Диктиона и планета баларов

БОЛОТНЫЕ ЛЮДИ

I

Я ехала к Зелёному озеру всю ночь. Похоже, мой скакун был переполнен космической энергией, которой нахватался на горном пастбище. Ему не терпелось выплеснуть излишки, и он с дьявольским задором барабанил копытами по дороге. Я уже давно не разделяла его радости по поводу возможности пробежаться на сверхмарафонскую дистанцию. Мне было тоскливо. Так бывает иногда, нахлынет вдруг, и никуда не денешься. Бог с ними, со сверхспособностями, с полным отсутствием чувства голода после суток скачки, когда в эти сутки маковой росинки во рту не было, с наличием опасного противника вкупе с опасной ситуацией, с необычной возможностью обозреть и понять эту ситуацию, как поле боя с высоты птичьего полета. Над головой сияли звёзды, чуть подёрнутые светящейся паутинкой туманностей. Ночной лес, особенно крепко спящий перед пробуждением, оглашался только задумчивым шёпотом ветра в листве деревьев, да дробным топотом копыт моего коня. Мне было пусто и грустно. И эти две вселенные — грусть и пустота затопили всё вокруг. Я снова со щемящей болью почувствовала своё одиночество, ощутила себя маленькой точкой, движущейся по шару крохотной планеты, затерянной бог весть где в этом огромном и холодном космосе. И где-то в этом космосе была другая точка…

Я невольно закрывала глаза, пытаясь уловить или хотя бы представить себе, где сейчас он, мой милый, без которого так пуст и грустен мир. Какие-то размытые неясные видения мелькали в моём мозгу, и голова начинала гудеть от невольного напряжения. Мне никогда не удавались такие фокусы, но я почему-то постоянно пытаюсь это сделать. На что я надеюсь? А, может, мне просто нужно на что-то надеяться, и думать, что куда б я ни шла, я всё равно иду навстречу ему? Так оно и есть. Но расстояние, к сожалению, кажется абстракцией только тогда, когда сама преодолеваешь его. А когда пытаешься дотянуться до любимого, понимаешь, как оно объективно. И как велико, если даже боли его, может, даже смерти не почувствуешь в тот миг, когда ворвётся холодный или раскалённый металл в его тело…

Я видела, как наяву, его смеющиеся глаза, лицо, покрытое нежным золотистым загаром, длинные густые волосы, которые развивал ласковый вечерний бриз… Это были воспоминания, но я погрузилась в них, теряя ощущение реальности. Это лучше, чем думать о холодном или раскалённом металле. «Думай обо мне, и мы будем вместе»…

Моё лирическое отступление закончилось на рассвете. Небо уже голубело над головой, и первые лучи солнца светили из-за Последнего Хребта. Конь резво взбежал по дороге, оставив позади прохладное дно Зелёного озера.

Ещё не подъехав к башне, я поняла, что она пуста. Не было смысла раздумывать над тем, как я догадалась, что Тахо там нет. Главное, что его там не было. Можно было даже не спешиваться, но я спешилась и вошла внутрь. Очаг был давно холоден, в каменных стенах царила оставшаяся с ночи прохлада, конечно же, загадочного диктионского меча, найденного на стропилах крыши, на месте не было.

— Глупый щенок… — проворчала я и вернулась к коню. В конце концов, я всё равно собиралась познакомиться с жителями Ледяных степей… Хотя, что это? Здесь это называется Болотной страной. Не велика разница! Я вскочила на спину пританцовывавшего животного, которое переработало уже хороший автомобиль, и направила его за Последний Хребет.

Было раннее утро, свежее, прохладное, пронизанное уже тёплыми, но пока не жаркими лучами солнца. Конь легко летел по торфянику, заросшему невысокой мягкой травой. Его копыта пружинили, и, кажется, это его веселило. Здесь не было топей. Кругом трава, невысокие деревца с нежной листвой и маленькие яркие цветы. Крошечные птицы, щебеча, пролетали от холма к холму. Прозрачные мелкие озерца с зелёным дном прятались за зарослями высокой травы. Ветер гулял с незлой лихостью, покачивая ветки и склоняя шелковистые травы. Нет, не было здесь зла. Так я и знала.

