Деньги не пахнут 2

Глава 6

– Думаешь, дружба поколеблется от звонкой монеты?

– Иными словами, всё, что меньше пятидесяти миллиардов, нас не расшатает.

Пятьдесят миллиардов долларов….

Сколько дружеских отношений в этом мире не дрогнули бы под такой тяжестью?

***

Джерард чуть растерялся, но быстро собрался, глаза его стали пронзительными, словно рентген. Голос же прозвучал твёрдо, как удар молота:

– Неужели ты решил, что буду сидеть сложа руки, зная, что у тебя на уме? Поверь, сделаю так, что ты не получишь ни копейки инвестиций.

Враждебность не пряталась – хлестала в лицо, как холодный ветер.

Смех рвался наружу, но удалось удержать его глубоко внутри.

Теперь в глазах Джерарда уже не маячил образ "охотника за сестрой". Нет, теперь перед ним стоял "управляющий фондом, охотящийся за её кошельком". Вся его злость отныне будет направлена не на личное, а на деньги. Это то, что нужно: разговор не уйдёт в сторону.

– Кажется, у тебя искажённое представление о фондах. Речь не о воровстве чужих денег. Управляющий берёт лишь часть прибыли. Средняя ставка в индустрии – двадцать процентов. Клиент забирает восемьдесят, я – двадцать. Объективно львиная доля остаётся у клиента.

– То есть, взаимовыгодная пиявка?

– Мир зовёт это симбиозом.

– Гладко стелешь…

– Благодарю.

На лбу Джерарда проступила хмурая складка. Слова раздражали его, будто комары, жужжащие над ухом.

– Я не доверяю тому, кто только красиво болтает.

– Абсолютно верно. Доверие к одним словам и вложения на этой основе чаще всего заканчиваются катастрофой. Поэтому существует лишь один критерий для оценки управляющего фондом – прибыльность.

Цифры не лгут. Правда живёт только в результатах.

Джерард пытался увести разговор в сторону, ткнуть в недостатки, но попытка сдохла, даже не родившись. Всё шло по плану – никаких отвлечений, только разговор о фонде. Джерард замолчал, будто подавился словами. Хотелось укусить – да нечем. Что ж, тем лучше. Разговор больше не свернёт с нужного пути.

Но едва намечался переход к главному, как воздух пронзил визгливый звонок.

Бзззззз!

Телефон Джерарда завибрировал и запел громко, как пьяный певец в караоке. Не нужно было гадать, кто звонит.

– Да, иду. Ничего я не сделал.

Рейчел.

Бросив взгляд, Джерард скривил губы в странной усмешке:

– Договорим в другой раз.

Он сунул в руки бутылку вина, сам прихватил ещё две и двинулся прочь, в сторону столовой.

Топ, топ, топ.

Тишина осталась прежней, но воздух между шагами изменился. Стало гуще, словно кто-то наполнил коридор тяжёлыми мыслями. Шестерёнки в голове Джерарда явно крутились, скрипели, искрили. План, что он так тщательно выстраивал, рухнул с грохотом.

Первоначальная задумка была проста: проверить на надёжность. Но этот замысел был вывернут наизнанку. Всё благодаря словам Рейчел, сказанным невзначай:

– Брат не очень жалует моих друзей… иногда он придумывает для них странные испытания…

По её интонации было ясно: испытание не из лёгких. Но зачем принимать бой там, где победа невозможна? Даже если попытаться, всё решает личная прихоть Джерарда. Не понравился – считай, проиграл.

Поэтому и был выбран иной путь: изменить саму природу игры.

Ничего сложного…. Достаточно слегка изменить исходную задумку, и всё выстраивается, само собой.

Изначально проверка должна была касаться одного мерзавца, охотившегося за собственной сестрой. Но теперь мишень сменилась: перед ним оказался фондовый менеджер, прикидывающийся доброжелателем и строящий планы на кошелёк Рейчел.

Хищник, выманивающий чужие деньги сладкими обещаниями баснословной прибыли.

Задача изменилась: теперь это не тест на доверие, а проверка на обманщика.

С этой минуты единственная цель Джерарда — доказать, что Сергей Платонов жулик. Для этого придётся вскрыть его фальшивые заявления о невероятной доходности. Значит, он начнёт изучать каждую инвестицию и следить за их результатами.

По сути, это экзамен на профессионализм. Именно такой расклад и был нужен.

На первый взгляд – рискованно, но ситуация явно складывается в пользу Платонова. Простая часть впереди. Когда за плечами знания будущего и цепочка счастливых случайностей, победа почти гарантирована.

