Дети дупликатора

Глава девятая

— Слышь, Саня, — решился на вопрос Сиверцев. — Я вот чего думаю… Меня тебе Тараненко навязал, типа присматривать. А ты ко мне как-то уж слишком тепло отнёсся. Просто как к попутчику, как будто мы из одной команды.

— А мы и есть из одной команды, — неожиданно признался Псих. — Ну сам подумай, что значит — присматривать? Чтоб я не сбежал? Так от тебя сбежать — раз плюнуть, ты же не сталкер, да и вообще человек не больно боевой, уж прости. Странно, что стрелять умеешь. Ты ведь и сам не понимаешь — зачем тебя Тараненко послал. Верно?

— Ну, — смутился Ваня. — По большому счёту — да. В смысле — нет. Не понимаю.

— И какой резон мне в таком случае на тебя крыситься? Мужик ты, я заметил, нормальный, мне ни помочь, ни помешать не в состоянии, да и желания мешать у тебя что-то не просматривается. Так я хоть не в одиночку, хоть поболтать есть с кем. Тем более, ты человек образованный, не то что большинство в этих местах… Из рефлексов только глотательный и хватательный. Я, честно говоря, от недостатка общения тут шизею уже. Так что когда Тараненко тебя ко мне приставил — я только обрадовался. Ей-богу не вру.

Сиверцев вздохнул — получилось не очень весело.

— Ты, наверное, не понял, — продолжил Псих. — Мы когда в баре беседовали, Тараненко ещё считал, что меня надо ловить и мочить, в смысле выдавливать из меня дупликатор. Но я поговорил с ним с глазу на глаз и сумел убедить в том, что сам хочу отдать ему эту шайтан-машинку. И, кажется, Тараненко мне поверил. Во всяком случае, многое говорит за то.

Сиверцев опять вздохнул. Он определённо устал быть ничего толком не понимающим участником сложной и, чёрт бы её побрал, бесконечной игры, правила которой неизвестны, а исход плохо предсказуем.

Ещё с вечера они с Психом договорились наутро «лениться». Иными словами — дрыхнуть сколько получится, потому что спешить всё равно некуда, а до вторника ещё целых три дня. Долгих и пустых. Завтра наступило, вот и следовали теперь договору. Дрыхли долго, а потом долго валялись, лениво переговариваясь каждый из своего угла.

Псих вчера посоветовал на верхние койки не лезть— душновато, мол, да и головой о потолок спросонья треснуться немудрено. Внизу лучше. Поэтому Сиверцев чувствовал себя примерно как в поезде — сбоку стена, сверху полка. То есть, сетка с матрасом. Правда, в проходе вместо столика стоит ещё одна двухъярусная кровать, пустая, ну и попутчик заметно дальше, чем обычно в купе. И окна нет. А в остальном — похоже.

— Слышь, Саня. — Сиверцев окончательно осмелел и решил воспользоваться тем, что Псих готов откровенничать. — А чего это за дупликатор-то? Что он делает? А то я толком и не знаю из-за чего весь сыр-бор.

Псих загадочно хмыкнул:

— А из названия разве непонятно?

— Копирует что-нибудь? — осторожно предположил Ваня самое простое.

— Естественно! Только не что-нибудь, а всё. Реально всё. Хочешь, пачку денег, а хочешь — бутылку водки.

— И что, никаких ограничений? — не мог поверить Сиверцев.

— Ну… практически. Только по размерам — что в сейф не влезет, то никак не скопируешь. И ещё живое не копирует, живых существ, в смысле. Бутерброд с колбасой — пожалуйста, а птичку, там, мыша или таракана — никак. Только впустую разряжается.

«Сейф! — подумал Сиверцев. — Помнится, команду Кардана в мой первый выход с сейфом в Зоне и прихватили! Да и потом к шефу несколько раз таскали эти ящики железные… Живое, значит, не копирует… Интересно..»

