Девочка и гора

35 Турин

Покидая пещеры Сломанных в поисках Яз, Турин не имел ни малейшего представления о том, что он найдет в землях наверху. За эти годы, пока он рос среди своего народа, он построил в своем сознании модель невидимого мира, построенную из кусочков, которыми его снабдила жизнь. Не в силах найти смысл в историях, которые каждые четыре года приводили их владельцев в Яму Пропавших, он построил небо слишком маленьким, ветер слишком мягким, лед слишком узким. Когда же он обнаружил в себе неожиданную силу полета и родился во второй раз, в реальности, которая выковала Яз, он обнаружил, как велика пропасть между его скудными фантазиями и яростным белым простором, на котором жила она.

С того дня, когда тьма выплюнула его на ветер, Турину довелось поучаствовать во многих приключениях, о которых он и не мечтал. Но сейчас, сидя на массивном черном стуле и слушая разговор двух мертвецов, он подумал, что, возможно, достиг вершины всей этой странности. Один из мертвецов родился до племен и их рассказов, так давно, что лед еще не пришел, чтобы похоронить город, а другой был так стар, что он считал первого всего лишь ребенком, а его тысячелетний опыт — мгновением ока. Один построил тело из металла, досок и других вещей, для которых у Турина не было названия, и сделал его так искусно, что без своей лед-работы Турин поверил бы, что оно настоящее. Другой носил тело света, которого не могли коснуться ни ветер, ни холод, ни клинок врага.

— Я прилетел с флотом марджалов, — говорил Стержень-корень. — Но я проделал долгий путь, прежде чем достиг их союза, и тогда тот был еще в зачаточном состоянии. Когда ты путешествуешь на такие расстояния с такой скоростью, время ползет, и Вселенная стареет гораздо быстрее, чем ты. — Он пожал плечами. — В конце концов у тебя кончаются звезды. — Он махнул рукой на черный купол над ними, и появились багровые небеса, разбрызганные по нему, словно это было ночное небо, а не непроницаемый ярд темноты, не пропускающий эйдолона и любых других приспешников Сеуса, которые могли бы уничтожить их. — С другой стороны, если ты остаешься на месте, у тебя кончаются миры.

— Но ты такой же, как я, — настаивал Эррис. — Человек, втянутый в машину и реализованный внутри нее в другой форме?

Красноречивые руки Стержень-корня изобразили «может быть», прежде чем он произнес свой ответ:

— Есть разница. Я — эхо. Я существовал в то же время, когда жил и дышал Элиас Стержень-корень. Сеть создала меня как копию, основанную на наблюдениях. Многих наблюдениях. Но все же это внешний процесс. Вполне возможно, что «настоящий» Стержень-корень все еще живет и дышит. У него было не слишком много количество лет, но механика вселенной означает, что, если у тебя есть достаточно быстрый корабль, ты можешь потратить эти годы так, как захочешь. Все сразу в течение целого столетия или, может быть, минуту в тысячелетие, чтобы можно провести свое старческое слабоумие здесь, с нами, лицом к лицу с галактикой умирающих звезд.

Ты, молодой человек, продукт другой технологии. Ты не был создан как копия оригинала в процессе наблюдения — ты был создан как замена путем анализа, клетка за клеткой, несчастного, упавшего в Весту. Это делает тебя копией или трансформацией? Вопрос к философам.

Возвращение в физический мир было смелым шагом. Технология для этого очень редка, даже среди городов Пропавших. Я не верил, что кто-то из подобных созданий выжил. Но мой вид обычно отказывается от любых таких экспериментов. Либо процесс создает копию — что опасно, потому что... ну, хочешь ли ты, чтобы в мире существовал кто-то, кто знает все, что ты делаешь, и разделяет все твои амбиции, включая стремление быть единственной, истинной версией себя? И это требует, чтобы тебя полностью перенесли в физическое пространство, что так ограничивает! И, что более важно, очень опасно. Мне никогда не было ясно, только ли трусы живут так долго, как я, или такая долгая жизнь делает всех трусами. Но так оно и есть: Элиас Стержень-корень — не тот человек, который подвергает себя опасности, если может найти кого-то другого для выполнения какой-то работы. К сожалению, в данном случае мне действительно нужно сделать эту работу самому. Мне нужно помешать Сеусу получить контроль над Луной и обрушить ее на Абет. Вот почему мне нужно, чтобы Яз отвела меня в Коридор и открыла для меня ковчег.

