Глава 7. Когда города летают


Идти к тетке Хайи оказалось недалеко. Собственно, в ту самую деревню, Хайя нас сама и отвела. К ней на глазах возвращалась жизнь, хотя пока она все равно выглядела чахлым заморышем. Всего боящимся. Птиц, например. Когда в высоте появился силуэт какого-то местного воздушного хищника, девчонка вцепилась в меня намертво.

– Мне все время кажется, что они могут спуститься, – прошептала она. Но что будет, если птица спустится, отвечать отказалась.

В деревне нас не ждали, и первое, что мы услышали – громогласное обещание сдать нас здешней инквизиции. Но тут вмешался Эдмус с его фантастической способностью правдоподобно врать.

– О, небеса! – завопил он, задирая палец вверх, где опять виднелся птичий силуэт. – Своих спасителей – и инквизиции! Мы приползаем в их деревню – израненные, едва стоящие на ногах, после крр-ровавой битвы с жутким монстром – мы, видевшие мертвые тела ваших односельчан…а вы…

Селяне немного устыдились, перестали тыкать в нас вилами – вовремя, а то Йехар уже почти вынул меч из ножен – и потребовали подробного рассказа. Эдмус, конечно, не мог такого пропустить и развернулся вовсю. Оставив его расписывать собственные подвиги в компании Виолы (а мороки кто поддерживать будет?), мы расспросили путь к дому Винейи и направились к ней, чтобы сдать на попечение «сиротку, чудом спасенную от этого монстра». Тетку мы нашли в домике на отшибе, хотя домиком это назвать язык не поворачивался.

Здоровая такая избища, и как только страдающая ожирением собака отползла с нашего пути и мы смогли постучать – дверь открылась, и все поняли причину размеров строения.

– Наконец-то! – выдохнула стоящая на пороге девица богатырского телосложения и буквально втащила Йехара внутрь, облобызав его по пути. Рыцарь с ошеломленным видом утерся рукавом. – Скорее за стол, все остывает!

По крайней мере, на голод жаловаться в этом доме не приходилось: стол был праздничный, будто Винейя готовилась нас встречать. Соленья, грибы, мясо, рыба, пироги трех сортов, а что все было отменного качества – мы убедились тут же.

Уж на что можно было пожаловаться, так это на невнимание, потому что рассказ о причине нащего визита хозяйка или не выслушала вовсе, или выслушала из рук вон плохо. Все ее усилия уходили на то, чтобы загрузить в нас за минимальное количество времени максимальное количество еды. Примерно через четверть часа мой желудок восстал против такой тактики. Веслав сдался еще раньше и вяло ковырял овощи в тарелке, а между тем хозяйка посадила его рядом с собой и старалась ему уделять как можно больше внимания.

– Ну, что же вы сидите, кушайте скорее, всё остынет! – ласково подгоняла она. – Вы же такой худенький, такой бледненький…

Загару алхимика могла позавидовать любая модница после пятнадцати посещений солярия, но Винейе это, видно, казалось недостаточным. Да и то сказать, по сравнению с ее свекольным румянцем Веслав правда казался бледным.

– …вы, наверное, очень много работаете? И все время с какими-нибудь свитками…

– Нет, он у нас больше по книгам! – язвительно фыркнул Йехар, впиваясь зубами в крылышко курицы. Веслав поверх куска пирога послал в него убийственный взгляд.

– Что вы говорите! – посочувствовала Винейя. – Ну, ничего, эти глупости у вас на время, да вы кушайте, кушайте…

В добром порыве она плюхнула на его тарелку огромный кусок рыбы и четыре ложки тушеных грибов. Субтильный магистр, в которого такое количество пищи не могло войти по определению, озадачился.

– Потом глотнешь «Ниагары», – шепнула я, пихнув алхимика в бок.

– Следи за своей тарелкой, - буркнул он в ответ. – И помни, рядом с кем сидишь.

За своей тарелкой я следить не стала, зато проследила за тарелкой Хайи. Та уписывала как ни в чем не бывало, будто мы ее не кормили несколько часов назад. У Винейи она вызывала явное умиление, а уж когда ей растолковали, что это ее племянница, – тетушка пришла в священное негодование:

– Это чем же моя непутевая сестреха тебя кормила? Ух, увижусь с ней – выскажу… так дитятко запустить! Какие-такие у нее были дела, что девка так отощала?

