Дикая магия

Глава 26 МЕРТВЫЕ

Рахе создал эти туманы и послал их навстречу мореплавателям, чтобы оградить свой мир, Святилище, от вмешательства извне, но надежды его не оправдались. Люди выдержали все испытания и неумолимо приближались к его твердыне.

Он предвкушал гибель корабля в пучинах океана, не верил, что они пробьются сквозь льды, благополучно минуют гигантские айсберги, дрейфующие к югу; однако нарушители спокойствия не сгинули, не утонули, но подбирались все ближе и ближе.

Выйдя из себя, он с такой силой хватил по кристаллу кулаком, что тот выдал целую гамму разноцветных огней, озарив зал золотыми, фиолетовыми, пурпурными и голубыми лучами. Под самым потолком в темных углах зашевелились в пыльной паутине огромные белые пауки; он создал их много лет назад, а потом потерял к ним всякий интерес, и они жили, предоставленные самим себе, давно забывшие вкус живой мухи. И вновь камень показал борт корабля, на котором кучка безумцев пыталась преодолеть неведомые воды. Их капитан — высокий, гордый человеке заплетенными в косы светлыми волосами, с ожерельем из халцедонов на шее — внимательно рассматривал карту.

Если с кристаллом обращались бережно и аккуратно, он очень точно передавал изображение; почувствовав, как перехватывает дыхание, Рахе осторожно поворачивал шар, стараясь добиться максимальной четкости. Потом он взял мощную линзу и, сердито произнеся короткое заклинание, заставил исчезнуть пыль, толстым слоем покрывавшую стекло. Наведя линзу на кристалл, он попытался рассмотреть карту в руках капитана.

Рахе вздрогнул, словно его ударили. На пергаменте рукой его ученика, его любимого мальчика, рукой Виралая, который стоял неизмеримо выше всех этих глупцов, были обозначены контуры островов, обозначены морские течения Северного океана, глубины и мели и четкой линией нанесен путь к Святилищу! Он не был верен абсолютно, но в целом правильно показывал направление. Конечно, ученик не мог создать совершенную карту, и пергамент содержал не только истинные, но и ложные ориентиры. Очевидно, он восстановил по памяти путь своего бегства из Святилища. Каким-то образом мальчишка сумел вплести магию в штрихи и контуры, нанесенные на карту; Рахе видел, что капитан чует ее и укрывает рисунок от любопытных глаз. Зачем они плывут? Что пообещал им вожак? Рахе еще не успел задать себе эти вопросы, но уже знал ответ.

Золото. Люди всегда хотят золота. Его блеск ослепляет их, лишает разума. Предательство ученика взбесило Рахе, и все же он рассмеялся. Смех был горьким, похожим на скрип давно не отворявшихся дверей; его отзвуки заметались по темной комнате, как летучие мыши, испуганные внезапным проблеском солнечных лучей. Он сам поразился этим звукам и перестал смеяться; в зале снова наступила мрачная тишина, а пауки, вылезшие на свои сети, опять забились в темные углы.

— Здесь они золота не найдут, — произнес волшебник. Он отвык разговаривать, голос был сухим и скрипучим, но говорил Рахе истинную правду. В Святилище не было желтого металла; не золото, а кристаллы мерцающего пирита, очень похожего на золото, но не имеющего никакой ценности, украшали коридоры и комнаты его ледовой цитадели. Эти глупцы вполне могут принять их за золото. Маг хорошо знал, где можно найти драгоценный металл, но для него это было не важно, и Рахе отмахнулся от воспоминания о нем, как от надоедливой мухи.

Он видел и другие суда. Некоторые из них он опознал, другие были ему незнакомы. Куда бы он ни бросил взгляд, всюду были корабли! Одни — очень старые, блуждающие по просторам Северного океана уже много лет; другие — разбитые штормами, держащиеся на плаву, но не представляющие никакой опасности; на многих не было ни единой души, они стояли неподвижно, скованные льдами…

С чувством глубокого удовлетворения он наблюдал, как люди, перебравшиеся в крошечную лодку, с ужасом смотрят на гибель своего корабля: льды дробят его в мелкие щепки… Что их ждет? Ни малейшего шанса сохранить жизнь. Рахе улыбался. Никто не спасется. Если не холод, то голод и шторма погубят моряков, но раньше смерти их посетит безумие.

И все-таки он не хотел рисковать. Собрав все силы, он создал непроницаемый туман и послал его навстречу людям. Даже самый искушенный мореход не преодолеет эту мглу, ни один ветер не в состоянии ее развеять. Нарушители спокойствия исчезнут, как струйки дыма во тьме ночи, души их покинут тела, а голоса растают, как жалобные крики чаек, заблудившихся над гладью моря.

