Длинные тени

Университетский квартал 6-й день месяца Гусыни

В ресторации «Алая роза» царило временное затишье — на кухне тихо попыхивали кастрюльки с будущим ужином, Полин покорно сражалась с кофемолкой, а потому хозяйка ресторации сама взялась обслуживать дорогую гостью.

ЧБК растянулся перед камином и лениво следил, как над большим керамическим чайником поднималось облако ароматного пара.

— М-м-м, — потянула носом Далия. — Чай с душицей, мелиссой и лепестками розы! Пиршество богов!

— Цени, — проворчала Напа, забираясь на лавку. — А еще лучше — переезжай в «Розочку» насовсем. На королевской-то кухне такого не встретишь…

— Да, там всё больше народ балуется изысканными винами, паштетами, маринадами, слоеными пирогами, экзотическими сырами и разнообразной дичью. Ужас! Постоянно рискуешь получить вечернее переедание…

Девушки замолчали, маленькими глотками пробуя обжигающий напиток. Напа подвинула алхимичке блюдо с бутербродами.

— А как дела у Ньюфуна?

— Работает, — ответила Далия. — Мы с ним поспорили на золотой, что он не успеет сделать ремонт к сегодняшнему вечеру. Смешно, право слово: если он успеет, то заплачу ему я — всего лишь за проигрыш пари; если не успеет — то он заплатит мне, из тех денег, что я отдам ему за работу… Заковыристый у тебя братец.

— Да, Ньюфун такой, — с гордостью заявила Напа.

Обращение Далии к таланту Ньюфуна было вызвано нескончаемыми попытками ограбления, которым систематически подвергались апартаменты придворного мага.

Первой попробовала Камюэль; на утро после ее неудачи кто-то пытался вскрыть замок — и сбежал, когда перепуганная Далия дрожащим голосом спросила, кто беспокоит ее в неурочный час. Третий раз случился вечером после «великого алхимического фокуса» — тогда мэтресса застала в собственной лаборатории порхающего под потолком недоросля в лиловой мантии. Мажонок самозабвенно обыскивал шкаф, обнюхивал коробочки-скляночки, кое-что одобрял и отправлял за пазуху…

Что такого особенного можно найти у придворного мага? — спросила себя Далия, бесшумно прикрывая входную дверь. Так, сущие пустяки — редкие книги, артефакты, в том числе и запрещенные, ценные ингредиенты к зельям, сами зелья, до последней капли наполненные чарами; раритеты наподобие толченого рога единорога, трехголовой лягушки или шкуры белого носорога. Далию волновала не только потенциальная стоимость всех этих магических штучек, но и вопрос юридический: считается ли она, и.о. придворного мага, их собственником — или всего лишь хранителем? Что, если после увольнения мэтрессы король потребует передать всё имущество мэтра Фледеграна новому специалисту? Алхимия, пойманная на растрате, будет выглядеть крайне бледно…

Пока Далия мучилась сомнениями — стоять ли ей и смотреть, как грабитель тырит имущество покойного мэтра, или наплевать на осторожность и вступить в бой с превосходящими Силами противника, — мажонок и не думал останавливаться. Обобрав верхнюю полку, он перелетел чуть ниже и продолжил заниматься нехорошим делом.

Порядком утомленная «фокусом» и последовавшим за ним сражением с Черно-Белым Котом, алхимичка оценила свой боевой резерв. В качестве его выступал упомянутый Кот и большой прозрачный кристалл, зажатый у него во рту. Где он его стащил? Тоже, небось, у мэтра Фледеграна позаимствовал?

Ну что ж, целители советуют лечить подобное подобным…

Решительно вытащив из пасти Кота кристалл, Далия швырнула недовольно заворчавшее животное в нахального волшебника.

Вопли — ликующий кошачий и испуганный человеческий, — слились в один. Угрозы аннигилировали друг друга, исчезнув с громким хлопком.

И что же?

На следующее утро, когда Далия ушла на занятия с их высочествами, предварительно натянув по всему помещению сигнальные ниточки, ее снова кто-то попытался ограбить! По счастью, шум падающих книг и вопли бедняги, попавшего в рукотворную паутину, привлекли внимание Олбера и слуг. Те ворвались — как раз вовремя, чтобы увидеть, как злоумышленник исчезает в сером облаке телепорта.

Расспрос обитающих в Королевском Дворце магов ничего не дал: разве что Далия наконец-то познакомилась с мэтром Шерве, мэтром Фотисом и мэтром Крифианом. Первый был скучен, уныл и не спешил тратить жизнь на общение с людьми; второй жутко нервничал — наверное, из-за того, что его симпатичную молодую физиономию портили шрамы от кошачьих когтей. Впрочем, попытку ограбления апартаментов мэтрессы Далии он отрицал категорически. А вот третий маг, личный телепортист его величества…

Мэтр Крифиан оказался тем самым магом, который в начале лета чуть было не женился на студентке мэтрессы Далии. Нет-нет-нет, конечно же, всё было совершенно не так: и венчание, как таковое, успело состояться, и Ользида занятий по сапиенсологии не посещала… Но достоверно известно: семейной жизни у Крифиана и Ользиды не получилось. Далия постаралась.

Алхимичка оправдывала свой поступок высокой моралью: она не сказала жениху и невесте ничего такого, чего они не узнали бы друг о друге за последующие сорок лет. Увы, концентрат правды оказался слишком сильным испытанием для влюбленных…

Угадайте, что получилось, когда Далия попросила уважаемого мэтра объяснить, не заглядывал ли он к ней в комнаты? Будь мэтр Крифиан женщиной, итог можно было бы назвать словом «истерика», а так получился простой, но чрезвычайно насыщенный эмоциями «неконструктивный диалог».

Убедившись, что помощи от обитателей Дворца не дождешься, алхимичка решила действовать наверняка. Она обратилась к Ньюфуну.

— Можно ли сделать так, чтобы вот здесь была фальшивая стенка, а вот здесь — шкафчик с двойным дном?

— Не фиг делать, — ответил гном, вымеряя веревочкой объем будущих работ. — Только фальшивой стенкой не отделаешься — против магов эта лабуда не поможет. Нужно что-нибудь повеселей, чтоб ловить их за руку, которую они будут запускать сквозь кирпичи. Скажем, самонаводящийся капкан, или лезвие, выскакивающее при изменении давления, или знаешь, имеются такие вращающиеся топорики. Они — рраз! — из стены вывернутся, руку отрубят, и летят себе дальше… Ну, ты поняла, что я имею в виду.

Кордсдейлы не привыкли к полумерам; и с утра 4-го дня месяца Гусыни в покоях придворного мага воцарился разгром, сравнимый с извержением вулкана.

Далия на некоторое время вернулась в «Алую розу». Теперь она каждое утро бегала в Королевский Дворец, занималась с принцессами, нагружала принца Ардена фолиантами, которые он должен прочитать к завтрашнему утру, и всё такое.

Самое интересное, что план Далии оправдывался: дети до сих пор пытались разгадать «фокус с исчезающим котом», и учились, как говорится, не за страх, а за совесть.

— Тебе удалось выяснить, откуда твой Котик стащил тот алмаз? — спросила Далия, когда с чаем было покончено.

— Не-а, — покачала головой Напа. — На днях я дипломатически расспросила Клеорна — никто из Дворца не жаловался на пропажу ценностей. И знаешь… должна тебе сказать — камень очень странный.

— Что значит — очень странный? Твой Кот его добыл неизвестно где, неизвестно каким способом — конечно, он должен быть странным!

— В том смысле, что алмаз не из копей Орбери; не из Триверна, и совершенно не похож на то, что добывают в Шумерете — уж эти-то камушки я отличу с закрытыми глазами. Ты знаешь, где еще добывают алмазы?

Далия пожала плечами:

— Я не настолько хорошо знакома с минералогией и географией. И где же?

Напа достала из кармана курточки обсуждаемый кристалл.

— Видишь? Он крупный, правильной формы и идеально прозрачный. Обрати внимание на этот блеск, там, в глубине. Он пульсирует, заметила?

Поднеся алмаз к стоящей на столе свече, Напа продемонстрировала, что имеет в виду:

— Такие эффекты возникают, когда драгоценности обрабатываются магией. Мой дедуля рассказывал, что в стародавние времена самые мощные артефакты создавались с помощью настоящих алмазов, рубинов, сапфиров и так далее. Только потом, из соображений экономии, драгоценности стали заменять выращенными с помощью магии кристаллами. Плюс, конечно же, эльфийским выпендрежникам было влом каждый раз просить наших мастеров помочь им с добычей и огранкой.