– Кх…она умерла, – тихо сказал Йехар.

– Жаль, – вздохнула Винейя и облизала ложку. – Да вы не стесняйтесь, кушайте…

Постепенно выяснилось, что после давней ссоры они с сестрой не виделись лет десять, с ее мужем не виделись вообще, а Хайю тетушка готова взять хоть сейчас, но имеется только одно препятствие:

– Ну, чтобы женишок-то мой это не посчитал за обузу, вы уж сами понимаете…

– Понимаем, – серьезно отозвался Йехар. – Готовы взять это на себя. Мы его… уговорим.

Если бы он прибавил к этому «и не покалечим» – мне было бы гораздо спокойнее. Но Винейя явно считала, что раз рыцарь сказал, то сделает без лишних проволочек.

– Так, стало быть, берем девочку? – обратилась она к Веславу с улыбкой, попутно подпихивая к нему кусок очередного пирога, на сей раз медового.

– Да уж возьмите, сделайте милость, - мрачно ответил тот и пирог отодвинул. – А у меня-то вы почему спра…

– Ну, вон сват говорит, что вы согласны…

К счастью, Веслав есть перестал давно, иначе он непременно бы подавился, причем серьезно. В чистой, но пропахшей едой комнате и без того воцарилась не самая веселая тишина.

– А можно мне еще кусок с медом? – громко спросила в этой тишине Хайя.

Алхимик с некоторым опозданием уронил ложку, которую от нечего делать все последнее время крутил в руках.

– Вы… – начал он, поднимаясь на ноги. Левое веко у него дергалось отчаянно, будто решило сплясать. – Вы за кого… за кого вы меня принимаете?!

Фу, какой наивный вопрос, огорчилась я. А еще умным себя считает, магистр и так далее.

– А разве вы сват, а он – жених? – с некоторым разочарованием указала Винейя на Йехара.

– Нет!! – в один голос просветили ее Йехар и Веслав.

– Ну, вот видите, все правильно… да что ж вы встали, у меня же еще сыр в кладовке и варенья всякие…

Йехар с явным наслаждением дал Веславу позадыхаться воздухом и только потом деликатно начал разъяснять Винейе, что произошло досадное недоразумение, но что сват с женихом к ней в самом ближайшем будущем приедут, и нужно надежды не терять, и все же…

Хайя под его рассуждения забралась в уголок и преспокойно уснула. Я была недалека от этого. Винейя приуныла, но отказываться от опеки над девочкой не стала. Хотя бросала на Веслава печальные взгляды.

– Ну, может, раз уж вы здесь, вы передумаете… – начала она наконец.

– Нет! – отрезал тот, отодвигаясь к двери. С лица его еще не выветрился ужас.

– Ну, тогда хотя бы…. – тут она подошла к Веславу, наклонила свой богатырский стан и принялась нашептывать что-то ему на ухо. Одновременно с процессом нашептывания шел процесс вытаращивания магистерских глаз. Рот алхимик тоже приоткрывал очень живописно.

Как раз тот случай, когда слова бьют страшнее кулаков: едва Винейя распрямилась – бедняга рванул на выход, не прощаясь, все еще с выпученными глазами, схватив по пути походную сумку. На пороге он обернулся и выпалил, задыхаясь:

– И… и не надо мне ваших денег, ясно?!

После чего только мы его и видели. Винейя огорченно покачала головой, глядя на хлопнувшую за ним дверь.

– И ведь даже кексов моих не попробовал…

Примерно на этом мы с ней и попрощались. Хайю решили не будить, чтобы прощаниями не расстраивать, Винейю предупредили быть с девочкой помягче – в ответ она призналась, что не кричит даже на собаку и не понимает, почему ее боятся женихи – и вышли на улицу, слыша позади прощальные крики:

– Ну, что же вы! Вы же мало взяли на дорожку!

