Доспехи для шута

Глава 13. Когда шуты дерутся с воинами

Говорить можно было свободно. Все шпионы в пределах нескольких метров от нашего жилого зала отсутствовали. Шпионить за сумасшедшими, один из которых всю ночь варит яды, бр-р…

Веслав снимал стресс энергично: тем, что он состряпал за ночь, можно было убить несколько Городов спиритов. Если Йехар был прав, и основная загвоздка – в них самих, это могло бы решить проблему.

Кстати сказать, погружение в работу ничуть не помогло: к утренней аудиенции у Цепеока алхимик был зол, аки бультерьер, которого три дня держали в наморднике и не кормили.

Ах, да, я не забыла сообщить, что именно эта аудиенция была нашей последней надеждой?

Речь шла всего-навсего об утреннем приеме у герцога, где мы собирались поставить вопрос о судьбе нашего шута. И в достаточно резкой форме.

Самое смешное, нам посоветовала это сделать виновница происшествия, Ифирь.

– Эдмус есть? – первым делом осведомилась она поздним вечером, появляясь на пороге и критически осматривая наше жилище.

Ее встретили вполне по обычаям спиритов.

– К смерти своей готовится, – буркнула недавно явившаяся Виола. – А что, попрощаться хочется?

– Мне не нравится твой тон, колдунья, – отметила Ифирь зловеще.

– Другого предложить не могу.

Между девушками поспешно вклинился Йехар, впрочем, его лицо тоже не дышало приязнью по отношению к гостье.

– Вам нужно что-нибудь?

Дочь герцога с независимым видом прошлась по комнате и остановилась у стола алхимика. Веслав, который был в разгаре своих ядовитых изысканий, коротко глянул на нее, приветствием не удостоил, и, судя по глазам, занес в список. Как очередного дегустатора результатов.

– Почему вы его не отговорили?

Спиритка с довольно-таки безучастным видом оглядела наши лица и прибавила:

– Эдмуса. Вы ведь знаете, что завтра в полдень…

Час мы успели слегка призабыть, зато теперь впомнили в подробностях. Разумеется, от таких воспоминаний наши лица не засияли счастьем.

– Нам кажется, он скорее бы послушал вас, – сдержанно произнес после этого Йехар. – Нам он ответил, что не собирается жить с клеймом труса.

Ифирь с задумчивым видом извлекла из-за пояса кинжал. Мы невольно посмотрели на него, настойчиво закрутилось в памяти что-то, связанное с холодным оружием…

– Да? Он еще глупее, чем я думала. Но вы можете пойти завтра к герцогу и потребовать запрета боя. Я слышала, у этой Арки тоже есть какие-то Табу…

Она полюбовалась сверкающей поверхностью кинжала и прибавила:

–Эдмус, правда, дурак, но зачем ему умирать? Не пойму, с чего он согласился, всегда был таким безобидным. Мы росли вместе. Даже от кинжалов или воздушных ударов он только увертывался. Это было весело. Но он не создан для поединков. Мне всегда казалось, что его сбросят со стены за нарушение Табу.

Выдав эту цепочку логических рассуждений, которой могла позавидовать Бо, суровая дочь Цепеока нас покинула. И если раньше я по поводу этого боя испытывала что-то совсем непонятное, то уж теперь…

Но, как сказал, Йехар, последний шанс мы обязаны были использовать.

Так что после бессонной ночи мы решили выдвигаться к залу Цепеока на час раньше начала аудиенции. Шли без Веслава и Эдмуса: шут явился под утро и заявил, что не прочь вздремнуть, а алхимика не взяли по причине взрывоопасности.

Что мы заблудились в коридорах – до нас дошло примерно после третьего витка. Не заблудиться было трудно: разветвления, тайные ходы, перебегающие с места на место статуи шпионов, гобелены, кажется, у них тоже перемещаются… словом, сплошная мистика.

Виола и Йехар как раз нацелились на одну особенно запомнившуюся статую – мы прошли мимо нее раз семь, не меньше – чтобы уточнить маршрут, но тут нас окликнул знакомый голос. Аррн. Как раз тот, с кем мы хотели побеседовать.

– Метох, ты не на месте происшествия? – мимоходом удивился Глядящий в сторону статуи. Та изобразила поклон и потопала вон из коридора. – А-а, рекруты! Что привело вас в Коридор Предательства и Шпионажа?

Насчет шпионажа мы уже заметили. Теперь начало объясняться еще такое количество мелких спиритов, с самым предательским видом шмыгающих туда-сюда.

– В этих помещениях молодые спириты проходят обучение. Предполагается, что после него они смогут повести Город к славе и процветанию.

В голосе Аррна зазвучала тайная ирония. Мутные глаза неопределенно уставились в потолок.

Согласна с ней. С иронией. Наберутся они процветания со своими законами, как же…

– Я слышал, ваш шут бьется с Д`Каасом сегодня, – заглядываясь на потолок, сообщил Аррн. – Вы попрощались с ним? Конечно, попрощались. Вы же ищете место последнего убийства?

