Дикий Восток. 1910. Часть 1

Глава 16

08.09.1910 вечер, Омскъ

— Где Фрол Фомич? — Сипло спросил Яшка у дежурного, тяжело опершись на стену и уставив пустой немигающий взор куда-то в сторону.

— У себя в кабинете. Где ж ещё в такое время ему быть. А ты что, Яшка, нализался, что ль? — Дежурный знал возчика и его характер.

— Нет. Дело есть к нему. — Выдохнул лихач.

— Ну, так и иди. Чай, знаешь куда.

Якуб, нетвёрдо ступая босыми ногами, побрёл по коридору в кабинет урядника, качаясь и ежесекундно толкаясь плечами о стены узкого коридора.

— Что с тобой, Яков? Ты не пьян, часом? — Спросил Канищев у ввалившегося в дверь кучера.

Оснецкий едва мог говорить от усталости и нервного перенапряжения. Язык его заплетался, речь звучала сумбурно и невнятно, то и дело прерываясь или срываясь на визг, словно его болезненно толкало что-то незримое.

— Нет, благодетель! Нет! Пощади, сделай милость! — Яков упал на колени перед околоточным. — Выпусти того, с кем я позавчерась подрался. Христом богом молю. Не погуби!

— Ты в своём уме ли? Что на тебя нашло? Ты же сам просил на выселки его услать. А теперечи чего случилось?! — Фрол терял остатки терпения. — Или водка разум твой помутила? Ну-ка, дыхни!

Яшка дыхнул. Околоточный, не почувствовав запаха спиртного, теперь стал сомневаться в умственном здравии кучера. Ведь таким он его за все годы знакомства видел впервые.

— Сядь и говори, в чем дело!

Извозчик повиновался приказу. Рассказав всё, что с ним приключилось, он расплакался.

—…Обещал, что если его не отпустят, посадит Варвару Дмитриевну на муравейник. Он может. Это не человек — дьявол! Szatan, zły diabeł. — Для убедительности перейдя под конец на польский, срывающимся голосом убежденно повторил он, как заклятие. Потом нерешительно, словно сомневаясь в свое праве, поднял правую руку и мелко перекрестился слева направо.

Канищев выписал ему увесистую оплеуху. Якуб молча мотнул головой и немного пришёл в себя.

— У него деньги… Много… Много денег… Пачки… А этот ему ещё должен принести. Вот.

Яшка дрожащей рукой вытащил из кармана сторублёвую купюру и положил её на стол. Если весь рассказ кучера до сего момента напоминал типичную белую горячку, то появление доказательства резко поменяло отношение Фрола Фомича. Он взял ассигнацию, повертел в руках, посмотрел на свет, помял. Не обнаружив признаков подделки, задумался.

Годовой оклад околоточного надзирателя городской полиции в России того времени не превышал четырехсот рублей, так что сумма, принесенная извозчиком, внушала почтение.

Представьте, что вам разом принесли несколько сотен тысяч рублей или, к примеру, пять тысяч долларов в современных деньгах… Рассказ о целой пачке таких банкнот придавало делу новый, ранее невиданный размах.

— Отпустить мы всегда успеем. Значит, этот «диавол» сотенку не пожалел… Так, может, с него еще сшибить? Как думаешь, Яша?

Кучер с костяным стуком опять пал на колени и медленно загребая штанами пыль, пополз по полу к столу полицейского.

— Не погуби, Фрол Фомич! Убьет, со свету сживет! И меня, и тебя заодно!

— Неужто так шустер и страшен? Чегой-то я прежде в тебе такой робости перед людями не замечал, Яша…

— Нелюдь он. Бес. — Лях истово перекрестился слева направо и, вытащив из-за ворота нательный крест, поцеловал его. Потом добавил с неожиданной четкостью. — Раз деньги приняли, надо отдать, чего требует. А то беды не миновать. Всем нам…

Околоточного не впечатлили слова Оснецкого, хотя он и видел неподдельный страх и ужас в его побелевших, со сжавшимися в точки зрачками, глазах. А вот деньги произвели на Канищева поистине магическое действие.

— Отдать за уплоченное, говоришь… Можно и выпустить. Токма надо будет проследить, где деньги, и кому они предназначены.

«А там глядишь — моими станут» — мысленно закончил фразу чиновник.

— Ну что, друже. Давай-ка выпустим соколика из клетки. Да только проследим, куда он полетит.

— Я…Я… Я не могу… У меня и сапог нет. — Якуб явно не стремился к новой встрече со своим похитителем.