— Да, мэтр Виг как-то упоминал о чем-то подобном, — добавила Далия. — Ты что, думаешь, что Котик украл алмаз у какого-то мага?

— Подумай сама, — Напа выразительно постучала по лбу, намекая подруге на глубину ее заблуждений. — Имей маг такой хороший алмаз, он бы его использовал! Вставил в посох, кольцо или еще куда… Бедному Котику пришлось бы тащить камень и пару фунтов прочих магических побрякушек в придачу. Но в любом случае — это не объясняет, где алмаз добыли… и почему скрывают от клана Кордсдейл новое месторождение.

Пару минут девушки глубокомысленно размышляли о возможностях.

— В Империи Гиджа-Пент, две тысячи лет назад, искусство создания артефактов было весьма развито, — пробормотала Далия. — И, если ты помнишь, в некрополе Абу-Кват мы видели камушки подобного размера…

Напа недовольно фыркнула:

— Как же! Готова поспорить на «Розочку», что этого молодца извлекли из-под земли самое большее три месяца назад, — она задумчиво подкинула камень, поймала и стала рассматривать алмазные грани. — Не-еет, говорю же тебе — алмаз очень странный… Тебе не пора возвращаться в Королевский Дворец? — гномка неожиданно поменяла тему разговора.

— Зачем?

— Во сколько, согласно вашему пари, Ньюфун должен завершить ремонт в твоем кабинете?

— В половине седьмого. Но я, так и быть, дам ему поработать до семи. Пусть развлекается.

— Ну, тогда можешь оставаться, — радушно предложила Напа. — На ужин грозился прийти инспектор Клеорн, встретитесь, поболтаете…

— Совершенно вылетело из головы! — вдруг спохватилась алхимичка. — Я же должна проверить библиофильную насыщаемость и гиперкинетическую доминанту его высочества Ардена! Мне надо идти! Будь добра, — попросила Далия, уже стоя на верхней ступеньке лестницы. — Спрячь алмаз до лучших времен, чтоб он не пропал; а Клеорну скажи, что я очень, очень-очень-очень, сожалею о том, что не могу с ним встретиться…

— Как скажешь, — охотно согласилась Напа.

Слишком охотно. Слишком быстро. Будь алхимичка в своем обычном любопытном состоянии, ее бы наверняка заинтересовало, почему гномка поспешила выпроводить подругу из ресторации. Чем, спрашивается, она собралась заниматься в отсутствие мэтрессы Далии?

Министерство Спокойствия

Мэтр Лео пробирался в кабинет Клеорна осторожно, опасаясь лишний раз скрипнуть половицей, громко вздохнуть или иным способом потревожить начальника. Сыщик был зол — но с чего, спрашивается? Лео хотел, как лучше!..

Шикарная идея отправиться с Элоизой на свидание на практике оказалась отягощена многочисленными последствиями. Сначала всё было прекрасно — и красные волки Великого Леса продемонстрировали отменное здоровье, и росомаха-альбинос не подкачала, и золотистый снежный тигр, и прочие питомцы королевского зоопарка оказались на высоте. Элоиза была в восхищении, Лео был в восхищении — о чем и рассказал Клеорну на следующее утро.

Реакция последовала странная. Вместо того, чтоб пожелать молодому человеку удачи на любовном поприще, сыщик утроил помощнику форменный разнос. Как вы посмели, мэтр, — вопил Клеорн, — как вы посмели похищать из Королевского Дворца дочь графа Росинант? Как вам пришло в голову отправиться с юной дамой в другую страну — без разрешения ее родителей, без сопровождения какой-нибудь ответственной, надежной спутницы? О чем, о боги и демоны, вы думали?

Потом, когда злость, вызванная суровой отповедью сыщика, немного улеглась, Лео согласился с доводами начальника. Действительно, как же он не подумал о том, что подобная прогулка может дурно повлиять на репутацию несравненной Элоизы? Хотя она так радовалась, кормя с руки стайку леммингов…

— Беру вас под строгий контроль, — заявил в итоге Клеорн. — И если я когда-нибудь узнаю, что вы снова осмеливаетесь беспокоить своим вниманием даму Элоизу…

Верный своему слову инспектор третий день подряд кропотливо и въедливо портил волшебнику жизнь — иначе говоря, контролировал каждый его шаг, каждый вздох, каждую каплю растраченной на колдовство маны.

— Где вы были, мэтр? — строго спросил Клеорн, едва волшебник предстал пред его грозными очами.

— В Луазе. Вы ж сами отправили меня с поручением…

Сыщик выразительно посмотрел на часы:

— С каких это пор, чтобы слетать в Луаз и обратно вам требуется полдня?

— Вы преувеличиваете! — смутился волшебник. — Меня не было всего-навсего три с половиной часа!

— Угу, — покладисто признал Клеорн. — Переместиться в Луаз — положим, пять минут; добраться до полицейского участка и потребовать отчет о вскрытии Лека-Притворщика — еще час, вернуться — еще четверть. Где вы провели оставшиеся два с лишним часа? Опять… — сыщик поднял стопку записей и с шумом уронил их на стол. В его голосе появились угрожающие, шипящие нотки. — Опять где-то шлялись?

— Я это… оно самое… Ну, это…

— Пытались ограбить банк? — съехидничал Клеорн.

— Нет…

Проще всего было ответить правду — что Лео воспользовался командировкой в Луаз, чтоб навестить родителей. Но Клеорн — человек со стальным сердцем, студеным лбом и луженой глоткой, ему подобная человечность органически чужда.

— Я это… пытался помочь вам в расследовании, — наконец, выдавил из себя Лео, не подозревая, что каждым всхлипом, каждым почесыванием изобличает собственную ложь. — Вы ж двинулись… в смысле, зашли в тупик, вот я и подумал, что, может быть…

Как оказалось, перечень преступлений, так лихо составленный мэтром, сыщика не удовлетворил во многих отношений. Всем своим видом показывая, что едва сдерживает желание удушить самохвала, Клеорн вопрошал, мэтр пошутил — или все-таки издевается, включая в список дела трехсотлетней давности? А при чем здесь Ограбление в Бёфери, случившееся в канун года Бледного Удава? А почему Лео так заинтересовался смертью кавалера де Дьюра и ограблением золотого каравана — ведь пострадавший даже не был магом, как же он попал в список? А дело Чумовой Четверки? Да всем известно, что тогда магов прикончил спятивший маньяк! И известно не первый год, и даже не второе столетие!

Что в вашей голове, Лео? — устало спросил Клеорн, утомившись после получасового начальственного разноса. Любовь? Так выкиньте ее и займитесь делом! И не сбивайте моё следствие своей недоделанной магией!

— Почему это — недоделанной? — оскорбился Лео. — Я, между прочим, дипломированный специалист… Я над вами не смеялся, что поисковое заклинание мне выдало, то я вам и передал… Может, вы что-то упустили? Разве не важно, что на месте гибели кавалера де Дьюра обнаружены следы магии, а смертельные раны нанесены стилетом? Который — обратите внимание! — который не был обнаружен при осмотре места преступления? На мой взгляд, симптомы… то есть, улики, почти такие же, как в убийстве Лека-Притворщика.

А что касается ограбления, случившегося в Бёфери пятьдесят лет назад, оно, осмелюсь напомнить, так и осталось не раскрытым, — торопливо добавил Лео, правильно истолковав тяжелый, пристальный взгляд сыщика. — Когда о нем рассказывал мой наставник, мэтр Иллариан, он особенно упирал на то, что мэтрессу Луизу, нанятую для охраны ценностей, убили ударом кинжала в сердце.

— Маленькая проблема, — ехидно улыбнулся Клеорн. — Смерть кавалера де Дьюра случилась семь лет назад; ограбление в Бёфери — сорока тремя годами ранее; а случай Чумовой Четверки и смерть министра Ломаса, чье имя вы совершенно наглым образом включили в свой дурацкий перечень — и того раньше! Всего ничего — на триста лет!

Лео испуганно уставился в написанные собственной рукой строчки. А ведь действительно…

Он громко почесал за ухом, изобразил на лице невыносимое страдание и шепотом повторил, что всего лишь хотел помочь господину инспектору… Он даже собственное расследование организовал, потому и задержался в Луазе…

— Вот как? — с иронией уточнил Клеорн. — И какое же расследование вы провели?