Вопрос наш не прозвучал: как раз в этот момент Главный Глядящий решил отвлечься от прозреванья далей и взглянуть на физиономии рекрутов.

– Я думал, вам доложили, – сказал он после этого.

– Еще одно убийство?

– Еще одно, и на сей раз – один из стражников.

– Д`Каас? – с надеждой спросила Виола. Аррн покачал головой.

– Глядящие волнуются, - сообщил он довольно мрачно. – Нашелся кто-то, кто видел, как этот стражник разговаривал с дочерью герцога, пошли слухи, что она приносит несчастья. Словом, хоть это у нас и не в чести, пожелайте мне удачи. Если это заговор с целью очернить герцога или его семью, а мне придется развеивать эти нелепые слухи…

Ну что же, идеологическая работа требовала жертв во все времена. Но мой мозг сейчас зацепился за слово «удача», и вопрос вылетел с ракетной скоростью:

– А вы знаете что-нибудь о Розовой Птице?

– Птица удачи? – переспросил Аррн чуть удивленно. В мыслях он наверняка уже развеивал мифы о заговорах. – Ходили слухи, что есть такая в лесах, к западу отсюда. Колдунья, настолько могущественная, что может ответить на любой вопрос. Вы хотите у нее спросить совета?

Мы ждали его реакции, но он только усмехнулся мученически – мол, ну-ну, развлекайтесь, и двинулся дальше по коридору.

– Аррн! – окликнул его Йехар. – Как был убит тот стражник?

– Похоже на воздушный пресс, только мы не обнаружили следов посторонней магии, – устало откликнулся Глядящий. – Или же он просто бился головой о стену, пока не умер.

И он исчез из коридора, а мы остались плутать и клясть себя за то, что не попросили его указать дорогу. В конце концов, после того, как мы обратились за справкой к четырем гобеленам и двум статуям (одна из них оказалась не шпионом, а настоящей, Йехар встряхнул ее так, что голова у скульптуры отвалилась, и потом долго не мог отойти от смущения), мы все же отыскали коридор, ведущий к покоям герцога.

В коридоре нас ожидал сюрприз. Сперва на пути попался Кахон и поприветствовал в четкой солдатской манере, потом кто-то еще из придворных, а потом мы увидели открытую дверь Зала Серьезных Дел, из которой выходили спириты. Спешили куда-то по своим делам с чувством выполненного долга на лицах.

Худшие опасения подтвердила Ифирь, которая вынырнула из зала с выражением лица, которое никак не подобало девушке, да еще знатных кровей.

– Вы могли бы и полуночи подождать, – фыркнула она, пролетая мимо.

– Что?! – Йехар изменил направление шага и попытался угнаться за ней. – Вы хотите сказать, аудиенция была? Но… а…

Виола стиснула зубы так, что на ее щеках ходуном заходили желваки. В этот момент в ней проступило что-то от разъяренной кошки, вернее, пантеры.

– Где герцог?

– На арене, - безразлично донеслось до нас, отразившись от стен.

На арене? То есть, бой тоже начнут раньше?

Хаос с прицепом!

Только теперь мы заметили, что спириты больше торопятся не по своим делам, а в определенном направлении. Вывод явился сам собой, и мы прибавили шагу. Не стараясь догнать Ифирь. Просто пытаясь не опоздать еще раз.

– Почему аудиенцию и бой перенесли на более ранний срок? – выдохнула я по пути.

Мне никто не ответил. Я увидела, как сжимает рука Йехара рукоять Глэриона.

Арену мы отыскали без труда, а возле арены нас отыскал уже Веслав. Под словом «отыскал» я подразумеваю, что алхимик просто выскочил на нас из толпы спиритов с невменяемым взглядом и громким вопросом:

– Где вас носило?!

Спириты вокруг нас уже занимали места на высоких трибунах. Арена была не больше футбольного поля, и самым большим спросом пользовались верхние скамейки. Народу собралось не так уж и много, от силы сотни две, все из числа придворных или армейских. Видно, в исходе этого боя мало кто сомневался.

– Сделай милость и не задавай глупых вопросов, – попросил Йехар мрачно. – Где Эдмус?

– Уже там, – алхимик нервно кивнул в сторону арены. – Он вас ждал. Где вы были-то целых три часа, на аудиенции?

– Нет, на аудиенцию мы не попали… – принялась объяснять я. Йехар удивленно прошептал:

– Три часа? Сейчас что – полдень?

А Виола, как самая конкретная, сказала суховато:

– Позже. Начинается, давайте хоть обзор себе обеспечим.

Мимо как раз проходил Аррн, и я поймала его за рукав с просьбой подкинуть нас на верхние места. Но тут алхимик развернул меня к себе.

– Вы не были на аудиенции? И что вы делали все это время? Вы хоть об убийстве этом слышали?

– Как раз слышали, – обиделась я. – Нам Аррн сообщил… тьфу ты!