Турин задал бы один из тысячи новых вопросов, но до них донесся голос Яз:

— Она просыпается.

Турин встал из гладких объятий черного кресла, которое Стержень-корень создал из материала купола. Рядом Стержень-корень соорудил черную кровать с высокими столбиками в каждом углу. В тепле купола меха были не нужны, и Малиайя лежала под кучей одежды, снятой с Куины и Яз, прижавшихся к ее бокам. Судя по всему, быстрое повышение температуры тела любого человека, в которого действительно проник холод, было жизненно важно, если тот хотел выжить. Турин не помнил, был ли он начинкой в сэндвиче Куина-Майя, но он не помнил бо́льшую часть времени после того, как упал на лед, и в любом случае Малиайя была в гораздо худшем состоянии, чем он. Эррис сказала, что она потеряет, по крайней мере, правую руку, и, если она выживет, руку придется отрезать. Если рука сгниет на ней, это отравит ее кровь.

Девушка что-то бормотала во сне, время от времени дергая ногами. Турин поймал себя на том, что потирает ноющую шею, вспоминая, как сильно она его ударила. Стержень-корень сказал, что она с раннего возраста обучалась искусству рукопашного боя. Очевидно, это не было редкостью в зеленых землях. Факт, который заставил Турина задуматься, не было ли ослепление Эулара также не редкостью в зеленых землях, и не было ли его последующее создание армии более безопасным способом приблизиться к этому «Коридору», который, по словам Стержень-корня, опоясывал Абета зеленым.

Без предупреждения девушка резко выпрямилась, сбрасывая меха и оставшись голой. Она бормотала бессмысленные слова.

— Что она говорит? — спросил Турин, отступая на пару шагов и держа наготове лед-работу на случай нападения Малиайи. Девушка была худой, слишком худой для льда, но крепкой.

Турин задал свой вопрос, ожидая, что Стержень-корень переведет ее слова, но ответила Яз:

— Она хочет знать, где она и где ее подруги. Особенно Нина. Я думаю, она уже смирилась с тем, что две другие мертвы.

Малиайя резко повернулась и уставилась на Яз, сидевшую рядом с ней, такую голую, какой Турин никогда ее не видел — только в шкурах крот-рыбы. Она пробормотала что-то еще, короткий поток вымышленных слов.

— Теперь она спрашивает, почему я повторяю все, что она говорит, — сказала Яз.

— Значит, ты нас понимаешь? — спросила Куина с другой стороны.

Малиайя повернулась лицом к Куине, склонив голову набок:

— Китима йото хурин?

— Она спрашивает, говоришь ли ты на одном из языков лед-племен, — перевела Яз.

— Ты хочешь сказать, что она может понять тебя, но не понимает нас? — спросил Турин, совершенно сбитый с толку. — И как ты можешь ее понимать?

Яз озадаченно покачала головой:

— Мне кажется, что, вытаскивая ее через ворота, я создала между нами какую-то нить-связь. Ни один из нас не понимает звуков, издаваемых другим, но каким-то образом наша связь позволяет нам слышать мысли, стоящие за словами.

— Ты можешь читать ее мысли? — спросил Эррис.

Яз снова нахмурилась, возможно, беспокоясь, что Малиайя сможет прочитать ее ответ. Затем улыбнулась:

— Нет. Ну... Только когда она говорит.

— Нина туэйл? — Суровое лицо Малиайи вытянулось, как будто она только сейчас поняла смысл сказанного Яз.

— Мне жаль. — Яз положила руку на плечо Малиайи, знак сочувствия Икта. Она отвернулась от убитой горем девушки. — Нам нужно что-то сделать с ее рукой. У тебя здесь есть лекарства, Стержень-корень? Что-нибудь из вещей Пропавших, что могло бы ей помочь?

