.

— Бегом! — скомандовал я. — Щиты, алебарды, копья!

Риз кивнула и умчалась вниз по лестнице. Тут, под торжествующее орочье «И-И-И!..» запор треснул, и зеленокожие, распахнув внешние створы, вломились в воротный проезд. Вождь нетерпеливо разъезжал рядом, утробно хохоча в боевом азарте.

— ПРОРЫВ В РАЙОНЕ БАРБАКАНА!!! — заголосил военхрон. — ВНЕШНИЕ ВОРОТА СНЕСЛИ ЗА ТРИ МИНУТЫ!!!

— Да заткните его уже! — не выдержал я.

— ТЕНЬЕНТ ПЫТАЕТСЯ ЗАМОЛЧАТЬ ПРАВДУ!!! — возопил хронист, глядя, как к нему с мрачным видом подходит Дорна. — АНАЛИТИКА БУДЕТ ВЕЧЕРОМ!..

В следующий миг сержантесса вбила ему в рот кожаную перчатку, и летописец наших подвигов беспомощно замычал.

Сола и Катержинка выстрелили из арбалетов через дыры-убийцы в полу Надвратной башни. Снизу донесся орочий вой, и таранщиков снова прикрыли сверху щитами.

— Надолго это их не удержит! — крикнула повариха.

Я и сам это уже понимал. Найдя глазами полуэльфку, я окликнул её:

— Юи! Стена твоя. Бери Фелицию и шестерых посошных. Остальные вниз! Хватайте копья — и в строй!..

Лучница утвердительно кивнула. Я глянул вниз на орочий штурмовой отряд через дыру-убийцу, и впервые пожалел, что мой острожек деревянный, а не каменный: от горящей смолы, вылитой на головы, их бы и мокрые щиты не спасли. Прогнав бесполезные мысли, я обнажил меч и сбежал по лестнице к воротам.

Створы и засов скрипели и опасно трещали под глухими ударами. Самая боеспособная часть моего гарнизона выстроилась возле ворот слегка вогнутой линией. В центре первого ряда щитоносцев стояли мы с Ристиной; во второй шеренге встали копья и алебарды, а сзади девчат подпирали ополченцы.

— Вы — солдаты королевской армии! — сказал я, пытаясь перекричать вопли орков и удары тарана. — Кто бы не прорвался через эти ворота, вы останетесь на местах!

— Здесь мы их удержим! — воскликнула Ристина, обнажив меч. — Здесь мы будем биться! И здесь они все полягут!

В воротном проезде громко и протяжно завыл лютоволк. Йолана с Ильдико на левом фланге встревоженно переглянулись. Катержинка поежилась.

— A chevál, девчата! — закричал я. — Там всего один всадник! ТОЛЬКО ПОПРОБУЙТЕ МНЕ НЕ ПОПАСТЬ В НЕГО ПИКОЙ!!!

Древки копий и алебард разом наклонились вперед, между наших щитов. С очередным ударом тарана запор в воротах расщепился, а через два удара сердца створки распахнулись, и нашим взорам предстал орочий вождь, восседающий на изготовившемся к прыжку огромном лютоволке. Я даже успел удивиться: ездовая зверюга орка лишь немногим уступала в холке боевому коню.

Как только ворота раскрылись достаточно, волк зарычал и прыгнул вперед, чтобы тут же налететь грудью на алебарду Дорны и копья Мары с Ларой. Умирающий зверь отчаянно завыл, дернулся назад и сбросил седока. Рогатый шлем с алым намётом упал в привратную пыль.

А в следующий миг во двор ворвались пешие гридни вождя.

Гвардейцы предводителя зеленокожих бились яростно и упорно; закованные, в отличие от простой пехоты, в кольчуги и бахтерцы, они немногим уступали нам в защите и совсем не уступали в умении. От силы первого удара щит в щит наш строй отступил на шаг, но не дрогнул. Началась молчаливая рубка, без яростных выкриков и боевых кличей: только бестолковый звон мечей и топоров о железо и треск щитов.

