Дом для Пенси

4-15

Пенси не думает о том, что произошло с Тоннором: выжил ли он, помог ли ему тот видерс, который он уже съел, и как же так случилось то, что случилось. В этот момент ей просто хочется прижиматься к Халису и слушать биение его сердца. Она заслужила совсем немного спокойствия? Халис наоборот не выглядит безмятежным: на его губах улыбочка, взгляд то и дело опускается на Пенси, а пальцы… Ей кажется, или пальцы у него даже слишком горячие для и так высокой температуры. Она, сама того не ожидая, начинает краснеть. А губы Халиса еще сильнее растягиваются в улыбке: он знает, что она помнит всё, что произошло между ними, более чем подробно.

Уже в лесу Халис притормаживает, будто к чему-то прислушивается, и через минуту их догоняет Фалетанотис:

— Хорошо, хоть кто-то не опоздал, — он по-прежнему зажимает бок, но, судя по виду, явно не находится на пороге смерти, а на Халиса теперь смотрит с интересом.

— А ты как? — спрашивает она.

— Я-то уже хорошо. А ты. Слушай, в следующий раз будь осторожнее! — возмущается Фалетанотис. — Хорошо, что я учуял, что к тебе спешат на помощь! Но куда ты в одиночку пошла против Тоннора? Неужели не видела, как его разрывает от сомы? Как он вообще оставался в сознании при такой концентрации, непонятно!

— Этого я не вижу, — вздыхает Пенси, — но всё же хорошо закончилось…

— Да, — но руинник замечает ее потрепанный вид, окровавленное плечо и выщербины на дейд Халиса и качает головой: дескать, да что б я еще раз поверил в твое «хорошо». Потом Фалетанотис смотрит куда-то выше ее глаз, а Халис зачем-то кивает. Это настораживает. Но пока она пытается догадаться, что именно произошло между этими двумя, Халис напоминает:

— Ты, кажется, хотела помочь.

И Пенси откладывает все разговоры на потом. Сейчас бы разобраться, выжил ли кто-нибудь после лавины.

Нужную часть леса легко узнать по заметенным остаткам руин. Они переступают через вывернутые деревья и обходят трупы дивностей. Тела людей тоже есть. Но заняться мертвыми можно и позже. Ведь пока есть возможность помочь живым, это нужно сделать — и быстрее. Пенси просит Халиса поставить ее на ноги: весь этот путь она прижимала видерс к поврежденной ноге, и его сил — даже за такой короткий срок — хватило, чтобы привести лодыжку в порядок. Ей всё еще больно, но ходить она уже может.

— Где-то здесь люди под снегом, — Пенси широким жестом указывает на занесенную снегом площадь. — Что делать будем? Я, конечно, могу растопить их жар-камнями…

— Долго будешь возиться. Есть способ лучше, — Халис обнимает ее за талию и снова улыбается. Так, что ее сердце начинает стучать еще быстрее.

Пенси даже немного одергивает себя: ну что такое? Стоит показаться этому карену на горизонте, и она уже сама не своя? А когда он берет ее за руку, то время снова останавливается. «Пенси, очнись, — говорит она себе, — вы всего лишь провели пару невероятных ночей вместе, да пережили пару коротких приключений, и всё». Но убеждения впустую. И дело даже не в том, что с Халиса всё началось, и не в том, что теперь у нее есть дом и Кейра. И краснеет она совсем уж не из-за того, что он слышит, когда она думает о нем. Просто он ее немного бесит, а еще он ей определенно нравится. Сильно. Нравится с того самого момента, как во мраке показались горящие глаза, а потом и сам он — наглый, горячий и усыпанный светящимися пятнышками.

— Ты опять думаешь обо мне, — Халис смотрит на нее и берет за руку. — Но мне приятно, продолжай.