— А мёртвого таракана, например, скопирует? Тапком прибитого?

— Не! — покачал головой Псих. — Не скопирует. Не знаю почему.

Сиверцев крепко задумался. В общем, его незамысловатые подозрения подтвердились: больно уж говорящее название. Дупликатор. Для бандитов и дельцов — золотое дно! Буквально золотое. Деньги, конечно, плодить не очень умно — кому нужны горы бумажек, среди которых множество с одинаковыми номерами? Даже если копировать сразу десяток-другой пачек. А вот какой-нибудь завалящий брильянтик-изумрудик, слиток золотой или, допустим, кило героина — дело совсем другое. Тут можно деньги делать в прямом смысле из пустоты.

Потом Сиверцев подумал, что для настолько ценного приза какая-то пока вяловатая свалка происходит. Из претендентов — только Тараненко да Покатилов. Люди, бесспорно, не из последних, но тут вроде как и более крупной рыбе должно быть интересно. Или информация пока ещё просто не просочилась? Варианты, варианты, сотни вариантов…

— Эк у тебя глазки-то забегали, — ухмыльнулся в противоположном углу Псих. — Мечтаешь? Правильно, я поначалу тоже мечтал. И даже одно время верил в то, что выдумывал.

— А теперь уже не веришь? — хмуро поинтересовался Сиверцев. Ему стало немного неприятно от того, как легко собеседник угадал его мысли. Но, если разобраться, какие тут ещё могут мысли возникнуть? Банальные и предсказуемые.

— А теперь я с нетерпением жду момента, когда навеки избавлюсь от этой штуковины, — со вздохом признался Псих. — Потому что бабло баблом, но есть вещи и поважнее бабла.

— Например?

— Например — жизнь, Ваня. Обладать куском мяса в своре злых и голодных волков крайне небезопасно. Особенно если ты маленький и не слишком сильный волк. Я своё уже отметал. И всё для себя уже решил… Если у тебя прямо сейчас есть что-нибудь ценное — можем шлёпнуть пару экземпляров, это без проблем. Но на большее замахиваться не советую. Я, кстати, и Тараненко эти слова озвучил, есть, мол, волки и покруче него.

— И что Тараненко? — Сиверцев даже привстал на локте от любопытства.

— А ничего, — вздохнул Псих. — Рассмеялся.

— М-да…

Сиверцев взглянул на часы — шёл четвёртый час дня.

— Ого! Начало четвёртого! Вот это я поспал, за все три месяца в Зоне разом.

— Да, пожалуй хватит валяться. — Псих потянулся и зевнул.

— Может, в бар сходим? — задумчиво предложил Сиверцев. — Пивка, там… Или чего покрепче. Всё равно делать нечего.

— Нет, Ваня, — грустно возразил Псих. — Мне наружу нельзя, мигом возьмут за кадык.

— Вчера же не взяли?

— Вчера я рисковал. Осознанно. Потому что мне позарез надо было переговорить с Тараненко. Ну и время я хорошо подгадал, да. Один раз такое могло пройти, тем более, что пока я с твоим шефом общался ни одна сука ко мне не рискнула сунуться. Но сегодня-то всё не так. Тараненко нету. До бара мы, может, и дойдём. Может быть, даже пива попить сможем и даже благополучно выйти. Но потом нас возьмут. Точнее, возьмут меня, тебя-то вряд ли кто ищет. Хотя под шумок могут и тебя шлёпнуть, тут с этим просто, сам знаешь. Нет, Ваня, сидим тихо, как мыши под веником. И во вторник выглядывать вездеход к Болоту, скорее всего, ты сам пойдёшь, без меня.

— Сам? — заволновался Сиверцев. — Слушай, я сам по Зоне ещё не ходил… И не рвусь, если честно.

Псих немного поразмыслил.