Эта магия потребовала огромной отдачи сил, и в течение трех долгих дней он был беспомощен, как ребенок, а когда пришел в себя, то обнаружил, что стал жертвой мары, созданной им же самим: комната была наполнена болотными испарениями, неприятными запахами и отзвуками его собственных заклинаний. Он выбрался на смотровую площадку и, охваченный дурными предчувствиями, почти отчаявшийся, всматривался в даль, и что-то приковало его внимание — нечто, похожее на эхо, слабая вибрация… Оно скрывалось за плотной завесой тумана, но захватило его чувства, словно кошка, зацепившая подол одежды и не желающая разжать когтей. Что-то очень редкостное и настоящее — одержимость, безумие, огромная жизненная сила, страсть… Он чуял это, как глыбу магнитного железняка. Рахе всматривался во мглу, но созданный им туман не позволял взору обнаружить источник притяжения. Он разозлился и ударил кулаком по парапету, ограждавшему площадку. И вдруг увидел.

Далеко на глади океана появился прямоугольный парус. Красивое судно, контурами напоминавшее длинную змею. Скрипит дерево, волны разбиваются в водяную пыль… Вот он! Высокий загорелый мужчина с волевым лицом стоит на носу корабля, прижав ладонь к груди. Нет, он держится не за сердце; он что-то скрывает от чужих глаз под кожаной рубахой, и оно дороже для него, чем сама жизнь! Рядом с ним великан с обезображенным лицом и одним изуродованным ухом. За их спинами — молодой рыжеволосый парень, в глазах которого горит огонь безумия. На всех лицах читается угрюмая решимость; эти люди готовы погибнуть, только бы достичь поставленной цели. Внезапно что-то открылось в сознании Рахе, ион вспомнил древнее пророчество, прозвучавшее в начале времен:

Безумец, гигант и дурак.

Припев этой древней песни вертелся у него в голове, повторяясь снова и снова, будто заклинание или глупая детская считалка:

Небеса заволокло черными тучами, которые предвещали шторм во внешнем мире. Это было ему на руку — слишком большая опасность грозила Святилищу. Неожиданно он почувствовал, что растет, увеличивается в размерах, а силы его прибывают, словно Эльда питает его тело своими потоками. Напряжение росло, пока не стало выплескиваться через край, и тогда он позволил ему вырваться наружу.

Ничего другого не оставалось, и он наслал на них безумие…

Когда последние отблески пламени, пожиравшего корабль-призрак, поглотил непроницаемый туман, Аран Арансон окинул взглядом «Длинную Змею» и сразу заметил, что в команде не хватает двух человек. Исчез Тор Болсон — крепкий мужчина, носивший всегда короткую кожаную куртку, которую считал приносящей счастье; она была выкрашена в алый цвет, и ее трудно было не заметить на палубе, но сейчас Аран не мог отыскать это яркое пятно. Пробежав глазами по спинам людей, он увидел, что нет за веслом и невысокого темноволосого парня, уроженца Восточных островов; он родился рабом, но обрел свободу и отлично справлялся с корабельными снастями.

— Урс!

Великан немедленно появился перед ним.

— Ты видел Тора и… — Он порылся в памяти. — Брана Маттсона?

Урс повернулся и внимательно осмотрел палубу.

— В последний раз я видел Брана с Яном и Эммером, — медленно проговорил он.

Парня с Фиши Аран нашел сразу. Эммера Бретисона трудно было не заметить — очень высокий, семи футов росту. Вместе с парнем, волосы которого были собраны в длинный светлый хвост, он развязывал снасти на рее. Аран шагнул с мостика и направился к ним.

— Поищу Брана, — бросил он Урсу.

Ян оставил работу и удивленно посмотрел на капитана.

— Он был… — Парень оглянулся по сторонам. — Он был рядом со мной, когда мы поджигали «Белую Бестию». — Глаза его расширились. Аран заметил, что они голубые, как незабудки или цветы вероники, и совсем детские. Потом Ян дернулся, обвел глазами корабль, явно начиная паниковать. — Он же был рядом, — дрожащим голосом произнес он, обращаясь к капитану. — Он исчез. Но как?

Брови Арана сошлись у переносицы. Он повернулся к Эммеру:

— Что скажешь?

Эммер пожал плечами и снова взялся за веревки.

— Может, под лодкой спрятался? — бросил он. Все знали, что Аран никак не наказал сына за трусость и пренебрежение обязанностями, и это многим не нравилось.

Аран тяжело посмотрел в спину Эммера. Потом, сдержав себя, снова обратился к Яну:

— Никому ни слова. — И быстро направился к Урсу.

— Никто его не видел после того, как ты запрыгнул на борт «Белой Бестии», — тихо сказал великан Арану.

