Джо – 1

Глава 11 Славный денек

Осень — прекрасная пора. Просыпаешься в своей постели, уже не деревянном ящике с соломой, а на вполне годной, самостоятельно и тщательно сколоченной койке, просторной и даже немного упругой. Улыбаешься как дурак в потолок, потому что сегодня тебе должны привезти вино, окорока и немного выделанных овечьих шкур. За окном щебечет то, чему щебетать положено, а впереди целый день, лишенный каких бы то ни было серьезных хлопот.

В общем, поднялся я со своего ложа в башне, имеющей отделку и наполнения стиля «крестьянин плюс». Минималистично, но зато закрыты все потребности, то есть жить можно… Ах да, замок в подвал, обязательно. Шайн и окорока плохо себя чувствуют, не будучи качественно разделенными.

В чайнике у меня уже чай, черный и ядреный, но пить его приходится с медом. Сахар для местных широт роскошь. Зато есть пирог! И бублики! И лепешки. Много что есть!

А секрет простой — осенью помощь волшебника, как оказалось, нужна аж до уписиться, в тысяче, внезапно ставших важными, дел. Только вот платить ему нечем, кроме урожая. Понимаете, да? Кто успел колдуну щедрее предложение сделать, тот и в дамках. Я отряхивал деревья, сшибая с них все плоды за раз, подновлял сараи и амбары, закрывал норы грызунов, а что гораздо важнее — полностью взял на себя сбор местной дикой ягоды в близлежащем лесочке, напоминающей землянику, только очень уж нежную и капризную. Ягоду эту оттараканили в замок барона, делать из неё какое-то редкое вино, а жители Липавок приобрели как благосклонность кастеляна замка, так и нехилый долг передо мной.

Выглянув в окно, я полюбовался на частичную выплату этого долга: холм вокруг башни был обкопан трудолюбивыми крестьянскими руками, за исключением широкого подхода к портальной зале. На площади около шестнадцати соток мной уже было воткнуто около тридцати черенков плодовых деревьев, за которыми, ближе к башне, будет разбит огородик. Частокол забабахаю, электричество магическое по нему пущу, духов засуну… лепота же будет!

— Волшебник! Эй, волшебник! — заорали снизу противным человечьим голосом, — Ты там живой или как⁈ Смотри, что у меня есть!

Внизу, у башни, прямо на свежевскопанном, стоял довольно мерзкий, тупой и наглый персонаж по имени Богун, являющийся дядей Знайды. И держал что-то в руке, тыкая этой конечностью в сторону моего недовольного лица.

Редчайшей ублюдочности тип этот Богун, но его терпят, скорее за то, что его скотинистое поведение является не суть злобностью и поганостью души, сколько продуктом тупости, упрямства и жадности. А так мужик невероятно работящий, с чужого двора в жизни камня не утащил, ну а что живет без жены, так это вполне простительно, вы на племянницу гляньте, та за три жены пойдет!

Тем не менее, дел с ним вести я не хотел. Спуститься спустился, вышел в шляпе и робе, как полагается, зыркнул на мужика мрачно. Тот, пофигу трава, знай протягивал руку, в которой у него была… беспамятная фея.

— Живая она, живая! — заторопился бородач, — Дула у меня вино молодое с кружки, со вчера оставленной! Меня поутру увидела и тикать! Пьяная была, ну в косяк лбом и воткнулась. Надо?

— Совсем не надо… — проворчал я, приглядываясь к фее, — … но забрать я у тебя её заберу.

— Чего это заберешь? А⁈ — тут же засопел бородатый придурок, пряча руку с феей за спину.

— Посмотри на неё, — вздохнул я, — Она одета в одежду, а не в листики. Это не дикая фея.

— И че⁈

— И то, дурень. Она принадлежит волшебному народу, которому покровительствуют маги. То есть, ты можешь её отдать либо мне, либо отнести в замок. Отнес бы ты её в замок, они все равно бы принесли её мне.