Как раз на дорожку нам теперь должно было хватить до поумнения Бо. Мой рюкзак, в который Винейя успела насовать самой разнообразной снеди, унылым центнером оттягивал плечо. К счастью, не мне, а Йехару.

Веслава уже не было, только в воздухе висела мелкая взвесь грязи, будто по дороге недавно промчался гоночный автомобиль. Спирита мы застали в компании восторженных селян, причем, он только-только добрался в своем рассказе до середины. Виола, видно, не выдержала, сбежала: она подошла к нам первой.

– Эдмус будет чуть погодя, – доложила триаморфиня недовольно. – Ну, хоть о девочке он сказал. Слышали бы вы, как описывал страдания бедной сироты. Всеобщая забота ей теперь точно обеспечена.

Оставалось надеяться, что Хайя любит всеобщую заботу.

Алхимика на горизонте было не видать, но его отыскала по следам Виола – как и Йехар, она была неплохой следопыткой, но рассказывать о себе что-либо отказывалась напрочь. И все равно мы догнали Веслава только через только полчаса, и были встречены отнюдь не широкой улыбкой и объятиями.

– Заночевать там решили?

– Идешь на рекорд и по секундомеру? – отпарировала я, тяжело дыша.

– Был попутный ветер.

Эдмус нагнал нас еще через четверть часа, когда с относительно ровной местности мы забрели в долину, поросшую невысоким, зато густым кустарником. Меж кустов мелькала тропа, утоптанная и довольно широкая. «Местные», – по-эдмусовски подумалось мне.

– Обед? – предложил Эдмус, снижаясь прямо перед нами. – Нижние жители решили меня вознаградить сполна за мою, то есть, нашу победу над ужасным монстром. Есть пироги, есть несколько кусков копченого мяса, есть сыр, тоже с мясом, только с живым. Хотите глянуть, как оттуда моргают?

Веслав прижал ладонь ко рту и отвернулся с мукой во взгляде.

– Что это с ним? – удивился шут.

Алхимик сделал знак, что если мы расскажем – нам не поздоровится.

Естественно, я тут же принялась рассказывать.

Следующий час путешествия неведомо куда прошел гораздо веселее. Что говорила ему Винейя – в этом алхимик не сознался ни за какие коврижки, хотя мы соблазняли его изо всех сил. Эдмус, например, так и вовсе предлагал помолчать целых два дня, но Веслав только головой мотал, как пришпоренный конь, и ускорял шаг.

А под конец за наши шуточки нам влетело еще от Йехара.

– Прекратите это! – выкрикнул рыцарь нервно. – Мы на чуждой нам территории, а вы ведете себя, словно скоморохи. Шут, мы слыхали от тебя обещание доставить нас в Город, но Города мы не видим.

Я выразительно вытаращила глаза в спину Йехара, не понимая, какой оборотень его покусал (в том, что это было что-то невинное, типа мухи, я сильно сомневалась). Виола ухмыльнулась с мрачным пониманием. Эдмус безмятежно развел руками на ходу.

– Я бы тебе его от всей своей вроде как души предъявил, да только Город непросто найти, он же все время дрейфует…

Йехар чуть замедлил шаг и на всем ходу повернул к спириту каменное лицо.

– Что ты разумеешь под этим словом?

– То же, что и все. Ну… дрейфует, понимаешь? – спирит замахал крыльями, пытаясь дрейфовать на бреющем полете. – Летает! Медленно! В… в небе, вот!

– Почему ты раньше не сказал?!

– Ну… а… я думал, вы догадаетесь. Все же у нас стихия воздушная, зачем нам на земле-то жить…

Вот бы в Канцелярии послушали эти рассуждения. Следуя им, мне полагалось день-деньской сидеть то ли в Неве, то ли в собственной ванной, а Йехару – не вылезать из огня наподобие саламандры.

– Но как мы попадем в Город? – озадачилась я. – Эдмус, ты нас за шкирки доставлять, что ли, будешь, каждого по очереди? Ты разве не говорил, что сил у тебя на такое маловато…

Сбоку послышался неприятный смешок, и я обнаружила, что Веслав, обогнавший было нас на полкилометра, непонятно каким образом очутился поблизости. Алхимик шел с лупой, под которой рассматривал помятого вида болотную жабу.

