Девочка и гора

10 Яз

— Ты не убила его. — Яз последовала за Майей, почти слепая в коридоре. Единственный свет пробивался из окошек в дверях, каждая камера имела собственную чашу тускло светящейся звездной пыли.

— Убить жреца... — Майя пожала плечами. — Большое дело. Сейчас для этого не время. Пока.

Яз думала, что любое убийство должно быть большим делом, но в ледяных пещерах Майя убивала без раздумий. Регулятора, однако, она ударила железным прутом, обернутым шкурами. Возможно, она всю жизнь почитала жрецов, и это сковало руки маленькому ассасину. Среди Икта любой жрец пользовался таким же уважением, как и мать клана. Только увидев, как Зин падает в Яму Пропавших, Яз начала думать об ордене как о своем враге. До этого она считала их клеем, который связывает племя с племенем и клан с кланом, находя мирный путь, где в противном случае на лед могла бы пролиться кровь.

Майя остановилась на углу, жестом приказав Яз не подходить. Проход, соединявший их, был освещен лучше. Яз уже чувствовала себя незащищенной. Кланы считали, что жрецов было меньше дюжины, и, возможно, это было правдой, но все свидетельства, которые Яз видел до сих пор, предполагали, что на горе проживало значительно бо́льшее население. Были ли они в основном жрецами или слугами жрецов, вроде стражников, которых она видела, Яз не знала.

— Пойдем. — Майя жестом послала Яз вперед. — Оставайся тихой. — Тень закружилась вокруг Майи, не образуя сгустка тьмы, который притягивал бы взгляд, но затуманивая ее, размывая ее очертания в нечто, по чему взгляд наблюдателя мог бы просто скользнуть. Щупальца тени окутали и Яз, воздействуя на нее магией Майи.

Яз последовала за Майей за угол. Звезды освещали путь, свисая в железных клетках с крюков, вделанных в стены. Звезды, бо́льшие, чем ноготь ее большого пальца. Она услышала их песню и, проходя мимо, попросила их хранить молчание, не гореть ярче.

— Они повсюду, — сказала Майя. — Кроме того места, где они держали тебя.

Яз поняла. Она могла бы использовать звезды как оружие. Жрецы пытались вырвать ей жало. Даже Эулар, похоже, разделял некоторые опасения регулятора. Она подумала о том, чтобы взять звезды, когда они проходили мимо, но есть ли лучший след, который приведет погоню прямо к ней? Кроме того, она чувствовала бо́льшую близость к крошечной звезде в своем кулаке. Возможно, ей не хватало силы бо́льших камней, но Яз сама сделала ее из пыли, пылинка за пылинкой, и знала ее так же, как знала свою собственную руку.

— Куда мы едем? — прошипела Яз.

Майя указала направление и продолжила двигаться. Она провела их через несколько поворотов и спустилась по длинной узкой лестнице. Звезд осталось совсем немного, они стали меньше, тени вторгались между ними, отвоевывая потерянную территорию. Майя остановилась у входа в одну из комнат, где царила тьма:

— Сделай свет.

Яз вызвала узкий, но яркий луч от своей звезды. Он прочертил линию по полу, быстро поднимаясь, чтобы затанцевать по сложной поверхности. Не в силах понять, что она видит, Яз расширила луч в конус золотого света.

— Железо! — Жрецы или их приспешники завалили большую комнату шатающимися грудами металла. Примерно половина его состояла из кованых слитков, которые Сломанные делали рядом с кузницей, примерно половина — из больших колес, плоских пластин и других более крупных кусков, которые, возможно, Сломанные не смогли поместить в свой плавильный горшок. И все это лежало ржавое и заброшенное — гора металла, намного большая, чем та, которую смогли бы сложить все кланы, собрав свои сокровища вместе. Яз с восхищением смотрела на нее.

— Я видела еще две такие комнаты, — сказала Майя. — И я исследовала только маленькую часть этого места.