Цифры будут говорить сами за себя, лишая Джерарда возможности возразить. И главное – результаты появятся быстро. Идеальная стратегия.

Фундамент готов, но игра ещё не началась. Кнопка «Старт» пока не нажата. Что ж, тем лучше – показать всё на публике куда эффектнее.

***

А в голове Джерарда клубился густой туман. Ясно одно – во всём замешан этот тип. Но зачем? Почему? Рейчел изменилась. Словно вытащила из глубины памяти давнюю мечту, от которой когда-то отказалась, махнув рукой на художественное училище.

– Может, открыть галерею? Или создать фонд для поддержки начинающих художников…. Сейчас ведь есть возможности….

Для Джерарда это выглядело как долгожданное обретение пути после многолетних блужданий. Казалось бы, только радоваться. Но совсем недавно она собиралась увольняться, выжидая момент, чтобы положить заявление на стол. И вдруг – такой поворот за пару дней.

Слишком резкая перемена. Значит, был толчок. Не углублялся в это – странно, но не настолько, чтобы копать. Пока не услышал от неё о новом знакомом.

– Есть друг, работаем вместе в Goldman…. Раньше был студентом-медиком, теперь в финансах, хочет развивать лечение….

Холодок пробежал по спине. Слишком уж подозрительно совпало это знакомство с переменами Рейчел. Она заговорила о том, чтобы пригласить его домой. А это – шаг серьёзный, семейный. Зачем? Для неё пользы нет, одни осложнения.

А вот для него?.. Предчувствие недоброе. И тут сообщение, поставившее всё на место:

– Ты когда-нибудь снимала деньги с трастового фонда?

Рейчел отмахнулась, мол, на всякий случай. Но сомнений не осталось – к ней присосался паразит. Убрать немедленно. Только время неподходящее. Сейчас нельзя допустить даже тени скандала. Джерард стоял перед самым главным испытанием жизни – тестом на наследника. Это не обычная проверка, а экзамен, который решит судьбу.

Два дяди подумывали о выходе из бизнеса и выбирали будущего главу семейной империи. На кону оставалось двое кандидатов – мать Джерарда и он сам. Ни у одного не было большого опыта управления, но операционной деятельностью занимались профессионалы. Главная роль нового председателя – задать вектор развития.

Мать – четвёртое поколение, Джерард – пятое. Вопрос упирался в одно: стабильность или рост? Мать, много лет заседавшая в совете, олицетворяла надёжность. Но в мире, где всё меняется слишком быстро, устойчивость легко превращается в обузу. А Джерард, выросший в эпоху цифровых технологий, чувствовал современность кончиками пальцев….

Джерард был человеком с доказанной хваткой – шесть лет кропотливой работы, внушительный список достижений, и вот он уже финансовый директор. Но перед ним стояла преграда, куда труднее любой кризисной сделки – собственная молодость. Тридцать лет. Всего тридцать. Для консервативных старейшин это звучало как приговор. В их глазах возраст – гарантия мудрости, а юность всегда пахнет безрассудством.

Поэтому власть ему дали зыбкую, словно лёд весной. Разрешили строить стратегии, но последний штрих, право воплощения – только с одобрения матери. Переходная мера, как сказали. Дескать, докажет – получит всё. Но что будет, если в этот момент Рейчел сунет руку в доверительный фонд? Да, забота о её возможных финансовых и эмоциональных потерях давила, но над всем висела туча пострашнее – сам вопрос наследования. Стоит сестре оступиться – и старики зашепчут: "Пятое поколение по-прежнему не знает, как устроен жестокий мир". Их предвзятость станет аксиомой.

"Разрулить тихо. Ни мать, ни дяди не должны ничего узнать". Таков был план.

Выяснить, кто этот "просто друг", оказалось несложно. Лишь два человека вели себя так, будто фамильные миллионы для них – пыль на ботинках: Сергей Платонов и Гонсалес. И тот факт, что Рейчел упорно делала вид, будто их не замечает, только добавил уверенности.

Почему первым вызвали Сергея? Ответ лежал на поверхности. В отличие от Гонсалеса, увешанного брендами с головы до ног, Платонов выглядел сдержанно. Даже скромно. Правда, за этой простотой скрывались чересчур выразительная внешность и фигура, к которой девичьи взгляды прилипают намертво. "Значит, это ты, "просто друг"". Интуиция не подвела: именно этот мужчина впился в Рейчел, как пиявка. Казалось, одного предупреждения хватит. Ошибочка. Даже с метафорическим пистолетом у виска Сергей не дрогнул.

– Да, мне это нужно, – произнёс он спокойно. Ни намёка на попытку оправдаться.

