Девочка в стекле

КАК ПРИЗРАК

— У тебя отличный английский, — сказала Исабель.

— Лучше, чем мой свами?

Она рассмеялась.

— А у меня с языком проблемы.

— Ты прекрасно говоришь. У меня были частные преподаватели. Приходили по пять дней в неделю. Шелл мне сказал, что, если я хочу добиться здесь успеха, должен уметь по-английски убеждать людей, что черное — это белое.

— А теперь в этом — вся твоя жизнь.

Я кивнул, приподняв шляпу над головой.

— Как тебя зовут? — спросила она.

Я назвал свое имя.

— Siéntate a milado,[31] и будем смотреть на воду. — Исабель постучала по воздуху рядом с собой.

Я подвинулся к ней поближе и повернул голову в сторону пролива. Ее волосы легонько щекотали мое лицо и смутно пахли какими-то пряностями. Она откинулась назад, опершись ладонями о поверхность камня, наши плечи соприкасались, голова у меня кружилась. Меня повело, я почувствовал слабость и какой-то прилив нервной энергии в груди. Некоторое время мы сидели молча, потом Исабель притулилась ко мне.

— Паркс этой весной отправляет меня назад в Мексику, — сказала она. — Он тянет только потому, что не хочет видеть в доме нового человека на праздники.

— Почему отправляет? — спросил я, подаваясь вперед и легонько кладя руку ей на плечи.

— Друзья сказали ему, нехорошо, мол, что у него работает мексиканка. Ну, ты знаешь — La Depresión, репатриация…

Я хотел сказать что-нибудь, чтобы утешить ее, но предложить смог только молчание и потяжелевшую руку на ее плечах.

— Это ничего, — сказала она. — Я хочу вернуться и найти отца.

— В двадцать четвертом они нас приглашали, потому что мы были нужны, а теперь мы стали паразитами.

— Un país desconocido,[32] — покачала головой Исабель.

После этого мы посидели молча, глядя на воду в лунном свете. Я вспомнил Антония и мое обещание вернуться через час, молча повернулся, поцеловал Исабель в щеку и начал вставать. Она ухватила меня за рубашку, прежде чем я успел подняться, притянула меня к себе и наскоро поцеловала в губы. В это мгновение я понял, что влюбился.

Встав, я чуть не свалился с камня и несколько мгновений балансировал, пытаясь сохранить равновесие. Она рассмеялась.

— Я хочу остаться, но не могу, — объяснил я.

— Я тебе позвоню.

— Я приду, — пообещал я, спрыгивая с камня, и, переполненный новой энергией, припустил бегом.

Сразу же почувствовав тоску по Исабель, я повернулся, чтобы еще раз бросить взгляд на нее, но, кроме темного берега, ничего не увидел. Наконец в лунном свете мне все же удалось разглядеть светлое пятно ее платья — она, словно призрак, поднималась по высоким ступеням лестницы. Я помахал Исабель шляпой, но она меня не увидела.

Я пошел быстрым шагом, надеясь, что не слишком утомил Антония ожиданием. Надвинулся фронт облаков, перекрыв лунный свет. Мои мысли все время возвращались к Исабель, и воспоминания о нашей улице в Мехико перемешивались с ее образом. Я брел, грезя наяву, и вдруг услышал голос.

Я вздрогнул и посмотрел в сторону воды. Там я увидел огонек сигареты — он разгорелся на несколько мгновений и погас, и тогда я понял, что не один на берегу. Я остановился и прислушался. На берегу виднелись четыре или пять движущихся теней, они собрались вокруг еще более массивной тени — мне показалось, что на берег вытаскивают лодку. Теперь звуки голосов доносились до меня отчетливее. Я замер, надеясь, что они меня не заметили.

Я понятия не имел, кто это такие, но был уверен — мне будет лучше, если меня не обнаружат. Через мгновение мой душевный подъем после поцелуя Исабель сменился страхом. Я решил, что если буду ступать осторожно, как можно тише, то смогу пройти незамеченным. Я едва успел сделать шагов десять, как луна отыскала щелочку в облаках и залила берег своим сиянием. Я запаниковал и пустился бегом, и в тот момент, когда они услышали мои шаги, до меня донесся шепот: «Вот он — хватайте его».

И тут я припустил что было духу, но сквозь бешеный стук собственного сердца до меня доносились тяжелое дыхание и звук бегущих ног, я слышал, как приближаются мои преследователи. Времени повернуться и посмотреть, кто бежит за мной, не было, но, судя по звукам, их было двое, а может и трое. Теперь, когда меня засекли, я надеялся, что луна по-прежнему будет светить и мне не придется потратить ни одного лишнего мгновения на поиски лестницы, ведущей наверх — к Антонию.