— Три золотых или я её уношу! — набычился идиот.

— Да? Хорошо, — полез я в кошель, добыв оттуда три монетки, — Держи. Давай сюда фею. Вернешься, кстати, с пятью монетами.

Разговор про деньги этот кретин улавливал с непревзойденной четкостью, тут же взревев «Чтооооо?!!!»

— Меньше чем за пять золотых я с тебя приворот не сниму, — сделал я ему ручкой, осматривая бездыханную тушку на своей ладони.

— К-какой приворот?!! — интересовался своей судьбой богатый и осторожный крестьянин.

— На Кума, Богун, на Кума. Вся деревня порадуется этому, когда узнает, что ты людьми торгуешь.

— КАКИМИ ЛЮДЬМИ⁈

— Вот этими, скот убогий! — рявкнул я, потрясая феей, — Решил, что раз она маленькая, так и не человек⁈ Так ты для меня в сто раз меньше человек, чем она, идиот! Иди уже отсюда быстрее, вон Кум твой бежит!

В общем, остался я как с золотом, так и с совершенно лишней в моей жизни феей, Кум с большой половой трудностью, а Богун убежал домой, кляня судьбу, вместо того чтобы радоваться неразорванной жопе. Ох и не люблю же я его. Мозгов нет, а выводы делает. Почему делает? Потому что хозяйство у него крепкое, а значит — в жизни понимает!

Фея была в глубоком отрубе или, как выражаются умные люди, в алкогольном делирии. Отхлебнула она, видимо, от души, а после встречи с косяком перешла в глубокий здоровый сон. Проснется с шишкой и похмельем, решил я, поднимая добычу назад, на свой этаж.

Как и абсолютное большинство фей, это создание представляло из себя прекрасную девушку высотой с ладонь, снабженную полупрозрачными крылышками. Те, кстати, обладали удивительными свойствами, в том числе и неразрывностью. Смять их можно было в два комка, а потом они всё равно раскрывались назад. По причине наличия этих стрекозиных крыл, феи довольно коротко стриглись, либо делали себе абсурдно высокие прически.

Хм, что еще? В цивилизации магов фея скорее роскошь и украшение, а заодно и вредитель, чем существо полезное, мозгов у них не так чтобы много, приблизительно как у шестнадцатилетней москвички, удравшей из дому и нашедшей себе папика. Конечно, в обсерватории Исследователей, где куча тонких, сложных и выверенных заклинаний, фея может «прокачать» свой интеллект до вполне внушительных пропорций, но смысла в этом будет немного, так как чересчур активно работающий мозг будет потреблять всю доступную фее энергию, от чего она даже летать будет плохо. Тем не менее, если заморочиться и обучить фею нескольким нехитрым видам легкой деятельности, то они будут вполне пристойно их выполнять (например, в лавке у портного), а заодно и служить украшением и сигнализацией.

Его котейшество изволил проснуться, когда я раскладывал книги по наконец-то доделанному книжному шкафу. Шайн спрыгнул со своей верхотуры, забрался на свой стул за столом, а там и застыл, увидев старательно блюющую в кружку фею. Та, впрочем, блевать прекратила и ответила ему тем же, то есть шокированным и потрясенным взглядом.

Ах да, феи и кошки. Как понимаете, дамы и господа, между этими двумя народами ну очень натянутые отношения. Хуже, чем если бы Кум натянул Богуна, если вы меня понимаете.

— Аааа!! — тонко пищала фея, криво летая под потолком.

— Ыыы!! — обалдевал не до конца проснувшийся Лунный кот, сидя на табуретке.

— Вот и познакомились, — резюмировал я, продолжая выставлять книги. Но оказался не прав. Фея сдуру юркнула в ход, ведущий в кошачий будуар, Шайн, взвыв как проклятый, ринулся отстаивать жилплощадь (а вдруг недоблевала⁈), так что кавардак продолжился, пока фея не была изгнана вниз и не спряталась у меня на плече, вцепившись ручками в шею и крупно дрожа.

