Деньги не пахнут 2

Глава 9

"С ума сошёл!"

"Вот это номер!"

"Это вообще хоть как-то объяснимо?"

Весть о том, как Сергей Платонов вбухал всё до копейки, ударила по комнате, как раскат грома. Воздух мгновенно загустел от ругательств – слова вырывались сами, без намерения кого-то оскорбить. Просто иначе передать потрясение было невозможно.

– Чувствовалось, что рванёт…, – все ожидали провала.

Ожидали, что Платонов оступится. Но не так. Никто не представлял, что он сорвётся с катушек именно таким образом. В воображении давно был нарисован предстоящий сценарий: Сергей, переполненный напряжением, оступится, не заметит очевидного, захлебнётся в мелких ошибках. Начнёт нервничать, цепляться за каждую мелочь, а потом погрязнет в убытках, пытаясь отыграться. Вот тогда они и собирались вмешаться. Дружески похлопать по плечу, мол: "Ну что, предупреждали ведь?" – и выдать парочку дельных советов, наслаждаясь его падением втайне. Но Платонов разорвал все их прогнозы в клочья.

"Он что, специально так сделал?"

"Все струхнули перед крупняком, а он им показал…"

В его действиях чувствовалось помутнение рассудка. Видно, достали слова: "Ты боишься, ты слабак". Вот он и решил доказать обратное – громко, яростно, чтобы заткнуть всем рты. И слушайте дальше.

"Двадцать шесть миллионов долларов!"

"Да он псих!"

Всё состояние – в одну корзину. Ради показухи. Ради того, чтобы выбить почву из-под ног у тех, кто сомневался.

Какой разум способен на такое? И это ведь не недвижимость, не золото – а биотехнологии! Самая бешеная отрасль, где котировки скачут, как лошадь в панике: сегодня плюс двести процентов, завтра рухнет в пыль из-за проваленных клинических испытаний. Там нельзя рисковать вслепую. Там диверсификация – закон, как дыхание. Но он загнал в одну акцию двадцать шесть миллионов. Никто даже не попытался его отговорить.

"С таким лучше вообще дел не иметь", – пробурчал кто-то сквозь зубы.

"Вот почему с ним общаться бесполезно: чтобы разговаривать, нужен здравый ум".

Снаружи осуждение звучало холодно, но в глазах многих плясали искры злорадного восторга. Смотреть на безумца – сладкое зрелище. Финансовая рутина выматывает: бесконечные цифры, скучные таблицы Excel, механическое копание в моделях. Безумие Платонова стало глотком адреналина, перчинкой в пресном супе ежедневных отчётов.

Он подарил им шоу, какого не устроит ни один скандал на рынке: ставка всем капиталом, игра на грани бездны, деньги, доверенные тем, кого принято называть аристократами… Чем закончится этот спектакль?

"Инвесторы в курсе?"

"Да ну, если бы знали, уже бы головы летели!"

Нет ничего зрелищнее в этом мире, чем пожар. Ну, разве что драка. Сейчас все словно смотрели на пламя, раздувающееся на ветру.

"Может, сообщим им?"

По совести – стоило. Люди доверили деньги, они имеют право знать, что их бросили на костёр амбиций. Долг, мораль, всё такое. Но вместо этого прозвучал ленивый ответ Гонсалеса, сопровождаемый едва заметной усмешкой:

– Да забей. Не страшно.

Для него, играющего ради развлечения, такой поворот был даже в радость.

"Серьёзно?"

"Мы просто за тебя переживаем…"

Те, кто жаждал скандала, сначала испытали разочарование. Но радость пришла быстро – словно запах грозы перед ливнем. Нашёлся инвестор, готовый устроить шоу, и в отделе M\A повисло напряжение, как перед грозовым разрядом. Им оказался Фабер – специалист из розничного департамента, пятый в списке инвесторов. Как только до него дошли слухи, лицо налилось кровью, словно его только что окатили кипятком. Он рванул по коридору, отбрасывая в сторону растерянных сотрудников, и ворвался в отдел, где сидел Сергей Платонов.

– Что?! – грохнул его голос так, что у ближайших столов дрогнули стаканы с кофе.

Взгляд Фабера сверлил Платонова, будто хотел прожечь дыру. В груди у разъярённого инвестора пульс бился так яростно, что казалось – вот-вот вырвется наружу.