– Я бы посмотрел на это. В смысле, за шкирки. Еще и как бы посмотрел. Но грузы, одушевленные или нет, доставляются в Город посредством магии воздуха. Так что нам достаточно найти хоть одного полноценного спирита, что в небе, что на земле, так или нет?

– Откуда ты знаешь это? – сумрачно осведомился Йехар.

Алхимик ответил коротким взглядом.

– Не надоел вопрос? – озвучил взгляд Эдмус. – А за «неполноценного» я обиделся, правда-правда. И, поскольку я мстительный, – а я ужас, до чего мстительный, нация обязывает – первым делом я съем вот этот твой образец…

Жаба в руках алхимика судорожно задергалась, как будто поняла, о чем речь.

– …а со спиритами ты ошибся только немного, – продолжил Эдмус, приземляясь, переходя на шаг и примериваясь языком к земноводному. – В том смысле, что трудно спирита встретить на земле, если это не я, конечно. Но как только кто-нибудь из моих собратьев окажется поблизости, я должен это почувствовать благодаря связи, которая…

Тут густые кусты слева зашуршали, и из них на тропу выпрыгнул спирит. Со сложенными крыльями.

Мы столкнулись нос к носу.

Общее замешательство по поводу того, что два из утверждений шута оказались ложными одновременно, оказалось велико, но кратковременно. Эдмус замер с отъехавшей челюстью и издал изумленное «Ох!» – и оказался самым тихим среди остальных, поскольку ни незнакомец, ни мы молчать не собирались.

– Прочь отсюда, сыновья моонов! Я буду драться, как спирит! – высоким голосом выкрикнул стихийник воздуха.

– Травлю без предупреждения! – гаркнул Веслав, осуществив, собственно, то, от чего обещал воздерживаться.

– Изыди, нечисть, или узнаешь ярость Глэриона! – это был мощный глас Йехара.

– Дернешься – стреляю! – предупредила Виола, выдергивая из розового рюкзачка не арбалет, а нечто, напоминающее бластер. Видимо, ей надоело возиться с болтами.

Тишина словно сомкнулась надо мной, я поняла, что тоже обязана что-то сказать, и торопливо добавила:

– А я… да!

Чем едва ли свела на нет общее смятение.

В довершение этюда жаба в руках у Веслава открыла рот и огласила окрестности истерическим кваком: «Пси-и-и-ихи!» – после чего исчезла с сочным треском.

Вот теперь замолчали все. Взгляды, выражения которых были схожи до неприличия, сошлись в одной конкретной точке пространства: чуть ниже руки Веслава, которую он так и продолжил держать щепотью, так, будто собрался то ли креститься, то ли других благословлять. Алхимик не отставал от других и смотрел в ту же самую точку пространства с огромным интересом.

– Наскочили на морфа, – это сказал именно он, но сказал так, будто сам не был уверен в своей логической версии. – Сохраняющего разум и речь по превращении, да еще с телепортативными способностями. Ни фига себе, зверушки в здешних заповедных лесах.

– Не смей бранить наши леса, – встрял незнакомец, или, вернее, незнакомка (судя по хрупкости телосложения и перекинутому через плечо вперед длинному хвосту волос, перед нами была скорее девушка). – Кх… кто это был? Кто вы? Зачем… Э-э-эдмус?!

Шут усилием воли вернул в орбиты глаза, а челюсть на место. При звуке собственного имени он вздрогнул, как от удара, и сделал пару шагов вперед, но шел так, будто ноги его не слушались.

– Ифи… о-о, я хотел сказать, – тут он мало-помалу начал возвращаться в свое обычное состояние, а то мы уже начали беспокоиться. – Вашество! Да будет вам спутником попутный ветер. Кстати, а почему вы предпочли ему кусты крючколистов? Неужто вы путешествуете нынче одна?

Лицо девушки-спирита тоже трансформировалось. Если Эдмус вернул себе ухмылку и шутовскую искривленность черт – на лице его собеседницы проступила высокомерная холодность. Надменность, которая характерна лишь для власть имущих.

