Добрый

Глава 17

Глава 17

Пробуждение отозвалось жуткой головной болью. Казалось, что каждая клеточка моего серого вещества, находящегося в черепной коробке, билась в адской агонии, находясь на последней стадии издыхания. Хотелось сжать виски руками и давить, давить, давить. Давить до тех пор, пока боль не утихнет или пока голова не расколется на тысячу мелких кусочков. Но даже этот изощрённый акт суицида я не мог с собой сотворить, поскольку рук у меня не было. Как не было и всего остального тела. Нет, наверное, теоретически оно должно было существовать, поскольку о факте жизни головы отдельно от туловища, кроме головы профессора Доуэля, мне не известно, но сейчас я не то что не владел своим телом, я его даже не ощущал.

— А я тебя предупреждала. Но ты же у нас упёртый до безобразия.

— Что ты со мной сотворила? — еле выдавил я, превозмогая безумную боль. Оказывается, язык мне продолжал подчиняться.

— Всего лишь залезла в тебя поглубже, — спокойно ответила ведьма.

В ответ я выплюнул на Болотную такое ругательство, от которого сам краснел в прежней жизни. Но сейчас оно было как никогда к месту.

— Лучше бы сразу убила, — зло добавил я.

— Ты действительно этого хочешь? — лукаво осведомилась ведьма.

— Да пошла ты!

— Ладно, не напрягайся, у меня в самом деле не было выхода. Я же должна понимать, зачем ты здесь. А голова сейчас пройдёт. Надо только немножечко потерпеть.

— Тебя бы заставить так терпеть, — огрызнулся я в ответ.

Последние мои слова остались без ответа. Зато руки ведьмы запорхали над моей головой плавными движениями, окутывая воспалённый мозг мягкими волнами тепла. И с каждой секундой становилось легче. Причём становилось настолько легче, что я уже практически простил ведьму за нереальную боль, которую испытывал совсем недавно.

— Всё, — глубоко выдохнула ведьма, и поток спасительного тепла прекратился.

— Спасибо.

— Да ладно, сама поломала — сама починила. Не обижайся.

— Хорошо, — покладисто согласился я. — Может, теперь расскажешь, зачем была нужна эта экзекуция?

— Ответы искала, — нехотя ответила она.

— И нашла?

— Нет, — честно призналась Болотная.

— То есть я тут чуть коньки не отбросил в адских мучениях ради твоих непонятных хотелок?! Да ещё и безрезультатных.

— А что ты хотел?! — взвилась ведьма. — Припёрлись на мою землю. Всё взбаламутили. И непонятно зачем.

— А просто спросить гордость не позволяет?

— И вот ты мне так просто ответишь?

— Теперь не отвечу, нечего было…

— Ну чего затих-то? Вот то-то. И не ответишь ты мне, потому что ответить нечего, а не потому, что вселенская обида на меня у тебя взыграла.

— Да пошла ты, — огрызнулся я.

— Что-то слишком часто ты меня сегодня посылаешь, тебе не кажется?

— Значит, заслуживаешь. В конце концов, не я тебе мозг разрывал на части.

— Слушай, может, хватит? Ведёшь себя как изнеженная барышня, аж смотреть противно.

— Так не смотри! — огрызнулся я. — Не очень-то и хотелось. Я с тобой в смотрелки играть не нанимался. Вали на все четыре стороны, а меня оставь в покое.

— Валить я буду только в твоём обществе. И это не обсуждается.

— А вот и не будешь. У нас разные дороги в этом мире. Хотя, если захочешь заскочить в гости, заскакивай. Посидим, винца хряпнем, поболтаем. С развлечениями у вас тут как-то не очень. Почему бы не провести время в компании красивой девушки.

— Если ты думал, что от твоих дешёвых комплиментов я растаю и оставлю тебя у гургутов, то ты глубоко ошибался. Не то сейчас время, чтобы попивать винцо с их вождём.

— Про не то время, про грозящую мне опасность и про всякую другую лабудень я уже слышал. Повторяю: опасность мне грозила пока что только в присутствии вашей распрекрасной троицы. Ни больше и ни меньше. Весь остальной окружающий мир относился ко мне если не с симпатией, то по крайней мере без враждебного настроя к моей персоне.

— Ты просил меня на частоту? — после недолгого молчания продолжила ведьма. — Хорошо, давай на частоту. Готов услышать?

— Весь во внимании.

— Я не знаю как, но с недавних пор весь магический фон этого мира находится в приличном раздрае. Его просто начинает рвать на части, примерно как при урагане. Пока этот магический смерч, назовём его так, находится где-то в верхних слоях магии, и виден только избранным, но скоро он будет опускаться всё ниже и ниже, и тогда уже не поздоровится всем.

— Так, стоп, — перебил я ведьму. — Маги, смерчи, ураганы, вселенские катаклизмы, и прочая лабудень. Слова вроде понятные, но все вместе, смысловой нагрузки они несут ноль целых хрен десятых.

— Попыталась же просто объяснить, — укорила меня Болотная. — Что не понятно-то?

— Всё непонятно. А больше всего непонятно то, каким местом меня это касается и с какого перепугу я должен болтаться по этой планете, пусть даже и в обществе приятных дам? Приятных, заметь, местами и временами, — спешно исправился я.

— А с такого перепугу! — сверкнула глазами ведьма. — С такого, что до тебя у нас всё было спокойно.

— Так, вот не надо на меня вешать всех собак! Я тут вам не вселенское зло и не всемирный тиран-диктатор с неуёмной жаждой власти. Я в ваш мир не стремился. Баламутить ваше болото не собирался. Да и вообще…

— Что «вообще»?

— Посмотри на меня, — устало выдохнул я. — Какой из меня создатель вселенских, да ещё и магических катаклизмов? Да я в своём мире был обычным пропащим алкашом, если тебе что-то говорит это слово. Я балансировал между жизнью и смертью со стаканом такой жуткой бодяги, что каждая из вас сдохла бы от одной капли без лишних судорог и стенаний. Ты же копалась в моём мозгу. Чего я тебе буду рассказывать?