Замок, а это был именно замок, венчающий небольшую гору и в этой горе вырубленный, медленно приближался мне навстречу. Я видела его чёрные стены, узкие бойницы окон, острые зубцы башен. Красивый замок из сказки про красавицу и чудовище, такой дикий, заброшенный, но всё равно красивый. Он мне нравился. Ей богу, я б не отказалась пожить здесь с недельку. И Кристофу этот уголок тоже бы понравился.

Людей было не видно. Может быть, они давно уже заметили меня и попрятались в засаде? Может, уже наводят на меня стрелы, наложенные на арбалеты? Ах, как романтично! Сил нет! Похоже, моё увлечение в юные годы Вальтером Скоттом не прошло даром.

Мне было весело. Я не чувствовала себя здесь чужой. Может, здешним жителям и не понравится моё мнение, но им всё равно придётся с ним согласиться.

Ворота были открыты. По извивающейся по горному склону дороге я летела к ним на своем Росинанте. Этакие коварненькие, гостеприимненько распахнутые ворота. Всех впускать, никого не выпускать. Я чуток задержалась в них, прежде чем въехать во двор. Ну, конечно. Хорошо смазанные, чистые, бесшумно поворачивающиеся петли. Дверца мышеловки. Не перепутай мышку с домовым.

Уже чинно и степенно мой скакун прогарцевал во двор. Очень просторный, чистый двор, мощённый камнем, где в щели пробивалась коротенькая нежная травка. По внутренним стенам замка спускалась спиральная галерея. Возле стен ворохи сена, аккуратно составленные бочки и ещё много милых вещей, знакомых мне по музею замкового быта на Алкоре. А вот и коновязь. Ты не обидишься, волшебный конь? Обидишься? Ну, гуляй на болота, пощипай травку. Спасаться отсюда бегством я всё равно не собираюсь.

Соскочив с коня, я поддала ему по крупу, и он понесся выпускать остатки избыточной энергии на пружинистые зелёные торфяники. А вот и открытая дверь, куда, естественно, и заглянет любопытная незваная гостья. Гостья бы лучше прогулялась по галерее, но зачем разочаровывать хозяев, которые, к тому же, до сих пор не стреляют? Дверь была огромная, целые ворота, через которые у нас на Земле рыцари въезжали на конях прямо в пиршественный зал. На Алкоре это тоже практиковалось, да, кажется, и до сих пор практикуется. Жаль, коня отпустила. Не получится эффектного въезда. Ещё б конь белый!

Я пошла к воротам и, миновав их, и правда, оказалась в зале, но не в пиршественном. Это был высокий, длинный и тёмный зал, освещаемый лишь лучами света, лившегося через ряды бойниц под самым потолком. У стен, украшенных тёмными колоннадами, стояли незажжённые витые светильники в человеческий рост. А вдалеке, в противоположном конце зала на возвышении я увидела кресло, в котором сидела женщина с пышными чёрными волосами и узким бледным лицом. И что-то мне подсказало, что это и есть знаменитая ведьма Кирлина, бывшая королева Дикта Шила. Она строго и повелительно смотрела на меня из своего далека. Я медленно направилась к ней.

В зале было холодно, и мои шаги гулко отдавались в тишине. Я шла не торопясь, стараясь на ходу прочувствовать атмосферу этого зала. Черноволосая ведьма в мужском костюме из чёрной кожи притягивала меня, но я не чувствовала к ней антипатии.

А потом появился этот человек. Он приближался ко мне слева сзади и шёл осторожно. Бедняга, он думал, что ступает, как кошка, а на деле шёл как тигр по сухому хворосту. Он подошёл и клинок его с оглушительным свистом взлетел у меня над головой. Слишком медленно, потому что к тому времени, как он начал опускаться, я успела отцепить от пояса Налорант, подбросить его в воздух, быстро обернуться, подхватить эфес, сдвинуть на нужную позицию выключатель и поставить блок. И этот прекрасный старинный клинок разделился надвое, обрушившись на белый луч. Одна половинка вместе с рукояткой и сжимающей её рукой неловко упала вниз, а вторая зазвенела о каменные плиты пола.

Высокий широкоплечий красавец в медвежьей куртке, с чёрными, забранными на затылке в хвост волосами, ошарашено смотрел на свой разрезанный меч. Он был смугл и суров на вид, но удивлялся, как ребёнок.

— Ты всегда бросаешься на женщин с мечом в руках, отважный воин? — ласково поинтересовалась я. — Жаль меча, но рано или поздно это должно было случиться. Плохие привычки до добра не доводят.

