Дикий Восток. 1910. Часть 1

Глава 13

Торопов, 6 и 7 сентября 1910

Артём, что есть силы, грёб на лодке в сторону острова. Вечерело. На небе стали зажигаться первые звёзды. Синее небо сжалось до узкой полосы между оранжевым пламенем дня и всепоглощающей тьмой ночи. Лодка ткнулась носом в берег. Тёма быстро выпрыгнул из неё, подтащил повыше на берег. Затем взял лопатку и оглянулся. Котлован почти не изменился. Включив фонарик и дойдя до свежевыкопанного края, Тёма начал привычными движениями копать глинистую почву. Лопатка уткнулась во что-то твёрдое. Посветив фонариком, Тёма увидел пачку ассигнаций, торчащую из земли. Он потянул. Пачка легко вышла, обнажив ещё две. Затем пачек становилось всё больше и больше. Тёма не успевал их вытаскивать. "Нужны только те, что до 1910 года" — проскочила мысль. Он стал тщательно сортировать купюры. Направо нужные, остальные — налево. А они всё не кончались…

Небольшой оползень накрыл, отрезвив, Артёма. Он посмотрел вверх. На краю котлована стоял экскаватор. За рычагами, скривив издевательскую рожу, сидел Седой. "Ну что, мил человек, вот и свиделись. Пора должок отдавать!" — Злобно процедил он и дёрнул рукоятку. Огромный ковш с грохотом обрушился вниз…

Артём, подпрыгнув, уселся на кровати. Рубаха на нём пропиталась холодным потом и прилипла к телу. Сердце бешено стучало, с грохотом отдаваясь в голове. Или нет? Тёма понемногу пришёл в себя. Действительно стучали. Только в дверь. Славки в комнате не было. На его кровати лежал пистолет. Тёма схватил ствол и, быстро приведя в боевое положение, в три шага оказался у двери.

— Кто там? — Стараясь казаться спокойным, спросил он. Нога наступила на что-то твёрдое и холодное. Это был ключ, который Тёма тут же поднял.

— Кхе, это я, дворник, стал быть здешний, Пахом. Тут мальчонка вас просють, говорит, сообщение у него для вас важное.

— Что за чушь? — негромко, больше про себя пробормотал Артем. Очевидно, что никто и никак не мог бы послать ему сообщение. Вспомнил про пустую кровать и проворчал он сам себе. — Разве что Славка уже успел с утра начудить?

— Зови, пусть заходит через минуту.

Быстро одеться по старой армейской привычке для Артема не составило труда. В дверь опять постучали.

Артем открыл замок и увидел мальчишку лет восьми, вихрастого и белоголового, в потрепанной, явно с чужого плеча латанной-перелатанной полинялой от многих стирок ситцевой рубашке-косоворотке. Приглядевшись, Артем признал в нем того самого разносчика, у которого сегодня днем купил газету. Сам факт совпадения Торопов отметил и пока отложил в сторону, как не особо существенный.

— Заходи, что тебе сказали передать и от кого?

— Вот, барин, — мальчишка тоже признал Артема и заговорщицки блеснул глазами, — господин после драки на прошпекте велел прибыть по этому адресу и сообщить для Никиты Никитича, — он замолчал, вопросительно глянув на Артема, ожидая подтверждения.

— Да, это я — Никита Никитич Бекетов.

— Так вот, господин назвался Антоном, велел передать, что его забрали в участок полицейский.

— Это все? — нахмурившись, переспросил Торопов.

— Нет. Он еще сказал, что мне заплатят рубль.

— Будет тебе рубль, — отмахнулся Торопов, но потом заметил, как разом набычился мальчишка, и, уступая, вынул трешку, оставшуюся после оплаты за баню. — Вот держи. Это тебе аванс. Разузнай, где он и что с ним сейчас, сможешь?

— А чего тут мочь, барин? — с деловым и довольным видом заявил постреленок, убирая деньги за пазуху, — я сразу за ними проследил. Сидит ваш Антон в кутузке. В третьем участке. Голубчиков-то отпустили сразу, те откупились, да и известны полиции. А у него деньги отняли и держат там.

— Голубчиков?