– Всё вбухал?! Это правда?!

Офис замер. Даже щёлканье клавиш стихло, воздух стал тяжёлым, как перед взрывом. В такие моменты случайные свидетели понимали: сейчас будет нечто редкое. Но Сергей Платонов даже бровью не повёл. В его голосе не дрогнула ни одна нота:

– Откуда слышал?

– Какая разница! Это правда или нет? Скажи!

Глаза Фабера горели злостью, словно раскалённый металл, но Платонов ответил спокойно, без тени сомнения:

– Правда.

– Чокнутый! Ты хоть знаешь, что диверсификация – это азбука инвестиций?! – выдохнул Фабер так, что слюна брызнула на полированную столешницу.

Никаких изменений на лице Платонова. Ни раздражения, ни растерянности. Лишь ледяная уверенность.

– Кто сказал, что диверсификация – основа? – произнёс он ровным голосом.

Фраза прозвучала как удар хлыста. Фабер замер на долю секунды. А Платонов уже продолжал, глядя прямо в глаза, с лёгкой тенью усмешки на губах:

– Диверсификация – это стратегия для тех, кто боится потерять. Подход "меньше риска – меньше прибыли". Это путь тех, кто готов жертвовать доходом ради сохранности капитала. Но это не для меня. Моя цель – максимум прибыли.

Он говорил мягко, но каждое слово звучало как сталь, отливающая холодным блеском.

– Политика простая: "высокий риск – высокая отдача".

Воздух сгустился. Кто-то в углу нервно сглотнул. Фабер, потеряв дар речи, только выдавил:

– Выбирать перспективные акции с риском выше среднего?..

Потом взорвался:

– Да ты безумец! Это не инвестиции, это казино!

Голос его взлетел на визг, по шее вздулись вены, пот выступил на лбу. Но Платонов, словно не замечая крика, сказал спокойно, чуть даже лениво:

– Ошибаешься. Речь идёт лишь об акциях с контролируемыми рисками. Вчерашний отчёт видел? Раздел по риск-менеджменту читал?

– Видел! – Фабер почти захлебнулся злостью. – Но там ни слова про "всё вбухать"!

Сергей прищурился и позволил себе тонкую, едва заметную улыбку. В ней было что-то тревожное – как у охотника, который знает, что добыча уже в ловушке.

– Ты ведь упускаешь главный вопрос, – сказал он тихо.

– Не смей переводить тему!

– Неинтересно узнать, в какую акцию вложены все деньги?

Фабер замер, словно его ударили током. Конечно, интересно. Где сейчас его пятьдесят пять тысяч долларов? Ответ прозвучал негромко, но отчётливо:

– Акция номер один. Прежде чем кричать про авантюру, открой материалы и читай внимательно.

Фабер скрипнул зубами так, что хруст разнёсся по кабинету. Все знали: после такого решения от риск-менеджмента остаётся один пепел. Но любопытство победило. Дрожащими пальцами он раскрыл почту. Листал быстро, глаза метались по строчкам.

– …Genesis?

– Именно.

Фабер побледнел. Челюсть отвисла, пальцы сжали мышь так, что суставы побелели. Genesis Pharmaceuticals. Молодая фармкомпания. Шесть лет назад основана, год назад вышла на биржу. И ни одного продукта на рынке. Ноль выручки. Последний квартал? Ноль. Год назад? Ноль. Два года назад? Опять ноль.

– Ты спятил! У них нет ни одного готового лекарства!

Фабер кричал уже не на Платонова – на весь мир, на собственное бессилие. Но ответ был спокоен, как ветер в осеннем лесу:

– Пока нет. Но в разработке – три новых препарата.

– Ты понимаешь, что для запуска нужен одобрительный штамп FDA? Никто не знает, сколько это займёт! – голос Фабера сорвался на крик, а в воздухе повисла напряжённость.

Чтобы новый препарат появился на рынке, ему предстояло пройти сквозь узкое горлышко регуляторного ада FDA. Процесс этот не только маловероятен, но и растягивается на бесконечность, как старый резиновый жгут. Это уже не просто риск, это приговор: либо всё, либо ничего. Всё состояние поставить на карту компании, чья судьба висит на игольном ушке?

– Это по-твоему управление рисками?! – злость Фабера звучала почти беспомощно.