Он поднял на меня светло-карие глаза и вдруг рванулся вперёд, занеся для удара острый обрубок, зажатый в руке.

— Вот настырный! — воскликнула я, увернувшись, и легко срезала остатки клинка под самые дужки гарды.

— Брось меч! — повелительно прозвучало из другого конца зала.

Я обернулась. Ведьма-амазонка стояла на ступенях возвышения своего трона и указывала тонкой бледной рукой в сторону. Я взглянула туда. Здоровенный рыжий детина держал за длинные уши тщательно обмотанного верёвкой Тахо. «Да, судя по обилию верёвки, он их уже сильно достал», — подумала я.

И тут же в поле моего зрения попал ещё один человек: тоненький подросток с красивыми умными глазами, чем-то неуловимо похожий на Кибелла. Он стоял, опершись спиной о стену в глубине колоннады, и задумчиво смотрел на меня. До него было метров шесть. Не так уж много. Я взглянула на Кирлину и покачала головой, а потом подняла Налорант и, направив луч на подростка, сдвинула выключатель дальше. Луч вспыхнул во тьме галереи, и мальчик вжался в стену. Острие было от него в нескольких сантиметрах. Даже под страхом смерти, я бы не продвинула луч дальше, но если блефуешь, то нужно блефовать уверенно.

Тот парень в медвежьей куртке с рычанием бросился на меня, но я извернулась и отбросила его прочь ударом ноги. Длинный шестиметровый луч древнего клинка не сдвинулся ни на сантиметр. Кажется, я не совсем потеряла квалификацию.

— Меняем? — спросила я ещё больше побледневшую Кирлину. — Вашего мальчика на моего.

— Ты не причинишь зла моему сыну! — резко произнесла она.

— Правильно, — кивнула я, отклоняя луч. — Причинять зло детям не в моих правилах. А у вас как насчёт правил?

Я пошла к ней. Резко свистнула стрела, но я без труда уклонилась.

— Не стрелять! — приказала она.

— Опять же правильно, — согласилась я. — Стрелять в меня бесполезно. Я вообще совершенно неуязвима для вас. И совершенно неопасна, потому что пришла с миром.

Я говорила спокойно и уверенно, глядя в её миндалевидные чёрные глаза.

— Я пришла сюда издалека, от далёких звёзд, с тихой планеты, где белый океан омывает тёплыми волнами голубой пляж. Где буйные зелёные джунгли дышат ароматом сказочных цветов. Я пришла сюда, оставив моего маленького сына, вовсе не затем, чтоб причинять вред другим детям. Я услышала зов. Кто-то просил меня о помощи. Кто-то обманутый жестокой судьбой, кто-то потерявший счастье, кто-то оказавшийся перед лицом слишком грозной опасности. Я не знаю, кто меня звал. Может быть, ты?

Она заворожённо смотрела на меня, но потом очнулась. Её глаза стали злыми.

— Разве воров зовут? — резко спросила она. — Твой леший украл у нас меч Элаеса, моего давнего предка. Меч, даровавший первую победу над баларами.

— Украл? — удивилась я. — Значит, вы его плохо охраняли. Ты посмотри на него. Маленький проныра, но не более. Не злодей, не грабитель, не разбойник. Мальчишка с собачьей головой. Как, должно быть, он напугал вас, что вы так его упаковали.

Сзади снова послышались осторожные шаги. Мне это уже начало надоедать.

— Скажи ему, чтоб он не подходил, или я отрежу ему уши.

— Отойди, Эдриол, — произнесла Кирлина.

Я взглянула на Тахо.

— Ну, что ты опять спёр, чудовище?

— Ничего я не спёр! — на языке анубисов пролаял рассерженный Тахо. — Это они отобрали у меня мой меч!

— Ах, вот в чём дело, — я взглянула на Кирлину. — Где был этот ваш похищенный меч? Уж не на стропилах ли моей башни?

— Башни? — усмехнулась она. — Твоей башни? Эта башня стоит здесь много веков, и никто не смеет жить в ней, потому что это место, где веет дыхание Богов Тьмы.

— Богов Света! — раздражённо перебила я. — И это моя башня. Я живу в ней, как жила века назад. Правда, тогда я жила в ней со своим мужем, а теперь приходится делить её с этим прохвостом. И нечего раскидывать свои вещи в моём доме! А ну, отпусти его, рыжий! — рявкнула я, поднимая эфес.