— Ты откель, дядя, нешто в ваших краях по-другому богатых кучеров прозывают? «Голуби со звоном» — это ж их присловье, лошадей своих так окликать любят. Я думал, что не токма у нас в Сибирях, а и по всей Рассее так. С бубенцами на упряжи, едут, звенят.

— Хмм, голубчики, да еще со звоном, надо ж как заковыристо придумали… — Артем не удержался и еще раз хмыкнул, — Ладно. Это все лирика. Как тебя хоть зовут? — Спохватился Тёма.

— Егоркой.

— Хорошее имя, крепкое. Я смотрю, ты парень толковый. Расскажи все в подробностях. А я отплачу щедро. Ты ж был на месте, когда все закрутилось? Давай садись, чаю хочешь? Рассказывай.

— Был, как не быть. — Рассудительно отозвался малец. — Дело было так…

Основательно и во всех подробностях расспросив Егорку о недавнем происшествии и его фигурантах, а знал малец на удивление много, Артем отправил мальчонку домой, договорившись встретиться на Базарной площади утром следующего дня. Врагов нужно знать в лицо, и как раз Егор в этом мог легко помочь, попросту указав на них.

Сам же, заперев дверь, задумчиво прошёлся по комнате, потом сел за стол и закурил. Расклад выходил весьма и весьма хреновый. Можно, конечно, попытаться тупо напасть на участок и разнести его по кирпичикам. Но, во-первых, без "калашникова" с парой магазинов и нескольких гранат это сделать представлялось ему делом почти безнадежным. А во-вторых, при штурме будет море крови, и она с большой вероятностью может оказаться принадлежащей «Антону Андриановичу» и «Никите Никитичу». Значит — не вариант.

Можно поджечь рядом стоящий дом, а потом, пользуясь паникой, проникнуть внутрь и освободить Славку? Тоже отпадает. Неизвестно, где именно его держат. А вечер встреч одноклассников лучше проводить не в тюремной камере почти столетней давности. Там с выпивкой туго. Значит, остаётся способ под кодовым названием "солёный огурец".

Как достать огурец из закатанной банки? Да тем же путём, как его туда положили. А то, что крышка банки с хитрым замком — не беда. Кто её закрыл, тот завсегда и откроет. "Так что, Яшка, друг сердешный, ты попал. Вот только куда? " — мысли в Тёминой голове скрипели, хотя он и обильно смазывал их никотином, куря одну за другой ароматные папиросы. Которые, к слову, уже почти кончились. Артем себе отметил, что пора и новые прикупить.

Из рассказа Егора стало ясно, что Яшка — холостой, неуравновешенный тип, довольно жадный, плохо воспитанный и малообразованный. "Гопник!" — Хмыкнул Артём. При этом, с основательно раздутым самомнением. Возможно, даже скорее всего, отслуживший в армии. При всём при этом верующий, как и все в эти времена. Жадность, гордыня и Семь Заповедей. Вот как это всё одновременно могло существовать в одном человеке? Так просто напасть на безоружного, что-то вообразив себе в уме? Ну, точно, психопат с манией величия…

Таких новобранцев в Артёмовскую бытность командиром отделения довольно быстро обламывали с помощью принципа "все — из-за одного". После коллективного марш-броска вокруг казармы с тумбочками на вытянутых руках, или "похорон с воинскими почестями окурка, найденного в расположении роты", личный состав самостоятельно, жестко, а главное быстро перевоспитывал строптивого "духа". И после пары подобных занятий подразделение приобретало боевую слаженность под лозунгом "с довольным командиром — служба в радость".

Но тогда Тёма был командиром и перевоспитываемые военнослужащие чётко понимали, что он — лицо неприкосновенное и они обязаны исполнять его команды. В случае с Яшкой всё было иначе. Перевоспитывать его уже поздно. Остаётся лишь убедить пойти на попятную. Пусть даже и шантажом. Может, взять в заложники предмет его воздыхания и обменять на Славку? Вариант был хоть и простым, но явно проигрышным и сопряжённым с риском, равным взрыву полицейского участка.

"Смять бы его, как этот бычок!"

Тёма тщательно растёр по пепельнице окурок, представляя перед собой наглого кучера. Затем встал из-за стола, вышел в коридор и постучал в конторку приказчика.

— Милейший, мне необходим карандаш и пара листов бумаги. — Подражая героям Пушкинских "Повестей Белкина", произнёс он.