— Только то, что ты видишь. — Стержень-корень растопырил пальцы. — Ничего органического не сохранилось.

— И в городе ничего нет? — спросила Яз.

Стержень-корень нахмурился. На мгновение на его лице промелькнул страх.

— Мы с городом Аидис больше не ладим. Годы не были добры к нему, и его разум блуждает... темными путями. Я собрал врата и поднял их в этот купол давным-давно.

— Значит, мы сможем выйти из купола в город? — настойчиво спросила Яз.

— Ха! Я перенес сюда этот купол. Я растопил лед прямо над городом и позволил куполу подниматься на ярд за раз. В конце концов, этот купол — гигантский воздушный пузырь. Лед под ним снова замерз. Этот процесс занял несколько жизней. Это был, пожалуй, самый медленный побег в истории.

— Значит, ты не можешь выйти? — спросил Турин. Эта мысль беспокоила его. Они вошли в купол, не имея ничего, кроме шкур на спинах. Все, что у них было — то немногое, что у них было, — находилось в санях. Самое главное, что в санях находилась еда.

Стержень-корень посмотрел на него, как на идиота.

— Конечно, я могу выйти. У меня есть все эти ворота! Я просто не собираюсь этого делать. И город — единственное место, куда я могу пойти, не имея ничего, что могло бы меня нести. Пока я не получу этого, я останусь в ловушке здесь, в этом куполе. Мне нужно что-то, что может перенести меня на юг. Кроме того, в Аидисе хранятся несколько предметов, в которых меня можно будет нести. И, оказавшись в одном из них, я не смогу двигаться. Вот почему вам нужно будет спуститься туда и забрать один для меня. Если, конечно, — Стержень-корень повернулся к Эррису, — ты не хочешь пожертвовать для этого свое тело?

— У нас есть пес, — предложила Яз. — Я имею в виду... как это называется?

— Устройство технического обслуживания, — подсказал Эррис.

— Недостаточно места для хранения. — Стержень-корень покачал головой.

— Ты даже не видел его! — крикнула Куина, которая все еще рассматривала пальцы ног Малиайи. — Он довольно большой.

Стержень-корень вздохнул и махнул рукой в сторону ближайшего шпиля. Появилось изображение Зокса, показывающее, как он бродит по периметру купола, время от времени обнюхивая стену. Эйдолона нигде не было видно.

— Мои сканеры указывают на заражения контура.

Турин моргнул — слова ничего для него не значили, — но Эррис выглядел обеспокоенным:

— Его захватили духи эйдолона?

— Не знаю, — ответил Стержень-корень. — Но я действительно знаю, — и не хвастаюсь, — что в простом маленьком мозгу этого устройства осталось недостаточно места, чтобы удержать меня. В нише одного из залов собраний на семнадцатом уровне подземного города есть белый ящичек. Он послужит мне для транспортировки. У меня есть врата, которые соединяются с другими вратами на девятом уровне.

— Что касается ребенка, ну, вы можете видеть, какие проблемы вызвало ее спасение. Она безболезненно ушла бы со своими друзьями, а теперь она здесь, среди незнакомцев, и придется резать ей руку без анестезии. — Он вздохнул. — Лучший способ сделать хирургический разрез без риска заражения — путешествие через врата. Я могу устроить так, чтобы рука прибыла в другое место назначения. — Рот его скривился от отвращения. — Я оставлю вам немного кожи, чтобы зашить...

— У нас нет иголок. Ничего, что могло бы запечатать обрубок. Она истечет кровью до смерти, — сказал Эррис.

— Что медленнее и болезненнее, чем смерть, которую вы у нее отняли, — огрызнулся Стержень-корень. — Хотя все же гораздо быстрее и менее болезненно, чем та смерть, от которой она умрет, если ничего не предпринять!

— У меня есть игла, — сказала Яз. — И я могу заставить звезду нагреться.

— Че кэшка? Мена хоттан гол? — спросила Малиайя у Яз, начиная подозревать.

— Мы говорим не о тебе, — солгала Яз. У нее это плохо получалось. Она сменила тему, возможно, чтобы успокоить девушку: — Тебе что-то нужно от меня, Стержень-корень. Мне кое-что нужно от тебя.