— Я поговорил с мэтром Илларианом относительно Ограбления в Бёфери. Вот, — смущенный Лео вытянул из рукава помятую рукопись. — Может быть, вам будет интересно…

Клеорн посмотрел на волшебника пристально и сурово.

— Хотел бы я знать, мэтр, можно ли из вас сделать хотя бы человека, не то, что сыщика, — буркнул он. — Извольте завтра прибыть без опозданий. Министр Ле Пле переносит рабочее совещание на семь утра — позже он будет сопровождать его величество на охоту. Идите, Лео, и…

— Что? — перепугался мэтр.

Клеорн хотел было добавить, что очень советует помощнику перестать быть тряпкой, трепетать, как осиновый лист, и прекратить, наконец, изображать из себя бестолкового спаниеля! Но потом ограничился нейтральным:

— Идите, Лео. Не мешайте работать…

Мальчик мой, да я с удовольствием расскажу о том деле! Оно случилось практически на моих глазах — то есть, конечно же, я имею в виду, что был в те дни в Бёфери, а вовсе не то, что я стоял и смотрел, как преступник размахивает кинжалом налево направо. Знаю ли я, каким кинжалом? Никогда не интересовался оружием, если оно не несет на себе каких-либо чар. Знаю, что заклинание «каменной кожи» добавляет к цене панциря триста, если не четыреста золотых, а лук, для изготовления которого использовалась выращенная друидами[15] древесина, может стоить и того больше, только и всего.

Помню ли я, как выглядела рана? Боги с вами, Лео, мальчик мой! Я не некромант, чтоб интересоваться такими вещами! Я близко к трупу не подойду! Помню только, что мантия Лу была испорчена потёками крови — бр-р-р, что за отвратительное зрелище! Если бы Луиза видела себя со стороны, она бы ни за что не согласилась умереть такой смертью…

Бедняжка Луиза! Она ведь была красавицей. Конечно, это стоило ей целого состояния — но если у тебя есть деньги и магический Талант, можно сохранять внешность шестнадцатилетней девушки хоть целый век! А талант у Луизы был. И не верьте злопыхателям, которые скажут обратное! Луиза могла оттачивать заклинание сутками напролет; она была упорной, смелой и никогда не отступала перед неприятностями. Своего высокого положения среди магов Пелаверино она добилась тяжким трудом — и, поверьте, смерть от руки грабителя была совершенно не тем, что она заслуживала…

Да, Лео, вы угадали — когда-то давно меня и Лу связывало нечто большее, чем преданная дружба. Вам кто-то сказал? А, вы просто стали мудрее…

В таком случае вы должны понять, почему я помню тот день, будто он случился вчера. Разумеется, расскажу вам во всех подробностях. Это мой долг как честного человека.

Кстати, вы знаете, что за поимку преступника была объявлена награда? Надо будет узнать, сохранил ли указ силу сейчас, пятьдесят лет спустя…

Итак, что же случилось в Бёфери за сутки до начала года Бледного Удава.

Вы когда-нибудь бывали на северо-востоке Пелаверино? Нет? Обязательно побывайте, местечко презанятное. Четыреста лет назад, до того, как Пелаверино стало самостоятельным герцогством, Бёфери был деревней, даже не деревней, а простым постоялым двором. Всех достоинств — то, что располагается на пути в Вертано, рядом с полуживым колодцем. Городом Бёфери стал позже, в правление Золотых Герцогов[16]; и поверьте, городом он стал только по названию. Четыре улицы, сотня домов, жалкие предместья — и всё! Да, все дома построены из камня — так исключительно из-за того, что других материалов там днем с огнем не сыщешь. Ни деревьев, ни воды, стайки бродячих собак, голодные волки — разве можно построить величественный город в столь жалкой местности?

Ах, я отвлекся.

Ну, о консорциуме «Фрателли Онести» вы наверняка слышали. Все, как один — прожженные деляги, способные ради лишнего грошика продать собственную бабушку. Собственно, из-за чрезмерной жадности «Фрателли Онести» ограбление и случилось.

«Честные братья» отмечали юбилей — кажется, триста семьдесят лет со дня основания. По этому случаю пелаверинцы собирались устроить грандиозный аукцион: распродать оставленные в залог ценные вещи и заработать на строительство крепостной стены вокруг города. Сей грандиозный проект был воплощен с серьезным недочетом — аукцион назначили на первое утро Нового Года; а ему, как вы знаете, предшествует Лишний день[17].

Хотел бы я знать, кто ввел традицию Лишнего дня… В Пелаверино наемные работники наглеют так, что сказать стыдно! За обычную работу они требуют в шесть, а то и в десять раз больше! И, как вы, должно быть, сами догадались, охранники, стерегущие товары для аукциона, потребовали увеличить их гонорар.

Фрателлы отказались. Еще бы! Из соображений экономии пелаверинцы решили заменить охрану вооруженную охраной магической; они наняли Луизу, чтоб она соорудила Сферу Защиты. Я ей и говорю — конечно же, Лу, соглашайся, это твой шанс заработать доверие «честных братьев»!

Вечером она отправилась в дом фрателлы Ксавьера, в котором и намеревались проводить аукцион, а на утро…

Сначала никому не показалось странным, что в доме царит мертвая тишина. Лишний День, сами понимаете — горничные отлёживают бока, слуги не спешат по поручениям, а утро — слишком раннее время для выпивки, даже для наёмников. Я пришел к дому Ксавьера, постучал, и второй раз постучал; потом попробовал связаться с Луизой по магическому кристаллу — и не получил ответа. Я стал выкликать Луизу, фрателлу, кого-нибудь из слуг; меня услышали прочие обитатели Бурдючной улицы — и четверть часа спустя мы решились взломать ворота.

Это было ужасно, Лео! Первый же труп — конюшонка с распоротым горлом, — мы нашли в трех шагах у ворот. Еще пятерых, в том числе и фрателлу Ксавьера с его амантой, мы отыскали во внутреннем дворике, там же нашлись следы грузового телепорта, с помощью которого вор похитил ценности. Бедняжка Лу отыскалась в большой зале — она лежала, перепачканная кровью, и безмятежно улыбалась, глядя в потолок.

Что, на мой взгляд, произошло? Вы льстите мне, Лео, — я никогда не пробовал себя в магических расследованиях. Поэтому решусь лишь повторить выводы, которые сделал мэтр Мориарти. Почему позвали ллойярдца? Ах, Лео… не хотелось бы вспоминать об этом, на ночь глядя… и вообще, как вспомню, тошнота к горлу подступает… Но, одним словом… Понимаете, вор сначала отравил Ксавьера, его любовницу и слуг, а потом сделал из них зомби. Руками «поднятых» мертвецов преступник вынес все сокровища из дому (одному бы нипочем не справится!), а потом оставил их бесцельно бродить по дворику. Как вспомню эти синюшные лица, мертвый взгляд и сожженные руки — дурно становится!

Так вот. Мэтр Мориарти несколько часов спустя прибыл в Бёфери, поговорил с мертвецами и выяснил следующее. Кто-то, оставшийся неизвестным, подарил фрателле бочонок вина. Хозяева, разумеется, вечером потребовали подать дарёное к столу; слуги тоже попробовали — не досталось только пареньку, присматривавшему за лошадьми. К полуночи все лакомки почувствовали приступ удушья и благополучно, почти без мучений, скончались во сне. Потом каждый из них почувствовал удар в основание черепа — мэтр Мориарти утверждает, что подобный эффект возникает всегда, когда покойников инициируют ненаправленным[18] заклинанием с большой дистанции.

«Ожившие» мертвецы пошли в большую залу, где были собраны заготовленные для аукциона раритеты, и стали переносить их из помещения во внутренний дворик.

К этому моменту Лу была уже мертва. Один из слуг сказал, что собственными руками переложил тело Луизы с порога к стене, чтоб не мешала. Сама Лу на вопросы некроманта не ответила — Мориарти сделал вывод, что кинжал, которым она была убита, был смазан особым составом, «связывающим» душу умершего. Не помог и расспрос конюшонка, которого вор убил собственноручно, без помощи яда — призрак всё вопил, что убийцей был «чёрный человек». Сами понимаете, при известной доли фантазии под это определение подойдет кто угодно.