— Джо! Ты сделаешь мне люк! — потребовал кот, вновь выбравшись из своего убежища, — Что за безобразие⁈

— Сейчас узнаем, если прекратишь орать и пугать нашу гостью…

Но мы не узнали. Фея, несмотря на свой вполне мифкрестовское, хоть и потрепанное, платье, была нехило одичавшей, чирикая о чем-то своём и не проявляя признаков наличия интеллекта или разумной речи. Быстро успокоившись, мелкая засранка навернула предложенного ей меда, зевнула и бухнулась спать прямо на столе. Пришлось перекладывать её на полку поближе к спуску, а затем накидать вокруг несколько слабых, но довольно сложных заклинаний. Может, придет в себя после стимуляции?

Я бы не стал с ней возиться, но вышло так, что я Богуну слегка приврал. Феи, безусловно, относятся к волшебному народу, но недостаточно серьезно, чтобы я рванул по льготному тарифу в Мифкрест, а значит, пришлось бы потратить десять золотых на туда-обратно. Настолько далеко я не согласен был зайти! Так что пусть лежит на полке, дует мед и приходит в себя.

— Вот не знаю, что сказать, — проворчал кот спустя пятнадцать минут, — Ты, какой-никакой, но в прошлом был крут. Охотился на оборотней, вырезал целую пиратскую команду, послал бога, причем лицом к лицу. Спас планету от лошадеголовых. Мочил американских мафиози, даже в сортире. И что с тобой стало? Прячешься от деревенской девки с конкретным недобором шариков?

— Не прячусь, а игнорирую, — с достоинством опроверг инсинуацию я, ставя чайник, — Волшебник я или кто?

Завывания Знайды, осаждающей башню, слышала вся округа. Девушка, мимо которой пронесли фею, была несколько вне себя от жажды её увидеть. Я даже увидел призового деревенского быка, Кума, трусцой сбегающего куда подальше аж от самой деревни! Связываться со знойной девой не хотелось, будить фею — тем более, так что я, немного пораскинув мозгами, решил записать очередной манадрим… но не вышло.

С этим бизнесом было всё прекрасно, но мы с кошколеди Сиффрой Хашисс слона решили есть по кусочкам и крайне неторопливо. Мои воспоминания о многочисленных приключениях, особо никак не связанных с магией, вызвали большой ажиотаж у жителей Мифкреста, а также у магов, балующихся подобной забавой. Однако, золотая река в наши карманы не потекла. Во-первых, хозяйке «Иллюзиона» было банально невыгодно штамповать только мои кристаллы в ущерб остальному ассортименту, а во-вторых, манадримы, при всех их достоинствах, являлись многоразовыми. То есть, если начать заваливать рынок целой кучей историй, то представители волшебного народа, у которых не так много денег на подобное развлечение, просто скооперируются, начав брать кристаллы вскладчину, а подобное «пиратство» может убить всё дело.

Кому это надо?

Поэтому мы действовали осторожно и хитро. Хашисс продолжала потихоньку продавать копии первых трех записей, на одной из которых я завожу преследующего меня медведя ночью в цыганский табор, а затем, пользуясь моментом и неразберихой, еще и ворую у цыган немного сыра и одежды на большую бедность… не суть важно! Еще три манадрима пока поставлялись эксклюзивно волшебникам, проживающим за пределами Мифкреста. Таких, кстати, было абсолютное большинство, но далеко не все могут позволить себе такое развлечение… тем не менее, как рассказала Шайну, моему курьеру, мадам Хашисс — число любителей манадримов среди магов начало уверенно и очень быстро расти.

Относительно быстро. Сейчас в неделю мне в ладони валилась уютная горка золотых, в которой было порядка тридцати веселых кругляшек. Очень существенно по меркам этого мира, невероятно роскошно с точки зрения Побережья Ленивых Баронов, но очень мало для волшебника, желающего себе много хороших вещей без лишних трат на вещи не очень хорошие. Так что пока копим.