— Дело не в моих эгоистичных желаниях. Я здесь не торгую лошадьми! — Стержень-корень надулся от негодования. — Мне нужно от тебя кое-что для спасения Абета!

— А мне нужно знать о Пропавших. Может быть, ты знаешь о них больше, чем другой Стержень-корень. Тебе, кажется, нужны мои таланты, мое наследие. Тогда расскажи мне о моих предках.

Стержень-корень бросил на нее задумчивый взгляд, словно впервые увидел ее как следует:

— Пропавшие — это мы, пятое племя. Другая порода, выросшая отдельно за долгие годы, но из тех же семян. Самые старые из них, как и я, прибыли с Земли. Трудно сказать, ушли ли они до или после нас, четырех племен, но и мы плыли по морям пространства и времени, хотя они прибыли сюда на эоны раньше.

Мы привезли много людей из плоти и крови и немного древних, таких как я. В отличие от нас Пропавшие привезли мало людей и много древних. В течение многих поколений их новорожденные были реинкарнациями тех, кого они помнили в своих банках данных. Именно от этих реинкарнаций произошли их навыки и достижения. Но некоторые, в тайне, похоже, размножались в более традиционном стиле и оставляли свою кровь на северном льду еще долго после того, как города опустели во время великого исхода. Судя по тому, что мне удалось собрать, Пропавшие были, за редким исключением, одержимы очищением, «восхождением» к более высокому состоянию.

— А черный лед? — спросила Яз.

— Это моральное загрязнение древней цивилизации. Древнейшее из наших зол, перенесенное сюда через огромное пространство и неисчислимое время. У меня есть подозрения насчет того, кто называет себя Теусом. Если я прав, он опаснее, чем ты можешь себе представить, — обоюдоострый меч, обе половины которого женаты друг на друге. Только с плохим... ну, скажем так, хорошо, что вы избавились от него. — Изображение Стержень-корня содрогнулось. — А теперь приготовьтесь. Подземный город здесь совсем не похож на Весту.

— Надеюсь, что нет, — сказала Яз. — Я не хочу больше встречаться с охотниками.

— Я бы не стал беспокоиться о них. — Стержень-корень покачал головой. — Аидис может предложить нечто гораздо худшее.

— Мы действительно хотим это сделать? — спросил Эррис, когда они стояли у ворот, которые, по словам Стержень-корня, должны были доставить их в город Аидис. Город лежал в милях под ними, подо льдом, и ждал. Ворота были похожи на лужу черной жидкости. Стержень-корень заверил их, что там, где в городе находятся соответствующие ворота, просто темно.

— А какой у нас выбор? — спросила Куина голосом, который звучал так, как будто она действительно надеялась, что он есть.

— Мы просто придерживаемся старого плана — направляемся на юг на наших собственных условиях и сами видим этот Коридор, — сказал Эррис. — Я покажу тебе деревья, Куина. Они тебе понравятся.

— Ты продержишься так долго, Эррис? — Яз стояла рядом с Малиайей; девушка прижимала к груди обмороженную руку, на лбу у нее появились морщины от боли. Яз выглядела встревоженной и бледной, как будто ей тоже было больно. — Мы еще не прошли и половины пути, а твоя сила уже однажды иссякла.

— Как и ваша еда, — сказал Эррис. — В будущем Зокс и я будем лучше управлять нашими ресурсами. И, может быть, мы найдем другой город, чтобы подзарядиться. Тебе нужно будет найти другое море, прежде чем мы закончим. Это азартная игра, для всех нас. Но у нас будет больше шансов, если твари Сеуса не будут охотиться на нас на каждом шагу.

Турин оглянулся на Стержень-корня, светящегося на фоне черной башни в пятидесяти ярдах от них, через площадь. Тот факт, что Стержень-корень не собирался идти с ними в город, не внушал особого доверия. Турин понял, к чему клонит Эррис. Он полюбил этого человека и понял, что им движет желание помочь. В какой-то момент он подумал, что Эррис беспокоится только о Яз и что защита остальных была неизбежным побочным эффектом, но это подозрение исчезло. Эррис был просто человеком, попавшим в самые необычные обстоятельства и пытающимся пробиться в этом мире, как это делают все. Тем не менее, в этом вопросе они расходились во мнениях.