— Ладно. — С досадой сказал Канищев, выставляя кучера за дверь. — Иди домой. Завтра придёшь. Заявление напишешь о краже извозки и жеребца.

Сам же, проверив, сунул в кобуру револьвер. Шашку вместе с перевязью снял и, положив на стол, оставил в кабинете. Накинул на плечи летнее форменное пальто из серой прорезиненной ткани. Затем, взяв ключи и керосинку у дежурного, спустился в подвал.

— Ну что, одумался? Рассказать мне ничего не хочешь? — Осветив лампой лицо Славки, спросил надзиратель, вынуждая его щуриться от слепяще яркого после долгого пребывания в темном карцере света.

— Мне нечего добавить к уже сказанному. — Твёрдо ответил Хворостинин, прикрыв ладонью глаза.

— А может, денег с тебя кто-то требует? А ты не отдаёшь. Вот и заплатили мужикам за твоё обучение уму-разуму. А? — Почти по-доброму спросил Фрол Фомич. — Так ты скажи. Я меры приму быстро.

— Нет. Ничего такого… — Славка немного опешил от такого поворота. — А с чего вдруг эти вопросы?

— Не твоё собачье дело. — Зло и раздраженно оборвал его полицейский чин. — На выход.

Подведя Славку к выходу, он процедил сквозь зубы:

— Извозчики забрали заявления на тебя. Теперь пшёл вон! — После чего грубо толкнул его сквозь двери на улицу.

Несмотря на осенний, рано темнеющий вечер, Славка болезненно щурил глаза, отвыкшие от солнечного света, спускаясь с крыльца. Синева над головой, щебет птиц, неумолчные звуки улицы. Ветерок, несущий чистый, прохладно-влажный воздух с близкой речки, заставил его поежиться.

— И чтоб я больше тебя не видел! — «ударил» в спину окрик Канищева.

"Что-то странное творится в королевстве Датском". — Подумалось Вяче. — "Ходу отседова. Артём, поди, заждался".

Идти до «номеров» пришлось совсем недалеко, поэтому Славка почти утратил бдительность и не заметил следовавшего на некотором расстоянии позади в сером широком дождевике Фрола Фомича. Дверь в комнату приятелей оказалась закрытой.

"Теперь Тёму где-то черти носят", — с неудовольствием подумал Вяче и взял ключ и свечу у приказчика, поскольку было довольно темно. Войдя в комнату и закрывшись, он поставил свечу на стол. Неровный свет, отбрасывающий на стены странные, пугливые тени, высветил лежащий подле листок бумаги. На нём Тёминым почерком было написано: "За тобой следят. Быстро лезь в окно. Я тебя там встречу". Он только повернулся к окну, как явственно в окружающей тишине неожиданно громко щелкнул ключ, проворачиваясь в дверном замке…

«Артем пришел? Зачем? Он же написал, что ждет на улице. Прыгнуть в окно? Не хватит времени… Надо встречать». Мысли вихрем промчались в сознании. Действия, начавшись мгновенно, даже опередили рассуждения. Три длинных, бесшумно-скользящих шага. И не успели скрипнуть несмазанные петли, поворачиваясь, как Вяче уже затаившись ждал, прижавшись к стене у самой филенки. Встал он, готовый решительно ко всему, так чтобы дверь, отворяясь, заслонила его.

Канищев шел за беззаботным и ни разу не оглянувшимся «объектом» слежки до «Торговых Номеров» в Грязном переулке. Выждав минуту, зашел в подъезд и прямиком двинулся к сидящему у конторки приказчику.

— В каком номере жилец, который только что прошел? Светлый, плечистый.

— Нумер Пятый, ваше благородие, — услужливо отозвался тот, сразу опознав в Канищеве местное начальство.

— Дай ключ и сиди здесь. Это опасный преступник.

— Но я должен пройти с вами…

— Никшни! Поговори еще у меня! Сиди здесь и помалкивай!

Стараясь не греметь сапогами, Фрол подошел к помещению, над входом в которое висела медная табличка с цифрой «5». Прежде чем вставить ключ в скважину замка, он вытащил оружие и взвел курок. Повернув в замке ключ и держа револьвер в правой руке, открыл левой, перешагнул порог, увидев лишь полутемную комнату и одинокую горящую свечу на столе. Кто-то невидимый резко толкнул дверь, вынуждая Канищева качнуться вперед. Едва заметная тень справа. Вспышка боли. Темнота.