— Не до всего можно в мозгу докопаться, — с лёгкой задумчивостью произнесла ведьма.

— Да я прост, как последний сборщик плодов у гургутов. Разве что желаний у меня чуть побольше.

— И какие же у тебя желания? — купилась на мои стенания ведьма.

— Элементарные. Посуди сама. Жизнь дала мне ещё один шанс. Есть возможность дожить свои дни более-менее приличным человеком. Не сдохнуть под забором в пьяном угаре. Не травануться жутчайшей бормотухой. И прочее, прочее, прочее. Не всё вот это вот. А, просто дожить нормально. Не влезая ни в какие дрязги и перипетии. Не гонясь по планете с Хлоей и Марой, решая какие-то их жизненно важные проблемы. И прочее, прочее, прочее.

— Да, но…

— Подожди, не перебивай, — осадил я Болотную. — Ты пойми, мне не нужно ничего вышеперечисленного. И всё, что я прошу, — это оставить меня в покое. И лучше, если этот покой будет у гургутов.

— Да не будет никакого покоя у гургутов.

— Опять начинается.

— Нет, не опять. Я тебя внимательно выслушала и прекрасно тебя поняла. А вот ты понять меня не хочешь.

— Что я должен понять? Про ваши магические вселенские катаклизмы? Но и ты пойми, что я к этому не имею отношения. Какой из меня маг? Я даже в детстве дешёвыми фокусами не увлекался.

— Но зачем-то тебя сюда Хлоя притащила?

— Опять двадцать пять. Прямо бег по кругу какой-то. Повторюсь: иди спроси у неё. У меня, как ты понимаешь, ответов нет.

— Вот поэтому ты идёшь со мной. Как получим ответы на все вопросы, как решим проблему с магическим фоном, как оставим этот мир без явной угрозы, тогда сама лично, за ручку отведу тебя к гургутам. Или туда, куда твоя личность пожелает.

— Что, вот прямо куда пожелает? — с недоверием спросил я у Болотной.

— Не хочешь прямо, можно и окольными путями.

— А домой меня доставить прямо на любимый диванчик?

— Ну… почти куда пожелает, — поправилась ведьма.

— Вот и как тебе верить после этого? Сплошной обман.

— Хватит, — оборвала мои начинающиеся стенания Болотная. — Сам понимаешь, что доставить тебя в твой мир нереально.

— То есть взять и просто так выдернуть сюда реально, а положить обратно на диванчик не реально. Или не хотим? А? Чего молчишь?

— Насколько я знаю, тебе уже всё рассказали. И нечего тут корчить из себя обиженку. Если бы была такая возможность, то давно бы закинули тебя в твой мир, и всё бы закончилось. А поскольку это невозможно, то напрягись и помоги этому миру. Тебе, между прочим, ещё в нём жить.

— Вот прямо без меня никак, — проворчал я.

— Если хочешь без тебя, то можно и без тебя. Но давай пока обойдёмся без столь радикального решения.

— В смысле?

— Да, всё ты понял. Но если другого выхода не будет, то рука не дрогнет.

— И это после того, что между нами было?

— И это несмотря на то, что между нами было.

— А значит, всё-таки было?

В ответ ведьма тяжело вздохнула и, не удостоив меня ответом, тихо двинулась в болотную чащу. Почему она решила, что я беспрекословно пойду за ней? Один их местный господь ведает. Но я пошёл. Молча. Слегка понурив голову. Вглядываясь в мох и не видя его. А что мне оставалось делать? Вот-вот. Оставалось только идти. Идти спасать этот мир от самого себя. Если, конечно, верить всему вышесказанному. Но я почему-то верил.

***

Шли мы не то чтобы долго, но достаточно для того, чтобы мои мысли устаканились, разложились по полочкам и приобрели стройные ряды осмысленности. Конечно, спаситель мира из меня ещё тот. Супергерои, все как один, должны посыпать голову пеплом и убиться о стену в понимании собственной беспомощности. Но попробуем возложить эту обязанность на Болотную, сам же побуду орудием в её умелых руках. Хотя быть орудием в руках женщины и претит моему мужскому самолюбию, но уж больно хороша, чертовка. Да и не последние люди друг для друга, как оказалось. Вот помогу ей мир спасти, глядишь и…

— Почти пришли, — совсем не вовремя оборвала мои мечтания Болотная. — Пора заключать мировую в этом клубке единомышленниц.

— В смысле? — не понял я сказанного.

— В стороночке пока постой. Мне с девчонками переговорить нужно.

Только тут я заметил, что невдалеке маячили две знакомые фигурки. Судя по замершим позам, девчонки заметно напряглись при нашем появлении.

— Что, опять разборки будете устраивать? Мне на эти бои без правил смотреть не интересно.

— Не бойся, — спокойно ответила ведьма. — Второй раз цапаться мы не будем. Ситуация не та. Разве что поистерит кто-нибудь, но, надеюсь, сейчас это будешь не ты.

— Сами вы истерички, — не задумываясь, парировал я. — Да ещё и прибабахнутые на всю голову.

— Вот и не лезь под руку, — не обиделась ведьма. — Для здоровья это очень полезно.

Последние слова Болотная ведьма произнесла, направляясь в сторону принцесс: она явно давала понять, что диалог окончен и теперь моё место в зрительном зале. А я, собственно, был и не против. Ещё мама в детстве учила, что влезать в девчачьи разборки — это всё равно что плавать в бассейне с голодными крокодилами. В лучшем случае останешься жив, но далеко не цел.

