Дом, который будет ждать. Книга 3

Глава 11

– У вас есть ещё вопросы, просьбы? – пророкотал Шегрил, которому, как ни странно, всё ещё не надоела компания, обитающая в доме. Хотя, возможно, мы все просто кажемся ему забавными существами, способными ненадолго его развлечь. Хотя нет, не думаю, в таком случае он ушёл бы сразу после того, как разобрался с ле Ньером. К тому же с Домианом он явно в одной весовой категории: этот синеглазый мерзавец, к сожалению, ничуть не слабее Повелителя мёртвых.

– У меня есть, – неожиданно проговорила Лиз, глядя на повернувшегося к ней Шегрила, – хотя это, наверное, не совсем просьба…

– Говори, Лиз, – громыхнул Повелитель мёртвых Франгая, – мне в радость будет выполнить твоё желание.

– Я хотела сказать, что буду рада видеть тебя чаще, – как-то неуверенно проговорила Лиз и смутилась, – в смысле – не только тогда, когда тебя позовут, но и в любое другое время. Ты всегда будешь желанным гостем там, где я живу…

На полянке возле дома повисла густая, какая-то прямо осязаемая тишина, которую никто не решался нарушить. Я, честно говоря, ждал, что синеглазый Домиан возмутится, но он молчал. Не произносил ни звука и Шегрил, замерший неподвижной антрацитово-чёрной глыбой. Призраки вообще постарались сделать вид, что их тут нет, разве что Картер взглянул на Лиз с какой-то странной улыбкой.

– Ты говоришь это от чистого сердца, – пророкотал Повелитель мёртвых, а затем откинул капюшон, и даже я вынужден был признать, что его внешность не могла не произвести сильного впечатления. – Не годится разговаривать с друзьями, закрыв лицо, не так ли, seann dhia? Лиз многое не помнит, но ты-то должен понимать, что, – тут Повелитель сделал паузу, выделив голосом последнее слово, – она мне предложила. Быть приятелем и быть другом – это ведь совершенно разное, тебе ли не знать. Так что скажешь ты?

Домиан посмотрел на Шегрила, и я, честно говоря, был почти уверен, что синеглазый «откажет от дома» столь неоднозначной фигуре, как Повелитель. Но, судя по всему, я ещё не исчерпал лимит сюрпризов, запланированных Бесшумным для меня на сегодня. Потому что Домиан спокойно взглянул на Шегрила и, помолчав совсем немного, ответил:

– Желание Лиз – закон для всех живущих здесь, но в данном конкретном случае я не стану возражать, хотя раньше, когда ты тоже регулярно заходил поговорить с Хозяйкой, попытался бы убедить её в опрометчивости подобного шага.

– Что же изменилось? – багровые глаза Повелителя мёртвых вспыхнули и погасли. – Что заставило тебя изменить своё решение? Мы никогда не были с тобой врагами, seann dhia, но и дружбы между нами не водилось. Что заставило тебя – кроме просьбы Лиз, конечно – дать мне право приходить сюда в любое время?

– Я чувствую, что в чаще Франгая родился Враг, – негромко, но от этого не менее внушительно, проговорил Домиан. – Наверняка ты тоже почувствовал его появление.

– Да, я слышал, что появились те, кто считает, будто время старых богов безвозвратно миновало, – прогрохотал Шегрил, а я весь превратился в слух: сейчас мне выпала уникальная возможность узнать такое, о чём в обычном мире, том, что за границами Франгая, узнают ещё очень нескоро. Если вообще узнают, потому как битвы богов – это не совсем то, о чём ставят в известность смертных.

– И я решил, – синеглазый мельком взглянул на Лиз, заметил, что слова о Враге её встревожили, и досадливо поморщился, – что в такое смутное время лучше нам объединиться. Если ты назовёшь Лиз своим другом, то тем самым возьмёшь на себя обязательства по её защите. Во время борьбы за власть над миром помощь лишней не бывает, и я буду более свободен в своих действиях, если мне не придётся каждую минуту волноваться за Лиз. К тому же это будет гарантией того, что ты не встанешь на сторону Врага.

– Думай, что и кому говоришь, seann dhia, – рыкнул Шегрил, и где-то в чаще Франгая жалобно заскулили гархи, – я никогда не встану на сторону лживых новых богов. Боги одни – и у этого мира они уже есть.