Орочьей гриди хватало опыта и решимости для мощного натиска, но они приняли бой, едва войдя за ворота, и их фронт был уже нашего. Мои девчонки медленно, но верно теснили врага обратно к Надвратной башне, и неизбежно выдавили бы атакующих за стену, не предприми те решительных действий. Но враг был настроен более чем серьёзно.

— М-мать! — выругалась Томасина, когда на ее шлем обрушился мощный удар тяжелой секиры, оставив глубокую вмятину. Оруженосица затрясла головой, пытаясь прийти в себя, и ее настиг повторный удар. Ноги девушки подкосились, и она, охнув, свалилась назад: Катержинка едва успела поймать её под руки и оттащить за строй. В шеренге щитоносцев образовалась брешь, и орки тут же этим воспользовались.

Один из гридней, бросив секиру, схватился руками за щит Ристины и резко дернул на себя. Не ожидавшая такого виконтесса потеряла равновесие и кубарем полетела вперед из строя. За спиной Риз, оказавшейся в гуще зеленокожих, тут же сомкнулись круглые орочьи щиты.

— EN AVA-A-ANT!!! — заорал я, понимая, что исход схватки висит на волоске, и толкнул щитом противника впереди. Стойкий ублюдок не желал ни отступать, ни подставляться, уверенно отбивая мои удары, а я должен был его уделать, и счёт шел уже на секунды. Морду орка полностью закрывала глухая бармица; налитые кровью глаза пылали яростью, а из-под кольчужного полотна доносилось громкое хриплое дыхание. Мне вдруг начало казаться, что со смертью этого орочьего воина нить судьбы налётчиков оборвется, и Пречистая Дева в ее безмерной благодати засчитает нам победу.

Слева Дорна вдарила алебардой по вражескому щиту: почерневший и явно пострадавший от огня, от мощного удара он разлетелся в щепу. Из-за плеча сержантессы тут же высунулась Катержинка со взведенным арбалетом, и выпущенный в упор болт прошил грубый орочий бахтерец, войдя аккурат между пластин. Справа Фрида пригнулась и рубанула своего противника фальшионом под щит. Взревев от боли, орк припал на раненую ногу, и на него тут же стальной хищной птицей спикировала гвизарма Герты. Гранёный шип на обухе оружия пробил кольчугу и вошел зеленокожему между плечом и горлом.

Ристина даже в окружении сражалась отчаянно. Потеряв щит, она дала пощечину латной перчаткой орку, подошедшему к ней с кинжалом; тот с воем выплюнул зубы. Один из врагов позади схватил рукой лисий хвост в ее плюмаже; Риз расстегнула шлем на шее и сбросила его, освобождаясь. Новый взмах меча виконтессы окрасил его кровью. Другой орк подлым ударом всадил копье рыцарше в не прикрытую поножами заднюю сторону бедра. Вскрикнув, Ристина опустилась на колено, и тут же повалилась навзничь от удара щитом в лицо.

— ОСТРОЖЕК! ЗА МНОЙ!!! — снова закричал я, отбросив бесполезный щит, и свободной рукой взял меч за клинок. Мой противник, конечно, заметил, что я открылся, и не преминул этим воспользоваться.

Я только моргнуть успел. Орочий чекан со звоном пробил мою кирасу возле левого плеча и застрял в стальной пластине, не пройдя стеганого поддоспешника. Храни Дева бронников королевских оружейных; я бы и сам ежедневно молился за их здравие, не будь я таким нерадивым.

Гридень на секунду замешкался, и я с размаху врезал ему по шлему крестовиной меча, а на обратном ходе тут же добавил тяжёлым навершием рукояти прямо в пластину на переносице. Орк, в буквальном смысле ошеломленный, пошатнулся и опустил щит, и я, придерживая меч левой рукой за лезвие, копейным ударом загнал острие ублюдку под бармицу.

Поверженный враг захрипел и повалился навзничь. Я шагнул вперед, занеся меч для нового удара, и понял, что орки дрогнули: щиты и копья моих девчат шаг за шагом теснили их обратно в воротный проезд. Йолана с яростным выкриком толкнула щитом орка, замахнувшегося на упавшую Ристину; Ильдико протяжны́м ударом перерезала глотку его соседу. Сёстры подхватили виконтессу за плечи и рывком подняли.