— Всё-таки, хорошо, что Знайда такая, — философски изрек Шайн, глядя как грустная девушка уходит домой, а мимо неё проезжает телега, направляющаяся как раз к моей башне, — Незамутненная.

— Ну, иначе бы с ней тебе было бы сложно, — покивал я, думая о том, что хорошо, что не взялся за запись кристалла.

— Ничего ты не понимаешь…

— Она тоже. Поэтому ты и можешь украсть у неё молоко.

— Джо?

— Мм?

— Что с тобой стало, святой?

— Что-что, живу на пенсии. Вон сейчас винцо в погреб грузить будем…

— Это, по-твоему, жизнь? — кисло вздохнул кот, кладя голову на лапы, — Мы никогда не сидели на месте, вечно были какие-то приключения, риски, цели… Помнишь ту лошадку с кристаллом?

— Из-за которой я чуть зоофилом не стал? — вспомнил я лошадиноголовую юную марсианку, с которой меня свела третья жизнь. Чертовы гуманоидные кинестетики, которым необходимы прикосновения сородичей для нормального функционирования психики! А марсианка, как и все остальные, была полностью гуманоидной, зараза шерстяная, от чего и заменила мной сородичей! Уф, это было сложно. Она была очень гуманоидной, ничем не хуже приноснопамятной Элизии. Лучше. Намного лучше. Но голова-то лошадиная…

— Как её там звали?

— Сонисорра Кригла Эквестри… — с ностальгией вздохнул я.

— И была она поначалу невиннее Знайды, — наставительно забурчал кот, — А ты её проволок через половину Руси, провез в Турцию, там мы полгода невредимыми прожили, пока ты изображал из себя дервиша, а затем, добравшись до Америки, вляпались в ту мясорубку с бостонской мафией! Ты жил, считай, с ребенком на руках и в дороге, пули свистели над головой чуть ли не каждый день, но все равно выживал! Вот это жизнь была!

— Ага, а потом Дахирим воспользовался мной как маяком и пролез в тот мир, убив нас в процессе, — хмыкнул я, — Ничего себе успех!

— Но ты считай весь мир этим спас! — напыщенно возразил кот, шествуя за мной по лестнице.

— Я? Или он?

— Какая разница! Мы все оказались в нужном месте и в нужное время!

— Сказало бывшее священное животное повелителя случайностей?

— Ох, Джо, какой же ты нудный…

Вот так, бурча друг на друга, мы мирно таскали привезенный алкоголь в ту подземную часть башни, которую я гордо нарёк погребом. Магией таскали, естественно. Грузоподъемное заклинание является чуть ли не первым в списке у любого волшебника и это целиком и полностью обосновано… ленью.

Не успели сгрузить бочки, как подъехало мясо. Еще пара десятков минут невыносимо приятного труда наполнения собственных погребов! С обязательным наложением магии консервации на продукты, мы же не крестьяне, мы не можем себе позволить есть заветревшийся окорок? Вот-вот.

— Кстати, ты вообще собираешься заниматься изобретением заклинаний, а? — внезапно поинтересовался фамильяр, когда мы шли проведывать фею и пробовать вино.

— Да нет, — легкомысленно ответил я, — Зачем? Чтобы этим заниматься, надо понимать, какое заклинание нужно изобрести. Знаешь, сколько оригинальных и актуальных заклятий было изобретено за последние полтораста лет?

— Сколько?

— Ноль. Волшебникам обычно требуется узкоспециализированная магия, подходящая под крайне специфичные условия. Например, Мастерам. Много за это не платят…

На самом деле, несколько заклинаний я давным-давно разработал, но сообщать о них Шайну не было ни малейшего смысла. Что знают двое, то знает и свинья, а я вовсю пользуюсь тем, что это наглая и своевольная зверюга сейчас живет своей жизнью, а не сидит внутри моего тела, слыша чуть ли не каждую мысль.