Рыжий испуганно толкнул Тахо в мою сторону и отскочил. Я выпустила луч и быстро перерезала верёвки.

— Мы уходим! — заявила я. — Это не ты меня звала. Тут есть души, более нуждающиеся в моей помощи. Скоро придёт час, когда эта помощь будет необходима. А ты будешь сидеть на своих болотах со своим мечом и пропустишь и миг боя, и миг победы. Прощай.

Взяв за шиворот подошедшего Тахо, я развернула его и пошла к выходу.

— О каком миге боя ты говоришь? — крикнула мне вслед Кирлина.

— О каком? — я развернулась и зло ответила: — Ты же ведьма! Спроси у своих богов Тьмы. Может быть, они подскажут тебе, как уберечься от беды, которая скоро обрушится на эту планету…

— Да как ты смеешь! — она схватилась за кинжал.

— Да убери ты свой ножик! — отмахнулась я, возвращаясь к ней. — Для меня укус комара более досадное ранение, чем такой укол. Вы заперлись здесь, за Последним Хребтом. Вы кичитесь своей независимостью. Вы из чувства противоречия поклоняетесь тому, что считаете Тьмой, хотя я не чувствую здесь даже тени. Вы наводите страх. Вы упиваетесь своим положением изгоев. Но через три дня, когда все диктионцы, женщины и мужчины, как один, возьмут в руки оружие, чтоб отразить новое вторжение, что будете делать вы?

— Мы подождем, пока наши враги погибнут, — ледяным тоном ответила она, и взгляд её был упрямым.

— Юдел вернулся, — тихо сообщила я. — Он предал Диктиону, но король об этом ничего не знает. Кибелл умирает, и его рассудок мутится. Он прогнал Энгаса. Впрочем, и Кибелл, и Энгас доживут до дня битвы. Тебе недолго осталось ждать. Пошли, Тахо…

Мы снова направились к выходу. Я знала, что нам не дадут дойти до ворот.

— Подожди, — произнесла Кирлина совсем рядом за моей спиной. Её шаг, действительно, был как у кошки. — Я поняла, что ты не просто женщина в странном наряде. Ты, и правда, издалека. Твой меч и твой голос… Всё это странно знакомо мне. Кто ты?

— Я Лорна Бергара из Бергаркана с планеты Лоз, — ответила я, обернувшись.

— Он, действительно, так плох? — очень тихо спросила она.

Я молча кивнула. Ведьма опустила голову, и мне показалось, что глаза её заблестели от слёз. Я коснулась пальцами её плеча.

— Я не знаю, можно ли его спасти. Юдел — слуга Тьмы, наслал на него болезнь. Это не ваша Тьма, о которой мой сводный брат когда-то в шутку сказал: «И эта Тьма всего лишь маска Света». Это настоящая Тьма. Воплощенное Зло. Именно потому я здесь. Наступает время испытаний. Твой народ должен быть вместе с другими. Пора прекратить эту глупую вражду, чтоб твой сын мог занять место отца,

Она посмотрела на мою руку.

— От твоих пальцев идёт странное тепло.

— Твой сын станет королём Дикта, — добавила я. — С его правления в истории планеты начнется новая эпоха. Помоги ему.

II

— Мы поклоняемся Тьме, — произнесла Кирлина, когда поздним вечером мы поднялись с ней на самую высокую башню замка. — Мы поклоняемся ночи.

— Ночь — не тьма, — возразила я. — Ночь — это свет. Свет вселенной, окно в космос. Ночь — время прозрений и откровений. Её глаза хранят странную тайну. Они кажутся такими холодными, а на деле ослепительно горячи.

— Ты смеешься над нашей верой? — спросила она.

— Ну, почему же… Я просто улыбаюсь. В вашей вере есть что-то детское. Вы стоите на пороге Истины. Я немного завидую вам.

— В этом нет ничего детского, — серьёзно произнесла она. — Наоборот, мы выросли. Мы выросли из детских одежд почитателей Аматесу. Он светел, он добр, он внушает такую уверенность…, но лишь до тех пор, пока не случится что-то страшное. И тогда жрецы твердят о силах Зла, безмерно могущественных, которых нужно бояться. Они не могут нас защитить, но при этом требуют покорности, подчинения Законам, исполнения ритуалов. Это рабство, унизительное и недостойное нас. Мы сбросили ярмо, и смело взглянули в глаза неизвестному. Мы вступили в союз с тем, что пугает других.