Но Сергей Платонов сидел напротив, словно вырезанный из камня. Его уверенность бесила.

– Открой раздел про риски. Моя цель не финальное одобрение, а выход в третью фазу. Как только мы туда попадём, стоимость компании взлетит, – голос Платонова был ровным, как сталь.

– В инвестициях не бывает ста процентов!

– Редко, но бывает. Это как раз тот случай. Да, возможны задержки из-за непредвиденных факторов, но в третью фазу мы войдём. Остановка разработки исключена. Если взглянуть на результаты тестов тканей во второй фазе….

Фабер попытался было возразить, но каждый раз натыкался на стену из медицинских терминов и данных клинических испытаний. Сражаться без профильных знаний было бессмысленно, а Платонов владел этой игрой виртуозно. В итоге Фабер сдался, хотя гнев кипел.

– Хорошо, допустим, Genesis – перспективный проект! Но как можно вложить все активы в одну точку?

– Диверсификация нужна тем, кто сомневается. Уверенным нужно давить на газ, – Платонов даже не моргнул.

Рациональный диалог закончился.

– Я никогда не соглашался на такие безумные шаги….

– Соглашался, – отрезал Платонов.

– Что?!

– Состав портфеля, время сделок – всё решаю я. Ты подписал документ, помнишь?

Фабер побледнел. Вспомнил – действительно подписывал, не вникая в детали.

– Да потому что не ожидал удара в спину! Ты даже не предупредил о таком шаге!

– В договоре нет пункта о предварительном согласовании. Я обязан был отчитаться в ежемесячном отчёте – и сделал это.

– Ты думаешь, я оставлю это так?! Отзывай деньги, иначе подам в суд!

Слово "суд" прозвучало резко, но в тот же миг раздалось скрипучее "дрррк" – стул отъехал назад.

Сергей Платонов медленно поднялся. Всё это время он сидел спокойно, но теперь возвышался над Фабером, как башня. Более шести футов роста – внушительная фигура. Холодный взгляд обжёг Фабера, и тот машинально отступил на шаг.

– Это ведь мои деньги! Я инвестор, имею право голоса!

– Право – да. Но не право вмешиваться, – Платонов слегка кивнул.

Затем поднял два пальца – большой и указательный, будто имитируя курок.

– У тебя два пути, старший. Первый – вывести инвестиции. Второй – оставить всё как есть.

Слова звучали как выстрел, а пальцы, сложенные в воображаемый пистолет, метко указывали на Фабера.

– Хочешь вывести – сегодня же запущу процесс. Но расчёт по договору будет 1 марта. И знай: как только выведешь, место займёт следующий инвестор в списке. Вернуться сможешь только, когда освободится окно.

– Выводишь или остаёшься?

Фабер сжал зубы, но так и не дал ответа. Вышел, хлопнув дверью так, что стены дрогнули.

Едва он исчез, в комнате послышалось бодрое "тап-тап, тап-тап-тап!" – сотрудники оживились, пальцы застучали по клавиатурам, разнося новости по каналам. А Платонов сел обратно в кресло и едва заметно усмехнулся.

"Всё-таки хорошо, что взял дилетанта", – мысль прошла тихо, как ветер.

Серьёзные инвесторы действовали бы тише, но с Фабером разговор вышел громким, почти театральным.

Громкая выходка Сергея Платонова неожиданно открыла перед публикой множество фактов – от законности его действий до самой сути инвестиционной стратегии и целей.

"Не так уж плохо, что он теперь выглядит, как какой-то пронырливый мошенник", – шептались люди.

Обычно подобная репутация сыграла бы злую шутку с любым финансистом, но для Платонова это было частью плана. Он словно проводил собственный эксперимент – "тест на афериста".

"Сработает ли это…?" – тревожный вопрос висел в воздухе.

В арсенале Сергея имелось несколько хитрых приёмов – не меньше семи, если всё разложить по полочкам. Но даже самый продуманный замысел оставался лишь схемой на бумаге, а реальность редко следует инструкциям. Новость о его перепалке с Фабером разлетелась по офисам быстрее, чем утренние котировки.

– Он открыто признаёт, что играет в азартные игры!

– Неужели и правда готов рисковать, даже когда инвесторы бьют тревогу?

– Контракт он составил так, что судиться нельзя. Всё это было задумано заранее!