– Не стану извиняться, Шегрил, – в голосе Домиана промелькнуло и тут же исчезло недовольство, – я просто назвал вещи своими именами.

– А про какого врага ты говорил? – легко влезла в разговор двух божественных сущностей Лиз, и я снова испытал приступ раздражения, которое неизбежно вызывала у меня эта женщина. Ну вот зачем она сейчас встревает в разговор, который её совершенно не касается? Гораздо более сведущие в серьёзных вещах люди молчат, а ей всё не терпится. И ведь, что самое обидное, никто даже не думает поставить эту нахалку на место!

– Тебе не стоит беспокоиться о нём, leanabh, – и не подумал рассердиться Шегрил, – оставь это тем, кому положено воевать, для кого это смысл существования.

– Но это же опасно! – воскликнула эта… вот даже слова подходящего не подберу.

– Ты за нас волнуешься, Лиз? – улыбка синеглазого была настолько тёплой и яркой, что мне показалось, будто на мрачной ночной поляне перед домом на секунду выглянуло солнце.

– Естественно, – воскликнула наша с Максимилианом сестрица, – это же может быть опасно… даже для вас. Я не сомневаюсь, что вы справитесь с кем угодно, но женщины всегда, во все времена волновались за тех, кто им дорог.

При этом она посмотрела почему-то сначала на Шегрила, который наблюдал за ней с едва заметной улыбкой, которая совершенно дико выглядела на его жутковатом лице. Затем Лиз перевела взгляд на Домиана, который ободряюще ей подмигнул. А я внезапно ощутил в глубине души совершенно неуместное чувство, больше всего похожее на зависть, как бы ни неприятно мне было в этом признаваться. На меня никто никогда так не смотрел: с нежностью, тревогой, желанием защитить и уберечь от бед. Впрочем, что-то я раскис, видимо, просто очень устал: ночка была ещё та, да и день потом, мягко говоря, не очень задался.

– Не волнуйся, Лиз, – мягко проговорил Домиан и бережно коснулся руки женщины, – Враг, о котором мы говорим, ещё слаб, он только набирает силу. Сейчас в победе над ним нет доблести, к тому же пока он никак не проявил себя. Но потом, когда я смогу его победить и брошу к твоим ногам весь Франгай, ты мне ответишь? Даже филиморы не думают так долго.

– Давай обсудим это потом, когда всё закончится, – как-то нервно улыбнулась Лиз, а я для себя решил, что обязательно выясню, о чём шла речь и при чём здесь филиморы – они никогда, насколько я знаю, не обитали в этих местах.

– Хорошо, как скажешь, Лиз, – безмятежно улыбнулся синеглазый, – у нас ещё есть время.

– Тогда давайте пойдём спать, – внесла вполне разумное предложение Лиз, – не знаю, как вы, а я на ногах не держусь от усталости. А завтра дел ничуть не меньше, чем было сегодня, а то и больше. Кстати, Шегрил, ещё раз спасибо тебе за справедливый суд и за то, что ты нашёл для меня Картера.

– Пустое, – отмахнулся Повелитель, но даже мне было видно, что ему приятны слова благодарности, – ты знаешь, как меня позвать, если я срочно понадоблюсь. И не бойся меня побеспокоить лишний раз, leanabh. Ты не спросила, но я поясню: так называют друга, который намного моложе, того, к кому испытывают искреннюю симпатию.

С этими словами он накинул капюшон и, не прощаясь, одним неуловимо плавным движением оказался у границы болота, а потом словно растворился в ночном мраке Франгая.

– Это хороший союзник, – сказал Домиан, ни к кому конкретно не обращаясь, – удивительно: за все те века, что я знаю Шегрила, он никогда открыто не вставал ни на чью сторону.

– Он невероятно сильный и очень одинокий, – неожиданно произнесла молчавшая всё это время Элла, – в нём есть тьма, но нет зла. Мне сложно объяснить, но это так.

– Скорее, он сам и есть тьма, – доброжелательно улыбнувшись девочке сказал Домиан, – а она не обязательно является синонимом зла. Не так ли, колдун?

Я вздрогнул от неожиданности, так как меньше всего ожидал, что синеглазый обратится ко мне.

– Сложно с этим не согласиться, – кивнул я, решив, что, скорее всего, это намёк на то, что меня пусть и временно, но включили в число обитателей этого странного места. Потому как раньше Домиан меня просто демонстративно игнорировал. Что же, значит, я правильно себя веду.