— И создали новые законы и новые ритуалы… — усмехнулась я. — Заменили Солнце звёздами. Прислушались к голосам земли, деревьев, гор. Ощутили дыхание неба. И уже решили, что спутались с Тьмой? Это детский протест, Кирлина. Очень мудрый протест, но неразумный в том смысле, что на лик природы вы пытаетесь надеть маску Зла. Это лазейка для врага, и он ею воспользовался, окружив вас стеной ненависти и страха. Не будь её, разве случилось бы всё это с тобой и Кибеллом?

— Что ты знаешь?.. — досадливо отмахнулась она.

— Я знаю, что такое потеря и разлука. Я знаю, что такое любовь. И я видела своего сына на руках у его отца.

— Ты нарочно растравляешь мне душу?

— Конечно. Душа — это оружие против Зла. Она должна быть живой, чуткой и сильной.

— Ты странная женщина. Бросила всё, прилетела сюда, чтоб кому-то помочь… Зачем?

— Чтоб помочь, — пожала плечами я. — И чтоб помешать Юделу. Он мой старый враг. Вечный враг с бесчисленным множеством лиц и без единого сердца. Это старый спор. Старый, как мир.

— И как твой меч?

— Мой меч куда моложе. Он почти мой ровесник. Ему около десяти тысяч лет. Посмотри.

Я отцепила Налорант от пояса и протянула ей. Она осторожно взяла эфес лучевого клинка и огляделась в поисках света.

— Звёзд хватит, — произнесла я, присаживаясь на перемычку между зубцами башни.

Она кивнула и принялась внимательно рассматривать его. Потом попыталась сдвинуть выключатель.

— Ничего не получится, — покачала головой я. — Это мой меч, и он слушается только меня.

— Очень странный металл, — проговорила она задумчиво. — Древний, почти зелёный, но теплый, словно живой. И этот рычаг в форме льва…

— Это эрлор, золотой Лев — символ моего народа. Правда, позолота давно стерлась с него.

— А вот этот крылатый лев, выгравированный возле головки эфеса?

— Это солор — небесный лев — символ нашей цивилизации.

— Тут ещё какие-то знаки.

— Бергарская клинопись.

— И ты помнишь, что здесь написано?

— Даже если б не помнила, то, наверно, смогла бы прочитать. Но я помню. Это девиз, который некий молодой воин, по обычаю, экспромтом произнёс на церемонии вручения меча по окончании инициации. Этот девиз немного удивил всех, но вполне соответствовал характеру хозяина меча.

— И о чём он говорит?

Я усмехнулась, вспомнив удивление на лицах бергар и усмешку своего сводного брата.

Прошедших дней нетленная печать:

Пожары битв и звуки поцелуев.

И коль придётся снова всё начать,

Вновь буду жить, влюбляясь и рискуя.

Я произнесла его и вдруг подумала, что этот девиз мне подходит больше, чем рано погибшему Налору.

— А эти камни? Их восемь…

— Это кристаллы Истины и каждый из них носит имя одной из звёзд Семисвечника. А восьмой — это сапфир из другого меча, не такого древнего, но тоже священного… Давай не будем продолжать. Про этот меч можно говорить очень долго, но он больше любит действие, чем слова. Скоро он дождётся боя…

— И я увижу это, — твёрдо произнесла Кирлина. — Твоё пришествие — это Знак Небес. Мы пойдём с тобой.

III

Следующее утро было таким же прохладным и голубым, как предыдущее. Я встретила его там же, где ночью мы разговаривали с Кирлиной. Мне нужно было постоять под лучами просыпающегося солнца, впитать его силу и веру. В этом и состоит одна из прелестей нашей жизни, нам в отличие от простых смертных, нужна не какая-то определённая звезда. Нам нужны звёзды, и та, что ближе, подарит нам звенящую энергию Вселенной ничуть не хуже той единственной, родной… Хотя! Какая звезда для меня родная? Гара? Огромное белое солнце древнего Лоза? Или всё же маленькое золотое солнышко Земли. Мне все звёзды светят одинаково, они все знают меня, и я как-то странно знаю их. Вот и Аматесу, улыбавшийся мне из-за горизонта, казался старым знакомым. А напротив него, на западе, виднелась из-за уступа скалы верхушка старой башни, окружённая радужным ореолом. Тоже, как старый знакомый.