— Но... что это значит? — Яз позволила своему свету погаснуть.

— Это значит, что металл так ценен на льду только потому, что так говорят жрецы. Железо — ошейник вокруг горла племен.

— Я не знала. — Яз всегда думала о Сломанных, как об единственных порабощенных, пойманных в ловушку в своих пещерах, но оказалось, что Икта тоже были связаны, несмотря на кажущуюся свободу бесконечного льда. Горстка неустойчивых морей привязала их к кочевому кругу севера, и сокровища Черной Скалы приковали их к воле жрецов. — Что нам делать?

— Прячься! — прошипела Майя.

— Спрятаться? — Яз пожелала, чтобы ее звезда погрузилась во тьму, и сжала ее в кулаке.

— Сейчас же! — Майя взяла ее за руку и потащила к огромной куче обломков металла.

Яз слепо шла позади Майи, спотыкаясь и полагаясь на то, что девочка не насадит ее на какой-нибудь из выступов, торчащих из кучи. Подняв руку, чтобы защитить лицо, Яз пробиралась сквозь зазубренные препятствия, и закусила губу, чтобы не выругаться, когда ее голень столкнулась с чем-то неподвижным. Несколько мгновений спустя Майя заставила ее присесть. Так они ждали целую вечность в молчании, которое Яз жаждала нарушить. Мышцы ее бедер начали гореть, но Майя по-прежнему не подавала никаких признаков того, что можно снова пошевелиться.

Темнота начала редеть. Масса железа, которая была невидима, превратилась в лес силуэтов, все они блокировали свет, который теперь проникал в комнату, пока что-то приближалось по туннелю. Яз могла слышать то, что приближалось, хотя и не совсем ушами. К ней потянулась двухголосая песня звезд, нарушенная гармония. В ней было что-то кислое и неуместное, отчего по спине Яз пробежала дрожь отвращения. Звук завязал те же узлы в ее животе, что и вид обрубка руки Пома, из которого торчала сломанная кость и лилась кровь.

Свет стал ярче, и в поле зрения появилась фигура. Воображение Яз заставило ее ожидать монстра, какое-то кошмарное создание из мертвой плоти и живого металла. Почему-то увидеть нормального человека было еще хуже. Ужас заключался в неправильности света, который исходил из его глаз, или, скорее, из глазниц, лишенных глаз — в каждую их них была вставлена звезда такого же размера, горящая прерывистым желтым светом.

Нож Майи с шепотом выскользнул из ножен. Она держала клинок под мышкой, чтобы блеск не привлек к нему внимание сияющих глаз.

Яз склонила голову, хотя все еще мысленно видела звезды-близнецы. Вы нас не видите. Вы нас не видите. Вы нас не видите. Она повторяла заклинание снова и снова, позволяя ему кружиться в пределах ее черепа. Что-то убедило ее, что ни нож Майи, ни ее собственные навыки не помогут им, если это существо остановит свой взгляд на их укрытии.

Свет просеивался сквозь спутанное железо, тени скользили туда-сюда, искажая искажения. Металл скрипел, как будто неведомые силы дергали его, выискивая что-нибудь незакрепленное. А затем, так же быстро, как началось, световое обследование кончилось, сияние отступило.

Последовало еще одно одно долгое мгновение тишины, прежде чем Майя поднялась:

— Пошли.

— Что это была за тварь? — спросила Яз.

— Я не знаю, но их много больше, и они могут видеть меня, даже когда я прячусь. — Она убрала нож в ножны. — Продолжай делать то, что ты делала, потому что нас бы нашли, если бы ты этого не делала.

Яз зажгла свою звезду и последовала за Майей из комнаты. Казалось неправильным, что ее ведет ребенок, но она знала, что иначе просто вернется в лапы жрецов, и скорее рано, чем поздно:

— Куда мы идем?

Майя оглянулась на нее и нахмурилась:

— К Аксит, конечно.