А, между тем, мордобоя действительно не было. В прогнозируемые истерики тоже никто не впадал. Да и беседовали настолько тихо, что до меня не долетало ни единого звука. Даже как-то скучно стало, честное слово. Прямо, лепшие подружайки на доверительно-интимной беседе. Ещё немного, и до слюнявых обнимашек дойдёт. Аж смотреть противно. Вот я и не смотрел. Нет, смотрел, конечно, первые минут пять или десять, а потом забил на это дело и стал созерцать окрестности невидящим взором.

— Пора просыпаться. — Меня нежно потрясли за плечо, что совершенно не располагало к пробуждению. — Серёжа, вставай.

— Ещё пять минуточек, — отмахнулся я от назойливого пробудителя.

— А если сразу? — потрясывание стало настойчивее.

— Ну мам! — Я попытался накрыться я несуществующим одеялом.

Дружный девичий смех окончательно вернул меня в реальность, изничтожил приятнейший сон и заставил слегка покраснеть.

— И какая из нас мама? — с трудом выговорила Мара.

— Одну выберешь или по очереди назначишь? — вторила ей Хлоя.

— А может, всех троих одновременно, сыночка? — подытожила Болотная.

— Вот вроде взрослые тётки, а ум ясельных детей, — проворчал я в ответ и, не выдержав, рассмеялся вместе с ними.

— А может, кто покормит сыночку? — задал я назревший вопрос, когда приступ всеобщего веселья сошёл на нет. — Или как обычно — у семи нянек дитя без глазу?

— Сыночка проголодался.

— Отощал совсем. Как только ножки его держат.

— Ай-яй-яй, если так дальше пойдёт, то придётся в люльке носить.

— Хватит! Посмеялись и будет. Сыночка ваш, между прочим, магическими сферами не питается, как некоторые.

— А что, великий вождь тебя не накормил? — не смогла не съязвить ведьма.

— И где ты видишь здесь верблюда?

— Кого? — не поняла Болотная.

— Плохо ты в моей голове ночевала. Верблюд — это животное, которое наедается и напивается на несколько дней вперёд. И потом фигачит по пустыне — только пыль по барханам. Так вот, во-первых, я не животное, а во-вторых…

— Всё, всё, всё, — перебила меня Мара. — Сейчас с едой придумаем. Только не надо этих нудных нотаций.

Не откладывая в долгий ящик, пушистая принцесса отправилась в болотную чащу, а Хлоя начала стаскивать в одну кучу различный сухостой, благо его было в достатке. В бездействии осталась прозябать только Болотная, которую я и поманил пальцем за ближайшую внушительную кочку. Что-то слишком много вопросов возникло у меня, а вот ответы на них возникать не спешили.

— Ну? — недовольно начала ведьма, когда Хлоя исчезла из вида. — Только учти, если ты затянешь своё занудство, я тебя стукну.

— Что ты с ними сотворила? — не обращая внимания на угрозы, спросил я.

— С принцессами, что ли?

— А тут есть ещё кто-то?

— Да ничего я с ними не сотворяла. Просто показала девчонкам истинную суть вещей, про которую тебе рассказывала. Они девочки умные, сразу сообразили что к чему.

— Это про твои магические вихри и водовороты? Так они вроде сами магичат только в путь!

— Сами-то сами, да вот только уровень не тот. До них это ещё не спустилось.

— А ты значит крутая? До тебя спустилось?

— Про стукну я не шутила.

— А я и не занудствовал. И кстати, — попытался я увильнуть со скользкой темы побоев, — где же выбитые зубы и заплывший глаз?

— Не смеши меня. Восстановить глаз — это дело одного заклинания и пары часов. С зубами посложнее, но если сразу да ещё при должном умении, то приживутся так, будто там и росли.

— То есть умение приживить себе зубы у Хлои есть, а увидеть твой мифический конец света нет?

— Не пытайся сравнивать длинное и кислое.

— Где только понахваталась-то?

— У одного зануды подсмотрела, — елейно улыбнулась ведьма. — Ещё вопросы будут?

— Будут.

— Ладно. Давай. Только по-быстрому. Ведь без этого ты не отстанешь.

— Да, собственно, как и ты. Сама же прицепилась банным листом…

— Теряем время, — перебила меня ведьма. — А там уже мясо жарят.

— И куда мы дальше? — сдался я всего на один вопрос, действительно уловил умопомрачительный аромат жареного мяса.

— Для начала навестим мою бабушку. А там — по обстоятельствам.

— То есть весь крутой план состоит в пешей прогулке до ведьминой бабушки? Потопал ножками — и мир спасён?

— Сказала же: по обстоятельствам, — подытожила ведьма и направилась в сторону усилившихся ароматов.

— Охренеть…

***

После того как аппетитная тушка зверька достигла максимальной степени готовности, единственным звуком, заполнившим окрестности, было воодушевлённое и бесстеснительное почавкивание всей нашей компании. Проскочила даже мысль поиздеваться над этими якобы не проголодавшимися язвами, но сил оторваться от вкуснейшего мяса не было абсолютно никаких. Так вот и промолчали да самого исчезновения зверя в наших изрядно подрастянувшихся желудках. Да, собственно говоря, дальше сил на разговоры ни у кого не было. Каждый отполз в облюбованный им укромный уголок и занялся равномерным перевариванием под вялотекущие мысли.

Всё да не всё. Краем глаза я заметил, как Хлоя, полежав пару минут, тихохонько поднялась и, не привлекая внимания, направилась к ближайшим довольно густым кустикам. Дойдя да них, она бросила украдкой взгляд на меня и, юркнув под низко висящие ветки, исчезла из вида. Догадаться, по какой надобности Хлоя пошла на этот вояж, да ещё на полный желудок, было несложно. Вот, собственно, и я подумал про эту надобность и, закрыв глаза, погрузился в приятную истому местной сиесты.

— Пора выдвигаться.