Получив желаемое и расплатившись, Артём вернулся в комнату. Немного стемнело, поэтому пришлось писать, положив листы на подоконник. Бумага была знатная. Артём разглядел фирменный знак в виде двух мечей.

"Пиратская бумага — для настоящих пиратов. Вот сейчас и накидаем план абордажа". Он усмехнулся и стал записывать план операции, регулярно перечёркивая и записывая вновь, иногда бросая и закуривая очередную папиросу… Дописывать пришлось уже при свете керосинки, любезно предоставленной управляющим. В конце концов, план в общих чертах был законспектирован, и Артём лёг немного поспать, решив, что утро вечера мудренее…

На рассвете, разбуженный звонкой перекличкой петухов, он решил провести рекогносцировку на местности и заодно уточнить психологический портрет Яшки. Сила убеждения во время предстоящего разговора должна быть достаточной, но отнюдь не избыточной. Ведь загнанная в угол крыса всегда нападает, невзирая на мощь врага. Умывшись, заправив по армейской привычке кровать и приведя себя и свою одежду в порядок перед зеркалом, Артём приступил к подготовке спасательной операции.

Прежде всего, он взял несколько пятирублёвок, прикинув что-то в уме, добавил ещё несколько червонцев. Заперев двери номера и заплатив приказчику за неделю вперёд, новоявленный Никита Никитич пошёл в свой первый самостоятельный поход по окрестностям. Дойдя до Любинского проспекта, он достал список необходимых к покупке вещей, составленный накануне.

Самым первым приобретением Торопова стали часы. Зайдя в часовой магазин, он довольно долго разглядывал витрины, прицениваясь и выбирая марку. Продавец уже начал проявлять беспокойство, но Тёма его опередил, попросив проверить и упаковать серебряные карманные часы фирмы "Буре" и такую же цепочку к ним. Наручные часы были бы, конечно, привычнее, но в текущих условиях требовались именно карманные. К тому же, местные наручные часы, в сравнении с безвременно почившей «монтаной», в глазах Торопова выглядели просто курантами.

После, спросив у часовщика дорогу к лавке оптики, он направился туда и купил подзорную трубу, логично рассудив, что в случае чего, она более подойдёт в качестве "ударного инструмента", нежели бинокль, который он хотел приобрести накануне.

Удовлетворенный покупками и хорошей погодой, Артём посетил по дороге на рынок «фирменную» табачную лавку фабрики Серебрякова, где основательно закупился более всего пришедшимися ему по вкусу папиросами «Высшаго сорта А» в зеленой пачке под номером семнадцать.

Потратил он на это хорошее и важное дело, за вычетом десяти копеек, целый рубль, считая, что одна пачка по пятнадцать копеек. После его посетила мысль, что, может, стоит отказаться от столь дорогого курева и перейти на что-то более дешёвое, купив заодно портсигар? Так и не додумав, задвинул ее, отложив на будущее. Прямо перед лавкой на людном проспекте Тёма с удовольствием закурил ароматные папиросы, внимательно и с любопытством разглядывая окружающие дома и жителей столь чужого для него времени.

Вопреки всему очевидному его не покидало ощущение нереальности происходящего. Какая-то часть сознания просто отказывалась принимать мир вокруг за настоящее. Зато другая часть, не склонная утруждать себя самоанализом, просто действовала и временами даже получала от жизни удовольствие.

Увидев чайную, Тёма надумал перекусить, совместив приятное с полезным. К тому же, подходило время завтрака. По воле случая заведение оказалось как раз напротив злосчастного магазина дамских головных уборов.

Ароматный горячий чай с не менее горячими блинами и сметаной были просто великолепны. "Та щоб я так жил!" Гастрономическое блаженство накрыло его с головой. Рассчитываясь, он между делом полюбопытствовал у полового о событиях вчерашнего дня.

— А что, милейший, у вас тут вчера за потасовка приключилась? Весь город про нее шумит.

— Да уж, сударь, было дело. Едва до смертоубийства не дошло. — Охотно отозвался половой, чей язык развязали щедрые чаевые. — Извозчик здешний, Яшка-Лях, все ему неймется. Сколько уж досады причинил девице… Не счесть. А тут и вовсе вычудил. Налетел на прохожего и давай его лупцевать! Ан нет, сам напоролся на ловкого кулачника. Тот его и приголубил, хе-хе, от души. В подробностях сам я не видел, занят был, а люди говорят, что полячишка, как получил на орехи, да грянулся оземь, так совсем сдурел и за нож схватился. Благо, тут появился их благородие господин околоточный надзиратель и безобразия прекратил.