— Сложно так всё в этом мире волнующем… — пропел я, заходя на свой этаж. Фея спала, но теперь лицом в блюдце с медом, медленно, но уверенно приближаясь к собственной кончине. Горестно вздохнув, я достал дурную мелочь и, кое-как очистив салфеткой, положил назад на платочек.

— Не пойму, почему ты с ней возишься, — почти ревниво заметил кот, — Она же бесполезна.

— Далеко не первая бесполезная женщина на нашем пути, — беспечно откликнулся я, рассматривая дрыхнущую фею, — Но я её считаю, скорее, ребенком. Пусть и вечным. А дети — это святое.

Жаль, что не блондинка, обычная такая брюнетистая фея. Личико остренькое, сиськи маленькие, то есть невидимые. Худая, но это может быть потому, что долго скиталась в среде без волшебниковой магии. Глазки опухшие, закрытые, ну и черт бы с ними. Поживем увидим. Отнесу её в Мифкрест, когда денег накоплю на какую-нибудь серьезную покупку. Пару-тройку ложек меда мне на неё никак не жалко.

— А теперь следи за ней, а я на побережье, — найдя себе новое заделье, я решил оставить кота за главного, — Рыбы принесу. Свежей тоже.

— Рыба — это хорошо, — глубокомысленно заявил Шайн, — Свежая, разумеется. И зачем тебе вяленая, если тут пива нет?

— Рыба всякая важна, рыба всякая нужна… — пробормотал я, спускаясь вниз, — Уж лучше иметь запас для супа и прочего бедствия, чем не иметь. Почему бы не взять, если можно?

Ну да, если у тебя реально промышленные запасы свободного места, ты умеешь накладывать магию сохранения, а рыба стоит сущие копейки — почему бы и нет? Про годы странствий, полуголодного существования, охоты за куском хлеба вспоминать не буду. Незачем. Неуместно. Это было в других жизнях. В прошлом.

На сапоги накладывается заклинание Легкого Шага, на ноги — Доброй Дороги, на всего себя мы наложим магию Перышка. Теперь перехватываем палочку как кинжал лезвием вниз, чтобы её кончик смотрел назад, и, испуская из неё слабенькие Взрывы Воздуха, преобразуем одного конкретного волшебника в передвигающийся стометровыми прыжками субъект, поддерживающий среднюю скорость по пересеченной местности километров под шестьдесят!

Волшебники — классные!

Два часа такой ненапрягающей прогулки, и я уже в небольшой, но прекрасно развитой прибрежной деревне, занимающейся рыбным промыслом. Местный барон не имеет с этого промысла ни монетки, всё идёт напрямую графу, но зато все окрестные земли могут спокойно покупать добытые здесь рыбу и морепродукты за твердый нал. За исключением деликатесов, разумеется. Поговаривают, что конкретно в этой деревне еще и бартер процветает невиданными темпами — меняют рыбу на вино.

— Колдун, ты помнишь, что нельзя перепродавать все это дело? — хмуро и с подозрением спросил мужик, с которым я договаривался о рыбе. Спросил, правда, уже приняв от меня деньги за очень даже серьезный объём вяленого, сушеного и свежего мяса, — Закон графства!

— Помню, я себе взял! — отмахнулся я, а затем, прикинув на глазок лежащее передо мной пищевое богатство, уточнил, — Года на четыре, наверное. Так что скоро не ждите.

— И не потухнет оно у тебя? — неверующе поскреб бороду собеседник.

— В башне — не потухнет, — уверил я его, — но, если из местных кого рыбкой-другой угощу — это нормально будет?

— Конечно! — аж поперхнулся рыболов, — О чем речь! Но только если угостишь. Если барону аль графу кляузу напишут — в беду попадешь.