Голос Болотной ведьмы попытался вернуть меня в реальность, но столкнулся с моим решительным сопротивлением. Действительно, какого… ну вы в курсе… только закрыл глаза, и тут на тебе. Зверёк даже ещё не успел начать перевариваться, а ей уже выдвигаться. Да, ходьба на полный желудок — прямое зарабатывание грыжи от непосильной ноши. А я не враг своему здоровью. Хочет выдвигаться — пускай выдвигается. Хочет выдвигаться со мной — пускай несёт меня в ласковых объятьях. Я совершенно не против, комплексами по этому поводу страдать не буду.

— Серёжа, вставай, три часа уже спишь.

— Как три часа? — вслух удивился я. — Пользуешься тем, что я часов не ношу, вот и решила чуточку преувеличить? Конкретно на два часа, пятьдесят восемь минут и даже тридцать две… тридцать пять секунд.

— Вставай говорю! — Ведьма ловко дёрнула меня за руку, приводя в сидячее положение. — Счетовод-любитель недоделанный.

— Ай, взрослая женщина, а опускается до низкопробного вранья, — не обиделся я. — А проверяется ведь на раз.

— И как это? — явно заинтриговалась ведьма.

— Да элементарно, — тоном знаменитого сыщика продолжил я. Только что имя Ватсон не добавил. — Вот смотри. Пару минут назад Хлоя забралась вот за те кустики. Полагаю, не надо объяснять зачем? И если верить мне, то ещё пара минут, и она появиться с выражением глубокого удовлетворения на лице. А вот если верить тебе, то у нас большие проблемы. И совершенно непонятно, чем принцесса могла так травануться, ведь ели все одинаково.

— Мара, ты Хлою не видела?

— Видела, — неуверенно отозвалась Мара. — Только давно, — добавила она через паузу.

— Твою же мать! — крикнула ведьма и без разбега скакнула в кусты.

— Ой, не верю, — бросил я ей вслед уже тоном Станиславского. — Хреновая из тебя актриса. Могла бы и сразу признать, что про три часа я тебя раскусил, а не ломать тут низкопробную комедию.

Между тем пауза явно затягивалась. Прошла минута, потом две, потом целых пять. Ни ведьмы, ни Хлои в зоне видимости не появлялось. И это уже начинало казаться по меньшей мере странно. Когда время неумолимо отсчитало десять минут, я рывком поднялся на ноги и направился в сторону кустов.

— Куда? — Возникшая передо мной Мара тормознула меня — не только с помощью вопроса, но и своей мускулистой лапки.

— Надо глянуть, вдруг помощь нужна, — попытался я отстранить Мару в сторону.

— А если там девушка в непотребном виде? — не отстранилась Мара. — Я понимаю, ты бесстыдник, но не да такой же степени.

— Сама ты… — огрызнулся я в ответ. — Если такая поборница нравственности, то пойди и посмотри, а не сиди тут клушей на выводке.

— За клушу ответишь, хотя и не знаю, что это такое, — пригрозила Мара и нырнула в кусты.

— Сначала узнай, а потом угрозами раскидывайся, — проворчал я, сомневаясь, что принцесса меня услышит.

— Узнаю. —Всё-таки услышала Мара.

— Ага, конечно, — как можно тише прошептал я себе под нос. — Из местных тебе хрен кто расскажет. А я не враг своему здоровью.

Молчание со стороны кустов было хоть слабой, но гарантией, что последние мои слова не были услышаны. И это внушало надежду на дальнейшее целостное существование. Если честно, то я этому несказанно порадовался. Как-то поднадоело мне шариться по этому миру в побитом состоянии. Терпелка закончилась. Она ведь тоже не безграничная. И именно эта самая терпелка через пару-тройку минут дала мне понять, что и сейчас она страдать не намерена, поскольку из вышеупомянутых кустов не только не выкатились представительницы прекрасного пола, но даже шебаршений никаких не доносилось.

— Эй, вы что там, повымерли все, что ли? — попытался напомнить я о себе громким вопросом. — Красавишны, чирикните хоть буковку, — продолжил я, не дождавшись хоть какой-то реакции. — Тогда я иду к вам. Кто не спрятался, я не виноват.

И они спрятались. Все втроём. Спрятались качественно, в лучших традициях японских ниндзя. Просто оп — и растворились в пространстве, как будто за кустик из них троих даже никто и не заглядывал.

— Охренеть, — сказал я первое, что пришло на ум. — Или не охренеть, — добавил я второе, что пришло на ум. — Или просто кто-то настолько не оригинален, что решил ещё раз со мной в невидимость поиграться. Зря. Теперь я точно завершу то, что не получилось тогда, под деревом, только с поправкой на тогдашнюю науку.

Выломав в том же кусту хлёсткий прутик, я одним движением очистил его от листвы. Резкими свистящими ударами «розги» рассекая перед собой воздух, я двинулся обходить закустовое пространство, стараясь не пропустить ни одного сантиметра. Мысленно я даже слышал в ушах тот визг, который раздастся, когда гибкая древесина приложится по мягкому месту одной из девиц.

А если это будет не мягкое место и каковы будут последствия этого попадания лично для меня? Такие вопросы мой ум не посещали. Обида и азарт — вот две ипостаси, которые руководили сейчас моими действиями. Но, как говорится, ничто в этом мире не вечно. Обойдя всё свободное закустовое пространство и тщательно прохлестав чуть ли каждый миллиметр, желаемого результата мне достичь не удалось. Орудие моей экзекуции так ни разу и не достигло своей цели. Визг и отборный мат не усладили мои уши. Душа не возрадовалась вынесенному справедливому наказанию. В один миг стало грустно, обидно и одиноко. Хотелось даже всплакнуть о себе несчастном. Но вместо этого я всего лишь опустился на мох и горестно запечалился.