Зачем преступнику потребовалось возиться с зомби? А я разве не сказал? Луиза совершенно блокировала действие межпространственных заклинаний внутри дома, да еще установила вокруг сокровищ лучшую Сферу Защиты, на которую была способна. Вы же знаете, что заклинания имеют свойство рассеиваться, когда погибает маг, их сотворивший. Для того, чтоб сохранить действие чар, нужна особая формула — я же учил вас этому, Лео! Так вот — Луиза была умничкой, она выполнила работу, за которую ей заплатил консорциум, просто великолепно. И блокировка телепорта, и Сфера продолжали действовать и после ее смерти; ни один живой человек не смог бы приблизиться к сокровищам ближе, чем на три локтя. Да что живой — заклинание сожгло дюжину слуг, прежде чем исчерпалось и позволило остальным пробраться внутрь защитного купола.

Вы бы видели, как был оскорблен мэтр Мориарти! Он считает Магию Смерти наивысшим из магических Искусств, а кто-то осмелился использовать некромантию для примитивного ограбления! Он сыпал проклятиями, как рваный мешок — горохом, и грозился, что рано или поздно найдет злоумышленника, даже если для этого придется допросить всех магов Восьмого Позвонка и Хетмироша[19].

Я? Считаю ли я, что убийство и ограбление совершил некромант? Нет, Лео, я так не думаю. Ну и что, что он поднял зомби — на такое примитивное магическое действие способен любой, кто владеет соответствующим артефактом. Но подумайте сами: зачем магу столько сложностей? Да, за продажу ворованного он выручил минимум двадцать тысяч золотом, но… но… Не знаю, как это сказать — мне не верится, чтоб человек, обладающий магическим Талантом, вдруг стал разменивать его на столь низменные деяния.

Чем закончилась история с Ограблением в Бёфери? На два года магам, особенно некромантам, стало опасно посещать Пелаверино. Подозревали всех — даже меня! Подозревали, следили за каждым шагом, бесчестно жульничали при рассчетах… А потом…Всё как-то забылось. Ценностей так и не нашли, притеснять магов — себе дороже, ведь артефакты и заклинания требуются каждый день… Да и не любили самоуверенного фрателлу Ксавьера, если честно. Лет через пять-шесть об Ограблении в Бёфери даже вспоминать перестали.

Я бы тоже забыл, если бы случайно не увидел… то есть, я хотел сказать, я бы тоже забыл, если бы встретил кого-нибудь лучше Луизы. Мне до сих пор жаль ее — у нее ведь был подлинный Талант. Какая потеря для Магического Искусства!

Когда Клеорн дочитал рассказ мэтр Иллариана, за окном царила беспроглядная темнота. Слишком поздно даже для позднего ужина, — спохватился сыщик. И мэтрессу Далию он сегодня не увидел… Ладно. Они увидятся завтра — если только министр не поручит Клеорну какое-нибудь бесполезное дело, типа слёжки за оленями, на которых собрался охотиться его величество.

Похоже, мэтр Лео всё-таки начал вникать в тонкости детективной профессии. Записано подробно, обстоятельно, так и кажется, что рассказчик присутствует собственной персоной.

Да уж, мэтр Иллариан — та еще персона, вспомнил сыщик. Масляная угодливая улыбочка, рубиновая серьга в ноздре, обильно расшитая золотом мантия, на каждом пальце — по три кольца, да не простых, а артефактных… Кто бы мог подумать, что этого довольного жизнью толстяка могут волновать воспоминания о подружке, убитой полсотни лет назад?

Хотя тоже можно понять — молодость, любовь и все такое…

Клеорн снова пробежал глазами плотно исписанные листы. Кажется, ему показалась странной пара фраз… Ну, во-первых, конечно, сразу же возникает вопрос — а что делал в Бёфери сам Иллариан? А во-вторых…

Ага, — удовлетворенно хмыкнул сыщик. Он дважды подчеркнул найденную фразу. — Какая замечательная оговорка!

Если на чем-то прокалываются преступники — то именно на том, что их сообщники не умеют держать язык за зубами…

Завтра же отправлю Лео обратно в Луаз, — решил сыщик. — Пусть попробует разобраться в собственных ошибках.

Королевский дворец

В коридоре, ведущем к башне придворного мага, Далию поймала Синтия Росинант.

— О, дорогая моя мэтресса! Как я рада вас видеть! — графиня ловко поймала алхимичку под локоток и увлекла за собой. — Нам нужно серьезно поговорить.

— И о чем же?

— Понимаете, мэтресса, вопрос очень деликатный и тонкий…

— Вы опять недовольны внешностью Элоизы и хотите, чтоб она сбросила десяток фунтов? — ужаснулась Далия.

— Нет-нет, с той проблемой мы уже разобрались. Признаться, я была недовольна тем, как закончилось наше знакомство в начале года, но потом всё оказалось к лучшему. Да, Элоиза потеряла шанс выйти замуж за сына барона, но зато теперь… — Синтия воровато оглянулась по сторонам и продолжила, понизив голос: — Зато теперь у нее образовалась куда более выгодная партия.

— О, — протянула Далия.

— Это такие перспективы, такие связи! У меня просто голова кружится от восторга! Ах, мэтресса, как я счастлива, что вы испортили будущее Элоизы!

Графиня Росинант прослезилась.

— Вы полагаете, их чувства серьезны? — осторожно уточнила Далия.

— Конечно! — Синтия снова огляделась, убедилась, что их никто не подслушивает и объяснила. — Со мной только что разговаривала королева. Она согласна.

— Согласна — на что?

— На то, чтоб отметить их помолвку как можно быстрее. Скажем, к концу Гусыни. Вечером мой муж приедет из Росинанта и обговорит детали с королём. Ее высочество Ангелика тоже не возражает — она считает Элоизу девушкой скромной и порядочной. Ах, как это неожиданно— моя дочурка станет принцессой!

— Ах, вот на что ее величество согласилась! — наконец-то догадалась Далия. И в самом деле — как она могла подумать, что наследственная аристократия в лице графини Синтии оценит душевные качества и жизненные перспективы мэтра Лео. Алхимичка поджала губы — сама-то она считала, что трудолюбие и искренность начинающего волшебника стоят гораздо больше, чем титул его кавладорского высочества…

Хотя Роскар тоже не так уж плох. Если, конечно, абстрагироваться от его привычки гоняться по всему свету за чудовищами, разбойниками и прочими авантюрами. И если забыть о его феномене пролонгированного детства — привыкнув к опеке брата и сестры, Роскар в свои двадцать шесть был, по мнению Далии, остолоп остолопом. Но в остальном, если не слишком придираться…

— А сама Элоиза что думает по поводу своего замужества? — спохватилась алхимичка.

Заботливая матушка проигнорировала вопрос:

— Ее я пока не спрашивала. Конечно же, она будет согласна! Такая честь, такие возможности!.. Правда, в последнее время у Элоизы появилась нехорошая привычка дерзить старшим. Так что, пожалуйста, мэтресса, — Синтия снова подхватила Далию под локоть. — Пожалуйста, повлияйте на мою дочь. Она так ценит ваше мнение! Она так вас уважает, пожалуйста, велите ей, чтоб на этот раз не было никаких фокусов. И ради всех богов — отсоветуйте Элоизе экзаменовать его высочество на пристрастие к кошкам. Если ей так интересно — пусть спустится в зал рядом с оружейной, и посмотрит, какую коллекцию голов собрал Роскар за годы подвигов. Я очень надеюсь на вас, госпожа Далия, — повторила Синтия, впихнула в ладонь собеседницы смятый носовой платок и, коротко раскланявшись с появившейся в начале лестницы маркизой Ле Штанк, спешно удалилась.

Далия задумчиво развернула кусок батиста с монограммой графини — там лежала большая брошь в виде павлина. Что ж, символика понятна… правда, смысл — не очень.

— Мэтресса, вы заняты? — величественно проговорила маркиза. — Я желаю, чтоб вы уделили мне немного времени.

— Слушаю и повинуюсь, о маркиза, — с иронией ответила алхимичка.

Правда, ирония где-то рассеялась и мозга Сюзетт не затронула.

— Вы подозрительно часто отсутствуете, — с обвиняющими интонациями произнесла маркиза. — А я хотела с вами поговорить об Очень Важном Деле.

— Да-да?