В замке Кирлины я чувствовала себя спокойно и уверенно, как дома. Я не ощущала здесь зла, словно оно осталось по ту сторону Зелёного озера. И люди, которые вскоре после рассвета начали съезжаться в замок, были мне близки. Их было много, человек пятьсот лохматых головорезов в косматых куртках. Веселые, шумные, дикие. От них так и веяло удалью и свободой. А ведь ещё недавно я ожидала встретить здесь мрачных дикарей. Приятная неожиданность.

Не знаю, что говорила им в том длинном зале Кирлина. Я не пошла туда. Согласятся они или нет, мне-то всё равно придётся делать своё дело. Но они согласились. Шумной толпой они вышли во двор, распевая песни и кроя на чём свет стоит «космических бродяг». Я здесь была не при чём. Так они называли баларов в противовес себе — болотным бродягам. Они тут же выкатили во двор огромные котлы, водрузили их над такими же огромными кострами и принялись готовить завтрак. Деловые ребята, хотя и шумные!

Я сидела в сторонке на старой телеге и с любопытством осматривалась. На меня тоже смотрели со всех сторон. С любопытством и настороженностью. Видно, черноволосый красавец Эдриол уже продемонстрировал кой-кому остатки своего меча. Мне не хотелось ни с кем общаться. Солнце уже умудрилось выползти на середину небосвода и теперь бросало свой дружеский взгляд на меня. Я жмурилась, как кошка, упиваясь своей силой, своим покоем и, — грешен человек! — своей немыслимой красотой. Её оценка тоже, кстати, весьма прозрачно читалась в обращённых на меня взглядах. Видел бы мой муж, перед какой бандой я сверкаю голыми коленками!

С Тахо я принципиально не разговаривала. Он меня ослушался и, хотя я, не бог весть, какой деспот, прощать этого не собиралась. Он вчера весь день вертелся у меня под ногами, заискивающе заглядывал в глаза, даже виновато и жалобно поскуливал, но я на него даже не смотрела. А, на сей раз, он решил поразить меня своими достижениями и додумался вызвать на тренировочный поединок юного принца Кирса. Этот хрупкий подросток с большими задумчивыми глазами после трёх кое-как отбитых щенком ударов выбил у него меч. Но настырный ушастик не успокоился. Он потребовал реванша, потом ещё одного, затем начал считать какие-то таймы. Он то и дело бегал за своим летающим мечом, под оглушительный хохот воинов. Он не тушевался, не злился, он с упорством, достойным лучшего применения, проигрывал очки. Мне просто больно было смотреть на него, когда он дёргался, как марионетка на ниточках. Хорошо хоть он не упрекал меня в том, что я его плохо учила. Он бы меня просто опозорил. И несправедливо, потому что он напрочь забыл обо всём, что я ему говорила, оставив себе разве что фронтальную стойку да пару хитрых приёмов, которые, прикусив от напряжения язык, пытался применить любой ценой. К чести Кирса, он не смеялся над моим бедным «лешим» и даже слегка поддавался, но именно это и разозлило Тахо.

— Это не честно! — завопил он оскорблённо. — Ты мог парировать этот удар в самом начале! Жалость меня унижает!

— А глупость? — тихо спросил Кирс.

Нет, он станет отличным королём!

Тахо взглянул на меня. Я отвернулась.

— Бросать старых друзей в беде нехорошо, — укоризненно произнёс Тахо.

Я вздохнула.

— Вспомни про закат и начни сначала.

Он задумчиво посмотрел на меня, потом на каменные плиты под ногами.

— Последний тайм, твоё высочество, — тявкнул он. — Не откажи в милости неприкаянному страннику, которого, как выяснилось, любой слепец может побить клюкой.

О! Это была уже поэзия. Он входил в образ. Я снова взглянула на него. Они начали последний поединок. Тахо сделал мягкий выпад и тут же увёл меч в сторону, производя парирующий удар. Клинок Кирса соскользнул, и он на мгновение открылся. Ему пришлось поторопиться, чтоб прикрыть руку, а Тахо уже парящим движением наносил удар в область груди. Кирс, похоже, растерялся, глядя на сосредоточенно-спокойную мордочку моего приятеля, а тот сиял своими синими очами, словно смотрел в огромное ясное небо. Принц заторопился, а маленький анубис двигался плавно, словно занимался китайской гимнастикой, и при этом везде успевал. Это было красиво. Это было быстро, хотя и казалось медленным. Это было точно и, наконец, это было успешно. Он всё-таки сумел применить один из своих приёмов. Выдержав Кирса на расстоянии меча, он вдруг резко сократил дистанцию и, ловко оплетя клинок противника своим, вырвал его из рук принца. Правда, улетели оба меча вместе. Лапки у него всё-таки слабые.