Глядящего тем временем оторвала от нас толпа, а верхние трибуны как раз оказались занятыми. Нам пришлось удовольствоваться местами снизу, недалеко от входа на арену.

Как показало дальнейшее развитие событий, мы сели правильно.

– Я успел проверить – в крови у него этого зелья нет, – торопливо сообщил Веслав. Он завязал пальцы в такой причудливый узел, что едва ли даже сам смог бы с ними что-нибудь поделать. – Зато народ поговаривает, что последний, кто его видел – Кахон. Смахивает на тупик, и, если бы я не был совершенно уверен, что все эти трупы никакого отношения не имеют к вызову Арки, я бы сам посоветовал спросить совета у кого угодно, хоть у птицы этой розовой… так где вы были-то все это время?

Я машинально кивала после каждого его слова, не слыша ни одного. По-моему, алхимик сам себя не слышал.

На уровне верхних трибун в воздухе уже разминался Д`Каас, со значением поглядывая на самые высокие места – их занимали герцог и его дочь. Эдмус еще не взлетел, он появился только что и первым делом покрутил головой, выискивая нас. Обрадовано и с облегчением закивал. Неужели думал, что мы не придем? Расправил крылья.

Трибуны смолкли как по команде. Казалось, мы могли услышать и дыхание дуэлянтов. Молчали все, но нам, конечно, закон был не писан.

– Над ареной защитный колпак, никакой магией на нее воздействовать не получится… – пробормотала Виола как бы про себя. Значит, серьезно продумывала такой вариант. Пара-тройка спиритов возле нас услышали и переглянулись с ухмылками.

Посмеивающийся Эдмус и мрачный Д`Каас заняли позиции в воздухе друг напротив друга.

– Живешь последний день, шут, – процедил воин.

– Но хоть умею жить, – ухмыльнулся Эдмус.

Один из спиритов поднялся повыше их и бросил между дуэлянтами полоску черной ткани. Они, мы и все спириты, которые собрались посмотреть поединок, провожали ее падение глазами.

Как выяснилось, мы зря всю прошлую ночь настраивали свои нервы на долгий и упорный бой. Сражение продлилось секунд примерно десять: едва черный лоскуток коснулся земли, Д`Каас, опытный боец, нанес магический удар. Кажется, самый простой и самый эффективный против всего, что движется по воздуху: лишение воздушной поддержки.

Эдмус, который и глаза-то поднять от черного куска материи не успел, недоуменно затрепыхался в воздухе, попытался увернуться от второго удара – воздушного пресса – понял, что не успевает, и встретил его грудью и улыбкой.

Тело шута судорожно выгнулось в воздухе. До нас донесся хруст костей и болезненный вскрик. Крылья спирита смялись и погнулись, и какое-то время он просто висел в воздухе, удерживаемый только силой магического пресса своего противника. Но противник брезгливо отряхнул руки, и через несколько секунд уже не подающий признаков жизни Эдмус с силой ударился о травянистое дно арены.

Толпа вокруг нас разразилась приветственными криками, половину из которых заглушило непонятное потустороннее гудение в моих ушах.

Д`Каас медленно, как и подобает победителю, опустился рядом с телом поверженного противника. Вразвалочку подошел к ближайшей арене, по пути отпустив едва заметный кивок толпе – мол, слышу, слышу! Когда он опять развернулся, у него в руках было что-то наподобие алебарды, явно приспособленное для добивания противника.

Добивания?

Когда до меня дошло, что сейчас произойдет, что надо делать, а самое главное – что я сейчас сделаю, и я вскочила на ноги, пробиваясь ко входу на арену, Д`Каас, поигрывая алебардой уже сделал несколько шагов к лежащему на траве шуту. И остановился.

– Только посмей!

Не каждый день даже в Городе можно увидеть такое выражение лица.

Никто не успел заметить, как Виола ушла со своего места и как очутилась на арене, но теперь она стояла возле Эдмуса. Арбалет у нее в руках служил тактичным напоминанием, что шутки закончились, когда ушел шут. Д`Каас озадаченно приподнял брови: похоже, он считал выход с арбалетом против воздушного мага такой силы, какую демонстрировал он, не то что отважным, а просто идиотским поступком.

Может, он был и прав – если бы это был выход один на один.

Отважные спириты, охранявшие вход на арену, расступились сами при виде наших лиц, пылающего Глэриона и красноречивого пузырька в руках у Веслава. И через несколько секунд Дружина опять была в полном составе, правда, это был печальный состав: один лежал на земле, изломанный до неузнаваемости, остальные стояли рядом, заслоняя его и готовясь к нехорошим новостям.

Д`Каас озадачился еще сильнее. Как многие сильные воины, он особым интеллектом не отличался, а уж предугадать того, что ему вместо одного шута придется иметь дело с Дружиной – и подавно не мог.

Зря. Многое они тут теряют со своими Табу.