— Для начала я хотела бы отметить большой вклад, который вы, ваша учёность, внесли в дело женского равноправия, — объявила маркиза. — Вы удивлены? Не стоит. На днях я общалась с гуру высшего общества Талерина, и ваше имя неоднократно упоминалась в связи с новейшими открытиями сапиенсологии и прочей Алхимии.

— Вот как? — удивилась Далия. — А гуру — это… В смысле, кого мне благодарить за столь лестную рекомендацию?

— Госпожу Ниону, сестру супруги советника Джиобарди. Который, чтоб вы знали, доводится троюродным братом моего управляющего. А он, в свою очередь, приходится родственником…

— Я поняла, — мэтресса поспешила остановить пересчет родстенников. — Все они — достойные люди.

— Очень достойные, — согласилась Сюзетт. Помолчала, потом нахмурила белоснежный лоб: — Так о чем я говорила?

— О том, что я много сделала для равноправия.

— А… — задумчиво протянула маркиза.

Стараясь выглядеть естественно и непринужденно, она раскрыла перед собой веер, вчиталась в прикрепленный листок, пошевелила губами для лучшего понимания, и, наконец, поймала упущенную нить разговора. (Далия тайком умилилась — как, оказывается, она соскучилась по шпаргалкам, списыванию и прочим школярским шалостям!)

— Ваши деяния сопоставимы с деяниями воительниц древности, — продолжила маркиза. — Как королева Фаня[20] разгромила сонмы пелаверинских кредиторов, взявших в тиски экономической блокады вольницу риттландских викингов, так вы, вооружившись пером и чернилами, попираете врагов текстами монографий…

— Так вот что про меня говорит Ниона! — ужаснулась Далия.

— Нет, сию «речь для переубеждения» мне сочинил ее племянник, Фриолар де Дьюр. Лично мы с ним, к сожалению не знакомы, но судя по письмам — весьма вежливый и образованный молодой человек.

— О, да, — с чувством подтвердила Далия. Про себя она добавила: «Погоди, Фри-Фри! Доберусь я до тебя — узнаешь, как попираются чернила!» — Так о чем вы хотели поговорить, ваша светлость?

— Погодите, ваша учёность, я еще должна сравнить ваши деяния с реформами своей кузины, ее величества наследной королевы Брабанса Сиропии Первой и Несравненной, — строго потребовала Сюзетт.

— Позвольте с вами не согласиться — ее величество Сиропия делает гораздо больше, — так же строго возразила Далия. — Уж вы-то, как ее кузина, должны это знать!

Сюзетт попыталась найти подобающий ответ в шпаргалке, но Далия по старой преподавательской привычке помогла девушке закрыть веер и обрести веру в собственное красноречие.

— Так что вы хотели со мной обсудить?

— Ну, как бы… понимаете, королевство Брабанс уже находится под властью женского равноправия. Хотя для нас недостижимым идеалом является опыт наших сестёр с Риттландских островов, ни в чем не уступающим мужчинам. Мы должны идти вперёд! Вооружиться и сразиться с многоголовой гидрой мужского шовинизма!

— Вооружиться — значит, почитать соответствующую литературу и всё подробно законспектировать? — уточнила Далия.

— Нет, вооружиться — значит уподобиться Зингским Валькириям[21], взять у мужа топор и вколотить ему немножко почтения к слабой женщине!

Алхимичка покачала головой — прежде, чем браться за топор, Сюзетт было бы неплохо порепетировать действия с ложкой. Высокая, белокурая маркиза была настолько худа, что могла спрятаться за собственной тенью.

— Так вы мне поможете? — с милой улыбкой спросила Сюзетт.

— Принести вам топор? С удовольствием, — согласилась Далия. «И обязательно позову Напу — пусть посмеется.»

— Нет, выйти замуж за принца Роскара. Вы ж понимаете — мы должны действовать наверняка. Сиропия занята в Брабансе, а потом, если Небеса пошлют им с Генрихом младенца, она породнится с Фноссом и переделает базилевса на свой лад. В Ллойярде нам удалось заручиться поддержкой королевы Пруденсии, да и некоторые волшебницы Восьмого Позвонка, открою вам секрет, целиком и полностью разделяют наши идеи. С Роберто Пелаверинским работает его аманта…

— Настоящий заговор! — изумилась алхимичка.

— Это больше, чем заговор, — величественно произнесла Сюзетт. — Таково наше будущее! Скоро весь мир признает, что нет силы более могущественной, чем красота!

— Лозунг в стиле Фелиции Белль, — недоверчиво протянула мэтресса Далия. Судя по слезливым мелодрамам, изобилующим экзотическими подробностями, эротическими фантазиями и совершенно немыслимой глупостью, сочинительница из Брабанса была именно тем «гением», который мог придумать «вселенский заговор женского равноправия». Надо, что ли, купить ее последний роман — узнать, до чего этот заговор доведёт…

— Открою вам секрет — мадам Белль активно сотрудничает с нашим союзом. Полагаю, мы можем на вас рассчитывать?

— Меня всегда привлекала вариативность интеллектуальных реакций… — неопределенно кивнула алхимичка.

— Так, значит, вы поможете мне обработать Роскара?

— «Обработать» — то есть…?

— Убедить его предложить мне руку, сердце и корону. А потом, когда мы поженимся и будем править Кавладором, я уж покажу всему миру, на какие подвиги способна слабая женщина!

Сюзетт выпрямилась и приняла позу, которая, должно быть, соответствовала ее представлениям о величественной женской слабости.

— Э-э… Ваша светлость, простите, что вмешиваюсь, но, понимаете ли, Роскар — младший сын короля Лорада.

— И что?

— Правит не он, а его старший брат, — осторожно напомнила Далия.

— Как? — изумилась маркиза. — Почему меня никто не предупредил?!

Действительно… С момента коронации Гудерана прошло тринадцать лет — как это никто не заметил?

— Вам нужно срочно посоветоваться с вашей кузиной, — посоветовала алхимичка.

— Займусь этим немедленно, — торжественно провозгласила Сюзетт. После чего протянула алхимичке солидного вида кошелек. — Повелеваю вам принять сей дар и употребить его с пользой для благого дела.

— Нет-нет, ваше светлячество, я уже на жалованье, — поспешно отказалась Далия. — Оставьте себе. Вдруг вам захочется подарить себе платье, или новые сережки…

— Униформа! — осенило маркизу. — Как же мы раньше не подумали? Конечно, нам нужна униформа, чтоб сделать нашу тайную организацию более выделяющейся на фоне беспросветной серости! Мне нужно срочно посоветоваться с Сиропией. И услышать, что думает госпожа Ниона! О, мэтресса, как вам удалось так быстро и так масштабно воздействовать на мое внутреннее око?! Ах, мэтресса, вы просто святая!

«Святая Далия,» — посмеиваясь, алхимичка продолжила подъем по лестнице. — «Промывка мозгов и покровительство заблудшим душам…»

Наверху ее поджидал Ньюфун.

— Принимай работу! И, если ты не заметила — я уложился точно в срок, так что с тебя один проспоренный золотой, — заявил он.

— Всегда пожалуйста, — ответила Далия. — Только сначала я всё оценю и проверю.

— Оценивай, проверяй, — самодовольно проворчал Ньюфун. Он с ухмылкой проследил, как Далия прошлась по приемной, оглядела камин, проследовала в лабораторию, к шкафу, открыла дверцу…

— Осторожнее! — предупредил он, правда, не слишком поспешно. В результате на Далию высыпалась пара фунтов муки. — Старая добрая гномья система против ограблений. В шкафу — мука, в книжных полках — капканы, лезвия и склянки с жидкостями, в стол я вмонтировал тебе несколько пружин — здесь и здесь, так что не пугайся, если вдруг почувствуешь легкий укол. Жаль, что отравы не успел раздобыть — ну, ты уж сама как-нибудь…

Далия сплюнула остатки «противограбительского средства», отряхнула платье и перешла к книжному шкафу.

— Что ты сделал с книгами, Ньюф? Они же не вынимаются!

— Это фальшивая полка, настоящая — за ней, — гном продемонстрировал, как под действием скрытого механизма стеллаж медленно отъезжает в сторону, открывая второй — точно такой же. — Здесь ловушки, здесь выскакивающий топорик, и прочее по мелочи… В склянки кислоту лучше не лей — попадет на кольчугу, потом не отчистишь. Хотя какая у тебя кольчуга, — проворчал Ньюфун. — Вы ж, долговязые, чуть ли не голышом ходите. Лучше какой-нибудь краской обойдись, а то обожжешься, я ж и виноват буду.