— Победила дружба, — с усмешкой констатировала я.

Никто уже не смеялся. Должно быть, этот балет с мечом оказался для болотных людей внове. Они, открыв рты, смотрели на щенка, который с философским смирением обернулся в сторону вновь улетевшего оружия. Потом он взглянул на меня.

— Ну как?

— Да ничего… Похоже, — вяло кивнула я, хотя он был молодцом.

— Ты просто дуешься! — уверенно заявил он и, почтительно поклонившись озадаченному принцу, влез на телегу и уселся рядом со мной. — Ты зря дуешься. Всё же кончилось хорошо.

— Дело не в этом, — возразила я. — Ты нарушил слово. Ты обещал мне не ходить сюда.

— Не было этого! — впечатал он. — Ты спросила, понял ли я, что если я уйду, то на этом моё обучение будет закончено. Я сказал, что понял.

— А если понял, то в чём дело. Ушёл? Ушёл. Обучение закончено

— А дружба? Обучение это одно, а дружба — это, брат, другое!

— Ты лгун.

— Я в дядю, — сокрушённо вздохнул Тахо. — Его-то ты прощаешь? Тоже ведь патологический лгун. Правда, он обаятельный. А я…

— Бедный, — подхватив, передразнила я.

— Больше не буду! Слово чести!

— Но обучение закончено.

Он опустил голову.

— Ладно. Согласен.

Мы немного посидели молча. А потом к нам подошёл Эдриол. Более отважно, чем это требовалось, он взглянул на меня и громко спросил:

— Может быть, и ты покажешь, на что способна? На обычных мечах.

Я покачала головой.

— Я не цирковая болонка. Скоро ты увидишь, на что я способна. Да и мой меч не любит измен…

Он не стал спорить. Как-то сразу послушно отвалил. Про измены я сказала ради красного словца, а насчет болонки — точно. Духа соревнования во мне никогда не было. Слишком уж я уверена в своих силах, да и разочаровываться никогда не приходилось.

Никто почему-то не подумал, что я испугалась. Смотрели с уважением и даже с восхищением. Интересно, кем я им казалась? Я попыталась представить себя со стороны. Этакая высокая девица с растрёпанной гривой, в шортах и безрукавке из чего-то блестящего вроде шкуры сказочного дракона. Длинноногая, в меру крепкая и с замкнутой физиономией, на которой крупным шрифтом написано: «Не подходи, задену!» Да, колоритный образ. При всей красоте коленок, видимо, на близкое знакомство никого не тянет.

Я посидела ещё, и меня вдруг саму потянуло помахать мечом, но помахать всерьёз. Просто что-то снизошло на меня. Я вытащила из своей сумки, которую на ремне таскала с собой, перчатки, подаренные Кристофом, надела, и показалось мне, что его ладони накрыли мои руки, увеличивая их силу. Конечно, всего лишь показалось, хотя, возможно кожа и хранила следы его биополя. Я полюбовалась зеркальным блеском защитных пластин, сверкающих на солнце. Ими, при случае, можно противнику и зайчика в глаза пустить. Потом встала и снова пошла на самую высокую башню, где меня не мог видеть никто, кроме Аматесу. Там я встала в стойку, и вдруг почувствовала, как свежий ветер, пропитанный энергетикой Последнего Хребта, пронизал моё тело, закрыла глаза и…

Нет, что было дальше, я уже не помню. Осталось лишь ощущение свободы, боя и победы. Причём не последовательно, а всё вместе. И мышцы потрескивали, и струился от них остаточный голубой свет, заметный даже при ярком дневном освещении. И сила не иссякла, не убыла, а ещё более возросла. И я поняла, что не три дня осталась. А полдня и, может быть, ночь. А потом бой.

Поздно вечером Кирлина снова позвала меня на башню, но не для споров о вере. Она указала мне в ночное небо, и я сразу увидела гроздь ярких звёзд, несущихся по небу. Пять звёздных кораблей двигались по орбите Диктионы.

— Балары, — произнесла она.

— Вижу, — ответила я.

— Где они спустятся?

— Здесь.

— Почему?

— Потому что не зря я оказалась здесь именно в этот момент.