— Аксит? — У Яз не было никакого желания присоединяться к клану Майи. Не то, чтобы они приняли бы кого-то сломанного, как она или сама Майя, если уж на то пошло.

— Конечно. Мне нужно доложить. То, что я им скажу, все изменит. Племена не станут кланяться жрецам, как только узнают, что те сидят на железной горе и берут половину того, что у нас есть, за самую малую ее часть. Как если бы жрецы владели океаном рыбы и покупали нас с помощью нескольких отставших чешуек.

— Тогда зачем ждать меня? Зачем рисковать попасть в плен, когда ты могла бы уже давно уйти? — Неужели Майя каким-то образом нуждалась в ней, чтобы добраться до льда?

— Если железо, которое доставляют Сломанные, не является причиной того, что жрецы продолжают кормить их, значит это должны быть звезды. Вот что волнует жрецов. И я видела, что ты можешь сделать со звездами, Яз. Ты — оружие, и Аксит знают, что с ним делать.

Яз скривила рот. Она не хотела быть оружием и не хотела, чтобы Майя видела в ней оружие. Майя спасла ей жизнь дважды, по крайней мере. Яз надеялась, что не является просто призом, безопасность которого надо обеспечить:

— Значит, Аксит накормят меня и согреют? А как насчет тебя, Майя? Будешь ли ты им еще нужна? Что происходит с оружием, когда оно перестает быть нужным?

Майя повернулась и встретилась с ней взглядом.

— Мы, Аксит, воины. Мы понимаем жертвенность. Моя жизнь — в служении моему народу. Я отдам ее клану в любое время, когда она ему понадобится, или когда она перестанет иметь для него ценность. — Девочка говорила с невозмутимым видом, в ее взгляде не было ни страха, ни надежды, но слова звучали так, как будто она выучила их с колыбели, а не как кредо, созданное ею самой. Это также звучало как символ веры Икта, хотя и более воинственно.

— Твоя жизнь должна иметь ценность для тебя, Майя. И она имеет ценность для меня. Вот почему я хотела взять тебя с собой на юг, чтобы ты нашла зеленые земли вместе со мной. — Отсутствие надежды ранило Яз больше всего; это, а также то, что она признала в Майе свою собственную готовность пожертвовать собой. И, увидев это отражение в чужих глазах, она усомнилась в своем выборе. Ее собственная преданность Икта была едва ли менее сильной. До своего падения она была частью чего-то большего, чем она сама. Выживание клана значило для нее больше, чем собственные амбиции. Такую преданность порождала жизнь на льду. Без нее на льду не было бы жизни.

Выбравшись из Ямы Пропавших, Яз обнаружила, что мир стал намного меньше, а старые верования — слишком узкими, чтобы охватить то, что имело наибольшее значение. Упав, она научилась мечтать. Она заглянула за границы своего клана и спросила себя, где они должны быть проведены. Она впервые задумалась о том, может ли выживание отдельного человека быть сопоставлено с выживанием группы, и почему группа должна заботиться о выживании клана, племени или народа. Она выпала из своей жизни и рухнула в мир, который наполнил ее надеждой, страхом и смятением. Количество неотвеченных вопросов, преследовавших ее, множилось и множилось снова. Она обнаружила, что отчаянно нуждается в руководстве, но и небо, и море были скрыты от нее, и в любом случае боги никогда с ней не говорили. Год назад она захотела бы поговорить с жрецом.

Яз медленно кивнула. Ей нужно вернуться к яме, к остальным. Нет никакого пути на юг, если ты идешь в одиночку. Если Майя сможет вытащить ее из этой горы, это будет хорошим первым шагом:

— Я пойду с тобой.

На лице Майи промелькнуло и быстро спряталось удивление:

— Хорошо. Тогда пошли.

Майя шла впереди по неосвещенным туннелям, двигаясь очень осторожно. Размеры этого места удивляли Яз. Она, конечно, видела подземный город Пропавших, и это место казалось крошечным по сравнению с ним, но она была поражена тем, что жрецы вырезали так много камней и создали настолько много комнат и туннелей, что в них можно было заблудиться и спрятаться.