— Ну, спаси тебя Бог, потешил ты меня сказочкой. Вот тебе еще на чай. — И Торопов сунул в услужливо подставленную руку горсть мелочи. «Лях, значит… пОляк…», — отметил он про себя.

Стоя на улице после сытного завтрака, Тёма вновь раскурил папиросу и принялся изучать место вчерашнего события. Сквозь витрину шляпного магазина было трудно что-либо разглядеть, хотя несколько раз угадывалось какое-то движение. Оставив удовлетворение своего любопытства на потом, Артём переключился на изучение окружающих.

Прежде всего, его интересовали горожане респектабельной внешности, а именно, их манера одеваться. Несмотря на довольно раннее время, народу на проспекте топталось довольно много. В гору, где располагался рынок, медленно, вразвалочку двигались телеги и подводы, везущие самые разнообразные товары: деревянные бочки, сено, поросят, мешки с зерном и мукой, другие грузы, что невозможно было рассмотреть. Вниз по улице же весь этот караван возвращался уже порожним, чтобы вновь нагрузиться на пристани у железного моста.

Среди всего этого сновали извозчики, то прижимаясь к бордюрам тротуара для посадки пассажиров, то вновь выходя на середину дороги, иногда рискуя столкнуться с такими же "бомбилами".

Мимо величаво прошагал двугорбый верблюд с притороченными рогожными мешками и седоком-«киргизцем» в рыжем малахае. От удивления Тёма чуть не выронил папиросу. Появления такого транспорта на Любинском проспекте он никак не ожидал. Для омича конца двадцатого верблюды на главной улице города никак не укладывались в сознании.

Проводив взглядом это чудо и докурив, он собрался направиться в сторону полицейского участка, что со слов мальчишки располагался на параллельной Грязному переулку улице с названием "Первый Взвоз", но взор его упёрся в вывеску с надписью "Аптека".

"А ведь Славка после драки целеньким не выйдет. Да и вообще, надо бы аптечку собрать, прежде чем на войну итить." — Последнее словцо он уже неоднократно слышал, и вот теперь оно прочно обосновалось в его лексиконе. Колокольчик на двери мелодично звякнул, приветствуя нового посетителя.

— Чего угодно-с? — Фармацевт в старинном халате с воротником-стойкой, завязками позади и белой шапочке напомнил Доктора Айболита, каким его рисовали в детских книжках.

— Мне бы пару бинтов, спирт… — Торопов запнулся, соображая, существуют ли уже зелёнка и йод. Не найдя ответа, завершил список. — И, пожалуй, всё.

— Если господин собирается обрабатывать раны, могу предложить раствор йода.

— Давайте, — обрадовался покупатель.

— Дорого-с! — счел нужным предупредить клиента Айболит.

— Ничего страшного.

«Страшного. Чертовски страшного» — пронеслось в голове Артёма. Идея пришла сама собой.

— Будьте любезны, ещё серной мази.

Пока аптекарь упаковывал товар и отсчитывал сдачу, бывший прапорщик успел прочитать немного латинских надписей на банках за прилавком. Среди различных склянок, мензурок и стеклянных банок, красовались сосуды с сушёной коноплёй и мышьяком.

"Весело же тут живётся, — подумалось ему. — В нашем времени этого «торговца белой смертью» лет на двадцать бы прикрыли, к бабке не ходи. Вот интересно, что они используют в качестве обезболивающего?"

— Вот ещё что, любезнейший, мой брат с коня упал. Сломал руку. Так теперь всё жалуется, что спать не может. — Артём пытался изобразить простачка. — Ужо так ночами стонет — прям сердце кровью обливается. Дохтур приходил, лекарство выписал. А я вот рецепт то дома и запамятовал. Может, знаете, чем болезному помочь?

— Да, конечно. — Аптекарь был совершенно невозмутим. — Вот. Возьмите. На ночь давайте строго по одному порошку. Небольше.