Славка, увидев на светлом фоне стен знакомый профиль Канищева и руку с револьвером, отреагировал молниеносно. Вспышка ярости! Расплата за боль и подлость! Без раздумий левой дернул дверь на себя, вынуждая Фрола Фомича качнуться вперед, и мгновенно со всей силы пробил с правой. Пушечной силы удар снизу вверх угодил точно в подбородок и наглухо выключенный «оборотень в погонах» повалился на пол, закатив глаза куда-то за массивные надбровные дуги, украшенные густыми, кустистыми бровями.

Вяче, продолжая двигаться без остановки, широко распахнул дверь и быстро выглянул в пустой, темный коридор. Убедившись, что больше там никого нет, втащил, ухватив за плечи, грузное тело околоточного надзирателя в комнату и, вынув ключ из замка снаружи, закрыл дверь изнутри на три оборота.

Несколько секунд, стоя над тушей недавнего мучителя, он боролся с сильным желанием добить поверженного врага. Но отказался от этой кровожадной затеи, трезво оценив ситуацию и понимая, что его гарантированно увяжут с убийством. А значит, примутся старательно искать, потому что смерть полицейского — это ЧП регионального масштаба. Если и валить околоточного, то не сейчас и устроить надо умнее, с надежным алиби для себя и друга.

— Это карма, чувак. Видишь, как все обернулось… Мы поменялись ролями. В следующий раз просто исполняй закон, а не беспредельничай в своем околотке.

Изложив свои мысли молчаливому бесчувственному телу, Вяче даже не стал отвешивать хорошего пинка тому в брюхо, посчитав такой жест мелким. Склонившись, проверил пульс. Тот пусть и слабо, но прощупывался. Достал из кармана полицейского пальто трофейный бумажник и обнаружил там удостоверение Канищева, небольшую записную книжицу и несколько банкнот, включая и бумажку номиналом в сто рублей.

— Будем считать — это компенсация морального ущерба. Счет сравнялся, один — один. Лучше бы тебе на этом и остановиться, урод. Вот только надежды на это мало. — Пряча деньги в карман, прокомментировал свои слова продолжающему пребывать в отключке противнику. — Потому удостоверение и блокнотик я, пожалуй, тоже прихвачу с собой. Посмотрим, чего ты там пишешь и как это можно против тебя использовать.

Зло сорвал свисток с цепочкой «Хватит, насвистелся», вынул из кармана форменного полицейского полукафтана часы. Швырнул их об стену, так что их стекло лопнуло, а сам тонкий аппарат укатился, жалобно звеня, куда-то под кровать.

Сняв с шеи Канищева шнур, прикрепленный к «Смит-Вессону», опять ненадолго задумался, как лучше поступить? Забрать себе? В итоге просто разрядил барабан, дав золотистым патронам вывалиться из гнезд и звонко раскатиться по крашеным доскам пола. Сам ствол он засунул за шкаф. «Пусть поищет, клоун, а мы тем временем будем уже далеко. К слову, что там Тёма в записке говорил? Надо перечитать…»

Подняв со стола бумагу, повторно пробежал ее глазами. "За тобой следят…» И не удержался от комментария:

— Да, блин, знаю уже!

«Быстро лезь в окно. Я тебя там встречу»

— А вот это совсем другой разговор. — Проворчал одобрительно. Краткость друга он целиком одобрил. — Только откуда Тёма узнал о слежке? Когда успел все заметить и нацарапать карандашом записку? Вопросы есть, ответов нет… Ужас, летящий на крыльях ночи, блин, а не прапорщик. — Проворчал себе под нос. — Ладно, пора отсюда выбираться.

Ему в голову пришла неприятная мысль, «А что, если на улице поджидают другие менты?». Осторожно и с тревогой выглянув из-за шторы в окно, прислушавшись и не заметив ничего подозрительного, облегченно выдохнул. Напоследок поджег о пламя свечи записку, растоптав пепел сапогом. Потом задул огонек, погрузив комнату в полумрак. Едва не сорвав занавески, решительно распахнув окно, перебрался на подоконник и одним махом выпрыгнул во двор.

Очнулся Фрол от заливистого собачьего лая. Открыв глаза, уставился сначала на белый потолок, потом перевел взгляд на распахнутое окно, занавески которого трепал ветер. Убедившись, что не связан, жив и не имеет ранений, Канищев приподнялся, преодолевая головокружение, и сел прямо на полу, опершись на руки. Осмотревшись в потемках и не заметив ничего важного, кроме лежащего под столом одинокого патрона, он спохватился, ухватив себя ладонью за горло. Шнура не было! Уже без надежды хлопнул ладонью по кобуре и зло сплюнул. Преступник забрал его оружие!