Дважды они шли по длинным лестничным пролетам, грубо вырубленным в полу туннелей, где Яз почти приходилось наклоняться, чтобы не поцарапать голову.

— Я думала, что выход будет ниже, у льда, — сказала Яз.

— Так оно и есть.

Яз перестала подниматься по лестнице. Во время миссии Майя была немногословна. В другое время слова вытекали из нее, как вода из продырявленного меха. Научилась ли она молчанию вопреки своей природе, наблюдая за не открывавшими рта воинами-Аксит, или болтливая Мая была всего лишь еще одним оружием в ее арсенале?

Майя тоже остановилась, пройдя несколько шагов. Яз просто стояла и смотрела на закутанную в тень девушку, чуть больше, чем пятно на краю света ее звезды, и ее неподвижность вытянула объяснение из проводника:

— Мне кажется, здесь находится их храм.

— Зачем нам туда идти? — Яз почувствовала, как холодный палец провел по ее спине. Она почти ничего не знала о Скрытом Боге, кроме того, что, в отличие от Богов в Море и Небе, у него было особое место в мире, где его можно было найти. И это место лежало здесь, внутри Черной Скалы. Ее знания были собраны из редких случаев, когда разговоры между Икта касались этой темы, а затем поспешно отклонялись в сторону. Тем не менее, эти несколько штрихов нарисовали в ее сознании картину чего-то более мрачного, чем лед, более неумолимого, чем ветер. Говорили, что жрецы носят его изображение на спрятанных под одеждами цепях, висевших на шеях. Яз даже слышала, что они делают его статуи. У нее не было ни малейшего желания стоять перед одним из них и позволять ему смотреть на себя каменными глазами. — Нам пора уходить.

— Сначала узнай своего врага, — сказала Майя. — Есть комнаты, которые я еще не видела, и что важнее для понимания, чем боги твоего врага?

— Ты уверена, что жрецы — наши враги? — Яз на самом деле не хотела защищать Эулара и ему подобных, но ситуация была не настолько ясной, чтобы клан мог просто пойти на войну с ними после столь небольшого размышления. И, казалось, Майя еще не обнаружила замороженную армию, которую, как утверждал Эулар, он строил.

— Любой, кто пытается установить власть над Аксит, — наш враг. Мы воевали с Черной Скалой на протяжении многих поколений. Они просто еще не знают об этом. Мой дядя говорит, что любой, кто не является Аксит, является нашим врагом, но это старое мышление, и отец клана говорит об этом по-другому. Он учит, что никто не заслуживает смерти, пока не встанет на нашем пути.

Яз медленно покачала головой. Слышать такие резкие мысли изо рта ребенка, который, как она знала, был склонен к доброте, когда не был связан своей верой... было грустно:

— Ты можешь встать у меня на пути, Майя, и я все равно буду считать тебя своей подругой.

Майя ничего не сказала, но тени вокруг нее ослабли, и она опустила глаза, словно ей было стыдно.

— Тогда веди. — Яз постаралась, чтобы ее голос звучал веселее, чем она себя чувствовала. — Давай посмотрим, что мы можем узнать о Скрытом Боге.

Они поднялись по неимоверному числу лестниц, и Яз убедила себя, что скоро они сбегут из горы и выйдут на вершине. Возможно, в этом месте было не так много комнат, как в подземном городе Пропавших, но начинало казаться, что оно простирается почти так же далеко.

Истории кланов были переплетены в рассказы, такие как о Зене и Мокке, и никогда не сопровождались подсчетом лет. Иногда Яз казалось, что бабушка ее бабушки могла быть свидетельницей даже самого старого из этих рассказов. Но здесь, в Черной Скале, было ясно, что жрецы, должно быть, веками трудились, чтобы выдолбить такие пространства.