– Повторю своё предложение о том, что всем нужно пойти и отдохнуть, – уже более решительно заявила Лиз, – Элла, ты совсем бледная, давай-ка, бери сестру Доминику и идите отдыхать.

– Спасибо, наверное, мы так и сделаем, – кивнула Элла, – я чувствую, что завтра будет много событий, очень разных.

– Ты умеешь предвидеть? – удивился Домиан, как мне показалось, даже искренне. – То есть ты не только считываешь эмоции, но и обладаешь даром предвидения?

– Нет, я бы не стала так говорить, – покачала темноволосой головой девочка, – просто иногда я знаю, что будет потом. Не конкретно, а очень в общих чертах. Вот и сейчас я просто знаю, что завтра произойдёт много важных событий.

О Бесшумный и все силы его! Этот невероятный ребёнок ещё и будущее может предсказывать! И она – моя дочь! Благодарю тебя, Реджинальд фон Рествуд, где бы тебя сейчас демоны ни носили, за то, что я теперь о ней знаю. Ведь если бы мне не пришлось изучать личное дело этого заштатного барона, я никогда не узнал бы о существовании Эллы-Марии. Но теперь я в курсе и никто, никакие силы, пусть даже сам Бесшумный появится здесь, не отберёт у меня мою добычу. Но нужно действовать очень аккуратно и осторожно: что-то подсказывает мне, что если я хоть раз оступлюсь, то Элла никогда не простит меня. Поэтому старательно изображаю дружелюбие, открытость и желание помогать.

А ночью мне приснился странный сон, на осмысление которого у меня ушло почти всё утро. Начать, наверное, стоит с того, что я вообще – как и большинство магов – крайне редко вижу сны, поэтому с детства приучен относиться к ним со всем возможным вниманием. Этот же вообще выбивался из всех привычных норм и законов.

Во-первых, я увидел самого себя, но не таким, каким я был сейчас, а таким, каким, возможно, стану века через три-четыре. В по-прежнему тёмных волосах кое-где сверкали нити седины, лицо уже тронули морщины, хотя оно и осталось привлекательным, а над правой бровью светлел старый шрам, которого сейчас у меня не было. Я находился в какой-то комнате, больше всего напоминающей лабораторию, но я нынешний в ней точно никогда не бывал, значит, я не у себя в родовом замке. Окна были закрыты глухими ставнями, поэтому понять, где именно я нахожусь, не представлялось возможным. Издалека слышался глухой гул, который с одинаковым успехом мог быть и рокотом морского прибоя, и шумом лесной чащи. Я – тот, который во сне – встал и, слегка прихрамывая на правую ногу, вышел из комнаты, чтобы спуститься по крутой лестнице. При этом складывалось впечатление, что лестница вырублена в скале, так как и стены, и потолок, и ступени были каменными.

Спуск казался бесконечным, но меня это совершенно не беспокоило: магический светильник в руке не дрожал, дыхание было ровным, только иногда ныла покалеченная давным-давно нога. Но всё рано или поздно заканчивается, завершился и этот спуск: я остановился у толстой каменной двери, испещрённой выбитыми на ней магическими символами. Я узнал с детства знакомые знаки подчинения и запечатывающие руны.

Нажав последовательно странную, совершенно незнакомую мне сегодняшнему, комбинацию знаков, я дождался, пока отъедет в сторону массивная каменная плита, и вошёл в длинный коридор, освещённый тусклым светом одного-единственного магического светильника. Но и этого света было достаточно для того, чтобы увидеть перегораживающую коридор мощную решётку, которая аж искрилась от влитой в неё силы.

Подойдя к зачарованным металлическим прутьям, я остановился, ожидая, пока тот, к кому я пришёл, приблизится на достаточное расстояние. И действительно, не прошло и пары минут, как в темноте за решёткой сгустился ещё больший мрак, хотя, казалось бы, это и невозможно. В этом мраке болотными гнилушками вспыхнули два огонька. Они располагались достаточно высоко, из чего можно было сделать вывод о том, что запертое в клетке существо ростом больше двух метров.