— Прочь! Я сама! — гневно зарычала Риз, вырываясь из рук степнячек. Лицо рыцарши пересекли две струи крови из разбитого носа; глаза горели огнем. Виконтесса попыталась встать на раненую ногу и тут же упала, закричав от резкой боли. Опершись на длинный меч, она все же кое-как поднялась и погрозила пятящимся оркам кулаком в окровавленной латной перчатке.

— ДЕНЬ ПРИДЁТ!!!

Сердце бешено колотилось, а клинок в руке требовал разить зелёную сволочь: все же нормальный мужчина не может остаться спокойным, видя в крови лицо, которое недавно целовал. От того, чтобы ломануться следом за отступающими зеленокожими, меня удержали Дорна с Гертой, нежно, но крепко схватив за плечи.

— Закрывай!.. — выдохнул я, приходя в себя. Осмелевшие ополченцы из заднего ряда бросились к створам и вложили вместо засова копьё. Смешно, конечно, но за символ сойдёт…

— Риз, ты как? — встревоженно спросил я.

Златоволосая валькирия зло сплюнула кровь.

— Да отстаньте вы. Хуже бывало. Глянь лучше, пойдут они ещё или нет.

Я бегом поднялся на боевую галерею возле Надвратной и посмотрел вокруг. Орки не просто отступали, они бежали: разрозненно или мелкими группами, уже почти не пытаясь закрыться от стрел. Многие вообще побросали щиты.

Я заметил среди них и вождя: вопреки общей панике он тычками и руганью останавливал пробегавших мимо него сородичей, разворачивая их обратно.

— ВА-А-А-А-А!!! ШТУ-У-У-У-УРМ!!! — взревел мой архивраг, тыча зеленым пальцем в выбитые внешние ворота. Тут справа от меня вдруг возникла Сола; коротко приложившись, она спустила тетиву арбалета, и атаман налётчиков удивленно скосил стекленеющие глаза на торчащий у него из горла болт.

— Вот теперь точно всё. — сказала повариха, прислонив оружие к стене. Я смотрел на бегущих обратно к броду орков, ощущая вдруг навалившуюся неимоверную усталость, будто воевал уже не сутки, а без малого неделю. В легендах и сказаниях в такие моменты из-за горизонта появляются драконьи всадники, чтобы пожечь безжалостным огнем разбитого противника, а после заложить круг почёта герою-победителю, сдержавшему вражий натиск.

«Даже как-то жалко, что драконы давно вымерли. Неужели и правда кончено?» — подумал я, неуверенно вкладывая меч в ножны. Рядом громко замычал военхрон, тщась выплюнуть забитый ему в глотку кляп. На стену рядом со мной поднялась Герта.

— Победа, мессир! — мечтательно улыбнулась рыжая солдатка. — Я тут одну песню уместную вспомнила…

Я устало кивнул, слабо хмыкнув что-то утвердительное. Раз уж драконьих всадников мне не полагается, хоть завершим пьесу вокальным номером.

— Слова как-то сами переиначились. — сказала Герта. — Вот послушайте!

Теньент наш ростом невелик,

Но он силён иным:

Своим врагам приносит вмиг

Пожар и едкий дым.

Стремись отродье истребить,

И принят будешь, может быть,

Ты Девою к святым!.. [2]

…Солнце начинало садиться, а за стеной ополченцы деловито отпиливали головы мертвым оркам, сваленным у вырытой в овраге широкой ямы. «Хоть на что-то сгодились магдефуртские мессеры» — подумал я, оглядывая предполье острожка, усыпанное стрелами, блестящим в закатном солнце орочьим железом и круглыми щитами.

Дорна внимательно приглядывала, чтобы наша посошная рать не стащила с собой что-нибудь из орочьего оружия; сложенные у стены трофеи ждали транспортировки в острожный арсенал. Доспехи я, подумав, разрешил забирать с собой: нам с них толку не было, а крестьянину убить кого-нибудь орочьим шлемом, устаревшим уже века на четыре, было явно не проще, чем заколоть вилами.