– Пятьдесят миллиардов долларов. – И цифра легла на чистый лист так непринуждённо, словно речь шла о цене за букет роз.

Джерард – нет, он не имел таких денег. И даже если бы имел – не отдал бы. "Да и не придётся". Манжеты на его рукавах – не просто аксессуар, а умный инструмент. Каждое слово Сергея уже осело в памяти устройства. Стоит включить запись – и Рейчел услышит истинное лицо своего кавалера. Тогда связь оборвётся сама.

Проблема решена? Вроде бы. Но внутри росло беспокойство. "Он же понимает… не может не понимать". Платонов выглядел чертовски умным. Конечно, он догадывается: разговор попадёт к Рейчел. И всё же говорит вещи, которые могут похоронить его? "Значит, ему плевать на разоблачение?" Он заявил, что ему нужны инвестиции. И сказал это с такой уверенностью, что воздух будто уплотнился.

– Умножу. В сто, в тысячу раз.

Эта улыбка… дерзкая, светлая, как у человека, у которого в рукаве козырь. Видимо, план у него действительно есть. Возможно, это приманка для инвесторов. Но если он решит сыграть эту карту при матери – вот тут начнутся настоящие проблемы. Не потому, что она поверит в красивые обещания. Нет, под её мягкой оболочкой прячется сталь материнского рода. Её так просто не провести.

Опасность в другом: если Сергей начнёт дерзить, мать устроит дотошное расследование. А там всплывёт всё – и роман Рейчел, и… возможно, даже история с фондом. "Тихо не выйдет". Пора менять тактику.

С тех пор для Джерарда существовала лишь одна цель: доказать всем, что всё под контролем, что внимание его остро, а разум холоден. Мать должна увидеть – подозрительную фигуру, приближающуюся к Рейчел, заметил он раньше всех. И, конечно, настало время показать, что наследник готов к любым поворотам, умеет действовать хладнокровно и точно.

Столовая встретила мягким светом люстр и тихим звоном приборов. Джерард шагнул к матери, держа в руках бутылку вина, холодную, как зимнее утро. На тёмной этикетке золотом переливались буквы редкого урожая.

– Подойдёт ли это? – спросил он спокойно.

Вино из закрытого сейфа. Каждая бутылка там – как драгоценность. Этот жест должен был сказать больше слов: Сергей Платонов был отведён в комнату с сейфом. Прозрачный намёк, понятный без объяснений.

– Отличный выбор, – губы матери тронула улыбка, тёплая на вид, но в её блеске таилась холодная настороженность. И этот блеск был направлен на Сергея. – Прошу, присаживайтесь. Наверное, вы устали. Как всегда: мягкость в голосе, но за ней скрытый расчет. Джерард понял — сигнал получен. Осталось только одно: когда Сергей попробует перетянуть симпатии матери, нанести удар точно и бесшумно, как это делает настоящий наследник.

– Раньше вы говорили, что в сделках слияний и поглощений главное – опыт? – голос матери прозвучал негромко, но чётко, словно лезвие.

Разговор пошёл о том, что было больной темой: M\A. Джерард уже несколько месяцев толкал идею агрессивных поглощений, чтобы расширить влияние семьи, но мать сомневалась. Может, именно поэтому она пригласила коллег Рейчел: послушать чужое мнение, сверить, как врач проверяет диагноз.

Но вот досада – Сергей работает в отделе слияний и поглощений. Если он скажет что-то убедительное, атака на него станет куда сложнее. Однако тот сидел молча, будто разговор его вовсе не касался.

Ответил громогласный Лентон – мужчина с тяжёлым голосом и заразительным смехом. Его слова резали тишину, как нож:

– Всё решает рост ценности компании после сделки. Но чаще бывает наоборот: семьдесят процентов сделок оборачиваются убытками! Всё из-за переоценённых синергий или ошибок в расчётах времени. Возьмите AOL и Time Warner – крупнейшее слияние в истории, а через пару месяцев лопнул доткомовский пузырь, и они потеряли миллиарды. Культуры компаний не совпали, началась внутренняя анархия, и на кризис они оказались глухи….

Сергей оставался недвижимым, резал мясо тонким ножом, будто этот спор не стоил и медного гроша. Но Джерард чутко следил за каждым его движением.

"Ждёт момента…" – вспыхнула мысль.

Стоило Сергею открыть рот, Джерард был готов вонзить ледяные вопросы, лишить опоры, заставить споткнуться. Он сорвёт аплодисменты, которые тот так жаждет. Но пока соперник молчал. Лишь Лентон всё гремел, словно барабан на ярмарке.

– На самом деле, большинство сделок рушатся на стадии due diligence. Успех – меньше десяти процентов. В лучшем случае тридцать.