— Потрясающе, — признала Далия. Она принесла из спальни кошелек с деньгами и протянула его честно потрудившемуся мастеру.

— С тебя всего одна монета, — заухмылялся Ньюфун. — Я ж пари-то выиграл!

— Потому что вчера вечером я перевела часы на час назад, — возразила Далия.

— То-то я думаю, часы у тебя сломались! Ничего, я их отремонтировал, значит, пари я все-таки выиграл честно.

Посмотрев на хронометр, стоявший на каминной полке, Далия обнаружила, что сейчас всего-навсего половина третьего. Это было странно, так как во Дворце шли приготовления к ужину, а за окнами царила глухая зимняя ночь.

— Ты переставил стрелки вперед, жулик. Иначе бы тебе ни за что не управиться вовремя.

— Да мне любая работа — не фиг делать! Кто только что признался, что мухлевал с часами? И еще смеешь уверять меня в жульничестве?!

Спорить и Далия, и Ньюфун обожали и с удовольствием предались любимому занятию. Чтоб горло не пересохло от воплей типа «все дылды — мазурики!» — «от железнолобого коротышки слышу!», алхимичка затребовала с кухни бутылочку тривернского. Идиллия продолжалась около получаса — пока не раздался стук в дверь.

— О, ваше магичество! Вы не одни? — застыла на пороге графиня Желорен.

— Заходите, ваша милость. Располагайтесь, здесь все свои, — широким жестом пригласила Далия. Графиня испуганно покосилась на гнома.

— Но… но… мне нужно с вами поговорить наедине! Очень конфиденциально! И это очень, очень важно!

— Да ладно, — хихикнула Далия. — Хотите, угадаю, о чем вы хотите поговорить? О, вы и кошелек приготовили — а я-то боялась, что в новой должности не найду дополнительных подработок.

Ньюфун решительно подошел, вырвал из рук онемевшей от неожиданности графини кошель, заглянул внутрь.

— Серебро хорошее, старинное, а топазы бы могли быть и покрупнее, — заключил он, осмотрев изящный браслет.

— Что..? как?.. Послушайте, любезный…

— Не соглашайся, — громовым шепотом предупредил гном. — Она пытается тебя обмануть! У браслета замочек сломан и последние два камушка фальшивые!

— Не обращайте внимания, — Далия изящно вытолкала Ньюфуна прочь и предложила ее милости располагаться в креслах. — Так о чем вы хотите поговорить?

— Позвольте сказать вам, ваше магичество, что я нахожусь под впечатлением от того, как легко вы нашли общий язык с моей дочерью и сыном.

— Всегда полажуйста… то есть, пожалуйста. У Денизы неплохая память, хотя ей и не помешало бы дополнительно освоить пару мнемотехнических[22] приемов; а Рауль, если убедить его забыть о чрезмерной ответственности, весьма любопытный мальчик. Его тяга к знаниям весьма похвальна.

— Вчера я застала детей спорящими из-за книги. Правда, я была несколько шокирована, когда оказалось, что книга — о карточных играх, казино и о том, как король Ранн Сонный проиграл Луаз герцогу Пелаверинскому.

— Я ж говорю — да здравствует детское любопытство!

— Мне бы не хотелось, чтобы Рауль брал пример с Золотых Герцогов — все-таки властители Пелаверино и короли Кавладора находятся в традиционной оппозиции друг другу, — чопорно поджала губы графиня.

— Как скажете, — развела руками Далия. После оживленной дискуссии с Ньюфуном ее горло побаливало, а издеваться над вдовой, в одиночку воспитывающей двоих детей, она считала неспортивным поведением. — Так о чем вы хотели поговорить?

— Дениза вам очень доверяет. Пожалуйста, последите, чтобы во время занятий она почаще оказывалась в обществе его высочества; понимаете, я заметила, что Дениза очень расположена к…

— О боги! — Далия не смогла сдержать изумления. Придворные клуши просто сошли с ума!

— Его высочеству Ардену, — испуганно закончила графиня. — А что?

— Ничего, — смутилась алхимичка. — Ну, заметили — и что? Я вот уже неделю замечаю, что Арден, не в обиду их величествам будь сказано, демонстрирует задатки великого авантюриста.

— Ах, этого всего лишь детские шалости!.. А вот привязанность, возникшая в детском возрасте, привычка видеть кого-то каждый день — это очень, очень серьезно. Не могли бы вы, используя свой Талант и учёность… — она уставилась на собеседницу щенячьим, умоляющим взглядом.

— Привязать Ардена к Денизе на ближайшие десять лет, чтоб потом еще полвека он терпел ее по старой привычке? — саркастически протянула Далия. С великим трудом она подавила первый порыв взять что-нибудь тяжеленькое и объяснить клуше, насколько та неправа. В следующую минуту в постепенно трезвеющую голову алхимички пришла мысль, что не получив помощи у одного союзника, графиня Желорен будет искать помощи у другого. Поэтому сапиенсологиня приняла единственно верное решение — сказала, что подумает. Нет-нет, пока платить не надо — просто будьте готовы выполнять мои распоряжения и полностью, совершенно доверять мэтрессе Далии дело воспитания будущей невесты наследника Кавладора.

Мир сошел с ума, — уныло размышляла алхимичка. В цветные стекла высоких окон бил мокрый снег, в камине потрескивали поленья; книга, с которой Далия забралась в постель, оказалась в меру скучной, но это и к лучшему — ей было, о чем подумать.

Итак, кое-кто считает, что воспитание — это сводничество. Печально. А еще кое-кто считает, что выйти замуж за принца, пусть и младшего, — предел мечтаний. Впрочем, из Элоизы Росинант получилась бы неплохая принцесса — характер у девочки покладистый, уступчивый… У маркизы Сюзетт другое преимущество — она будет хорошо выглядеть на парадных портретах. Опять-таки, скряги[23] из Министерства Золота наверняка найдут тысячу преимуществ в браке родственницы королевы Брабанса и брата короля Кавладора — таможенные льготы, снижение пошлин и тому подобные финансовые радости, в которых Далия не разбиралась.

Сюзетт или Элоиза? Маркиза или наследница графства?

Вопрос, конечно, интересный — но почему за его разрешением обращаются к Далии? Если бы она знала секрет удачного брака, она бы первая им воспользовалась. А пока вынуждена терпеть ухаживания инспектора Клеорна. Не то, чтобы сыщик был ей неприятен, но… но… От его разграфленного, строго регламентированного понимания счастья сводит скулы, как от незрелого яблока!

Бедняга Лео — как он выдерживает, общаться с занудой Клеорном каждый день! Когда в последний раз Лео появлялся во Дворце…

Тут Далия нахмурилась. Закрыла книгу, потерла лоб, вспоминая случившееся два дня назад. Мэтр Лео появился, когда принцессы и их фрейлины гуляли в парке; показывал фокусы с белыми мышами (никакого исчезновения, исключительно чудеса дрессировки); для Ардена и гномов сотворил кролика, за которым немедленно началась охота с применением новейших изобретений клана Штрудельгольц. Хмм… Или Далия резко поглупела, или волшебник пытается произвести на графскую дочь хорошее впечатление.

И как же этот тезис согласуется с утверждением Синтии, что Элоиза интересуется Роскаром? Хотя, если подумать, графиня Росинант лишь обещала, что «поговорит с дочерью».

Ситуация всё интереснее и интереснее.

В этот момент Далия услышала, как тихо скрипнула входная дверь. Кто-то легкими, осторожными шагами пробирался в лабораторию придворного мага.

Опять!

Что им, мёдом намазано?

Подхватив книгу, Далия выбралась из постели и отправилась разбираться с очередным грабителем.

— Доброй ночи тебе, эльфийская дочь Камюэль! Каких богов мне благодарить за радость видеть тебя в столь поздний час?

— Доброй ночи, ваша ученость, — вежливо поздоровалась девушка. Она стояла у стеллажа с книгами, пытаясь высвободить руку из капкана.

Далия довольно ухмыльнулась — изделие клана Кордсдейл держало мертвой хваткой. Стальные челюсти, во избежание лишних травм лишенные зубьев, до поры до времени прятались в фальшивой деревянной опоре, и сработали, стоило девушке попытаться снять с верхней полки какой-то предмет.