Очень разумно. Этот мир не выносит резких движух. Стабильность, гармония и покой — три кита, на которых покоится Орзенвальд. Жестко контролируемая экономика с ничтожной инфляцией, размеренный и чудовищно медленный темп жизни. Монархия да, но фэнтезийная, мирная и сонная. Всех всё устраивает. А всего-то делов — контролировать рождаемость с помощью бочек лечебного зелья, да указывать каждому, что делать можно, а что нельзя.

Точнее, один раз указать. И живут люди преспокойно своей сонной хуторской жизнью, где даже буйного быка особо не убивают, потому что с ним повеселее будет, элемент азарта и риска, так сказать. Кесарю кесарево, пипл, всем — мир!

Вообще скакать длинными прыжками, да еще и с грузом на целую телегу, уволакиваемым такой-то магической силой, мне очень нравилось. Хотелось кричать «эге-гей!» и громко радоваться крутости всего происходящего, но приходилось сурово молчать, придерживая свободной рукой шляпу. Молчать потому, что осень, жук в рот залетит — мало не покажется, да и важность волшебника, его реноме, тоже сохранять нужно. Если быть рубахой-парнем, то к тебе не только охреневшие Богуны приходить будут, но и остальные потянутся с просьбами и прочими челобитными, постепенно перерастающими в требования и угрозы. Это мы в Школе еще на шестом курсе проходили. Люди склонны охреневать при малейшем допуске!

У моей башни снова отиралась Знайда. Она страдала по фее и смотрела вверх, откуда на неё бездушными глазами пялилась из окна кошачья морда.

— Шайн тебе фею не скинет, — поведал я девушке, — Он не такой.

— А-а? — удивилась та, приводя голову в более естественное положение, от чего тут же теряясь и падая навзничь. Видимо, долго смотрела.

Пришлось ловить. Запах хорошо потрудившейся девчатины и полные ладони сисек стали мне относительной наградой за подвиг. Объяснение политики партии устаканенной на ноги девушке плодов не принесло, но поняв, что феи ей не видать, девушка попыталась снова уйти грустно домой. В итоге ушла повеселее, так как я насовал ей в трудовые руки килограммов двадцать вяленой и сушеной рыбы. Говорить «совсем забыла про фею и побежала лакомиться» мне бы не хотелось… но увы, против правды не попрёшь. Тем более что уже и Шайн стучится изнутри в дверь своим покатым лобиком, вопия о свежатине и о том, что она пропадает.

Удовлетворив этого мохнатого демона, я приступил к складированию добычи, что требовало немалых усилий. Всё-таки объёмы большие, да и разложить по видам всё это дело надо, а сначала на свежую заклятия наложить…

Жаль только закончить как полагается не вышло. Когда я в очередной раз вышел из башни, снаружи меня ждали. Дино Крэйвен собственной хмурой персоной, да еще и облаченный в полноценную робу мага, шляпу мага, и держащий в руке жезл. Небритый, причем. Не жезл, конечно, а сам его держатель.

Обозрев всю эту композицию, разве что не орущую мне в лицо «ТЫ НЕ ПРОЙДЕШЬ!», я поразил старину Дино своим указательным пальцем, ткнув в него с расстояния в три метра, а затем веско сказал:

— Нет!

— Джо… — тут же заскрипел этот мошенник.

— Я сказал — нет!

— Тервинтер Джо!!

— Дважды нет!!!

Лицо Крэйвена побагровело, руки вцепились в жезл, нос сморщился, а вечно слезящиеся глаза приобрели новое, ранее мной невиданное выражение, в котором, при сильном желании, можно было распознать волю, решимость и жажду победы.

— А ну слушай сюда, маленький засранец… — заскрипел старый негодяй длинную и в чем-то даже интересную речь, касающуюся моих качеств, умений и происхождения.

Выслушав, я покивал, шмыгнул носом, утёр его рукавом, а потом поставил вердикт:

— Неубедительно.

В ответ в меня кинули жезлом.