– Отойдите, – наконец сказал он. При всем трагизме ситуации это прозвучало очень забавно. Ну, словом, так, будто он надеялся, что его кто-то послушает. Или, например, ответит.

Не дождавшись вообще никакой реакции, кроме наших крайне враждебных взглядов, Д`Каас собрался с мыслями и выдал еще один штамп:

– Вы вмешались в честный поединок.

– Кому другому расскажи про его честность! – огрызнулся Веслав, который, судя по его лицу, был жутко недоволен, что пришлось вмешаться, но комментировать это не собирался.

– Еще про равность можешь добавить, – процедила Виола…

Я разминала пальцы, соображая, чем бить. Откуда здесь призывать стихию? Из воздуха – неудобно, низкая влажность, ручьи протекают далековато. Вот. Стоим почти над подземной рекой. Ну, будет у них тут сейчас катастрофа – разорятся на сантехниках…

Зрители заинтересованно притихли. Кое-где послышался ропот, то есть, высказывания, что нужно не медлить и по-быстрому открутить нам всем головы. Д`Каас их тоже услышал, приободрился и выдал уже на повышенных тонах:

– Вы нарушили правила!

– Мы просто действуем по своим, – фыркнул Веслав, имея в виду правила Дружины. – Чеши с арены, бесстрашный воин. Без тебя дел навалом.

Наверное, этот приду… противник, словом, наш противник не привык к такому тону. Он с исключительной агрессией раскрутил над головой алебарду и взревел:

– Оскорбляешь?! – не давая себе труда выражаться полными фразами.

– Йехар, – не повышая голоса, попросил Веслав. – Переведи-ка ему, вы с ним, похоже, родственные души.

Но Йехар сначала обратился не к Д`Каасу, а ко мне – тихо, почти шепотом:

– Прикрой вход, Оля… – и потом принялся за перевод: – Никто из нас не сомневается в твоей честности, воин. Оставим споры о равенстве боя, – взглядом он осадил Виолу, которая не собиралась так просто споры оставлять. – Ты победил. Но теперь мы просим тебя удалиться с арены, не добивая побежденного.

– Просите? – очень удивился Д`Каас, оглядывая наши лица.

– Прям умоляем… – хмыкнула Виола, тщательно целясь в него из арбалета.

Я тем временем перекрыла вход на арену – вовремя, а то у нам уже спешили несколько спиритов, по решительным лицам которых видно было, что они сами себя назначили рефери, а судить будут строго в пользу Д`Кааса. Для перемычки все же пришлось воспользоваться щитом холода: устраивать наводнение буду, когда ситуация совсем выйдет из-под контроля. Впрочем, все равно придется, эти гады ломятся в щит пока плечами, а скоро вспомнят про чары, а я его долго не удержу.

Весело.

Итого имеем: четверо из Дружины стоят в боевых позициях, напротив точно в такой же – Д`Каас, который как будто приморозился к своей алебарде и явно понятия не имеет, что со всей этой ботвой делать. На трибунах – что-то вроде пяти сотен сердито настроенных воздушных магов, но пока они могут только орать, поскольку арена защищена от магических ударов извне.

Это радует.

Не радует выражение лица Цепеока и треск моего щита под их воздушными ударами.

Затянувшееся молчание нарушил Веслав.

– Первый десяток вышедших на эту арену – обратятся в камень, – сказал он, выдергивая левой рукой из кармана мешочек капсул «Горгоны». – Участь всех последующих будет похуже.

И со значением помахал правой рукой, в которой было зажато что-то мне неизвестное.

Если он кого-то думал этим напугать, он очень ошибся. На трибунах теперь заорали еще грознее, а щит начал ломаться прямо на глазах.

И тогда прозвучал уже голос Йехара, но обращался он не ко всем, а к одному Цепеоку.

– Остановите их. Дайте нам спокойно уйти.

Герцог поднялся во весь рост, взмахнул рукой, останавливая тех, кто ломился на арену и, ничего не говоря, уставился на странника.

– Выбора у нас нет – Дружина своих не оставляет, – продолжал Йехар ровно. – Мы будем сражаться, и разве вам это нужно? Проход здесь достаточно узок… вы потеряете многих воинов…

На дальнейшие дипломатические ухищрения нашего предводителя я уже плевать хотела, я занялась тем, что сейчас было важнее всего: наклонилась над Эдмусом. Все равно щит уже треснул, а призвать стихию я могла в любой момент.

Веслав подумал о том же: как только я протянула руку пощупать пульс – мои пальцы столкнулись с его, да к тому же мы едва не стукнулись лбами.

– Руки убери, – раздраженно буркнул алхимик. – Мешаешь.

Мешочек с «Горгоной» занял свое место в кармане, а на свет появился другой – кажется, я его видела, наверное, кроветвор…

Кроветвор? Правильно, темная кровь медленно течет у Эдмуса по подбородку, в уголках губ лопаются кровавые пузыри, изломанные, изорванные крылья тоже в крови – где я уже видела это? – но это не самое… не самое…

– Это не поможет, – сказал рядом тихий, женский, незнакомый голос. – Перелом позвоночника. Серьезно задет спинной мозг.