— Э! — окликнул я невысокого мужичка, который примеривался к толстой шее вождя зеленокожих, придерживая труп за украшенное наголовье. — Не наглей! Башку забирай, а это оставь. Повесим в казарме.

Селянин кивнул и боязливо протянул шлем мне. Я подошел ближе, повертел трофей в руках и вручил Дорне.

— Придумай, где смотреться будет.

— Сделаю, сэр. — оскалилась сержантесса, чуть поморщившись: болела щека, рассеченная орочьим копьём.

Битва за острожек обошлась мне удивительно малой кровью. Сильнее всех пострадала Ристина: ее ранами сейчас занималась Лайна, но, с ее слов, виконтессе повезло, и необходимое лечение сводилось к потреблению настоечки: наружу, для обеззараживания ран, и внутрь, для обезболивания. Томасина крепко получила по шлему, но клялась Девой, что её даже не тошнит, и просто приходила в себя, сидя у ворот. Сразу после боя у оруженосицы немного заплетался язык, но уже полчасика спустя она вполне нормально доложила мне и чародейке о самочувствии, и я успокоился.

Фелицию ранил в плечо один из немногочисленных орочьих стрелков. Стрела из короткого лука пробила стеганку, но вошла неглубоко, хотя девчонкам пришлось приглядывать, чтобы кошкодевушка не разлизывала перевязанную рану. Сёстры-степнячки получили несколько легких царапин в местах, не прикрытых доспехом, а Дорне острием копья распороли щёку: Лайне даже пришлось её зашивать, так что коллекцию шрамов на лице сержантессы неминуемо ждало пополнение. Из ополченцев, как я и надеялся, не пострадал никто.

— Мужики, закопать осталось! — скорее попросил, чем приказал я. — И домой идите, жёны вас заждались. Всем объявляю благодарность!

— Это вам спасибо. — ухмыльнулся бородатый мужик в кузнечном фартуке. — Столько железа как с неба свалилось! Плохонькое перекуём, а что получше, то так продать можно. Это ж какие деньжищи! Знала б жинка, ни о какой башке зеленой и не подумала бы.

— Смотрите только, разом всё не продавайте! — крикнула со стены Герта, услышавшая разговор. — Цену собьете!

Кузнец благодарно кивнул.

— Господин теньент! — окликнула уже меня солдатка. — А с этим-то что делать? Военхорни… хрони… Хронистом?

Я хлопнул себя по лбу. Когда посланник столичного скриптория переставал голосить, забыть о его существовании было гораздо проще.

— Сюда его гоните, и пусть в деревню уходит. За каким чёртом он нам здесь?

Вскоре рыжая алебардистка вытолкала хрониста за ворота. Дорна подошла к нему и выдернула изо рта свою перчатку, использованную вместо кляпа.

— КО-КО-КО-КОРОЛЕВСКИЙ КОННЕТАБЛЬ ОБ ЭТОМ УЗНАЕТ! — тут же заверещал военхрон, заикаясь. — ВСЮ П-П-ПРАВДУ С ПЕРЕДОВОЙ!!!

— Да хоть Его Величеству рассказывай. — отмахнулся я. — Бери лопату, да иди мужикам помоги, быстрее в столицу вернешься.

Селяне со смехом вручили летописцу инструмент, и он, приуныв, поплёлся к оврагу.

— Господин теньент… — вдруг шепнула мне на ухо Герта. — Так что там с поощрением?

— Вы бы хоть темноты дождались. — вздохнул я. — Как луна взойдет, в башню приходите.

— Что, прямо все? — игриво спросила рыжуха.

— Всем сразу не надо. — сказал я. — Победа победой, а ну как орки сдуру за добавкой полезут? Караул оставим. Его тоже обделять нельзя, но это потом.

— Мара с Ларой заступят. — сказала Дорна, услышавшая разговор. — Им, думаю, будет не шибко интересно. Инес еще днем сама просилась… И Юйню, думаю, можно.

— Э, нет. — возмутилась Герта. — Юйню не трожь. Мы из нее нормальную девчонку делать будем!

Большинство девчат, конечно, были от моего понятия нормальности предельно далеки, но эйфория от давшейся малой ценой победы и чувство признательности были столь сильны, что я и помыслить не мог в чем-то сегодня им отказать.