Только в трех случаях Майя останавливалась, возвращаясь или сворачивая в боковой проход, чтобы избежать нежелательной встречи. Жрецы и их приспешники могли быть значительно многочисленнее, чем полагали кланы, но, независимо от их численности, они были разбросаны в лабиринте туннелей и комнат, которые их предки вырезали в Черной Скале. В некотором смысле пустота Черной Скалы была немым свидетельством правоты слов Эулара о сокращении численности кланов. На льду это было трудно увидеть, воспоминания были либо короткими, либо смутными, но здесь факты были зафиксированы в камне. Когда-то здесь, должно быть, жило гораздо больше людей, которых поддерживал труд племен. Теперь их потомки бродили в пространстве, которое когда-то было переполнено.

— Мы приближаемся. — Майя вывела их из грубо вырубленных служебных туннелей в коридоры с ровными полами и прямыми стенами. Время от времени они проходили мимо железной двери, хотя не видели никаких признаков жизни. Повсюду с потолка свисали звезды в клетках, окрашивая проход в радужные цвета. Это были более крупные звезды, чем те, что освещали коридоры ниже по склону горы. Звезда Пома, которая была редкой желанной добычей среди Сломанных, здесь, в верхних покоях Черной Скалы, была бы просто еще одним светом коридора.

Майя оставалась в середине проходов, где могла, и пригибалась, проходя мимо каждой звезды, словно они испускали жар, который ее обжигал.

Они не проходили мимо статуй, но кое-где на стенах грубыми черными линиями было выцарапано изображение, словно кто-то взял кусок угля и поскреб им по камню. Нацарапанная фигура обладала необычайной, неистовой энергией. Это был человек, сидевший со скрещенными ногами, державший руки на коленях, ладонями вверх, и наклонивший голову; его окружало черное облако неровных линий, пересекающихся снова и снова, словно художник хотел стереть свою работу, как только закончит. Казалось, изображение противоречило точности каменной кладки и гармоничному свету висящих звезд. Как багровая рана на лице ребенка.

Яз остановилась, чтобы посмотреть на второе такое изображение, до которого они добрались. Было в нем что-то, что напомнило ей о Сеусе, монстре, который охотился на тайных путях, по которым, казалось, передвигался город Пропавших; изображение напоминало Сеуса не формой тела, а жестокостью линий над и вокруг головы. Яз подавила дрожь и пошла дальше.

Следующий поворот вывел их в коридор, наполненный эхом песни звезд, все они были красными и слишком большими, чтобы спрятаться в кулаке. Пальцы и большой палец Яз будут бороться, чтобы встретиться, если она возьмет одну из них в ладонь. Фигура Скрытого Бога была нацарапана на обеих стенах примерно на полпути вниз, два изображения смотрели друг на друга с черной интенсивностью. У этой пары головы были непокрыты, но на лицах было так много морщин, что самих лиц почти не было видно, а глаза представляли собой черноту в точках пересечения.

— Вот почему я привела тебя. — Майя попятилась. — Я не могу туда спуститься. — Она нахмурилась, как будто признание в своей слабости пристыдило ее. — Не могу, если ты... не остановишь их. — Она отступила еще на несколько шагов. — Я чувствую, как звезды рвут меня. Разрывают мой разум на части.

— Я могу попытаться. — Яз подняла руку в качестве прелюдии к тому, чтобы протянуть свою силу. Но прежде чем она успела начать, она почувствовала перемену в звездной песне. Хор красных звезд тонул в регистрах, становясь глубоким, как стонущий лед, мрачным предчувствием, а затем внезапно дикость заразила их мелодию, делая ее более высокой, более резкой. В коридоре появилось новое чувство, которое Яз хорошо знала. Страх. На стенах начали появляться черные письмена, быстро начерченные невидимой рукой.

— Беги, — сказала Майя тихим голосом, словно ей не хватало смелости говорить громче.

В дальнем конце коридора одна из красных звезд погасла. Потом еще одна. И еще. И тьма поглотила пространство позади них.