— Ладно, там поглядим, — неопределённо сказал он. — Время ещё есть, всё взвесим как следует. Давай уже подкрепимся, что ли. И, кстати, чтобы принять на грудь вовсе не обязательно тащиться в «Рентгены». Пива у меня, правда, нет. Зато кое-что другое найдётся.

Псих отбросил одеяло и встал. Поддёрнул трусы и пошёл в санузел, умываться.

Умываться, кстати, приходилось водой из бутылок, хотя из крана в санузле что-то такое жидкое капало. Но Псих этим пользоваться отсоветовал. А Сиверцев, ясное дело, не возражал.

«Эх, жаль я зубную щётку забыл прихватить, — досадливо подумал Сиверцев. — И «Лакалут» свой родимый…»

Без традиционной чистки зубов Ваня чувствовал себя препаскудно, а голым пальцем сколько во рту не елозь, сильно лучше от этого вовсе не становится. И ещё как минимум пять дней так… Псих уже некоторое время возился на кухне, и тут Сиверцева вдруг озарило.

— Саня! — проорал он прямо из санузла. — А зубной пасты у тебя случайно нет?

— Случайно есть. А что?

— Какая?

— Да хер его знает, не помню! Ваша какая-то, новомодная. Мой «Фтородент» из заначки, извини, давно кончился. Дать?

— Давай!

Сиверцев прошёл через спальню и очутился в центральной комнате. Псих как раз копался в своём рюкзачке у стола.

— Да где ж она, блин! — в сердцах выдохнул Псих, терзая содержимое внутреннего кармашка. Наконец оттуда был извлечён тюбик «Roсs».

— Во! Держи. — Псих протянул пасту Сиверцеву. — Щётка есть?

— Нету. А что, у тебя и щётка найдётся?

— Ха! У меня всё найдётся, — похвастался Псих и снова полез в рюкзак.

Когда он вынимал оттуда шелестючий пакет с какими-то своими причиндалами, из рюкзака вывалилась блестящий металлический предмет, который Сиверцев принял сначала за хирургический инструмент типа зажима или пинцета, но потом усомнился и решил, что это скорее двухлучевая телескопическая мини-антенна к комму или компу, в сложенном состоянии. Псих неожиданно напрягся. По крайней мере. Сиверцеву так показалось.

— Где-то тут! — прежним тоном сказал сталкер, ещё пошелестел пакетом и наконец вынул продолговатую синюю пластиковую штуковину размером примерно с большой палец человеческой руки, только угловатую, прямоугольного сечения. Один торец этой штуковины, вроде бы, был прикрыт алой пробкой-затычкой.

Сиверцев с некоторым недоумением принял таинственную вещицу, пытаясь понять за каким хреном Псих её выудил, поскольку речь недавно шла о совершенно определённом предмете — а именно о зубной щётке. Потом Ваня догадался вынуть затычку.

Так и есть: алая пробка была перевёртышем, а синяя часть пластмасски — полым внешним чехлом, внутри которого пряталась головка зубной щётки. Ворс щётки был убогонький, без массажных вставок, и добавок невероятно грубый и жёсткий.

— Мама дорогая, — впечатлился Сиверцев. — Это что за девайс такой убойный? Китайцы, что ли, строгают?

— Реликт, — ностальгически вздохнул Псих. — Мейд ин Советский Союз. Из моих личных запасов. Нулевая, между прочим, ни разу не пользованная. Владей, дарю.

— Спасибо. — Сиверцев иронически приложил руку с зубной пастой к сердцу и сдержанно поклонился. — Буду хранить!

От внимания Сиверцева не ускользнул тот факт, что на выпавшую из рюкзака железяку Псих в процессе вручения ретро-щётки ненавязчиво наступил, да так и остался стоять на этом месте. Об этом Ваня вскользь подумал по пути назад, в санузел.

Щётка и впрямь была жёсткая — дальше некуда, а паста, похоже, оказалась детской, поскольку была ароматизирована какой-то карамелью. Однако воспользоваться этим всё равно было несравненно приятнее, чем со скрипом елозить по зубам указательным пальцем. В основную комнату-холл Сиверцев вернулся повеселевший и посвежевший.