– Зачем ты снова пришёл, колдун? – его голос напоминал одновременно шипение и рык хищника. Я, который был во сне, не удивился, но поморщился: видимо, звучание голоса запертого существа показалось неприятным. – Ты ведь не хочешь слышать того, о чём я говорю тебе вот уже несколько столетий. Или дело в чувстве вины, которое ты испытываешь все эти долгие годы? Или причина твоих визитов – надежда на то, что всё ещё можно исправить? Или… это она просила тебя?

– Думаешь, у неё нет других забот кроме как думать о тебе и присылать меня с визитами? Не льсти себе. Проигравшие никому не интересны.

– Лжец, – горящие глаза слегка приблизились, – и всегда таким был, сколько я тебя помню. Жаль, что я не убил тебя тогда, когда у меня была такая возможность. И пусть я дорого заплатил бы, но это было бы справедливо, клянусь Истинными Богами! Так зачем ты пришёл, колдун?

– Я собираюсь в столицу, и зашёл спросить, не хочешь ли ты передать что-нибудь ей?

Интересно, о чём это я сейчас говорю, кто такая загадочная «она», кем является мой собеседник, где вообще всё это происходит?

– С чего бы такая любезность? – в отвратительном голосе послышалась откровенная издёвка. – Значит, ты пришёл по её приказу, колдун. Ты никогда не мог ничего противопоставить ей, и всегда страшно бесился из-за этого, верно?

– Это всё? Тогда я пойду, а ты жди нашей следующей встречи. Возможно, она произойдёт всего лет через тридцать-сорок.

Я повернулся и медленно пошёл к двери, совершенно не удивившись, когда из-за решётки донеслось:

– Передай ей, что до нашей встречи осталось совсем немного, но ей нечего опасаться, я никогда не причиню вреда той, что… Это неважно, колдун. Просто передай, что мы с ней скоро увидимся.

– Отсюда нет выхода, – зачем-то озвучил я прописную истину и похолодел, услышав:

– Выход есть всегда, тебе ли не знать. Так что просто передай.

Последним, что я услышал, дожидаясь, пока закроется дверь, был тихий, искренний и оттого страшный смех уверенного в своих словах существа.

Вынырнув из странного сна, я какое-то время не мог понять, где нахожусь: комната, в которой я проснулся, была мне совершенно незнакома. И только через несколько секунд я вспомнил вчерашний день, наше бегство из разорённого гольцами трактира, жуткого кайроса, который чуть было не утащил нас в своё логово, новости, обрушившиеся на меня, ну и как достойное завершение вечера – визит Повелителя мёртвых, которого я всегда искренне считал не более чем страшной сказкой. Призраки, смерть Ференца ле Ньера, обещание помочь вампиру Картеру пробудить магию, которая вроде как есть в Лиз, предупреждение Эллы о том, что сегодня будет важный день… А тут ещё такой странный сон, как будто мне всего перечисленного было мало!

Интересно, но я даже не могу вспомнить, когда последний раз мне что-нибудь снилось. Таких же ярких, прекрасно запомнившихся, совершенно реальных снов у меня и не было никогда. Кстати, не могу сказать, что это меня хоть как-то расстраивало: сны – явление странное, непонятное, неизученное. И, как всё загадочное – потенциально опасное.

Что это было? Предупреждение? Предсказание? Просто выдумка уставшего сознания? Влияния того странного места, в котором я оказался на неопределённый срок? Бесшумный! Как же мне не хватает информации! Кто та «она», о которой говорило странное существо? Раз это мой сон, то логично предположить, что я её знаю и она как-то связана с сегодняшними событиями. Тогда выбор не так чтобы велик: Элла, сестра Доминика и… Лиз.

Второй вопрос: кем был тот, кого заточили в подземную тюрьму, да ещё и заперли в камере за зачарованными дверями и решётками? Это какой же силой он должен обладать, чтобы от него так береглись? И почему к нему хожу именно я? Потому что являюсь неким посредником между ним и таинственной «ею»? И о чём он говорил? За что я могу испытывать чувство вины? Особенно если принять во внимание тот факт, что подобное вообще мне не свойственно…

Самым досадным было то, что разгребать этот ворох вопросов мне предстояло в гордом одиночестве, так как я, во-первых, не привык ни с кем делиться своими мыслями, а во-вторых, вряд ли кто-то из здешних обитателей сможет дать ответы на мои вопросы. Точнее, Домиан смог бы, наверное, но я абсолютно уверен, что он просто не захочет этого делать. Как и новоявленный дружок Лиз – это воплощение мрака и смерти.