— Дай Бог Вам здравия. — Тёма взял бумажный пакетик с лекарством и, расплатившись, вышел на проспект. Взглянув на чётко выведенные чернилами латинские буквы на пакетике, он просто обалдел. Это был морфий, небольшими дозами расфасованный в пять маленьких саше. Засунув всё в вещмешок, Артём направился в сторону третьего полицейского участка и вскоре уже был на месте.

Обойдя вокруг двухэтажного кирпичного здания, Торопов сделал вывод, что арестантов держали в подвале, поскольку лишь подвальные окна были забраны добротными железными решётками. Это ставило жирный крест на идее прямого нападения, поскольку требовало не меньше отделения автоматчиков и одного гранатомётчика. Ну, или одного БТРа…

Идея поджечь соседнее деревянное строение выглядела всё же более реалистичной. По крайней мере, как запасной вариант. При этом нерешённой оставалась проблема неведения относительно места, где сейчас находился Славка. Не будешь же, в самом деле, поочерёдно рвать решётки подвальных окон при помощи конной тяги, пока вокруг все будут бегать и тушить пожар.

Тёма прыснул, представив это действие в виде убыстренного старинного чёрно-белого фильма. «Значит, нужно сделать так, чтобы Славка оказался на улице. А там ужо — хоть трава не расти… Может, просто вырубить часового, взять ключи и открыть все камеры? Но не ясно, сколько всего полицейских в участке. А если к тому же мочить всех напропалую, то на выстрелы стопроцентно подтянется кавалерия. Нет, одному тут делать нечего.

Но уточнить местоположение Хворостинина всё же стоит попробовать. Нужна разведка. Из местных, кто точно не привлечёт к себе внимания, но всё высмотрит и доложит. Егор как нельзя лучше подходил на эту роль. Тем более, что другие варианты в условиях цейтнота Артёму в голову не приходили. И он немедля направился в сторону Базарной площади…

Издали заметив бойко торговавшего свежей прессой мальчишку, Артём, как бы мимоходом покупая газету, негромко спросил:

— Узнаёшь ли меня?

— Как не узнать то? Давеча же виделись. — Удивлённо вскинул брови Егор.

—Это хорошо. Есть дело для тебя, малец. Выгодное. Ты хорошо ли запомнил того господина, что послал тебя ко мне? Если увидишь его, то сможешь узнать?

— Да. — Ответил мальчонка с недоверием. — А к чему это?

— Не боись. Нужно узнать, в какой камере полицейского участка он сейчас находится. Я, как понимаешь, ходить вокруг и заглядывать в окна не могу. А для вас — пацанов — это обычное дело. Ведь так?

— Ну, да… — Егор несколько смутился, видимо, вспомнив что-то.

— Так вот. Ещё надо проследить, чтобы его не вывезли из участка куда-нибудь.

— А если…

— А если повезут, то узнать, куда, и немедленно мне доложить. Это очень важно. С оплатой не обижу, сам знаешь. Вот сколько ты в день зарабатываешь?

— Иногда и целковый бывает. — Важно соврал Егор.

Артём улыбнулся.

— Ну, целковый так целковый. — Сказал он, отсчитывая рубль мелочью. — Если справишься — получишь ещё. Адрес мой знаешь, будут новости — прямиком ко мне беги. Даже если ничего не разведаешь, все равно завтра с утра жду тебя с докладом. Понял?

— Как не понять, — глаза мальчишки загорелись охотничьим азартом. Детям, даже таким серьезным и рано повзрослевшим, все в игру, а тут наклевывалась настоящая детективная история…

— А пока покажи-ка мне, братец, того Яшку-голубчика.

— Так нету его пока. — Сказал Егор, оглядевшись. — Он вон там, на горе всегда стоит. Ближе всех к рынку.

— Ну что ж, — задумчиво оглядываясь, сказал Артём, — Тогда придётся подождать. Я вон там, на лавочке газету почитаю, а как только Яшка тут появится, ты мне дай знать. Заодно и газеты свои продашь — ещё денег заработаешь.

— Дядя Бекетов, а табачком не поделитесь? А то у меня кончились, а подымить страсть как охота. А пуще того хочется вашего высшего сорта спробовать.

Торопов хмыкнул, оценив про себя наблюдательность мальчишки, достал из пачки одну папиросу и протянул Егору. Тот ловко прикурил, чиркнув дымной фосфорной спичкой и с наслаждением затянулся.