— Ну как? — поинтересовался Псих.

— Как будто клубники налопался! — бодро отрапортовал Сиверцев.

— Сейчас другого налопаемся, — сообщил Псих и хитро подмигнул. — Гляди, что у меня есть!

И он выставил перед собой винную бутылку, бело-зелёной этикеткой вперёд.

«Массандра», — было написано сверху на этикетке. И чуть ниже — «Портвейн белый крымский».

И ещё картинка — восточного вида домик с башенкой, кипарисы перед ним и внизу — четыре стилизованных медали.

— От это да-а-а!!! — восхитился Сиверцев вполне искренне.

— Напиток молодости, — сообщил Псих. — Я вообще-то хотел двадцать пятое апреля отметить. Второй свой день рождения, когда меня грузовик переехал, но таки не совсем насмерть. В этом году сорок лет как раз. Но всё не с кем было.

Он разлил вино по металлическим кружкам; у Сиверцева против воли затрепетали ноздри — до того оно было ароматное.

— Моя старшая сестра в серванте такую же бутылку прятала, — продолжал вспоминать Псих. — Мне лет десять, наверное, было, ну и я решил попробовать. Даже понравилось!

— Сильно взгрели? — поинтересовался Сиверцев со знанием дела, потому что у каждого русского мужчины найдутся воспоминания подобного рода.

— Вообще не взгрели! — гордо поведал Псих. — Думаю, никто и не заметил. Я ж не всё выдул, отлил в стаканчик на палец, а что осталось — на место. Зато потом как свои деньги начали появляться, в старших классах уже, только такую Массандру и пил. Ну, красный ещё портвейн в магазинах иногда бывал, его тоже. Будем здоровы!

— Ой, будем!

Кружки встретились с металлическим лязгом.

Наверное, Сиверцев давно не пил приличного вина — белый крымский из железной кружки показался ему сущей амброзией.

— Хорошая у тебя сестра! С понятием! — заметил Сиверцев и осёкся, осознав собственную ошибку.

— Если жива, ей уже под семьдесят, — сказал Псих, вроде бы без нервов.

— Не пробовал искать? — со всем возможным тактом спросил Ваня.

— А как? — Псих пожал плечами. — В квартире нашей никаких намёков куда все уехали. Да и из Зоны я в последнее время почти не выходил.

— Ну, может, у родственников каких-нибудь. Не может же быть, чтобы у вас не было родственников?

— Родственники, скорее всего, давно умерли. Сорок лет прошло, не забывай!

— Ну, дети их живут! Родовые гнезда обычно не пустуют, кто-то же должен в них жить!

Псих вздохнул и не очень весело махнул рукой:

— Вот здыхаюсь дупликатора этого, тогда, может, и поищу родичей. Представлюсь собственным сыном, наверное, чтоб не пугать попусту. В общем, хватит об этом, собирались же за второе рождение пить. Вот и давай за рождение!

— Давай! — поспешил согласиться Сиверцев, поскольку тема была действительно скользковатая.

Чокнулись, выпили. Сиверцев чувствовал себя невероятно хорошо, чуть ли не впервые с зимы. Отдыхал душой и телом.

В общем, они с Психом позавтракали и не торопясь, со смаком, прикончили портвейн. Смешно было надеяться, что два русских мужика, которым некуда спешить, ограничатся одной бутылкой спиртного. Одно жаль: «Массандры» у Психа больше не нашлось.

Конечно же за выпивкой разговаривали о разном — однако Сиверцев размяк и никаких важных или рискованных тем больше не затрагивал.

Несколько часов прошли незаметно. За разговорами не особенно обращали внимание на время. Негромкий писк откуда-то из угла с рабочим (не кухонным) столом и полками со всяким мелким скарбом Сиверцев поначалу и не заметил, а вот Псих сразу насторожился.