Под лодкой было пусто, никто не прятался среди мешков с провизией, между канатными бухтами и сундуками. Мгновенно перед взором Арана встала дикая картинка: по палубе корабля-призрака мечутся в пламени двое — один высокий, светловолосый, второй — жилистый и смуглый, но он усилием воли стер это видение. Аран был уверен, что на палубу проклятого судна никто, кроме него, не перебирался.

К тому времени, когда в ночном небе появилась луна, стало ясно, что Тора и Брана на борту «Длинной Змеи» больше нет. Люди шептались о проделках злых духов, которые могут высосать жизнь через уши человека или сквозь поры на его теле, о привидениях, являющихся в виде соблазнительных дев, одетых в водоросли и морскую пену, заключают моряков в объятия и одаривают смертоносным поцелуем, вбирая в себя без остатка их дыхание и жизнь. Но привидения и выходцы с того света не уносят с собой тел, а два моряка исчезли бесследно.

Всю ночь Аран просидел, прислонившись к мачте и не смыкая глаз. Плотный туман висел вокруг корабля, не было видно ни звезд, ни луны, ни горизонта. Он не дождался ни злобных духов, ни мертвецов с корабля-призрака, ни морских чудовищ. Аран был уверен, что сверхъестественные силы не причастны к исчезновению его людей. Крепко сжав рукоять кинжала, напряженный, как тетива лука, он просто ждал, что принесет ему грядущий день.

Можно было предвидеть, что утро подкинет им еще какой-нибудь ужасный сюрприз. Как только начало светать, из тумана снова выплыл корабль, направляясь прямиком к «Длинной Змее»; паруса на нем не было, а весла не двигались. Они подгребли к судну, уже понимая, что ничего сверхъестественного с этим несчастным кораблем не произошло. Такелаж был изорван, борт разбит в щепки, по доскам пошли трещины. Аран вместе с Урсом перебрался туда и увидел, что вся команда мертва. Ссохшаяся плоть обтягивала кости людей; трупы превратились в мумии, покрытые пятнами тления. Страшно было смотреть на лица: глазные яблоки высохли, и над пустыми глазницами нависали веки, желтые и сморщенные, как старый пергамент. От губ остались почерневшие складки кожи, окаймлявшие белые обнаженные зубы; казалось, мертвецы радостно улыбаются. Носы сгнили, провалились, на их месте чернели темные дыры. Мертвецы лежали в беспорядке, где группами, где поодиночке, настигнутые последними мучительными конвульсиями. Здесь не было ни одной мухи. На палубе стояли две бочки с соленым вяленым мясом, дюжина мешков с сухарями, но питьевой воды не осталось ни капли; уцелело широкое корыто, над которым был натянут кусок паруса — очевидно, несчастные пытались как-то опреснять морскую воду, потому что парусина была пропитана толстым слоем соли. Урс горестно вздохнул.

— Бедные парни, — с чувством произнес он.

Аран и его помощник были практичными людьми: сухари, мясо, сушеную рыбу они перебросили на борт «Длинной Змеи». Но к ним никто так и не прикоснулся. Моряки считали, что с проклятого корабля ничего брать нельзя, тем более — провизию, иначе попадешь прямо в гости к Суру.

К исходу ночи Аран узнал, что исчез еще один член команды.

На вахте стоял Урс Одно Ухо, но он ничего не видел и не слышал. Утром к нему подошел Пол Гарсон.

— Я нигде не вижу Эрла, — очень тихо сказал он. — Не думаю, что у меня ослабело зрение.

Урс обследовал все судно от носа до кормы, потом разбудил капитана и сообщил об исчезновении моряка. Аран громко выругался:

— Не следовало мне уходить с вахты. — Глаза его были красными от постоянного недосыпания.

Великан набычился:

— Я всю ночь глаз не сомкнул.

— Хочешь сказать, что он исчез в мою вахту? — Взгляд Арана загорелся, словно предупреждая, что дальнейший спор может привести к печальным последствиям.

Урс пожал плечами.

— Ты же знаешь, все возможно, пока мы не поймем, что происходит.

Нрав Арана Арансона был притчей во языцех на Западных островах, но никто не мог сказать, что он способен нанести удар, не предупредив об этом. Много дали бы люди, чтобы посмотреть на бой хозяина Камнепада с другом Тэма Лисицы Урсом Одно Ухо; дикая воля одного сошлась бы в схватке с необоримой мощью другого, и неизвестно, чем кончилось бы дело. Но Аран, помолчав, просто посмотрел на Урса и сказал:

— Что-то здесь не так. Не верю я ни в ходячих покойников, ни в духов, ни в демонов во плоти. Но не могут же люди растворяться в воздухе?

— Я слышал, в долгих плаваниях моряки лишаются рассудка и воли к жизни и молча бросаются за борт, когда остальные не видят, — нерешительно заметил Урс.

— Значит, это безумие, — заключил Аран. — Но я не верю, что оно остановит нас. Ничего не потеряно, пока мы живы.