– Я должна отчитываться перед шутом?! – напустилась она на Эдмуса. – Говори, как ты сам сюда попал, и кто эти четверо, и почему вы пятеро…

– Потому что мы Пятеро, – незамедлительно отозвался Эдмус, задирая рукав.

Мы мудро решили повторить его жест. Незнакомка неторопливо изучила наши знаки Арки, потом отступила на пару шагов назад и изучила уже нас – с брезгливым недоумением.

– Это те, о ком ты рассказывал? Они выглядят еще более жалкими, чем в твоих байках! – она ткнула в меня пальцем. – Это та дурочка с белыми волосами?

Кусты вокруг нее зацвели инеем. Честное слово, я сделала это не нарочно.

Эдмус торопливо встал между нами.

– Нет, это другая, вы… обознались чуть-чуть…

Она бы еще в Йехара пальцем ткнула. А что? Волосы тоже светлые, и посмотрела бы я на его реакцию…

Кстати, о Йехаре: рыцарь тоже выдвинулся вперед с самым суровым из своих видов и заговорил неспешно:

– Дружина прощает тебе выпады в ее адрес, но нам хотелось бы знать, от кого мы слышим такое. Ибо есть весьма мало особ, кому я и мой клинок простили бы такое оскорбление, как «жалкий».

– Хочешь поединка со мной? – вскинулась тут же девушка.

– Ну-ну-ну, – предупредительно поднял руки Эдмус. – Не будем себя вести, как мооны, или, того хуже, крякодуглы…

– Кого ты назвал моном? – тут же вскипела девица.

– А кого крякодуглом?! – зловеще прибавил Йехар.

– Правильно, – вздохнул Эдмус. – Прибейте уж лучше меня, чтоб с двух сторон и надежно. Ваше вихреносное крылательство – это Йехар, Поводырь Дружины, той самой. То есть, теперь уже не той самой, а второй, но состав не поменялся, так что лицезрите, пока есть, что лицезреть. Йехар, это госпожа Ифирь, дочь герцога Цепеока, которая своими крыльями создает благоприятный ветер Городу, бла-бла, я не помню, что там дальше по восхвалениям, но в конце было что-то вроде «заседает во дворце вместе со своим великим отцом». Но пока я не вижу ни дворца, ни отца, так что просто сгораю от любопытства: как же вы здесь очутились?

– Просто собиралась прогуляться, – презрительно отозвалась дочь герцога. – В одиночестве. С тех пор, как тебя призвали во второй раз, мне не в кого метать кинжалы.

– Она унаследовала эту привычку от герцога, правда, мило, – доверительно обратился ко мне Эдмус. – Но кто вам дал мудрый совет прогуляться по земле?

Здесь Ифирь слегка замялась, и тут с неба камнем спикировал спирит и приземлился рядом с ней.

– Вот вы где! – выпалил он. – Это было недальновидно с вашей стороны – отправляться одной, да еще забирать прямо в вихревые потоки…

Тут он обернулся, увидел нас, нет, не так. Он увидел Эдмуса – мне почему-то показалось, что только его. Глаза с узкими зрачками опасно сощурились.

– Что ты делаешь здесь, отброс двора герцога?

– Привет, Д`Каас, – довольно кисло произнес Эдмус. – Я вернулся, чтобы спасти этот мир.

Ифирь язвительно усмехнулась.

– Твоя лучшая шутка.

– Сегодня я в ударе, - без тени улыбки ответил Эдмус. Д`Каас между тем заметил, что он не один, но сделать логических выводов сам не смог.

Он вообще не похож был на того, кто умеет делать выводы. Зато смахивал на того, кто гнет в руке подковы и ест на завтрак железные гвозди. Ростом почти с Йехара, а в плечах даже шире; грудь колесом, на шее болтается амулет (видимо, воздушной стихии), челюсть чуть выдвинута вперед, а размах крыльев внушает невольный трепет.

Впервые я с абсолютной ясностью осознала, что Эдмус среди своих – слабачок.

На лице Д`Кааса причудливо смешались жесткость, упрямство, воля и еще с десяток оттенков подобных качеств, но при всем желании я не могла обнаружить на этом лице ни следа живости и открытости Эдмуса, ни минимальных следов интеллектуальности.