— Тихо! — произнёс он, вытянув в сторону Сиверцева открытую ладонь. Ваня умолк на полуслове и наконец-то обратил внимание на зуммер.

— Что это?

— Кто-то рядом шарится, — сквозь зубы объяснил Псих.

Он достаточно твёрдо встал и переместился к столу. Ваня направился за ним — не сидеть же на прежнем месте?

Освободив стул от вещмешка Сиверцева, Псих уселся и вынул из ящика стола старенький ноутбук. Воткнулся в розетку, подключил ещё какой-то провод и оживил ветерана.

Ноутбук грузился очень долго, минуты две. Но едва на экране появилось изображение, отличное от логотипа операционки, Ваня сразу сообразил, что оно заведено с камер наружного наблюдения.

— Ух ты! Тут и такое есть? — заценил он.

— Есть, как не быть, — отозвался Псих, управляясь с допотопным тачпедом — экран ноутбука был совсем древний, не сенсорный. — Эту ухоронку военные строили, а потом то ли Долг оккупировал, то ли ещё кто. Слежение — вещь полезная, вот и пользовались да следили-чинили.

Псих раздробил экран на несколько частей, по числу наружных камер, выяснил которая транслирует наиболее интересное изображение и целиком переключился на неё. Ко входу в бункер Приближались люди. Шестеро.

— Опаньки! — Сиверцев напрягся, но потом вспомнил внешние мегадвери немного успокоился. Гаубицы или миномёта при гостях, вроде бы, не имелось.

Одеты они были стандартно — пятнистые комбинезоны, лёгкие шлемы, только один предпочёл сталкерскую полумаску. И именно его Сиверцев узнал первым.

— Это Грек! — воскликнул он. — Нормальный сталкер! Раньше под Кексом ходил.

Упоминание о Кексе разбередило память, а Псих как раз отзумил лица гостей, одно за одним, по очереди. Физиономии тоже были смутно знакомые.

— А это охрана Покатилова, — уверенно сообщил Псих.

И точно: не далее как позавчера двоих из этих орлов Сиверцев имел удовольствие довольно близко лицезреть — они провожали его от заимки к месту беседы с Покатиловым. И, между прочим, ту делегацию Ваня тоже сначала лицезрел на экранах наблюдения, только вояки его быстро прогнали с поста.

Некоторое время гости шарились у входа, видимо, разглядывали двери. Коротко переговорили, жаль — непонятно о чём, звук почему-то не транслировался. В конце концов оставшийся позади всех Грек развернулся и пошёл прочь. А за ним и остальные потянулись. Ушли они куда-то влево, стало быть к корпусам Агропрома.

— Ночевать двинули, не иначе, — задумчиво произнёс Псих. — Как бы они не про наши души явились, Ваня…

— С чего ты вдруг решил, что про наши? — усомнился Сиверцев.

— А ты сам подумай. Тараненко вернулся из Зоны без меня, хотя в баре со мной встречался. И сразу затеял подготовку к новому визиту в Зону. Могу на что угодно спорить: Покатилов обо всём этом прекрасно осведомлён. И он знает, что мы с тобой прячемся в Зоне. Вот и думай — пошлёт он своих ребят на поиски или не пошлёт. Как думаешь?

— Пошлёт, разумеется, — грустно согласился Сиверцев. — Но как они могли нас выследить? Или об этом схроне вся Зона знает?

— Вся, думаю, не знает, но кое-кто точно в курсах. Хорошо, что нам аж до вторника наружу не нужно. Авось, отсидимся…

«Да уж, авось», — подумал Сиверцев и вдруг с ужасом представил — а вдруг от Покатилова по почте придёт какая-нибудь директива? Например, выйти наружу и привести в схрон вот этих ребят, которые недавно толклись у входа. Что тогда? Попробуй не выполни! До сих пор на Сиверцева, вроде бы, и не давили особенно, но с такой публикой это надо считать редким везением. Которое, естественно, довольно скоро заканчивается.