— Сеус все равно будет на нас охотиться. Что бы мы ни решили сделать, он будет бояться, что мы делаем это ради Стержень-корня. И, если это так, Стержень-корень вполне может нам помочь. И он, безусловно, может помочь нам найти моря и города.

— Малиайя тоже нуждается в этом, — сказала Яз, как будто это решило спор, и быстро опустила свою звезду с того места, где та висела высоко над ними. Звезда нырнула в омут тьмы так быстро, что ее аура почти не изменилась. Таким же образом Турин отпер врата в Черной Скале. В этом случае он надеялся на лучшие результаты.

Мгновенно озеро очистилось, и они увидели звезду, висящую в воздухе перед воротами внизу, освещая пыльную комнату, идентичную многим из тех, в которых Турин охотился с мусорщиками Сломанных в Весте.

Малиайя бросила на Яз острый взгляд и задала какой-то вопрос.

— Это поможет тебе поправиться, — ответила Яз.

В комнате за воротами звезда теперь горела другим оттенком, воздух над ней мерцал от жара. Турин вздрогнул. Сломанные знали об исцелении больше, чем лед-племена, но это никогда не было специальностью Турина. Эррис, вероятно, знал больше, чем все они, но у него так давно не было тела из плоти и крови, что Турину спросил себя, как много он помнит об их грязной реальности. В тот момент, когда они войдут в ворота, Малиайя потеряет руку, и все остальные должны будут сохранить ей жизнь. Эррис взял иголку и нитку из шкур Яз. Несколько минут назад он подержал нить близко к звезде, говоря о необходимости убивать крошечных существ, которые вызывают инфекцию. Турину было интересно, имел ли он в виду духов, подобных тем, что были в порче. Конечно, звезда могла прогнать их.

— Давай это сделаем! — Голос Куины звучал нервно, и, несмотря на свою настойчивость, она не двинулась вперед.

Эррис вздохнул и шагнул вперед, упав в ворота. Во внезапном, дезориентирующем изменении перспективы ворота представили изображение его спины, когда он выходил из вертикального двойника в городе. Казалось, он стоял на вертикальной стене и смотрел на них. Он протянул руку и взял звезду в обернутую шкурами ладонь. Шкуры тут же задымились.

— Давай! — Яз схватила Малиайю за руку и попыталась потащить вперед.

Словно почувствовав их общий страх, Малиайя покачала головой и отстранилась. Турин, уже испытывавший брезгливость по поводу всего этого, вздохнул еще глубже, чем Эррис, и потянулся со своей лед-работой. Девушка уже показала, насколько опасной она может быть. Яз и Куина попытались протащить Малиайю через ворота, но он схватил ее за руку и швырнул вперед. Она издала отчаянный вопль, и ворота забрали ее.

Яз и Куина прыгнули вслед за Малиайей. Турин, которому не нравилась ожидавшая его сцена, бросил на Стержень-корня последний взгляд и с удивлением увидел, что тот пытается вцепиться в башню, явно напуганный и кричащий, но не издающий ни звука, когда черная поверхность поглотила его. Мгновение спустя он исчез. Турин повернулся к вратам и обнаружил, что они вернулись в свою первоначальную темноту, напоминая не что иное, как маслянистую лужу.

— О, черт возьми... — И, не давая себе времени передумать, Турин прыгнул во врата.

Крик. Он ожидал крика, но этот не был похож на крик ребенка. Он тоже ожидал темноты, но эта темнота казалась другой. Она казалась... больше... чем любая тьма, которую Турин испытал за всю свою жизнь, проведенную в пещерах Сломанных и подземном городе Пропавших.

Турин слепо потянулся своим шестым чувством, нащупывая остальных. Он ничего не нашел. Даже себя.

— Яз? — крикнул он. — Яз?

Крики перешли в прерывистое хныканье, и где-то вдалеке свет, который был шепотом, превратился в зев солнца, пробивающегося через горизонт. Не то солнце, которое Тюрин впервые увидел менее двух месяцев назад, а более маленькое, более белое и более горячее солнце, которое окрасило восточную тьму в жемчужный цвет и послало розовые пальцы по небу.