– Кто они? – рыкнул воин (кем еще он мог оказаться?) и сделал шаг вперед. Мне показалось, что рукав у меня задрался сам собой; наверное, одежду посетили те же опасения, что и меня. Остальные тоже вытянули руки, демонстрируя знаки высшей индульгенции.

– Рекруты Дружины, – чуть снисходительно отозвалась Ифирь. – Пришли в наш мир, хотя и не должны были. И вместе собираться во второй раз они тоже не должны были…

В ее глазах зажглось подозрение, и Эдмус торопливо ввернул:

– Да ведь в Дружину был призван я, разве могло все пройти по правилам?

Аргумент почему-то успокоил не только Ифирь, но даже Д`Кааса: тот глядел еще подозрительно, но кивнул.

– Вы направляетесь в Город?

– Да, к Цепеоку, - ответила за нас Ифирь, хотя никто из нас не говорил, куда мы направляемся. – Доставь их. Прямо к нему.

Д`Каас колебался и мрачно подергивал цепочку своего медальона, топчась на месте.

– Шута – ладно, но нижних людей? Доставить заведомого врага в Город…

Ифирь выразительно помолчала. Видимо, таким образом она напоминала Д`Каасу, с кем он спорит. Воин остался тверд, разве что нервно хлопнул крыльями, потом бросил с чего-то на Эдмуса убийственный взгляд и процедил:

– Держитесь друг за друга.

Как только мы выполнили этот приказ, он повернулся к нам в профиль и посмотрел на что-то, видимое только ему, на севере. Пробормотал непонятные мне слова, сосредоточенно нахмурился и на секунду сжал свой амулет.

Почти сразу же нас резко потянуло вверх, но мы, наученные опытом перемещения в крылатых сандалиях (о, первый призыв!) – сохранили равновесие. Уносясь в высоту, мы слышали пререкания Ифирь с Д`Каасом:

– Я сказала, нет! Я долечу сама!

– Ну и девица, - поежилась я.

– По сравнению с нашими гарпиями – она чудо, – одно то, что Эдмус употребил сравнение из нашего визита в греческий мир мифов, говорило не в пользу спиритских женщин. – Вы б мою мамашу видели. Папаша так и умер: сиганул от нее в окно, а она задурила ему голову так, что он забыл раскрыть крылья. Вот смеху-то было…

Я постаралась сквозь свист в ушах различить хоть чей-нибудь малюсенький смешочек, но ничего подобного не уловила.

Начало холодать. Мало того, что мы поднимались, так еще и летели наискосок.

– А мужчины у вас все как этот Д`Каас? – скептически осведомилась Виола.

– Что вы, его у нас всем в пример ставят. Лучший образчик всего, чего только можно.

И ведь где-то я уже слышала от Эдмуса его имя.

Между тем шут, чтобы утвердить нас во мнении, что работать будет трудно, принялся объяснять правила поведения в Городе. Их оказалось на диво много, и все начинались с «не».

– Не перечить герцогу, когда он в плохом настроении. Не перечить герцогу, когда он в хорошем настроении. Не перечить Ифирь и не принимать ее вызовы на поединки! Не ходить по одному. Не болтать много, тем более громко… Да, вот отдельно еще: помните, что люб… – он запнулся, с трудом выговаривая это слово, – …овь в моем Городе – Табу. И само чувство, и все слова, которые к нему относятся. Так. Дальше. В присутствии герцога или Глядящих не ковырять в носу пальцами рук или другими конечностями…

Я даже подремала, несмотря на холод. Окончательно пришла в себя уже совсем окоченевшей, когда сильные руки Йехара поставили меня на что-то мягкое.

Это была трава. Вытоптанная местами, пожухшая, но все равно немного неуместная при входе в Город.

Над нами высилась арка входа, напоминающая ту, по вине которой мы здесь, только справа и слева от нее была крепостная стена. Толстая, из серых камней.

А под ногами все же была трава. Сразу же за нашими спинами она обрывалась и начиналась пустота. В месте, где начинался камень врат, заканчивалась твердая почва и начиналось небо.

Далеко внизу под нами плыла земля.