Вот как они могли бросить меня одного? И это после того, что между нами было. Правду говорят: нельзя верить бабам. Как только ты им поверил, сразу же запутают, облапошат и обманут. А я ведь ещё, как последний идиот, согласился мир спасать. Придурок. Поняли, что достало меня это всё и я подался к гургутам, вот и решили прикольнуться напоследок. Ну что ж, молодцы, у вас это получилось. Браво. Только мне от этого ни капельки не легче. А главное — что теперь делать? Идти куда глаза глядят в надежде снова наткнуться на праздно прогуливающегося Великого вождя? Да, только снаряд в одну воронку дважды не попадает, и вожди гургутов по заказу вблизи не гуляют. Это мне тогда повезло. На двойное везение рассчитывать не стоит.

От этих мыслей на душе стало ещё поганее, хотя, казалось, что дальше уже некуда, и так с поганостью перебор. А вот на тебе — оказывается, у поганости пределов нет. Она, эта самая поганость, вещь до безобразия эластичная и тянется до бесконечности. И так же, до бесконечности, можно рисовать картины моей дальнейшей, но, увы, недолгой жизни.

Вот я, увязнув в болотной жиже, кричу последним в своей жизни криком, безбожно срывая связки, которые уже через несколько мгновений мне не понадобятся.

Вот я бьюсь в предсмертных конвульсиях, схватившись за живот, потому что за пару минут до этого с голодухи с аппетитом сожрал такой сочный, привлекательный и, казалось, безобиднейший плод.

Вот меня живьём заглатывает местная гигантская анаконда, и я снова уничтожаю свои связки в предсмертном крике.

А вот я случайно попадаю в гнездо местного подобия муравьёв, которые обладают даром, способным обездвижить и обезболить свою жертву. И я, весть такой обездвиженный и накаченный анестезией, с ужасом смотрю, как эта организованная толпа полуразумных насекомых по мельчайшим кусочкам переносит меня в свой псевдомуравейник, методично отрывая от меня эти кусочки своими жвалами. Связки, правда, в этот раз не страдают, но мне от этого как-то не легче.

— Чего рассеялся? — До боли знакомый, но пока ещё не узнанный голос прервал апокалиптические картинки моего умерщвления. — Давай быстро поднимайся!

— Хлоя? — наконец-то я смог идентифицировать обладательницу голоса.

— Да Хлоя, Хлоя. Давай двигай.

— Куда?

— За мной. И давай быстрее, каждая секунда дорога.

— Зачем? Какая секунда?

— Девчонок спасать, я еле вырвалась, а они — нет. Мне одной не справиться.

— Откуда вырвались? От кого спасать?

— Нет времени на ответы. Бежим, сам всё увидишь.

С этими словами Хлоя резко рванула меня за руку и, не отпуская, понеслась в болотную чащу, таща меня за собой не хуже мощного буксира. Нет, если бы меня так попёрла Мара или Болотная, я бы не удивился. Но Хлоя… не замечал я раньше в этой местами даже хрупкой принцессе такой силищи. Значит, дела действительно поганые, и надо, проглотив все свои вопросы, максимально ускориться, помогая девчонке.

Бежали мы долго. Хлоя, по одному только ей понятному алгоритму, неслась по болотной чаще как заправский гургут, находя твёрдую почву даже в явной трясине. Руку мою она так и не выпустила, хотя я яростным подёргиванием несколько раз давал ей понять, что способен двигаться самостоятельно и даже не отстать от неё. Да и со свободными руками бежать куда сподручнее. Но она то ли не поняла, то ли не была уверена в моих силах и боялась меня потерять. Естественно, при такой манере передвижения ни о каких вопросах и мысли не возникало. Но каждому ресурсу приходит конец. И ресурс моего организма исключения из этого правила не имеет. Сначала я начал слегка запинаться о многочисленные коряги. Потом пару раз конкретно растянулся, пропахав мох за буксиром Хлоей. И наконец, поскользнувшись на чём-то в болотной жиже, пролетев несколько метров под водой за принцессой и изрядно хлебнув противной водицы, я понял, что бегун по пересечённой местности во мне сегодня помер окончательно, безо всяких надежд на воскрешение.

— Больше не можешь? — участливо спросила Хлоя.

— Буль, — выплюнул я в ответ болотную жижу и отрицательно мотнул головой.

— Будем надеяться, что этого расстояния хватит.

Чего хватит? И причём тут расстояние? Такие мысли, естественно, не пришли мне в голову. Сейчас там пульсировало только моё сердце, и каждая клеточка серого вещества была этой пульсацией, не размениваясь на ненужные вопросы.

Окончательно отдышавшись, Хлоя силком перетащила меня на сухонькое и, ни слова не говоря, растворилась в окружающей среде, чему я, собственно, был несказанно рад. Спаситель Мары и Болотной был из меня сейчас никакой, я бы даже сказал, НИКАКУЩИЙ. Тут себя бы спасти от апокалиптического удара, а потом уже и о других думать.

— Ну как, жив? — вопрос Хлои вернул меня в реальность.

— Почти, — тяжело выдохнул я.

— Сейчас поправим. Выпей вот это.

Хлоя чуть ли не насильно разжала мои челюсти и влила в меня какую-то жидкость. Совсем немного, буквально глоток. Но и от этого глотка эффект был неописуемый. И я ещё жаловался, что каждая клеточка моего мозга пульсирует в такт моему сердцу? Зря я это делал. Сейчас каждый нейрон моего серого вещества отбивал такой степ, что сам Фред Астер обзавидовался бы до нервного истощения.

— Что ты со мной сделала? — ели выдавил я из себя.

— Сейчас пройдёт, — уверила меня Хлоя. — В глаза мне посмотри, и всё пройдёт.

Я с трудом чуть-чуть раздвинул свои веки, чтобы поймать этот обещанный спасительный взгляд Хлои, и тут же наткнулся на яростный фейерверк бесновавшийся в её глазах. Это были уже не те милые искорки, которые когда-то застенчиво бегали по её радужке в первый мой день в этом мире. И это были даже не те огненные торнадо, которые бесновались во время поединка с Марой. Это было нечто неописуемое, завораживающие и притягивающее до полной потери контроля над собой.