Сергей поставил всё на кон. Уговоры были бессмысленны – либо инвесторы шли за ним в этот безумный забег, либо спрыгивали с поезда.

– А если все потребуют вернуть деньги?

– Разница во времени нас спасает.

– Дата расчётов – первое марта. До того дотянем.

– Ну и хитрец… всё продумал!

Даже если бы все инвесторы сговорились, Платонов мог не возвращать средства сразу. В контракте стояла коварная приписка: "фактическая выплата через три месяца". Значит, до весны он мог продолжать свою отчаянную игру.

– А если не заработает к сроку – банкротство?

– Зато если выстрелит – сорвём куш!

– Готовлю попкорн!

– У меня первое марта теперь красным обведено.

– Эх, как дожить до этого дня!

– А другие инвесторы что? Не требуют возврата?

– Первые двое молчат, третьему плевать, а четвёртый в командировке.

– Только вернулся! Вот сейчас начнётся….

Четвёртым был Фергюсон из промышленного департамента. Несколько дней он колесил по делам, но коллеги уже рвались рассказать ему всё.

– Что?! – брови поползли вверх.

– Сергей вложил весь фонд в одну компанию. Один инвестор взбесился, а Сергей сказал, что всегда рассчитывал на "высокий риск ради высокой прибыли"…

В голосе рассказчика слышалось напряжение – он боялся, что Фергюсон сорвётся прямо на него. Но вместе с этим в груди теплился азарт: "А вдруг будет жарко?"

Что, если Фергюсон устроит разнос? Удержится ли Платонов на своём, даже перед директором, доверившим ему пять миллионов? Но тот лишь кивнул:

– Понятно. Хорошо.

Спокойно развернулся и направился в свой кабинет. Там, опустившись в кресло, достал смартфон и задумался.

Рэймонд Мозли

Джерард Мозли

Наконец-то появился повод набрать влиятельную семью. Только вот кого? Сердце тянулось к отцу, но это могло выставить сына в дурном свете.

После короткой паузы Фергюсон нажал на имя Джерарда.

– Здравствуйте, Джерард. Это Фергюсон из "Голдмана".

– ….

– Мы виделись на новогоднем приёме Crabson Swaine. Я управляющий промышленного департамента в "Голдмане", начальник Рейчел.

– В чём дело?

Холодный голос не смутил собеседника.

– Думаю, вам стоит знать: Сергей Платонов вложил весь капитал фонда в одну компанию.

– … Плохая связь, мне показалось….

– Нет, вы всё услышали верно. Он поставил 26,8 миллиона долларов на одну единственную акцию.

Тишина повисла в трубке, густая и вязкая, словно холодный туман, стелющийся по утренней земле. Даже слабый треск линии казался громом в этой пустоте – такой ошеломленный был Джерард. Фергюсон нарушил тишину резким, нарочито сухим голосом, будто хлестнул кнутом:

– Полагаю, как человек, вложивший пять миллионов долларов, имею право знать положение дел. Счёл нужным поделиться, как коллега по инвестициям. Если это выглядит как вторжение – прошу прощения. Больше подобных вольностей не допущу, уж поверьте.

В голосе прозвучало ледяное высокомерие, и по интонации было понятно – сожаления там не больше, чем тепла в январском ветре. Джерард поморщился. На лице проступило недовольство, едва сдержанное. Но когда Фергюсон сделал уверенный жест, чтобы закончить разговор, тонкий ободок терпения лопнул – Джерард поспешно удержал его.

– Благодарю за информацию, – выдавил он, и слова прозвучали как галька, перегретая жаром.

Уголки губ Фергюсона поползли вверх, словно коварная тень. Наследник семьи Мосли теперь сам цеплялся за него – сладкий момент победы.

– Не знаете ли, по какой причине Сергей Платонов решился на такой шаг? – прозвучала почти мольба.

Фергюсон выдержал паузу, давая собеседнику погрузиться в собственное унижение. К концу разговора Джерард, похоже, забыл гордость – даже произнёс:

– Прошу держать меня в курсе любых связанных событий, даже самых незначительных.

Теперь путь к регулярной связи был открыт. Пять миллионов явно не пропали даром.