– Снизу Город не отличишь от облака, – пояснил Эдмус, оглядывая стены и словно прислушиваясь к чему-то. – Постойте, я слетаю, предупрежу часовых.

И он в самом деле куда-то упорхнул. Мы стояли на пожухшей траве неизвестного нам Города, и как минимум я себя чувствовала не в своей тарелке. Правда, недоброжелателей пока не находилось, хотя время от времени над головами мелькали фигуры спиритов. До поры до времени можно было наслаждаться видами, не боясь столкновения с местным населением.

Мы стояли на площади, довольно обширной, но сплошь заросшей травой, в которой виднелись редкие дорожки. Площадь окружали дома, первым из которых был дворец, не отличавшихся от всех дворцов, которые мне доводилось повидать что на картинках, что в жизни, кроме того, что он больше был похож на крепость, да и еще…

Вход – то есть, парадная дверь – находилась где-то на уровне третьего этажа.

После того, как я протерла глаза и покрутила головой, обнаружилось, что подобные дефекты имеют и остальные дома на этой площади.

– Они ведь все время летают, – разрешила загадку Виола. – Им незачем ходить по площади или делать двери снизу…

Работать будет трудно. Еще и как.

Эдмус подлетел как раз когда нас нагнали Д`Каас и Ифирь.

– Я проведу вас сама, – бросила она сердито, не удостоив никого из нас взглядом. – Д`Каас, оповести часовых и прочих… что же вы молчите?

– Так ведь от восторга языки попроглатывали, – подкатился Эдмус. – Нас ни разу не привечали на таком уровне.

Придворная лесть, не более того. Мы, было дело, с царицей пировали. Мало того, довелось посидеть за кувшинчиком вина с главным богом греческого пантеона.

– Часовые предупреждены, – прибавил Эдмус. Д`Каас последовательно испепелил его взглядом от макушки до стоп и отправился на стену.

– Да – и я упоминал, что мне тут не доверят даже дохлого крякодугла? – осведомился недоиспепеленный шут, провожая его взглядом.

– Нет, – мрачно ответила я. – Но мы поняли.

Во дворец мы попали тем же способом, что и в Город: сперва пешком, а потом нас подкинула Ифирь. По коридорам нас вела она же, делая по пути отмашки суровым стражникам, чем-то похожим на Д`Кааса. Единственное, что она сказала за все время, пока тащила нас вдоль стен, увешанных картинами, по переходам, уставленных статуями, это было:

– Я отведу вас прямо к герцогу. Он сейчас один. Он… удивится.

Эдмус смущенно покашлял, но ничего не сказал.

А у меня было неприятное ощущение, что кто-то все же вслед за нами идет. Крадется по коридорам. А несколько раз – я могла бы поклясться – мы проходили мимо одной и той же статуи.

– Зал Скорбных Дум? – осведомился Эдмус, когда мы остановились перед тяжелой и с виду каменной дверью. Она напоминала вход в темницу. Только стражи почему-то не было. – И ведь не мое же отсутствие заставило Цепеока воссесть в нем?

Вместо ответа Ифирь толкнула дверь – та поддалась легко и открылась тут же. Никаких тебе громких предупреждений вроде «Всем прятаться под кровати, прибыла Дружина». Вместо этого – сквозняк, и на пороге стоит сама Дружина.

Внутри это оценили тут же.

Убранство я успела рассмотреть мгновенно, поскольку, в небольшом зале оно целиком отсутствовало. Стены, пол, никаких ковров или украшений, и даже окон вдвое меньше, чем надо бы. На каменном грубом подобии трона сидел пожилой спирит с тонкими губами и такими густыми бровями, что они расчерчивали его лицо на две неравномерные половинки. Одет он был в темно-синее, довольно скромно, но зато поразил нас своим поведением.

Едва завидев Эдмуса, он вскочил, протянул руку – и вдруг с придушенным вскриком опрокинулся навзничь.

– Наверное, нужно было его оповестить, – озадаченно сдвинула брови Ифирь.

– Да тебя тут прямо обожают, – пробормотала я Эдмусу.

– Это что, – фыркнул шут, – вы его после моего первого возвращения не видели…

Загрузка...