С трудом и кряхтением поднявшись, ухватился за край стола. Его качнуло, но крепкое здоровье с каждой минутой брало свое, голова начинала работать все лучше. Комната уже не кружилась, норовя выбить почву из-под ног. На столе одиноко стоял потухший свечной огарок, в подсвечнике и лежал его собственный, распахнутый настежь кожаный бумажник.

Зло выругавшись, околоточный надзиратель принялся лихорадочно проверять отделения портмоне. Ни денег, ни записной книжки, ни удостоверения. Вор унес всё. От злости и отчаяния Канищев обессиленно осел на стул и склонился, упершись локтями об стол и обхватив лоб ладонями. Так и просидел около минуты. Постепенно в голове начали проявляться идеи. Почувствовав в себе новые силы, полицейский огляделся еще раз, потом сообразил, что может зажечь свечу спичками. Достав портсигар, закурил.

Только теперь до него дошло, что на груди нет свистка. Проверив по карманам, не нашел и подаренных сослуживцами на сорокалетний юбилей серебряных часов. Повздыхав, прошел еще раз по комнате, держа свечу в руке. И нашел несколько патронов.

— Если бы забрали револьвер, то зачем выбрасывать огнеприпас? — Здраво рассудив, принялся с утроенной энергией искать потерянное оружие.

Первыми нашлись часы. Они не шли, стрелки замерли, механизм оказался поврежден. Убрав обломки в карман, настойчиво продолжил обыск. И спустя десять минут, когда огарок уже почти совсем растаял, Фрол Фомич обнаружил свой «Смит-Вессон». Немедля зарядив оружие, он пробормотал угрожающе:

— Теперь повоюем… Еще поглядим, чья возьмет!

Подергав дверную ручку и убедившись, что замок надежно заперт, а ключей нигде нет, он осторожно, с кряхтением и тихими ругательствами, выполз задом наперед из окна, коряво повторив маневр своего неприятеля.

Обойдя дом, появился перед приказчиком и негромко, но внушительно объяснил, что тот ничего не видел, не слышал и пусть только попробует рот открыть.

— Понимай. Тайна следствия. Дело государственное!

В ответ запуганный служитель лишь закивал, судорожно сглотнув и нелепо дергая кадыком.

— Кто в нумере жил? Когда въехали?

— Приказчики конторы Беккера из Ново-Омска — Хвостов Антон Андрианович и Бекетов Никита Никитич.

— Как они выглядят?

— Один крупный, светлый…

— Этого как зовут, помнишь?

— Хвостовым назвался.

Для себя Канищев особо отметил, что «Кузнецов» назвался другой фамилией и именем. Выглядело это до крайности подозрительным.

«Точно террористы, но при деньгах. Если не сбегут из города этой ночью — сыщу и лично пристрелю, как собак. А деньги себе заберу. Сдавать начальству — дадут потом сто рублей премии, и держи карман шире!»

Закончив с размышлениями, он продолжил опрос «портье».

— А второй?

— Бекетов — тоже высокий, но худощавый, темный. — Охотно отозвался тот.

— Понятно. — Помолчав, добавил строго. — Смотри у меня, никому ни слова! — Еще раз для острастки пригрозил, качнув тяжелым кулаком перед лицом приказчика, уже уходя.

Околоточный надзиратель Канищев медленно шагал по улице к своему родному участку. Его подташнивало, голова раскалывалась от боли, но дежурство никто не отменял, и ему обязательно следовало вернуться на Первый Взвоз. На ходу Фрол Фомич размышлял о произошедшем. Заодно строил планы дальнейших действий. Главным вопросом оставалось — кто же так надежно погасил его? Кузнецов или тот — второй? Демон из рассказа Яшки. С другой стороны, рассуждал околоточный, не все ли равно, кто? Он найдет обоих и раздавит как жаб. В другой раз они из его рук не выскользнут. Кровью умоются. И все свои богатства отдадут.

«Вот, как раз про деньги. Надо подправить подорванные грабителем финансовые дела. Пора с извозчиков мзду собрать. Поди наторговали безакцизной водки и пива за неделю. И с шалав. Заодно с Нюркой поразвлекусь. В придачу к оплате пусть ублажит со всем старанием. Ничего, от нее не убудет».

В голове его тут же предстал образ сочной, еще не потасканной семнадцатилетней пышногрудой мещанки Анюты, занимавшейся проституцией на частной квартире без оформления разрешения.

Такие рассуждения почти вернули Фролу Фомичу привычный настрой, и он бодрее зашагал по скрипучим дощатым тротуарам, тяжело бухая коваными каблуками своих сапог.