Но в действительности это был миг, когда план Сергея Платонова засиял максимально ярко. Он внедрил шпиона – информатора, способного докладывать каждую мелочь, каждое дыхание. Вложить всё в одну сделку – не головоломка, а стальной капкан, захлопнувшийся в самый неожиданный момент. Чтобы разгадать подобный ребус, требовалась масса информации. Фергюсон, опытный хищник биржевых игр, понял цену таких сведений и сам протянул руку Джерарду. Ситуация оказалась настолько тонкой, что настороженный Джерард, вопреки привычке, доверился Фергюсону – и капкан захлопнулся окончательно. Но это был не финал. Это была лишь прелюдия к следующему ходу.

***

Когда звонок оборвался, экран смартфона потускнел, отразив лицо Джерарда – взгляд застывший, как лёд на зимней реке. Он никак не мог постичь мотивов Сергея Платонова. Вложить всё в один проект – безумие. Причину, озвученную Фергюсоном, можно было пересказать так:

– Все ожидали, что Сергей струсит, а он поступил наоборот.

Скорее вызов, чем инвестиция. И если вспомнить его характер – подобный жест не выглядел невероятным.

– Это не настоящая охота, а прогулка по зоопарку с ружьём, – вспомнились слова, брошенные в иной раз. Тогда это тоже казалось безрассудной выходкой.

Но рискнуть всем лишь ради доказательства собственной смелости? Нет… За этой бравадой скрывалось нечто большее. Внутренний голос Джерарда, холодный и цепкий, шепнул:

"Это ловушка".

Форма её была туманной, но суть ясна – Сергей Платонов опасен. Опасен до предела. Настолько, что стоило держать его на мушке постоянно. И именно такой человек оказался рядом с Рейчел…. Взгляд Джерарда потемнел, словно в глубине глаз полыхнул уголь. И это было не единственное, что тревожило. Рейчел ни словом не обмолвилась о безумных шагах Сергея.

Воздух после ужина был густым, тягучим, словно напитанным ароматами пряностей, запечённой индейки и дорогого вина, которое ещё недавно плескалось в хрустальных бокалах. Огромная гостиная погрузилась в редкое для этого дома спокойствие – все гости разошлись, и лишь потрескивание дров в камине да редкие вздохи старого деревянного пола нарушали тишину. Джерард сидел в полумраке, облокотившись на спинку кресла, и вновь запускал запись на телефоне. Хрипловатый голос Сергея Платонова звучал на фоне лёгкого шума – как будто рядом был включён кондиционер.

– Если предложат пятьдесят миллиардов долларов… боюсь, дружбе с Рейчел придётся положить конец.

Каждое слово казалось отточенным, словно выверенным заранее. И всё же, когда запись закончилась, Рейчел не вспыхнула гневом, как ожидал Джерард. Напротив – её взгляд стал каким-то сосредоточенным, холодноватым.

– Скажи, что ещё он сказал, – тихо произнесла она, словно обдумывая каждую букву.

– Зачем? – удивление проскользнуло в голосе Джерарда.

– Ты просишь оборвать отношения с человеком. Чтобы принять такое решение, нужно видеть всю картину, а не вырванные фразы.

Иногда Рейчел удивляла до дрожи. Джерард привык считать её излишне доверчивой, погружённой в свои идеалы. Но идеализм и наивность – не одно и то же. Она могла колебаться в мелочах, но, когда дело касалось её принципов, уступок не было. И сейчас взгляд говорил ясно – она не отступит.

В итоге Джерард, стиснув зубы, запустил полную запись. Из динамика хлынули откровения Сергея Платонова – слова, от которых в висках стучало всё громче: "она выглядит обеспеченной", "желаю заполучить её активы", "хочу сделать её основным инвестором".

Но Рейчел лишь чуть улыбнулась уголком губ.

– Даже если так… разве это причиняет мне вред? Напротив, может только увеличить состояние.

Она никогда не была алчной. Её привлекали не деньги, а что-то в самом характере Сергея. В этом была странность, тревожащая куда сильнее, чем любые финансовые игры.

– Они абсолютно несовместимы…, – глухо пробормотал Джерард.

Полная противоположность во всём. Но разве не так часто бывает – особенно в юности – что сердце тянется к тому, кто другой, как ночь и день? А потом за эту ошибку платят болью, слишком дорогой ценой.