Пенси фыркает. Как о нем не думать, если в этот момент он творит небывалое чудодейство? Он действительно может заставить гореть снег. Пенси ахает, приближает руку к ближайшему огоньку, но тот не обжигает, он подобен жар-камням. Снег понемногу отступает. То тут, то там появляются темные тела людей. Пенси игнорирует тех, кто поднимается сам, и торопится к тем, кто лежит ничком. Здесь будет много работы. Но кто сказал, что охотники настолько слабы, чтобы не справиться?

Когда людей становится слишком много, а снега остается совсем крохи, Халис появляется за ее спиной и шепчет на ухо:

— Мне придется покинуть тебя. Но когда всё успокоится, я тебя снова найду. Теперь я знаю, как искать.

Пенси стоит в перекрестье чужих взглядов, но ей, кажется, всё равно. Ладонь Халиса касается ее щеки, и кожа горячая, едва ли не раскаленная. На мгновение ей хочется прижаться к нему всем телом. Но она останавливает себя. Всё же они не в темноте рва и даже не наедине в Черном лесу. Вокруг слишком много других забот, чтобы вот так терять голову: в этот раз она предпочтет сделать всё осознанно.

— Я ухожу, — повторяет он и, не дожидаясь ответа, поворачивается к ней спиной. Пенси вздрагивает: так вот, как выглядело ее прощание на Людоедском. И пусть сейчас они не прощаются навсегда, ей хочется сделать то, что внезапно приходит в голову. Она бросается за ним. Конечно, Халис поворачивается, дейд ни за что бы не скрыли от него ее порыв. Он вопросительно смотрит, и Пенси решается. Она вытягивается вверх так высоко, как только может, — всё же карена ростом не обделила природа — и касается его губ своими губами:

— Возвращайся.

Пенси понимает, что всё сделала правильно. Для себя — в первую очередь. Но, кажется, и для Халиса тоже. Потому что он с удовольствием возвращает ей поцелуй, да так, что кто-то из охотников присвистывает, а Фалетанотис ворчит: «Не глазейте, не на что тут глазеть!»

Не проходит и часа после ухода Халиса, как появляются разведчики от союза. Поселение по ту сторону Черного леса практически не пострадало, но сход лавины повредил дорогу между лесом и ближайшим крупный городом. Поэтому основная помощь, собранная и охотниками, и градоправителями, немного задержалась. Постепенно людей вокруг становится всё больше. Пенси отстраняют от раненых добравшиеся до места лекари. Она еще пытается помочь, но вскоре оставляет всё пришедшим и отходит к Фалетанотису. Тот сидит на огромном камне чуть в стороне. Его сразу поместили под охрану, рядом с руинником трое вооруженных телохранителей. Они косо поглядывают на Пенси, но то, что Фалетанотис позволяет ей сесть рядом и привалиться к его плечу, кажется, означает для них всего лишь увеличение защищаемых объектов. Незаметно к трем телохранителям добавляется еще двое.

Пенси сидит на камне, болтает ногами и смотрит вверх. Там сталкиваются друг с другом стены синих и серых облаков, и изредка в проемах между ними проглядывает белое солнце. Высоко мелькают птицы, виднеются тычущиеся в небо черные обломанные ветви, и на фоне окружения короткие дейд и взъерошенные волосы Фалетанотиса. Пространство вокруг гудит, растревоженное десятками человеческих голосов — и печальных стонов, и радостных восклицаний. В ее руках сумка с видерсом: на ощупь фигурки гладкие и немного мягкие, по ощущениям это самый обычный видерс — его будто окружает легкое облако загадочной и непонятной сомы. Это и дерево чудес, и истинное лекарство. Хотя действие его гораздо глубже, чудеснее и страшнее. Впрочем, чему тут удивляться: любое лекарство в больших дозах может стать ядом. Пенси вдыхает морозный воздух, потягивается и спрашивает Фалетанотиса:

— Ты же не собираешься никуда исчезать?

— Он вернется, — фыркает руинник. — А мне и в твоем доме хорошо. Так зачем пока искать что-то лучше?