— Погодка сегодня мерзкая, — великосветским тоном заметила Далия, присаживаясь рядом с лабораторным столом.

— Да уж… А их величества завтра в Борингтон на охоту собираются. Вы б им отсоветовали — еще простудятся, не допусти Праматерь.

Камюэль предприняла еще одну попытку разжать челюсти капкана. Безуспешно.

— А что, я могу? То есть — неужели мэтр Фледегран и за старшим поколением присматривал? — Далия перелила в бокал остатки вина, пригубила и устроилась поудобнее. Ах, отменный букет!

— Мэтр Фледегран был очень заботливым человеком. Чуть ли не каждый день я видела, как он расспрашивает принца Роскара о его самочувствии.

Камюэль еще пыталась сохранять хорошую мину при плохой игре и делала вид, что оказалась в покоях мэтрессы совершенно случайно. Далия решила поддержать молодёжь:

— Да уж, это признак великой заботы… Кстати, всегда хотела узнать — правда ли, что лет пятнадцать назад его высочество хлебнул какого-то запрещённого зелья, сваренного нашим добрым мэтром? Слухи всякие ходят — но, быть может, они всего лишь слухи?

— Истинная правда. Мне и кухарка рассказывала, и Олбер упоминал, и сам его высочество — я из него в прошлом месяце стрелу вытаскивала, швы накладывала; говорю ему — вот маковый отвар для обезболивания. А он мне — нет, говорит, спасибо, я после снадобья мэтра Фледеграна зарекся магические настойки пить. Потерплю… А стрела в нем глубоко сидела — хорошо, что осенью яблоки крупные…

— Прости, я малость не поняла — при чем тут яблоки?

— Так осень ведь была! Их младшие высочества вычитали, что осенью эльфы устраивали игрища в честь урожая, вот и попробовали!

— А, — догадалась Далия. — И наверняка затеяли сбивать из лука выстроенные в ряд яблоки! И кто ж по любимому дядюшке промахнулся — Анна, Дафна или малыш Арден?

— Ее величество, собственноручно. Она говорила, что меткость у нее в крови. И, чтоб доказать это, сказала Роскару поставить яблоко на голову, прицелилась и попала ему точнехонько под ключицу, — ответила Камюэль. Помолчала, бросила тревожный взгляд на собеседницу — та с глубокомысленным видом потягивала вино. — Э-э… ваше магичество… А у вас тут капканы откуда-то взялись…

— Готовлюсь сопровождать королевское семейство на охоту. Тренируюсь.

— А не могли бы вы… э-э… оно открывается?

— Вряд ли. Предполагается, что жертва сидит рядом с ловушкой, пока не умрет от голода и жажды, — рассеянно ответила Далия. Зябко передернула плечами, закуталась в шаль и отставила вино. — Так что можешь начинать, голодай себе на здоровье. А я, пожалуй, пойду спать. Завтра вставать на рассвете…

— Но… но… вы ведь выпустите меня, правда? Вы ж шутите, вы же несерьезно!

— Конечно, серьезно! Зачем мне тебя отпускать? Оставайся, станешь призраком. Появятся воры — будешь отпугивать их бренчанием костей…

— Костями стучат скелеты. А призраки издают потусторонние звуки! Мэтресса, пожалуйста! Выпустите меня, я ж не хотела ничего дурного!

— Прекрасно. Значит, ты будешь добрым призраком.

— Ну пожалуйста! Я не хотела… я не собиралась… Я ж не Фотис, чтоб пытаться вас обмануть!.. Я все-все объясню, только, пожалуйста, выпустите меня! — причитающая Камюэль попробовала броситься на колени. Попытка вышла не слишком удачной — длины капкана не хватило; и тогда девушка принялась взахлеб объяснять, какие злые силы толкнули ее на отчаянный шаг. — Я не хотела ничего дурного, я совершенно ничего не хотела! Мне герцог Тирандье заплатил, а вы же знаете, как тяжело живут начинающие профессионалы! За учебники плати, за шпаргалки — плати, новое платье, туфельки, зеркало, чтоб видеть себя в полный рост…

— Тщеславие всегда дорого обходится, — изрекла алхимичка. Девчонке стоило ограничиться жалобами на дороговизну книг; а так… Жалости к ней Далия не испытывала. — И что герцог подрядил тебя сделать? Я, в принципе, догадываюсь, но мне хочется проверить, насколько ты откровенна.

— Он попросил… — тут Камюэль спохватилась, огляделась по сторонам и продолжила шепотом. — Он просил приворотное зелье!

— И кто счастливица, удостоившаяся внимания его сиятельства?

— Не счастливица, а счастливчик. Принц Роскар.

— Ух ты, — восторгу Далии не было предела. А еще говорят, что время любви — весна. Осень, господа, глухая осень, и темные вечера начинающейся зимы. Такой взрыв гормонов, что в страшном сне не приснится!

— Старый герцог хотел, чтоб Роскар влюбился в его дочурку.

— Ах, вот оно что… — с некоторым разочарованием протянула алхимичка.

— Я, конечно, долго сопротивлялась, ведь понимаю, что соблазнение и приворот — дело тонкое; а принцесса Ангелика прознает — мало не покажется… Но когда Тирандье предложил заплатить втрое… то есть, когда он принялся мне угрожать, что его дочка вышвырнет меня из Дворца, я пообещала, что сделаю! А рецепт не помню! Вот и пришла — я не собиралась ничего воровать, я хотела только справочник прочитать! Простите меня, ваша учёность! Я больше не буу-дууу… — захныкала начинающая ведьма.

— Хватит сырость разводить. Дальше рассказывай.

— Но я ведь всё рассказала! Всё, что знала! Мне герцог рыжий волос Мелорианы принес, я собиралась…

— Про тебя я всё поняла. Рассказывай, что Фотису у мэтра Фледеграна понадобилось. И не надо его оправдывать — то, что я не захотела раздувать скандал, еще ничего не значит. Может быть, я рассчитывала, что он умрет от царапин моего котика.

— Так тот кадавр[24], который исполосовал Фотиса — ваш? — с ужасом и восторгом спросила Камюэль. — Каким ядом вы его пропитали — царапины до сих пор не заживают?!

Вместо ответа алхимичка ограничилась тонкой загадочной улыбкой.

— Вообще-то, поделом ему, — сдаваясь, признала Камюэль. — Он действительно хотел стащить у мэтра… вернее, уже у вас, пару артефактов. Понимаете, это не потому, что Фотис жадный, просто он решил вам магические штуки без надобности, вы ими даже не сможете пользоваться. Вот он и подумал, что они зря будут пылью покрываться… Простите меня, мэтресса! Я не хотела, я его даже отговаривала — но он меня не послушал. Я его убедю! То есть, убежу, чтоб он вернул всё до последней мелочи! Отпустите меня, мэтресса! Пожалуйста!

«Весёленькое место, этот Королевский Дворец,» — решила алхимичка.

Ресторация «Алая роза», плюс-минус полночь

Весь вечер Напа занималась подготовкой к реализации Великого Плана.

Вообще-то, Великих Планов в голове достойнейшей дочери клана Кордсдейл всегда было немало. Один-два — как минимум, но в хорошие дни Напу Леоне осеняло полдюжины грандиозных идей, которые требовали практического воплощения. Однако — есть планы, а есть Планы; есть просто хорошие идеи — а есть Великие, Способные Перевернуть Жизнь.

Последний раз подобной мощи идея забиралась в голову гномки летом и завершилась путешествием по Эль-Джаладу, «прогулками» по подземельям, встречей с огромной трехголовой змеей, подкопами, магическим водопадом и прочими радостями[25].

С практической точки зрения идея раскопать гробницу царя Тиглатпалассара принесла Напе Леоне весьма скромный доход. А именно — большую стеклянную бусину из некрополя гиджа-пентийских владык, медный кувшин с узорами в эльджаладском стиле, да пару кусков мрамора, которые сейчас оформляли вход в ресторацию.

Но Напе-то хотелось большего…

Да, она оставила свое имя в археологии; да, благодаря ее рассказу о некрополе мэтр Люмус написал монографию, а мэтр Филипп — четыре статьи; но гномы — странные люди, славы мирской им мало… Всегда было мало. Они — существа прагматичные, они испокон веку предпочитают наличность.