"Не допустить этого", – мысль ударила холодом. Нужно остановить любой ценой. Провал будет означать крах – и для семьи, и для него самого как наследник. Джерард вцепился в бумаги – инвестиционные схемы, графики, прогнозы. Чем глубже вчитывался в проект, тем сильнее мрачнел взгляд. Всё это походило на тщательно завуалированную ловушку. Тишину прорезал низкий голос:

– О чём задумался так серьёзно?

Джерард вздрогнул, поднял глаза – напротив стоял высокий мужчина с сединой на висках. Взгляд твёрдый, руки уверенные.

– Отец….

Рэймонд Мозли опустился в кресло напротив. В этом человеке ощущалась сила – та, что приходит с годами власти. Партнёр в знаменитой адвокатской фирме "Crabason Swaine", юрист самого Генри Киссинджера, член Метрополитен-клуба – мира, куда вход открыт лишь избранным. Но важнее было другое: именно он окажется в эпицентре громкого дела Theranos, которое грянет совсем скоро.

В тишине кабинета, где мерцал мягкий свет настольной лампы, раздался спокойный, но внимательный голос:

– Ты выглядишь расстроенным. Ничего серьёзного, надеюсь?

– Пустяки, – прозвучал ответ, но в нём не было уверенности.

– Пустяки? Лицо твое говорит совсем другое.

Джерард замялся, взгляд метнулся в сторону, словно ища спасения среди полок, уставленных кожаными томами. Потом плечи чуть опустились, и он склонил голову, как человек, который принял трудное решение.

– На самом деле… недавно встретился с одним очень странным типом.

Эта фраза стала началом тщательно спланированного хода Сергея Платонова. В тот момент, когда Джерард раскрылся перед отцом, Сергей мог бы усмехнуться в тени – всё шло так, как он задумал. Цель была проста: подбросить адвокату Мосли нужную информацию о Сергее. Он прекрасно рассчитал, что, услышав о дерзких авантюрах некоего наглеца, Джерард захочет посоветоваться с самым надёжным человеком – с отцом. А тот, в свою очередь, займётся поисками истины.

Эта точность предвидения и стала одной из причин, по которой Платонов решился поставить всё на карту в рискованной игре. Он сумел внедрить информатора рядом с Мосли. Информатора, который будет сообщать о каждом шаге Сергея в режиме реального времени. И это оказалось ещё одним его безупречным ходом. Джерард, не подозревая о том, что стал частью чужой интриги, решил открыть душу отцу, Раймонду, известному адвокату с проницательным умом и цепкой хваткой стратега. Возможно, именно он заметит то, что ускользнуло от взгляда сына.

– На День благодарения Рейчел пригласила домой коллег, – начал Джерард, перебирая пальцами край кружки с остывшим кофе. – Среди них был один необычный парень. Говорил о каком-то невероятном алгоритме, обещал восемьдесят процентов точности прогнозов. Звучало как типичный развод….

– Этот человек близок с Рейчел? – голос Раймонда разрезал воздух резким тоном.

Взгляд отца стал таким острым, что казалось – им можно порезаться.

"Вот черт…" – пронеслось у Джерарда в голове.

Раймонд всегда болезненно оберегал дочь. Ещё с тех пор, как Рейчел чуть не утонула в озере в детстве, тревога за неё превратилась в навязчивую идею.

– Нет, – поспешил ответить Джерард, – они даже не из одного отдела. Да и вообще не пересекаются.

– Но ведь ты пригласил его в дом?

– Я пригласил всех, кто не мог поехать к родным. Он был просто одним из многих.

– Ты уверен?

На этот раз Джерард ответил вопросом на вопрос:

– Скажи сам, думаешь, Рейчел могла бы сблизиться с таким человеком?

– Ну…, – Раймонд задумался.

– Это не тот типаж, что ей по душе. И к тому же она никогда не поведётся на громкие обещания сверхприбыли.

– Да, звучит логично, – кивнул отец, и Джерард ощутил, как камень падает с души.

– Хорошо, что удалось скрыть это, – пронеслось в мыслях.

Нельзя было допустить, чтобы всплыла правда – дружба Сергея Платонова с Рейчел, визит Сергея в хранилище, все их разговоры. Если отец узнает, он вмешается лично. А это было недопустимо.

"Нужно решать всё самому. Любой ценой", – решение стало твёрдым, как сталь.

Ведь если Раймонд примет участие напрямую, родственники по материнской линии тут же начнут шептаться о том, что Джерард не готов стать наследником.