— Не отводи взгляд, ещё немного, — с придыханием сказала Хлоя.

Да какое там отводи! Даже если бы я и хотел, то не смог бы этого сделать, даже приложив все отпущенные мне всевышнем усилия. Да я и не хотел. Я, наоборот, молил всех святых, чтобы это светопреставление не заканчивалось никогда. Я готов был существовать в нём до самого последнего вздоха.

— Ну вот и всё, — радостно сказала Хлоя и, оттолкнув мою голову, она разорвала визуальный контакт. — Как же долго я ждала этого момента. А теперь всё! Всё! Всё-ё-ё-ё-ё!

Голос Хлои сорвался на жуткий хохот и громогласным эхом покатился по окрестностям. Казалось, весь окружающий мир ужаснулся этому и попытался затаиться, спрятаться от этого жуткого смеха. И это было долго, очень долго. Ни один человек не смог бы так долго смеяться. Психика бы не выдержала, и организм бы просто сорвался бы в истерику. А может, это уже и была истерика? Может, пора вмешаться?

Поднявшись на ноги, я медленно подошёл к хохочущей Хлое, чтобы не вспугнуть раньше времени, и попытался залепить ей несильную, но хлёсткую пощёчину. Другого действенного средства от истерик я просто не знал. Но не тут-то было. Рука не поднялась.

— Надо, — тихо шепнул я своей руке. Её реакция оставалось той же — она отказывалась подниматься. — Очень надо. — Я снова попытался убедить конечность.

— Зря стараешься, — остановил мои уговоры незнакомый голос. — Теперь она не в твоей власти.

— Кто это?

— Имя я, наверное, менять не буду. Привыкла. Поэтому можешь по-прежнему звать меня Хлоей.

Я настолько увлёкся препирательством со своей рукой, что совсем упустил из виду ту, для кого оплеуха от этой руки предназначалось. И вот только сейчас я поднял на девушку глаза и ужаснулся. Это была не Хлоя. Нет, внешне она почти не изменилось. У неё не выросли рога, не стал крючкообразным нос, не изменился цвет волос. Она сохранила ту же точёную, привлекательную фигурку. Всё было как и прежде. Вот только глаза… Ни одно существо этого мира не могло иметь таких глаз. Да что там этого — всех существующих миров! В этих глазах плескался океан, невиданный по своей мощи и силе. В нём не было ни искорок, ни всполохов, ни фейерверков, которые мне доводилось видеть раньше. Он был чёрен, без малейшего намёка на какую-то примесь. Чёрен, как чернеет бездна потустороннего мира. И это было ужасно. Ужасно и прекрасно одновременно.

— Любуешься? — с усмешкой спросила меня новая Хлоя. — Можешь не торопиться, у тебя впереди вечность, чтобы успеть налюбоваться.

— В смысле вечность? — задал я, наверное, самый дурацкий вопрос, который только мог.

— Мы теперь с тобой единое целое. И нет на свете силы, способной разорвать это целое на две части.

Такого завуалированного предложения о совместной жизни я ещё не получал. И с чего это столь рачительные перемены? Совсем недавно кто-то отказывался заводить от меня ребёнка, даже ради спасения меня, а тут нате вам — пожалуйста. Как там говорят? И в горе, и в радости до гробовой доски? Нет, энное количество времени назад я был бы совершенно не против и даже, можно сказать, решительно за. Но сейчас… Всю жизнь… вот с этими глазами… просыпаться и засыпать, утопая в этом океане чёрной бездны. Бр-р-р. Жутко.

— У тебя нет выбора, — прочитав мои мысли, сказала Хлоя. — Этот выбор сделала сама природа. Мне оставалось только подчиниться ей.

— Я сейчас один чего-то не понимаю?

— Ладно, — снисходительно ответила девушка. — Попробую вкратце пояснить ситуацию. А то ты меня изведёшь постоянным непониманием.

Собственно говоря, вкратце у Хлои не получилось. Её монолог длился не менее часа. И надо отдать мне должное, что за этот час я даже ни разу не зевнул. Да что там не зевнул — моргнул-то пару раз от силы. И если перевести её душевные излияния в мой вольный пересказ, то картина будет вырисовываться следующая.

Принцесса Хлоя уже по факту своего рождения становилась будущей правительницей гелов. Поскольку она была не только старшей дочерью в семье, но и единственной. Соответственно, ребятёнка натаскивали на будущее правление чуть ли ни с момента отсечения пуповины. Короче, то ещё детство, врагу не пожелаешь. Минут пятнадцать я выслушивал стенания по поводу братьев, предававшихся всяческим забавам и развлечениям, в то время как затюканная девчушка обязана была грызть гранит науки придворного правления. Но ничего, втянулась, осознала и даже начала получать подобие удовольствия.

И вот когда будущая правительница всех гелов теоретически была готова взять бразды правления в свои хрупкие ладошки, практически отдавать эти бразды никто не собирался. Мать Хлои была женщиной довольно молодой, гиперактивной, до безобразия жизнеспособной. Причин уходить на покой у правящей королевы не было никаких, желания, впрочем, тоже, поэтому милейшая доченька должна была сидеть и ждать своей очереди, как поступали все её предшественницы.

К чему была такая спешка? «На всякий случай». Мало ли что в жизни бывает. Взбесивший вихр лягнёт. Гургуты войной пойдут, да и подстрелят дурной стрелой. А то и деликатесик может несвежий попасться. Пару дней мучений в отхожем месте, и всё — страна без нежных рук правления. Поэтому молодец, любимая дочурка, выучилась, теперь можешь слегка оторваться, без лишнего афиширования — всё-таки будущая королева, но в перерывах не стоит забывать повторять всё чему учили. Чтобы познанные науки от зубов на раз отскакивали правильными знаниями. Вот тебе список — в трёх томах — чего нельзя. И вот брошюрка чего можно, но с оглядкой. Живи в своё удовольствие, ни в чём себе не отказывай. И, как говорится, люблю, целую, мама.