«Вырублю комм нафиг», — решил Сиверцев и шагнул в сторону, к вешалке, где висела его куртка.

Видимо, Ваню хранил какой-нибудь второстепенненький ангел. У комма некоторое время назад села батарея и он благополучно вырубился сам. Правильно, Ваня ещё вчера рассчитывал покинуть Зону и о подзарядке просто не задумался, а с той поры прошло уже более суток.

«Вот и чудно!» — подумал Сиверцев с воодушевлением, а потом сообразил, что он и саму зарядку забыл прихватить, точно так же, как зубную пасту.

Интересно, он первый идиот, который радуется, что остался в Зоне без комма и без связи?

— Что там у тебя? — поинтересовался Псих, искоса поглядывая на Ваню.

— Комм сел, — сообщил Сиверцев со вздохом. — А зарядное я тоже в сумке оставил…

— А какой у тебя? У меня тут валяется пару зарядок.

— Да фиг с ним, — отмахнулся Сиверцев. — Всё равно ничего важного я ниоткуда не жду. Ленимся дальше.

— Ну, смотри, — не стал настаивать Псих. — Свалили, ребятки. Интересно, завтра проявятся?

— Завтра и узнаем. Пойдём, налито.

Всё время в продолжение посиделок Псих то и дело косился в сторону оставленного на столе ноутбука. Сиверцев это, естественно, замечал и в какой-то момент решил поинтересоваться:

— Слушай, Саня! А откуда ты ноутом пользоваться умеешь? Они, насколько я себе представляю, только лет через десять после чернобыльского бабаха в обиход вошли, уже в свободной, шоб она была здорова, России! Ты всё это время, извиняй, провалялся в бессознательном состоянии. Или уже потом обучился?

— Потом, конечно, — пожал плечами Псих. — Я ж по Зоне больше двух лет шастаю. Да и было кому обучить… Давай помянем, кстати.

— Давай… А я его знал?

— Вряд ли. Хотя, всё возможно. Зулусом его звали. Жил хорошо, но погиб плохо… как и многие здесь.

Сиверцев молча приподнял кружку и выпил. Псих поступил чуть иначе и это, признаться, Сиверцева немного удивило: чуть наклонил кружку и плеснул самую малость водки на бетонный пол схрона, а потом уж выпил.

— Вообще я о нём, вроде бы слышал, — осторожно предположил Сиверцев. — Долговец бывший да?

— Наверное. Я его узнал уже когда он был одиночкой.

— А как сошлись?

Псих немного помолчал.

— Скорее не сошлись, скорее он меня подобрал. Думаю, пожалел другого одиночку, жёлторотого и несмышленого. Он мне эти хоромы и завещал в итоге.

— Что ж… Пусть ему там… куда там все попадают? Пусть ему там будет хорошо.

Псих вздохнул и налил ещё.

— А возвращаясь к вашим электронным штучкам, — заговорил Псих немного погодя. — Уж я млел вначале от восторга! От этого ноутбука, к примеру. Теперь-то я знаю, что это немыслимое старьё для каждого из вас. Вот знаю, вроде бы, мозгами, всеми, что остались. А поверить всё равно не могу. Плоский, блин, экран!!! И цветной!!! У нас в семье телек был всегда только чёрно-белый.

— Неужели цветных не было? — удивился Псих. — Вроде, уже должны были!

— Быть-то были, — не стал возражать Псих. — Да только стоили семьсот целковых — полгода впахивать надо, если не знаешь. И при этом ни хрена не кушать, разумеется, потому что если таки кушать — то впахивать уже три года.

— Это и сейчас так, — философски вздохнул Сиверцев. — Если вещь нужная, то впахивай и с голоду пухни, иначе не купишь. Так они и болтали о том о сём, а спать отползли глубоко заполночь.