— Яз! — Она лежала рядом на каменистом склоне, свернувшись калачиком и всхлипывая. Крик принадлежал ей.

Турин добрался до нее в шесть шагов.

— Яз? Что случилось? — Его чувство воды подсказывало ему, что ее там нет, но его руки говорили об обратном.

— Малиайя, — выдохнула Яз. Она подняла на него заплаканное лицо. — Я тоже это почувствовала. — Одна рука сжимала запястье другой.

— Вы выковали связь. — Стержень-корень направился к ним по светлеющему горному склону. — Вы разделите больше, чем просто боль, если не научитесь лучше контролировать ее. — Он больше не был сотворен из света, но был там, во плоти, мягкий ветер трепал развевающиеся каштановые волосы, его темные глаза метались туда-сюда, такие же беспокойные, как и все остальное в нем. На рассвете он выглядел старше, более пожеванным годами, лет на пятьдесят, или, может быть, на шестьдесят.

— Где мы? — Турин помог Яз подняться на ноги, затем взглянул на Стержень-корня. — И почему ты тоже здесь?

— Нас вызвали. — Стержень-корень поморщился.

— Вызвали? — У Турина было дурное предчувствие. — Кто нас вызвал?

— Сеус.

— Значит... мы мертвы? — спросила Яз.

— Не обязательно, — сказал Стержень-корень. — Но... да, весьма вероятно.

— Как он нас вызвал? Ты не смог его остановить? — Турину хотелось бежать, но без направления это казалось бессмысленным.

— Сеус управляет небесами и тем, что Пропавшие там оставили. К сожалению, это распространяется на врата и пути между ними. Надо быть очень осторожным, когда используешь их, иначе можешь попасть в его лапы. Я думал, что поступил тонко, но, очевидно, ошибся. Боюсь сказать, но я, возможно, фатально ошибся. Это, — он махнул рукой на склон горы и высоты над ними, — место, где встречаются разумы городов. Нейтральная территория, которая регулируется собственными правилами. Сеус здесь все еще король, но разумы других городов иногда расходятся во мнениях; они могут действовать против него, если почувствуют, что он слишком злоупотребляет своей властью. Очень редко ему удается заставить их всех встать на его сторону. Но, скорее всего, ему помогли доставить нас сюда.

— Где наши друзья? — Яз повернулась, осматривая склоны.

— Остались позади. — Стержень-корень отмахнулся от вопроса, рассеянно махнув рукой.

— Где позади?

— В городе. Куда ушла твоя звезда.

— Тогда почему только мы? Почему ты? — спросила Яз.

— Это здания? — Турин прикрыл глаза рукой. Вершина горы вырисовывалась далеко над ними, теперь окрашенная восходящим солнцем в золотисто-красный цвет, и на самой вершине, казалось, находился сверкающий город. — Что это за место? Оно настоящее?

Стержень-корень печально покачал головой

— Это место построено по образцу древней веры, одной из старейших, которые когда-либо взращивал наш вид, и, при всей своей дряхлости, разумы городов считают себя богами этой веры. Это их собственная версия восхождения Пропавших. Пропавшие переместились дальше —предположительно, на более высокий уровень. Разумы городов попытались скопировать их. Это, — Стержень-корень повернулся лицом к горной вершине и развел руками, — их Олимп. Их собственный золотой город, имитирующий то место, куда, как они воображают, ушли Пропавшие. Разумы городов даже извратили свои имена, чтобы приблизить их к именам богов. Возможно, это облегчает их совесть — они считают себя богами и поэтому, дескать, имеют право уничтожить нас.

С этими словами он отвернулся от них и начал подниматься в гору.

— Подожди! — Турин закричал и бросился в погоню. — А мы не можем... убежать? Мы, что, просто сдадимся и позволим ему нас убить?

— В этом месте действуют законы. — Стержень-корень продолжал идти. — Они предлагают некоторую защиту, но они же нас ограничивают. Был вызов, и мы должны ответить на него.