Взбунтовавшаяся Хлоина натура перенести такого предательского удара в спину была не способна. Спешила-спешила, учила-учила старалась-старалась, и тут на тебе. Отдыхай в сторонке, понадобишься — позовут. И главное, без вариантов. «Если», да «кабы», да «может быть» не допускаются. И можно дуться как мышь на крупу до скончания века, лишняя раздутость не возбраняется, если, конечно, она не спонтанная беременность.

В общем, ревела Хлоя два дня, отдавшись этому занятию чуть ли до полного иссушения. Потом плюнула и ушла в свой личный, самою созданный, индивидуальный монастырь. Весь монастырский уклад состоял из прочтения всевозможных книг — благо дворцовая библиотека была укомплектована по высшему разряду — да гонянием многочисленных мысленных тараканов по черепной коробке. Вот эти-то тараканы и добежали однажды до естественного решения. То, что не хотят отдать тебе добровольно, нужно отобрать, несмотря на дочерние чувства. Поскольку опыта дворцовых переворотов у принцессы не было никакого и советчиков в поле видимости тоже не наблюдалось, Хлоя погрузилась в недра книжных фолиантов. Уж не знаю, чего она там понавыгрызала, но в какой-то момент в её головке поселилась твёрдая уверенность, что править только гелами — это слишком мелко для её деятельной натуры. А вот подчинить себе весь мир — это как раз именно то, к чему готовила её судьба. Ни больше и ни меньше. Самое то.

Но одно дело решить, а другое — воплотить это решение в жизнь. Причём воплотить в мире, насквозь пропитанном магией. А если ещё учесть, что Хлоя далеко не самая сильная магичка этого мира, то всё это тараканное решение превращается в большую утопию.

Есть в этом мире так называемые смотрящие. Болотная, кстати, одна из них. Этакий высший магический совет. Друг друга они, конечно, недолюбливают, но дело своё знают. И все вместе они целые народы способны удержать от беспредела. Что говорить про какую-то юную выскочку, пусть даже и принцессу. В лучшем случае её пожрёт какая-нибудь тварь, и останется она в преданиях как великомученица. Или от болезни какой скоропостижно откинется. На худой конец… вариантов много. Беспределить в масштабе, задуманном Хлоей, никто не даст. Тем более это прямая угроза их власти. А тут, сами понимаете, не до сантиментов.

В общем, ситуация тупиковая. Но, как всегда это бывает, на помощь пришёл товарищ случай. Эта зараза всегда является в самый непредсказуемый момент. А уж с каким знаком будет его явление — одному богу известно. И этот случай явил Хлое древний фолиант, ветхий настолько, что его мирское существование ограничивалось ровно одним прочтением. Страницы буквально рассыпались в руках, не давая прочитать текст полностью. Но всё же, перелопатив эту труху, Хлоя нашла решение своего вопроса.

— Эх, знал бы, Серёжа, сколько времени я провела, вглядываясь в зеркало мира в поисках тебя.

— Значит, ты специально меня сюда притащила, а не из эфемерного человеколюбия?

— Одно другому не мешает, — уклончиво ответила Хлоя. — Ты будешь дальше слушать? Или уже неинтересно?

— Валяй дальше, — разрешил я. — А то пока не понятно, на кой ляд я тебе сдался.

— А на тот, Серёжа, чтобы стать сильнее магического совета, два мага должны слиться в одного.

— Информативность прямо твой конёк, — проворчал я.

— Будешь перебивать, просто замолчу, — пригрозила принцесса.

— Всё, всё. Только объясняй попонятнее.

— Так вот, два мага должны слиться в одного, заключить этакий магический союз. Но есть одно «но». В данном союзе только один маг получает всю силу. Второй остаётся ни с чем. Правда, и тут не без подвоха: если маг, утративший силу, может существовать без первого уже не как маг, то обретший сверхсилу теряет свою жизнь вместе с жизнью утратившего силу мага.

— Вот всё-то у вас магов через «ж». Как вы с этим живёте? Я не то что понять всё вышесказанное не могу, я повторить это не в силах.

— Да тебе, собственно, и не надо. Слушай дальше.

— Хорошо. Проехали. Весь во внимании.

— Как ты сам понимаешь, ни один здравомыслящий маг ни за что не расстанется со своей силой. Не здравомыслящий и подавно. Чокнутые маги те ещё собственники. Отобрать силу невозможно. Работать не будет. И тут образовывается новая безвылазная «ж», как ты это называешь. Но я девушка упёртая и нашла такой уникальный экземпляр.

— И кто это уникум?

— Ты, — улыбаясь, ответила Хлоя.

— Ха-ха-ха. Очень смешно, — ёрничая, рассмеялся я. — Сколько себя помню, магические закидоны из меня так и прут.

— Вот в том-то и прелесть, что ты про свои способности ничего не знал. В вашем мире магии нет. Точнее, в вашем мире вы ею пользоваться не умеете, а поэтому отрицаете её существование.

— Ага, а всякие экстрасенсы, целители, белые и чёрные колдуны?

— Шарлатаны, — махнула рукой Хлоя. — Есть, правда, некоторые, кое-что умеющие, но магия — эта наука. Мало обладать талантом, к нему ещё умение приложить нужно. А откуда умение возьмётся, если обучать некому?

— Ну, хорошо. Допустим, я тебе поверил.

— Слушай дальше, и слово «допустим» испарится само собой. Оставалось дело за малым — незаметно исчезнуть из этого мира. Перебраться в твой мир. Изъять тебя оттуда. Вернуться вместе с тобой в свой мир. Провести обряд соединения двух сил. Придавить к ногтю совет магов. И спокойненько завоевать это мир, подчинив себе все народы.

— И всё?

— И сделать его счастливым, — добавила Хлоя.