Я несся, как заяц, подгоняемый страхом. Так я пробежал минут пять, а потом почувствовал, что устаю. Ноги сводила судорога, в боку покалывало, я хватал ртом воздух, но заставлял себя бежать, чувствуя, как преследователи сокращают расстояние. Наконец я увидел впереди очертания буя, примеченного мною раньше. Сделав резкий поворот, я направился к утесу, обшаривая его глазами в поисках лестницы.

Несколько мгновений я бежал, не имея перед собой никаких ориентиров, направляемый только верой в то, что найду путь к спасению. Луна скрылась за очередным облаком, и берег опять погрузился в темноту. Почти в последнее мгновение я успел увидеть лестницу, уходящую вверх, и устремился к ней. Один из преследователей опередил остальных и был так близко, что я слышал сзади его дыхание.

В три отчаянных прыжка я добрался до лестницы и преодолел первый десяток ступеней. На десятой я задержался. Услышав треск деревянной лестницы у себя за спиной, я повернулся, сел и, подняв ноги, подтянул их к груди. И увидел крупного широкоплечего человека в вязаной шапочке на лысой голове, с цепкими руками — они показались мне громадными, когда, вынырнув из темноты, потянулись ко мне. Но подробнее разглядеть его мне не удалось, потому что, когда я выпростал ноги, подошвы моих ботинок ударили незнакомцу прямо в лицо, и он кубарем полетел вниз. Я не стал ждать, когда он приземлится, — сразу же вскочил на ноги и побежал дальше вверх.

Тем временем другой преследователь почти догнал меня — он уже бежал по лестнице. Я потратил слишком много сил на то, чтобы остановить первого, и теперь с каждым шагом наверх терял скорость. Я буквально хватал ртом воздух и чувствовал, что сердце мое вот-вот разорвется. Выбора не оставалось — надо было остановиться хоть на несколько секунд, чтобы перевести дыхание. Остановившись, я бросил взгляд вниз и увидел второго человека всего ступенях в десяти ниже меня. К счастью, он тоже тяжело дышал и должен был остановиться на несколько мгновений.

Во время этой передышки я поднял голову и увидел, что до верха остается всего двадцать ступеней, и почувствовал, что мне по силам их преодолеть. Я увидел наверху деревья, увидел последнюю ступеньку и испытал новый прилив энергии. И вот тут-то я оступился, потерял равновесие и рухнул вперед, ударившись голенями и локтями о жесткое дерево. Мой преследователь смог сократить расстояние.

Да, я успел добраться до верха и броситься в лес, прежде чем он схватил меня, но далеко убежать не успел — получил удар в спину. Мужчина нырнул головой вперед и сумел ухватить меня за щиколотки. Шляпа, которую я до того крепко прижимал к себе, выпала из моих рук, от падения на землю все поплыло перед глазами. Но все же я принялся извиваться, как животное, пытаясь вырваться из его хватки. Мне удалось перевернуться и высвободить одну ногу, и я принялся молотить преследователя изо всех сил.

— Я тебя убью, сучонок, — прохрипел он.

С последним ударом ботинок сорвался с моей ноги и ударил мужчину в лицо. Он отвлекся на миг, а мне только этого и было нужно, чтобы полностью освободиться и вскочить на ноги. Я снова пустился бежать, натыкаясь на острые камни и ветки, валявшиеся на тропинке. Но тут в нескольких футах за моей спиной раздался выстрел, и я замер. Когда эхо выстрела затихло, я услышал его голос:

— Двинешься — пристрелю.

Согнувшись пополам и пытаясь перевести дыхание, я повернулся лицом к нему. Виден был только силуэт, но это явно был силуэт человека с пистолетом. Преследователь стоял, опираясь рукой о дерево рядом с тропинкой, и тоже тяжело дышал.

— Я здесь, Билл, — выкрикнул он, видимо, сообщая о своем местоположении отставшему приятелю.

Он поднял руку с пистолетом и произнес одно слово: «Что…», но больше ничего не сказал. Чьи-то неясные очертания показались из-за дерева, о которое он опирался. Послышался тяжелый удар, о котором известил хруст кости, и мой преследователь, тихонько пискнув, рухнул на землю. Крупная тень надвинулась на меня.

— Уходим отсюда, малыш, — сказала она.

— Там идет еще один, — предупредил я Антония.

— Уже не идет.