Голос как будто был не Виолы и даже не Бо. Не Ифирь же, в самом деле… И только когда Веслав вскинул на меня изумленные глаза и прошептал: «Ты-то откуда знаешь?!» – стало понятно, что голос на самом деле мой.

А правда, откуда я знаю? Откуда могу знать?

Почему вижу все это?

Не обычным зрением – другим, которое только что возникло у меня в голове, я могла видеть повреждения в теле спирита; они прокручивались одно за другим, и каждое я понимала так, словно всю жизнь училась на хирурга. Грудь – сломаны четыре ребра, одно прошло в легкое, поэтому кровь на губах. Рука – перелом кисти; крылья – не так серьезно, как кажется, просто они спутались; ноги целы, после такого удара могло быть и хуже, шута спас малый вес. Похоже, он больше от воздушного пресса пострадал, последствия – как от удара капотом машины, кажется, селезенка разорвана еще…

– Вы посмели вмешаться в дуэль! – тем временем надрывался Цепеок с трибун. – Вы знаете, какая кара положена за это по нашим законам?

– Мы не могли не вмешаться! – орал в ответ Йехар. – Эдмус – один из Пятерых, по третьему закону…

Сильное сотрясение мозга. По третьему закону Арки – мы не вернемся в свои миры, если хоть один погибнет… Попрощаться, что ли, с Питером, ведь что могут сделать здесь даже эликсиры Веслава, какое заживляющее может срастить сломанные кости, кроме полумифического животвора, на втором году обучения проходили, как сейчас помню…

Основы целения. Сложные физиологические процессы… любой маг может заживить царапину, порез или мелкий перелом, стихия не имеет значения.

Медленно, чтобы не повредить ткани, сломанное ребро сместить чуть пониже и вот так, на место, на место, по клеточке срастается кость, только бы не помешала кровь; не помешает, там же вода, это моя стихия… одновременно рубцуем ткань легкого, но не перепутать, это же не кость, и не намудрить с тромбами или с рубцом, иначе ему дышать будет тяжело…

Любой профессор, вне зависимости от стихии, может залечить серьезную рану или восполнить потерю крови до литра. Или срастить один тяжелый перелом.

Кровь из легкого придется выводить, свернется – худо будет. Тело спирита судорожно выгнулось, изо рта с кашлем полетели черные сгустки, потекла кровь, всю, всю до капли, чтобы не скапливалась в дыхательных путях, ладно, хватит, теперь позвоночник, с ним сложнее. Соединить придется еще и хрящи, да и спинной мозг… десятый параграф учебника – «Сращение нервных окончаний». Хорошо, что он опять потерял сознание, какая сейчас была бы боль!

Я не профессор. И кто объяснит мне, что я сейчас делаю?!

Лоб вспотел, сидеть на корточках неудобно почему-то, в ногах дрожь, лучше стать на колени. Селезенка – ну, это после спинного мозга не очень-то и сложно, нужно, как и с легким, представить в деталях процесс сращения тканей. Кисть потерпит, тем более перелом закрытый и чистый, а теперь – что там с мозгом, работать надо очень осторожно, четырнадцатый параграф: «При сложных повреждениях не допускается вмешательство…» Какое там вмешательство? Неважно, у него же не так и плохо, ну, тяжелое сотрясение, но череп цел, всего лишь вернуть клеткам их баланс, рассосать гематому; с крыльями, наверное, уже не получится; вокруг темнеет и холодеет, не успеваю! То ли кто-то пустил в ход чары воздуха, то ли прибыли мооны…

Я попыталась поднять руку и призвать стихию, но рука поднялась только со второй попытки. И ее тут же кто-то перехватил и уложил на место.

Я открыла глаза. Вот забавно, что-то не припомню, чтобы я их закрывала.

Правда, судя по тому, что я увидела вокруг себя, – у меня и вовсе был прогрессирующий склероз.

Я была не в Городе. Это стало понятным по слишком далеким звездам, неожиданному теплу вокруг (оно объяснялось тем, что недалеко горел костер) и отсутствию громких немелодичных воплей вроде: «Убью!», «Сын пьяного моона!», «Бескрылый крякодугл!»

Звезды – второе, за что зацепилось мое удивленное сознание. Они тускнели одна за другой и явно собирались уступать место утру.

Поединок Эдмуса начался вскоре после полудня. Так что было о чем призадуматься.

Пожалуй, стоило рассмотреть еще вопросы о том, почему я лежу, где, собственно лежу и с какой это стати наш спирит, который еще пять минут назад собирался на тот свет, сидит возле меня с видом сторожевой собаки?!

Я подняла руку вторично, на сей раз, чтобы протереть глаза. Эдмус поймал ее и опять уложил в то же положение.