— Браво, — зааплодировал я, не жалея ладошек. — Вот прямо так взять и осчастливить весь мир. Браво!

— Зря смеёшься, — глаза Хлои полыхнули ещё большей чернотой, хотя казалось, что чернее уже некуда.

— Да ты что! Вот ни разу не смеялся, — съязвил я, уже практически не пугаясь этой черноты. — Вперёд к победе мирового пролетариата. Знаем, проходили.

— Чего? — непонимающе переспросила Хлоя.

— Чистые руки, горячее сердце, холодная голова и ноги в шерстяных носочках как профилактика головокружительного насморка, — не унимался я.

— Да ты никак решил надо мной понасмехаться!

— Да что ты! Как можно? — продолжал веселиться я. — Над будущей мировой владычицей и моей вынужденной соратницей? Вот только в роли Надежды Константиновны с непривычки как-то не совсем уютно. Надеюсь, юбки носить меня не заставишь? Мне мини не очень. Ноги не той геометрии.

— Если ты не угомонишься…

— И что? — беспардонно перебил я принцессу. — Прибить меня, как половину себя, ты не можешь. Если, конечно, я правильно услышал твои душещипательные излияния. Попробовать банально поколотить? Тоже не вариант. А вдруг помру? Словесные перепалки со мной устраивать? Смысла нет. Сие развлечение недолгое. Толку ноль, да и наскучит быстро. Так что нет у вас методов против Серёжки Доброго.

В этот момент моя правая рука без моего на то согласия зажила своей собственной жизнью. И повела она себя крайне агрессивно: тут же вкатила мне оглушительную затрещину, что устоять на ногах не было никакого шанса. Так я и ткнулся носом в ближайшую растительность, без малейшего звука. Речевой аппарат тоже решил пожить своей жизнью и отказался даже материться.

— Я же сказала, что ты сам себе не принадлежишь, — ласково проворковала Хлоя. — Но наказать сам себя вполне можешь. Если ты в этом ещё не убедился, то могу преподать ещё пару уроков. Хотя, я думаю, ты и так всё понял. Ну а если не понял, то поясню. Вместе со своими магическими силами ты передал мне и физические, так что я могу распоряжаться твоим телом по своему усмотрению. Теперь я могу не только двигать твоими руками и ногами, но и говорить своими словами через твои уста, видеть твоими глазами, слышать твоими ушами и многое другое. Поэтому, если не хочешь быть безвольной куклой, предлагаю переосмыслить свою линию поведения.

Да уж. Вот только в такие моменты ты осознаёшь всю глубину того предложения, от которого невозможно отказаться. И как-то сразу становится грустно и невыносимо противно. Вот прямо аж до омерзения. Что там она говорила? Я могу её убить и спокойно жить дальше, правда без магических сил. Да кому они на… нужны эти силы. Я и раньше-то ими не пользовался, и ничего — коптил небо, иногда даже с большой радостью. Вот только теперь прибить-то заразу нечем. Более того, и попросить о помощи никак. Даже глазом моргнуть в этом направлении и то не способен. Вот времена настали. А ведь совсем недавно я млел только от одного вида этой девчонки.

— Тьфу ты блин! Домлелся, называется.

— Чего отплёвываешься? Мха наглотался? — участливо спросила Хлоя, и я понял, что последние мысли я озвучил уже вслух.

— И надолго ты меня мне вернула? — проворчал я, игнорируя её вопрос.

— Да пользуйся пока, — весело рассмеялась принцесса.

— Пока что? — ещёё более угрюмо проворчал я.

— Пока своим поведением угрожать мне не будешь, — оборвала смех Хлоя. — Живи и радуйся. Можешь даже пить как у себя в мире. У процедуры слияния есть очень приятные побочные эффекты.

— И какие?

— Вечная жизнь и вечное здоровье. Или тебе мало для начала?

— А будет и для продолжения?

— Всё будет зависеть от твоего поведения. Пойдёшь рядом, не мешая — будет всё. И по мере подчинения этого мира всё больше и больше. Встанешь в позу сопротивления — останется только вечная жизнь. Остальное обездвижу, положу в чулан, назначу трёхразовое питание и оставлю со своими мыслями один на один. Как думаешь, через сколько свихнёшься?

— То есть даже в мужья меня не зовут? — задал я самый дурацкий вопрос, который можно было задать в данной ситуации.

— Хочешь в мужья? — Хлоя прищурила бездонные глаза. — А почему бы и нет? Это даже интересно.

— В смысле интересно?! — вскипел я на ровном месте. — Нет, подожди, ты хочешь сказать, что тебе такая мысль не приходила в голову? Стоп! Стоп! Стоп! Ты всё это время мне строила глазки, флиртовала со мной, ревновала меня направо и налево, целовалось со мной, в конце концов! И ни разу не представила меня своим мужем? Знаешь, кто ты после этого?! Да у меня просто слов нет! Всё, клади меня в чулан, в шкафчик, в тумбочку, в ящичек. Можешь хоть в наперсточек запихать.

— Моим мужем, — просмаковала принцесса, не обращая внимания на мои вопли. — Годится, — выдохнула она наконец, приняв решение. — По какому обряду проведём бракосочетание?

— Да пошла ты! — возмутился я ещё больше.

— Значит, решу сама. А пока пойдём вместе.

При этих словах моё тело само поднялось на ноги и уверенным шагом продефилировало вслед за принцессой. Управлять я им не мог. Единственное, что мне оставили — это зрение и совсем чуть-чуть речи. Нет, речь, конечно, оставили в полном объёме, вот только звук приглушили до минимального минимума. Даже мои вопли возмущения вырывались на божий свет комариным писком. Слова же, сказанные в диапазоне обычной громкости, слышны были только мне, да и то скорее больше в качестве самоутешения. Поорав — правильнее будет сказать «попищав» — в таком режиме несколько минут, я сорвал голос и, заткнувшись, продолжил путь молча, обиженный на весь мир.