— Солу, значит, поставим. — предложила сержантесса. — Или Катержинку.

— Её не надо. — вступился я. — На неё уже планы есть.

Герта посмотрела на меня вопросительно и почти с осуждением.

— Господин теньент… Вы, конечно, дворянин, и всё такое, но…

Мы как раз подошли к воротам. Дорна осталась снаружи, приглядывать за ополченцами, а я, зайдя внутрь, начал искать глазами помянутую арбалетчицу. Оказалось, что она сама меня искала, сразу же налетев с вопросом.

— Пан теньент! А можно…

— Можно даже Йолашку за ляжку. — сказал я. — Но потом. А сейчас иди помоги односельчанам орка землей присыпать, там чуть-чуть осталось.

Девушка сразу приуныла. Что у них за привычка — делать выводы, не дослушав?

— … Когда закончите, иди с ними в село, к Паулю своему.

— Пан теньент? — Катержинка тут же просияла.

— Считай, что у тебя увольнение с пролётом.

— Главное, чтобы не с залётом. — напутствовала Герта.

— В общем, на утренней поверке жду! — строго подытожил я.

Арбалетчица от радости аж завизжала, а затем чмокнула меня в небритую с утра щеку.

— Спасибо, пан теньент!!!

…На военном совете решили проводить мероприятие в комнате Ристины: она была самой просторной в Смотровой башне, да и окно смотрело вовне, так что шум нашего совещания смущал бы недобитых орков вместо того, чтобы отвлекать часовых. Койки виконтессы и ее оруженосицы решительно сдвинули вместе; присмотревшись к царапинам на полу, я предположил, что данный маневр осуществлялся не впервые. Вчерашнюю бадью тоже убирать не стали, а наоборот, снова наполнили горячей водой; не то, чтобы собравшуюся компанию нужно было дополнительно разогревать и увлажнять, но доступ к тёплой ванне в таких делах еще никогда не вредил. Лайна притащила кувшин со своим бодрящим отваром, и отдельно разлила всем по полстакана настоечки, присыпав какими-то травками: я ни секунды не сомневался, что это для пользы дела. И, конечно, у дверей аккуратной пирамидкой сложили оружие, а к окну поставили три заряженных арбалета; я, конечно, не верил, что оркам хватит дурости броситься на острог еще раз, но готовым следовало быть ко всему.

От окружившего меня соцветия обнажённых красавиц я начал осознавать, как родилось выражение «глаза разбегаются». И отовсюду — с составленных коек, из бадьи, и даже со стула у окна — меня держали под прицелом нетерпеливые взгляды. Витавший в воздухе вопрос осмелилась озвучить Герта:

— Ну… Господин теньент, а кто первая?

— Нужно командирское решение. — ехидно добавила Дорна.

Я покачал головой.

— Нет уж. Опять скажете, что я фавориток назначаю. Хоть жребий кидайте, но сами.

— Можно палочку потянуть. — прыснула Лайна.

— По местничеству тогда! — предложила Йолана. В воцарившейся тишине одиннадцать пар глаз уперлись в лежавшую на койке Ристину.

— Да вы ополоумели, что ли? — взмолилась виконтесса. — Я сегодня неподвижна, как каменный донжон!

— С открытыми вратами. — хихикнула Герта.

— Меня нужно нежно ласкать, целовать в лобик и подавать настоечку! — продолжала Риз. — А вы хотите, чтобы я турнир открывала?

Девчонки разом кивнули.

— Чтоб вас всех!.. — беззлобно ругнулась Риз. — Правом я воспользуюсь, но чуть иначе. Томасина!

— Да, миледи. — с абсолютно непроницаемым лицом отозвалась оруженосица.

— Подготовьте копьё господина теньента к состязанию.

… Когда наше рыцарство получило своё, за меня взялись степнячки. Сёстры атаковали меня по всем правилам военной науки, с двух направлений: Йолана сковала мой маневр, а Ильдико перекрыла обзор. Кто-то из девушек порывался задействовать и мои руки, но я решил, что если гнаться за всеми зайцами, то успеха не выйдет нигде. Да и, думаю, остальные девчата и без меня едва ли позволили бы себе заскучать.