— Что, нравится?

— Не то слово, вещь!

— А не мал ты для курева? Детям вредно — можешь не вырасти.

— А, всё одно. Так хоть какая радость в жизни.

— Философ, блин… Ну, смотри сам. Газетами давно торгуешь? — Тёма тоже закурил. Прищурив глаз от попавшего дыма и, покачав головой, сунул пачку в карман.

— Почти год. — Многозначительно произнёс Егор.

— А грамотой владеешь?

— А как иначе то? Вот гляну, чего прописано, и кричу, мол, так и так. Да и считать деньги завсегда надобно. Ведь смотрят, что я маленький — так и норовят вместо копейки полушку сунуть.

— Как же выучился? В школе, небось? — Артёму нравились рассудительность и смекалистость пацана. Он решил использовать его, разумеется, не бесплатно, в качестве дополнительных глаз и ушей.

— Неее, на школу денег нет. Да и времени. Самоуком освоил.

— Ишь ты, гляди, какой головастый. Надо бы тебе, братец, учиться дальше. Образование по нынешним временам — вещь наиполезнейшая. Глядишь, лет через десять-пятнадцать выйдет из тебя настоящий механик, а то бери выше — целый инженер. Будешь и делом интересным заниматься, и зарабатывать очень прилично.

— Оно, конечно, надо… — Со вздохом, как-то очень по-взрослому, отозвался мальчик.

Продолжать тему явно не имело смысла, и Артем сменил направление разговора.

— Сам где живешь? Чем родители занимаются?

— На углу Бутырской и Большой Ивановской. Батю в прошлом году холера сгубила, мы с мамкой одни остались.

— Ты один у нее?

— Нет, еще братик и сестренка. Я старший.

— Понимаю. Будешь исполнять мои поручения — заработаешь на школу. И не только для себя. Ты, думаю, понял, что человек я не жадный. Только люблю, когда работу делают хорошо. И в срок.

— Спасибо, дяденька, за доброту. Век Бога буду молить о вашем здравии!

— Ну, ступай.

Шло время. Торопов, удобно устроившийся на скамейке перед Драматическим театром, уже несколько раз полностью перечитал всю газету, и даже, как ему казалось, разобрался в правописании «ятей». За прошедшие полчаса он придирчиво осмотрел всех имеющихся на площади извозчиков. Некоторые из них уже успели сделать по нескольку рейсов, а Яшки всё не было. Беспокойство нарастало вместе с количеством выкуренных папирос. Егорка всё также носился по площади с уже изрядно похудевшей пачкой прессы. «Забыл, что ли?» — Раздражённо подумал Торопов. Он уже собрался было подойти к мальчишке, даже свернул в рулончик газету, но произошедшее в следующий момент всё изменило…

Двери театра с шумом распахнулись и на улицу, едва не споткнувшись, выпорхнул весьма любопытный персонаж, тут же привлёкший к себе внимание окружающих. Когда-то весьма неплохой костюм и ботинки выдавали не рабоче-крестьянское происхождение, но небритость и всклокоченная шевелюра…

— Да, я пьян! Слышите, пьян! — Картинно грозя пальцем вышедшему швейцару, с театральной интонацией громко произнёс он. — Но что вы можете знать об актёрской душе, коль сами вы бездушны? Пять лет… Какие роли! А теперь — в дворники?!

— Иди — иди ужо. Проспись. А то ить совсем выгонят. — Швейцар был непробиваем.

— О темпора, о морес… — Замутнённый взгляд пьянчуги разбился о беспристрастность закрываемых дверей театра.

Нетвёрдо стоя на ногах, он с досадой махнул рукой. Этот жест привёл к окончательному искривлению пространства и почти мгновенной телепортации персонажа на скамейку рядом с Тороповым, который инстинктивно отодвинулся. Сокрушительный удар всемирного тяготения успокоил пьяного бедолагу. Он уснул в неестественной позе, периодически громко всхрапывая и распространяя вокруг свежее алкогольное амбре. «Вот же козёл!» — Подумал Артём, торопливо поднявшись и осмотрев на всякий случай свою одежду. Кто-то дёрнул его за рукав.

— Никита Никитич, вон Яшка приехал! — Егор кивком головы показал направление.