– Ну, ты нас всех и перепугала, – хмыкнул он шепотом. – Я привык, конечно, к тому, что алхимик у нас нервный, но чтобы его трясло как припадочного – это, знаете, ли, в новинку. Если говорить можешь – говори тише, а то он взбесится, коли узнает, что я вставал. От него рыцарь наш – и тот в какую-то чащу убежал прятаться, а птиц на полдня полета в округе нет…

– Мы где? – спросила я и обнаружила, что говорить шепотом мне гораздо удобнее.

– Да внизу, на опушке леска, где нас высадила Арка.

– Давно?

Эдмус пожал плечами и виновато признался:

– Я с полудня не очень-то себя помню, так что точно сказать не могу. Но сейчас позову Виолу, ты лучше с ней поговори.

Напрягла зрение: выглядел он довольно неплохо. Если учесть воздушный пресс, а потом падение с такой высоты. Крылья вот только не расправлены как всегда, а плотно прижаты к спине, и кисть перебинтована.

– А ты уже…

– Я – уже, – весело ответил Эдмус, поднимаясь. – Я даже, тебе спасибо, чуть не… но только чуть, и знаешь что, если бы моя дурья башка могла сообразить, что так…

– Ты зачем поднялся?!

Это уже была Виола. Она выскочила откуда-то из того пространства, которое я видеть не могла, и сразу обрушилась на Эдмуса. Тоже шепотом.

– Мало тебе сегодняшней ночи, а? Забыл, что сказано? Иди, лежи давай!

– Повинуюсь, – ухмыльнулся спирит. – Не то уверен, ты в заботе о моем здоровье не остановишься и перед моим убийством. Все, меня нет.

– За костром следи, – буркнула ему вслед Виола, присела рядом и закатила глаза: – Спасибо хоть, летать еще не может, а то точно было бы повторение…

– Чего? И сегодня ночью что было?

Виола оценивающе пощупала у меня пульс, заглянула в глаза и кивнула каким-то своим мыслям.

– Сегодня ночью был концерт, – сказала она, мрачно усмехаясь. – Солировал Веслав, остальные слушали. Воплей было столько, что двух разбойников я поймала потом, когда они уже уползали по оврагам подальше от страшного места… В общем, попало всем по полной. Не хочешь часок полежать без сознания, а?

– А я-то что…

– Так из-за тебя он и бесился. Ну, из-за Эдмуса еще, но тот уже очнулся к тому времени, а вот с тобой было плохо, так что…

Костер взметнулся вверх и весело затрещал. Я подняла руку и прихлопнула у себя на лбу какого-то местного кровопийцу. Рука поднялась уже легче.

– Почему?

– Почему очнулся или почему было плохо?

– Два раза почему. И к тому же это как-то связано, разве нет? Он же… – тут память решила напомнить о себе, услужливо предоставила в мое распоряжение переломы, мелькающие перед глазами, параграфы учебника и – теперь я это четко вспомнила, а тогда, видно, не ощущала – чувство уходящих постепенно сил. – Я его что – исцелила?

Виола протянула руку и пощупала мой лоб.

– Во вопрос, у нее природный дар целителя, а она еще спрашивает… Исцелила! Не до конца, конечно, но Веслав своими эликсирами довел до конца дело. А тебя-то целить некому! В общем, Дружина могла в один раз лишиться всех своих членов.

– Почему всех?

– Ну, если бы ты не выжила – Веслав Йехара бы точно отравил, после чего я прикончила бы алхимика и повесилась бы со спокойной совестью. Ну, а Эдмусу сейчас какая жизнь?

– Наклонись, – попросила я с каменным лицом.

Виола послушно нагнулась.

– Что? Слышно плохо?

– Вроде, блондинистые пряди пробиваются.

Намек говорить яснее был понят, правда, не без обиженной мины. Рассказ пошел подробнее и, что гораздо важнее, начался с того момента, как я отключилась на арене.

Особенно ярко живописала Виола состояние алхимика, у которого вместо одного полутрупа на руках оказалось двое…

В общем, сразу после моей отключки в тоне Йехара начали появляться такие нотки, а Глэрион принял такой опасный вид, что Цепеок пораскинул мозгами и решил нас отпустить. И – кто бы подумать мог – правда отпустил. Меня и Эдмуса пришлось тащить по воздуху Виоле. Остальные прикрывали шествие.

– Провожали нас такими напутствиями… – тут она почесала подбородок и, не считаясь с моим вроде как слабым состоянием, повторила.

По напутствиям я сразу поняла: путь в Город нам теперь заказан на веки вечные. Виола это подтвердила:

– В общем, нас отпустили и даже спустили – три воздушных мага переправляли на землю, мы по очереди спускались на всякий случай – но с условием, что больше мы им на глаза не покажемся. Коли покажемся – поотрывают все конечности, Эдмусу еще и крылья. Ну вот, после спуска…

Дальше рассказ получился короткий. После спуска коллеги оперативно развернули на опушке леса филиал лазарета (им было не впервой). Эдмус очнулся уже к вечеру, а у меня какой-то там пик пришелся к полуночи, я с чего-то стала напоминать окоченевший трупак, и сердце у меня почти не билось, вследствие чего все, кто находился рядом с «нашим буйным» и попали под раздачу пряников.