Как-то так получилось, что добывать золото в Талерине у Напы Леоне не получалось. Ресторация приносила стабильный доход, который так же стабильно расходовался на благотворительность и ремонтные работы. И если первое как-то подлежало проверке и учету — Далия, а теперь еще и Ньюфун, драконами стояли на страже интересов Напы и более пятнадцати поэтов прикармливать ей не позволяли, то второе, увы, было бесконечно, как океан.

Великий План по Обогащению сложился у Напы, когда ей передали подарок от собравшегося в Путешествие к Центру Земли родственника. Свинка-копилка благодаря своим магическим качествам могла справиться с любой неприятностью; ценности, спрятанные внутри, она отстаивала, будто собственную жизнь. Мгновенно у Напы сложилась идея последовать примеру дяди Дюши: сделать сапогам новые подметки, привязать котомку за спину и отправиться в путешествие — с помощью свинки перевозить из города в город разного рода ценности.

Она бы так и поступила, но вот беда. Не нашла, кому доверить управление «Алой розой». Далия отказалась наотрез, братцу Ньюфуну доверять любимую ресторацию опасно — один раз он уже устроил здесь пороховой эксперимент, спасибо большое… Третьим доверенным лицом был Айра из клана Моргенштерн — славный, милый Айра, он тут же согласился помочь Напе во всём, что она задумала, потом вздохнул и трепетно поинтересовался, когда же она вернется. Ах, драгоценный Айра… Проблема с «Алой розой» оказалась решенной, но тут выяснилось, что никто из доверенных лиц не соглашается присматривать за Черно-Белым Котом. Никто. Даже терпеливый Айра. Задавшись вопросом, почему все так не любят ее Котика, гномка на время отложила путешествие; да еще разгулялись дожди… Одним словом, План по Обогащению был забыт до лучших времен.

И что же? Вдруг выяснилось, что ее Котик, груз, который она добровольно возложила на свою шею, знает источник алмазов! Где же он их отыскал?! Где?!

Маловероятно, чтобы было открыто новое месторождение. Все горы континента были исхожены вдоль и поперек, и не одну сотню раз. Что-то новенькое могли подарить лишь Ничьи земли, располагающиеся далеко на северо-востоке, за Большим Лесом или за самыми восточными провинциями Вечной Империи Ци; но до них Коту своими лапами не добраться. Второй вариант — Риттландские острова. Насколько было известно Напе, ее родичи, гномы клана Кордсдейл, периодически строили планы достичь Хаги или Одиле, построить там гномье поселение, обжиться пару столетий, а потом снарядить экспедицию дальше на север. Возможно, что в тамошних снегах найдется что-то, более интересное, чем моржовая кость. Одна загвоздка — гномы не знали, как справиться с морской болезнью. Возможность путешествовать по жидкости противоречило гномьим представлениям о мироустройстве, а потому завоевание… пардон, освоение Риттландии постоянно откладывалось.

Но теперь… Теперь у Напы образовался новый План.

Дано: Кот принес алмаз. Причем алмаз магический, да еще такой, который никто не ищет. Кому он принадлежал? Далия же сказала — мэтру Фледеграну! Найден в Королевском Дворце, это во-первых, никто камень не ищет, это во-вторых. Маги не полные дураки, чтоб такими хорошими бриллиантами разбрасываться, значит, бывший хозяин алмаза — точно ныне покойный Фледегран, это «в-третьих».

Вывод: надо поискать, какие еще камушки у мертвого мэтра водятся.

Именно поэтому весь вечер Напа носилась по кухне, изобретая и готовя изысканные яства. Поздним вечером, когда ушли последние посетители, гномка осторожно, с великим почтением, поставила перед греющимся у очага Черно-Белым Котом поднос с накрытыми крышками тарелками.

— Смотри, что я для тебя припасла. Карпаччо из телятины, копченые миноги, бараньи ребрышки с соусом из кориандра…

— Уауууу! — взвыл Кот, мигом подскочив на ноги. Он бросился к еде…

И врезался в металлическую крышку, которую Напа успела опустить буквально перед кошачьим носом.

— Получишь, если принесешь мне вот такой же камушек, — объяснила гномка, вертя перед мордой ЧБК переданный на хранение алмаз. — Посмотри, какой он красивый… — иииияяяя… — тонко намекнул Котик. Гномка почесала питомца за ушами:

— Ты, конечно, гораздо красивее. Но алмаз можно продать, а тебя — нет. Принеси мне еще один, такой же… ну, можно другой, но тоже чтоб карат на восемь-десять, не меньше… Хотя мелкие продать легче, потом никто не сможет доказать, что я их в тайнике покойного мэтра нашла, — вовремя спохватилась Напа. — Знаешь, неси всё, что найдешь — а я тебе…

Коварная гномка приподняла край тарелки. По ресторации поплыл волшебный аромат жареного мяса.

— Фсфсёоуоуооууу!! — заорал Кот.

— Всё получишь, всё, но только после того, как принесешь мне камушки. Ладно? Договорились, мой хороший?

Черно-Белый Кот не удостоил Напу ответом. Он вырвался из ее рук, разбежался — и исчез в каменной стене.

«Не слишком ли многим я рискую?» — задумалась гномка. Конечно, вырастить алмазодобывающего кота это хорошо; но что, если попутно на бедное животное воздействует столько магии, что от него будут случаться чудеса на каждом шагу?

Впрочем, черные мысли благополучно выветрились из напиной головы. Утро она встретила, поглаживая Черно-Белого Кота — тот спал, объевшийся до невозможности. Жесткие кошачьи усы утонули в остатках соуса, лапы нежно прижимали к тарелке последнее баранье ребрышко; рядом переливалась искрами горсть мелких бриллиантов и большой идеально ограненный сапфир.

Он лежал с открытыми глазами и смотрел, как мокрые хлопья снега бьются в окно. А может быть, ему снилось, что он лежит с открытыми глазами и пристально смотрит на разноцветные прозрачные квадратики, запаянные в оконный переплет.

Сон не шел. А может, ему просто чудилось, что спать он не хочет, что он лежит, раз за разом пиная подушку, чешет покрасневшие глаза, растирает горящую огнем грудь…. Рядом с кроватью — бутыль ячменного пойла, надо протянуть руку, выпить глоток… Теперь огонь не на коже, а под ней, растекается ядовитой кислотой по горлу, заставляет нутро свернутся в тугой ком…

Он не спит — или спит? Который час? Полночь? Утро? Полдень?

За окном — беспросветная зимняя серость. Сквозь плотные хлопья снега мерещатся желтые пятна факелов, с которыми обходит крепостные стены стража. В комнате горит камин, сияет магический фонарь на подставке — после смерти Шторма он вдруг начал боятся темноты. В сгущающихся сумерках ему мерещатся тени, тени, тени…

У них тысяча голов и сотня тел, они жадные и голодные, как пустынные сфинксы… Они чего-то ждут, будто им обещали… обещали — что? Он должен, должен найти ответ!

С ними бесполезно сражаться. Стоит придушить одну гадину, поднимается вторая; легче сражаться с гидрой, легче выйти в одиночку против взбешенного медведя, да что медведя! Он готов сразиться хоть с драконом, хоть с демоном, но тени… Они — ташуны-трупоеды, подкрадывающиеся исподтишка; болото, не вызывающее на поединок, но засасывающее в бесконечную беспроглядную тьму…

Теперь Она снилась ему постоянно. Вернее, теперь он видел Ее всегда, прекрасно понимая, что этого не может быть, и смиренно принимая новый симптом подступающего безумия. Она улыбалась, говорила, смеялась, качала головой… Он пытался объяснить, что иногда ее голосом говорит не она, а страшный мертвый человек с глазами жаркими, как кровь демона; но… тени снова и снова душили его, сбивали с мысли, не давали сказать главное… Потом он просыпался — в холодном поту, и слышал печальный вой Шторма.

Он должен ей сказать… но что? Он забыл. Он должен, он обещал…

«Ты обещаешь?» — скалится тень, и он уже не понимает, где сон и где явь. «Сделай, и мы навечно будем вместе!» — обещает Она. «Сделай, и душа твоя будет моей!» — хохочет мертвец.

Сон или явь? День или ночь? Всё смешалось, мир исчез, и он чувствует потоки крови, которые прожигают его насквозь…

Он обещал. Он сделает.

Если, конечно, вспомнит, что именно он обещал сделать…

Не бойся, убеждают тени. Мы подскажем. Отныне и навсегда мы будем следовать за тобой.