Через несколько минут упражнений в таком темпе Йолана резко ускорилась, навалившись на меня еще сильнее, а потом вдруг отпустила и остановилась, пытаясь отдышаться.

— Ну давай меняться теперь. — предложила Ильдико. Звуки извне доходили до моих ушей через крепкие бедра всадницы глухо, как под водой.

— Не хочу. — капризно ответила Йолана.

— Ты что, ищещь одобрения господина теньента? — спросила Ильдико.

— Нет… — растерянно ответила старшая сестра.

— Так переходи на лицо тогда!

Натиску младшей степнячки, уже изрядно увлажнённой, противостоять было тяжело, и вскоре под задающие ритм бодрые выкрики «Гой-да! Гой-да!» я капитулировал впервые за этот долгий вечер.

Передохнув, я переместился от коек в бадью, где меня захватила Фрида. В обычно собранной и исполнительной щитоносице все же взыграла дикая кровь: полуорчанка двигалась мне навстречу резкими рывками, хрипела и царапала ногтями бадью; под конец я начал опасаться, что она вовсе вгрызется зубами в деревянную стенку, но банная купель все же не пострадала. Когда я отпустил Фриду, меня тут же перехватила Дорна, потянув к себе. Я не противился.

— Давай только лизаться не будем, теньент. — почти виновато попросила сержантесса. — А то швы раздрочатся.

— По-солдатски! — ехидно прокомментировала Герта откуда-то сзади. — Без бабских нежностей!

— А ты не зубоскаль. — отбрила Дорна. — И до тебя очередь дойдет! Готовь жопу!

— Я всегда готова. — улыбнулась алебардистка.

— Никто и не сомневается. — хмыкнула с кровати Ристина.

Когда я таки добрался до рыжухи, то, к своему удивлению, совсем не встретил с ее стороны агрессии и натиска. Герта отдала инициативу мне, а сама только подавалась навстречу, обняв мои бедра ногами, и не сдерживала стонов почти на каждое мое движение. Краем глаза я заметил, что остальные девчата смотрят на неё вовсе не насмешливо, а как бы не с завистью. Напор алебардистки был и близко не таким бешеным, как у Йоланы с Ильдико, но столь же неодолимым.

— Ну что, капрал, — спросил я, слушая, как Герта берет все более высокие ноты. — Все же инициатива ложится на инициатора?

— Как вы меня назвали? — выдохнула рыжая.

— О-о-о! — протянула Дорна.

— Оговорочка… — попытался оправдаться я.

— Не оговорочка, а истина! — подала голос Лайна. — В вине и страсти!

— А слово офицера крепче камня… — ехидно напомнила Риз.

— Эх… Ну что же, Герта, заслужили вы поощрение. — признал я. — Вам в личное дело занести?

— Да можно и внутренним приказом… — простонала солдатка, закатив глаза. — Так даже лу-у-учше…

— Воля ваша. — довольно шепнул я ей на ухо, зарываясь носом в рыжие кудри.

— … Х-ха-а!.. — неровно вздохнула Лайна, сжавшись и вздрагивая всем телом. — Простите, господин теньент, я всё. Так и не выспалась за вчера. Вырублюсь сейчас…

— Барабаны бьют отбой! — скомандовал я, отпуская магичку. — Еще добровольцы?

— Сейчас назначим. — сказала Герта. — Юи, иди сюда!

— Да что-то я смотрю на вас, и не очень хочется. — ответила полуэльфка.

Она с явно скучающим видом сидела ногу на ногу, опершись локтем на оконную раму, и смотрела наружу,

— В толк не возьму, что вам так нравится-то?

— Ну ты попробуй и поймешь. — подначивала рыжуха. — Может, тебе не везло просто?

— Huo с вами, вы и мёртвого заебёте. — сдалась Юйнеэнде и заползла на койку, ложась на живот. — Господин теньент, только пусть вы сзади будете, чтоб рожи их противные не видеть.

— Как скажете. — ответил я, подстраиваясь под лучницу. Лица всех девчонок, кроме задремавшей Лайны, и правда растянулись в довольных ухмылках.