– А где, кстати, ребята? – слегка удивилась я.

– Веслав по лесу ползает, в своем амплуа. Йехар… – тут она замялась, что вообще с ней случалось редко, потом договорила неуверенно: – Где-то тут, наверное… Он за тебя очень переживал. Думаю, сильнее, чем Веслав.

Ладно. Ее опасливый взгляд мы проясним после. Спрашивать, что мы будем делать дальше, бесполезно заведомо. По прошлому разу знаю: пока я не встану на ноги и не буду способна совершить приличный кросс по пересеченной местности, никто мне этого и не скажет. А потом, зачем? У нас остался один-единственный вариант: заручиться помощью здешней птицы удачи, а заодно и ее знанием о том, что произошло с этим миром, помимо тех особенностей, которые считаются в нем нормальными.

Значит, путь мы будем держать на запад, и этот путь может оказаться неблизким. Я отпустила Виолу милостивым кивком. По старой памяти знала, что такое лазарет в исполнении Дружины, и понимала, что сейчас мне нужно одиночество. Ибо потом просто будет не до него.

Вот здесь я попала в точку. Первым явился Веслав – промокший до нитки и весь обвешанный какой-то паутиной. Лицо у него было прочно стянуто в маску агрессивной нервности, но после того, как он влил в меня пару своих снадобий, выяснилось, что я зря сжималась в комок в ожидании криков и нотаций.

– Ты знала о том, что ты целитель? – спросил алхимик вместо этого. И заключил, не дожидаясь ответа: – Я так и думал. Куда, интересно, смотрит этот ваш Игнатский?

У меня имелось несколько ответов на этот вопрос. Прежде всего, Игнатский был виртуозом бумажной работы. Благодаря ему вся документация во всех ячейках отдела была всегда в безукоризненном состоянии. Непонятно только, кому эта документация нужна, но воля начальства – это всегда закон. Потом, мой шеф был форменным монстром в делах организации. Исключительно благодаря ему раздолбанная машина питерского Светлого Отдела Канцелярии еще как-то ползла вперед и в учебном смысле, и во всех остальных, и даже нейтралы, на которых в виду наличия среди них большого количества телепатов, ложилась обязанность хранить существование Канцелярии в тайне, к нам не придирались. Наконец, был еще один вариант, по которому Игнатский смотрел, а точнее, посматривал в сторону ячейки Статистики и Учета, а конкретнее – в сторону не по годам перспективной и столь же печальной его начальницы. Правда, среди молодежи ходили неясные слухи, что Марта Игнатьевна, которую невесть за что произвели в начальники ячейки, меж тем, как она была только подмастерьем, грустна только в присутствии Игнатского и весела, когда его поблизости нет, а своими вздохами она к начальству подлизывается…

Выбрать один из трех вариантов я не успела: на полянке появился Йехар. Веслав очень натурально сделал лицо человека, спутавшего уксусную эссенцию с водой. Почти тут же он исчез из поля моего зрения.

Йехар там появляться не спешил, так что мне пришлось вспомнить про отчаянного Магомета и самой пойти к «горе».

Рыцарь, как и ожидалось, сидел у костра, совершенно бессистемно запихивая туда сучья и дрова. Похоже было, что он вознамерился устроить нашему лагерю «очищение огнем».

– Место свободно?

Я не дождалась ответа и уселась рядом. Тут же скосила глаза на Глэрион, который Йехар умудрялся сжимать в свободной руке: пламя вспыхивало нервно и ярко. Значит, в душе у рыцаря – пожар.

– А мне потом тушить, что ли?

Йехар перестал нагружать огонь дровами и заметил – или притворился, что заметил – меня. Улыбнулся радостно, но как-то натянуто, и тут же отвел взгляд.

– Оля. Значит, тебе уже лучше?

– Готова в поход, как видишь. Не знаю, чем меня Веслав напоил, но…

Поминать алхимика не следовало. Вспышка меча была уж очень впечатляющей.

– То есть, я хорошо себя чувствую, – добавила я скомканно.

Йехар покивал. Я поняла, о чем он сейчас заговорит, и попыталась перевести стрелки сразу:

– Я ведь так поняла, что рассиживаться мы не будем?

Йехар покивал опять.

– Обвиняешь меня? – спросил он вдруг. Как выстрелил.

– А это ты откуда взял?

В самом деле, если я на кого обижалась в этой истории – то разве что на Д`Кааса или на Цепеока. Еще почему-то немного на Ифирь. Женская ревность, что ли?

– Кое-кто полагает, что я должен был поступить иначе. Иными словами, прервать бой еще до того как он состоялся.

По его тону я без труда заключила, что за личность этот «кое-кто».