Джерард не хотел прямых советов – лишь намёков, которые можно было трактовать в свою пользу. Поэтому, начиная разговор, он описал Сергея Платонова как одного из многих знакомых, не придавая ему особого значения, и постепенно изложил всю ситуацию.

– Мать проявила интерес к его словам, – говорил Джерард, небрежно поправляя манжет рубашки. – Так что решил вложиться. Пять миллионов долларов…

Но тут же в воздухе повисла сухая нота сомнения.

– Странно, – протянул Рэймонд, сузив глаза.

Слова прозвучали глухо, как удар резинового молотка по дереву.

– Почему такая активность с твоей стороны? Особенно если это никак не связано с Рейчел…

Отец был чертовски проницателен. Казалось, он уже почуял – где-то рядом мелькает тень Рейчел, и поводом всему стали поступки сына. Но Джерард был готов. Легенда давно заготовлена, блестящая, как отполированный мрамор.

– Хотел доказать, чего стою, – сказал он спокойно, словно речь шла о выборе вина к ужину. – Пора показать не только умение управляться с финансами, но и способность работать с людьми.

В голосе не дрогнуло ни единой ноты фальши. Он говорил о своих намерениях с хладнокровием хирурга, готовящегося к разрезу.

– В последнее время мать и дяди сомневаются в моих слияниях и поглощениях, – продолжил Джерард, чувствуя, как на виске медленно выступает капля пота. – Думают, действую слишком поспешно, что банки водят меня за нос…

Его план был дерзким – удвоить стоимость компании за пять лет. JP Morgan уже согласился с идеей и прислал все расчёты, но… всё обернулось против него. В глазах старших родственников он выглядел мальчишкой, наивно пляшущим под дудку банкиров.

– То есть хочешь доказать, что тебя не так-то просто провести? – Рэймонд чуть приподнял бровь, взгляд стал холодным, как лёд в бокале виски.

– Да. Более того, хочу показать, что могу обвести вокруг пальца даже мошенника.

В этом не было ни грамма лжи… кроме умолчания о Рейчел. Но и этому его учил сам отец:

"Никогда не лги впрямую. Лучше используй правду, чтобы отвлечь внимание. Тогда не будет последствий."

Но сработает ли этот приём против того, кто сам его придумал? Ответ пришёл быстро.

– Твои дяди… Хм. Эти люди не меняют свои взгляды, хоть тресни. Иногда радикальный шаг – не самая плохая идея, – Рэймонд щёлкнул языком, откинувшись в кресле.

Попался на крючок. Теперь его мысли скользнули в сторону материнских родственников. До исходной темы вернулись не сразу.

– Раз уж спрашиваешь совета, значит, есть сложности. Что за проблема? – наконец прозвучал вопрос.

Настал момент выкладывать карты.

– Этот человек повёл себя странно, – Джерард посмотрел прямо в глаза отцу. – Он поставил всё на одну карту.

В тишине звякнули кубики льда в стакане.

Глаза Рэймонда дрогнули. Даже он не сумел скрыть удивления.

– Компания, у которой ничего нет, кроме препарата на стадии разработки. Ни выручки, ни активов. Он сделал ставку на принцип "высокий риск – высокая прибыль".

– Вот как… Это выходит за пределы здравого смысла.

– А он не из тех, кто действует бездумно. Тут что-то не сходится….

Рэймонд погладил подбородок. В комнате повисла густая тишина, словно натянутая струна. Потом он заговорил:

– Каков твой план?

Джерард заговорил с тем же холодным спокойствием, как будто обсуждал прогноз погоды:

– Если его ставка сработает, почти наверняка возникнет подозрение в инсайдерской торговле. Он разослал материалы всем инвесторам – в них должно быть доказательство. Это я передам в комиссию по ценным бумагам.

Для него действия Сергея Платонова были очевидным нарушением правил. Компания Genesis жила ожиданием одобрения FDA. Информация явно пришла от кого-то изнутри, иначе он не решился бы поставить всё.

– Если же он проиграет, начну возвращать деньги. У нас условие: половину убытков он возмещает сам. Это будет удар, который он вряд ли выдержит.

– Логично. Но ты упустил главное, – голос Рэймонда прозвучал как сухой щелчок плети.

Джерард нахмурился.

– Что именно?