Начал я осторожно, не спеша. Видеть лицо партнерши, конечно, приятнее, но зато в нынешнем раскладе мне открывался прекрасный вид на крепкую спину черноволосой полуэльфки, закаленную частыми упражнениями с луком.

— Нет. — тоскливо сказала Юи через пару минут. — Бестолковщина какая-то.

Я отстранился почти обиженно.

— Юй. — примирительным тоном позвала Ристина. — Тебя разогреть, может? Сюда садись.

— Ngwau. — фыркнула полуэльфка. — Нет, дамы, я пойду, пожалуй. В карауле кого-нибудь сменю, кому интересно будет.

Герта печально вздохнула. Я посмотрел, как Юйнеэнде натягивает шоссы на свой весьма приятный на ощупь афедрон и пожал плечами.

— Кому еще благодарность объявить?..

Фелиция уже забралась на меня и начала набирать разгон, когда дверь в комнату медленно и неуверенно открылась. В дверном проеме стояла Инесса.

— Девчат? — неуверенно спросила она. — Господин теньент? Меня Юй на посту сменила. Можно с вами?

Помещение взорвалось одобрительными криками и свистом.

— Опаздываешь, Инес! — голос Дорны звучал ясно даже среди галдежа. — Знаешь, что это значит?

Не знаю. как у осадной мастерицы, а у меня, выпускника Академии, мысль была всего одна.

— Штрафную! — решительно скомандовал я.

— ШТРАФНУЮ!!! — поддержали хором остальные девушки. Даже фелидка, отпустив меня, отползла в сторону. Инес, краснея от смущения, шагнула вперёд…

…Открыв глаза, я недоуменно увидел до боли знакомый потолок кафедры тактики. Сознание молнией пронзила ужасная мысль, что я, возможно, уснул прямо на занятии, да еще и запачкав портки. Впрочем, осмотревшись, самую страшную версию я все же отбросил: в аудитории я вновь был наедине с очередным ментором.

Передо мной сидел статный мужчина с орлиным профилем, длинными черными волосами и тоской во взгляде. Подняв на меня глаза, он произнес:

— Опять молодого теньента прислали, да что ты будешь делать… Вы тоже меня отравить хотите?

— Никак нет, ваше превосходительство! — я вытянулся по струнке и отсалютовал.

— Уже что-то. — спокойно ответил маршал Альба. — Вы как здесь оказались? Справились ведь с задачей. Не без замечаний, но победителя не судят.

— Ваше превосходительство, мне и самому хотелось бы знать. — растерянно сказал я.

— А. — кивнул вдруг Альба. — Я понял. Проклятье, теньент, вы же вроде с Валмо уже общались. Забыли, что самое главное для офицера в мирное время?

Я и правда не помнил, поэтому ляпнул наугад, вспоминая истории о самом маршале.

— А… Любовь? Так про неё вроде не забыл.

Альба закрыл лицо рукой.

— Да нет же… Ладно, сами разберетесь. Идите, вы свободны! На кой-чёрт вы мне тут сдались? Тем более, что вас уже заждались.

— Есть! — я щелкнул каблуками и провалился в белое сияние.

…Очнулся я от того, что кто-то буквально вдохнул воздух мне в лёгкие, а затем я почувствовал на губах, наверное, самый нежный в моей недолгой жизни поцелуй.

— Инес, отлепись от теньента. — сказала Лайна. — Не видишь, он ожил уже.

Открыв глаза, я увидел лицо осадной мастерицы; глаза её покраснели от слёз. Рядом склонилась Дорна, держа скрещенные ладони у меня на груди. Сердце ныло и отчаянно требовало отдыха.

— Нет, девчата. — сказал я, как только отдышался. — Я вас всех, конечно, очень люблю… Но так нельзя. Это будет наряд! С графиком, регламентом. Внеочередными… Обязательно инструктаж по технике безопасности!

Собравшиеся вокруг девушки встречали мое возвращение в мир живых счастливыми улыбками. Я ухмыльнулся и подмигнул им.

— И, может быть, даже с журналом!

Примечания:

[1] Слова народные: D

[2] Das Tillylied, к великому сожалению, не смог найти автора перевода.