Нет, в самом деле. Эдмус был твердо настроен драться, если бы мы его удержали, – пришлось бы потом нашего спирита от самоубийств спасать. Юношеский максимализм – это вам не что-нибудь, я в десятом классе, когда предатель-Юрка из параллели не пришел на свидание, думала – мир кончился…

А пока все живы, и… как это в словах-то выразить?

Я ободряюще похлопала Йехара по плечу.

– А мы… ну… пойдем теперь за Розовой Птицей?

По издевательскому «ххе!» Веслава, которое долетело с другой стороны костра, я поняла, что выразила чувства как-то не так.

– Да, – спокойно молвил Поводырь. – Теперь за ней. Путь наш может оказаться долгим, впрочем, это единственное направление, в котором мы можем двигаться. Эдмус нынче больше не спирит – его собратья не воспринимают его как своего, в Город нам дороги нет.

Он помолчал, напряженно прислушиваясь. Но Веслав не говорил ничего. Наверное, за то время, пока я тут пролежала, они с Йехаром мало чего не сказали друг другу, и теперь им было трудненько не повторяться.

А рыцарь-то наш все больше привыкает к слову «я» и все реже тянется за мечом, вон и сейчас на травку положил. Дурная привычка?

– Есть среди нас те, кто полагает, –- характерная пауза, - что убийства эти вовсе не имеют отношения к искривлению сущности этого мира – но, я повторяю, раз мы оказались здесь…

Мне показалось, что молчание с той стороны костра стало более враждебным. Как и Йехар, я старалась не смотреть на алхимика, но улучила секунду, глянула – и увидела на его лице такое выражение… По сравнению с ним мина, с которой он передо мной появился десять минут назад казалась благостной улыбкой.

– Нам… мне жаль, что так случилось с тобой, –- заверил Йехар тихо. – И с Эдмусом тоже, я не умаляю того, что действительно виноват…

Ощущение было такое, будто воздух сейчас вскипит.

– Но я не мог поступить иначе. Ибо его привело на арену то, что священно для меня… что всегда будет стоять для меня выше всего.

Кокон молчания с другой стороны полянки стал угрожающе плотным.

Я поняла, что Веслав сейчас все же отыщет в своем обширном лексиконе что-нибудь такое несказанное, и приготовилась срочно отвлекать внимание Йехара. Может, даже обмороком.

– Нельзя недооценивать силу этого чувства, Ольга, – продолжил тем временем Йехар. – Как знать, может, лишь оно и могло бы спасти Город. Мне почему-то мнится, что все беды спиритов – от этих самых их Табу…

– Частично еще от интеллектуально неполноценных Поводырей Дружины, - все же уточнил алхимик со своего места. – Ой, простите, из-за этого редкого подвида насекомых проблемы не у спиритов, а у нас.

Не выдержал все-таки. Йехар ожидаемо подхватился на ноги и сделал в направлении издевательского голоса пару шагов, я закатила глаза, попутно рукой нащупывая место, куда бы упасть, но падать не потребовалось. Рядом прозвучало до того звонкое и обиженное «Ай!», что Йехар отвлекся тут же, а я подскочила в той позиции, в которой сидела.

Бо присела на корточках над Глэрионом и с плаксивым видом рассматривала свой палец.

– Ай! – повторила она. – Я только хотела его потрогать… а он жжется!

Рыцарь отвернулся от алхимика и тяжко вздохнул, как ты говоря: «Еще и это, то есть, эта…» Вообще-то, это была типичная реакция на появление Бо.

– К Глэриону не может прикоснуться никто, кроме меня, – пояснил он, убирая пламенеющий меч в ножны.

– Но я потрогала ручку! – обиделась Бо.

– Неважно. Тот, кто коснется его, изведает силу его пламени. Прошу, избегайте такого…

– Особенно если кому-то захочется использовать меч как пилочку для ногтей, – весело прибавил спирит, подходя. – Помнится, нам о таком еще Герем говорил?

Йехар не ответил. Воспоминание о том, как какой-то божок торговли едва не выиграл Глэрион в кости, было для рыцаря неприятным.

– Видимо, нужно его перебинтовать, – сказал он, с напряженной деловитостью рассматривая ожог на пальце Бо.

О заживляющем эликсире, конечно, ни слова. Я оглянулась на Веслава – тот поджал губы и отвернулся. Характер, ну как же. Не попросишь – теперь и не даст.

– Давай я, – я подошла к Бо поближе и протянула руку. – Все же целитель, как-никак…Йехар, я себя нормально чувствую, это же только палец. Сейчас пройдет.

Накаркала. Сколько я ни пыталась вспомнить, как у меня тогда получилось с Эдмусом, ожог на пальце Бо и не думал срастаться. Блондинка по-прежнему выла. Поусердствовав несколько минут, я сделала вид, что просто дую на ее палец, чтобы было не так больно.

Мои способности к целению исчезли так же внезапно, как и появились. Начало похода за удачей вырисовывалось самое радужное.