– Очень низкий процент, – заметила мать сухо.

– Ха-ха! Не всегда! Вот тизер, над которым я тружусь, – там вероятность восемьдесят процентов!

– Восемьдесят? – в её голосе проскользнула живая искра.

Словно запах свежего хлеба в утренней булочной, этот интерес был ощутим.

– В три раза выше нормы…. Впечатляет.

Она клюнула. Джерард напрягся, чувствовал, как натягивается струна внутри. Сейчас решающий миг. Всё нутро подсказывало – вот-вот Сергей двинется в центр внимания.

Но тот лишь жевал мясо, не спеша. Никакой торопливости, только размеренный ритм движений.

– В чём секрет? – не отставала мать.

– Опыт, разумеется. С правильными знаниями и подходом успех приходит сам, – ответил Лентон, а потом вдруг повернул голову к Сергею. – Впрочем, это лучше спросить у нашего друга.

Взгляд матери скользнул за его плечо, и остановился на Сергее.

"Чёрт…. Подставили!" – холодно обожгла мысль.

Всё стало ясно. Лентон был лишь разминкой. Джерард должен был перехватить ход беседы ещё в начале, а он позволил словам течь мимо, как воде. Теперь момент упущен. Мать уже в игре, и свет софитов медленно ползёт к Сергею.

– Вот этот человек – настоящий единорог Goldman! – голос Лантона зазвенел, будто медь. – Эксперт с рекордным показателем – восемьдесят процентов! Настоящий творец чудес!

Разговор тек спокойно, словно по заранее проложенному руслу.

– Единорог? – голос Джимма прозвучал с лёгкой насмешкой, но в нём пряталось любопытство.

Добби, переполненный азартом, даже подался вперёд, стукнув пальцами по столу:

– Этот парень угадывает восемь сделок из десяти! Восемьдесят процентов попаданий, понимаете?! Вот почему его так и прозвали. Не раз, не два – а дважды закрепилось!

Восемьдесят процентов.

Любому такое число показалось бы бредом. Легко отмахнуться, легко назвать сказкой.

И вот, как по нотам, вмешался Джерард:

– Восемьдесят? С трудом верится.

Он клюнул. Всё шло, как было задумано.

– По правде говоря, звучит как развод, – продолжил Джерард, прищурившись.

С этого момента тест на афериста начался по-настоящему. Взгляд Джерарда прилип, словно игла компаса, – ждал оправданий. Но защищаться никто не собирался.

Добби, не сбавляя пыла, гремел дальше:

– Вот именно! В среднем по индустрии – десять, ну тридцать процентов потолок. А восемьдесят?! Это ж вопиющая фантастика! Когда он впервые заявил такое, все смеялись! Игнорировали напрочь! Но потом нашёлся один, кто решил проверить. Легендарный MD из Goldman, по имени Пирс. Его прозвали "Король лич" – он никогда не проигрывал переговоров!

Голос Добби хлестал, как кнут, с каждой фразой громче. Казалось, слова звенят в воздухе, как монеты, упавшие на мрамор. История даже для героя рассказа звучала, как миф. Нахальный новичок, хвастающийся чудовищной точностью. Слух доходит до акулы рынка. Появляется спор. Но на этом всё не кончилось – в дело влезает ещё один титулованный хищник. Политические игры, интриги, ставки. Простой пари превратилось в сражение титанов. Мелкие клерки из Goldman метались, выбирая лагерь. Большинство, разумеется, ставило на поражение дерзкого новичка. Логично – кто поверит в восемьдесят процентов? И тут случился переворот.

– Компании, про которые он говорил, что готовят IPO? Все три действительно готовились! – Добби сделал ударение на каждом слове, словно вбивая гвозди в крышку саркофага сомнений. – Это было засекречено, но он предсказал!

– Совпадение, – скептически буркнул Джерард.

– Так думали и мы! Но три из десяти – это уже тридцать процентов! И это были самые невероятные кандидаты! Никто не верил, что они пойдут на IPO, а он выбрал именно их!

– А если у него был инсайд? – Джерард прищурился.

Вот оно – сердце проверки. Суть любой аферы в том, чтобы найти механизм. Разоблачи фокус – и магия исчезнет. Останется лишь голая правда: перед тобой мошенник. Первое обвинение Джерарда было простым, но бьющим в цель:

– Внутренняя информация.

Иными словами, новичок заранее получил ответы, а теперь выдаёт их за собственные гениальные догадки. Добби аж хлопнул в ладони:

– Точно! Мы тоже так думали! Но потом он предсказал слияния и поглощения!

– А это тоже может сказать информатор, – не сдавался Джерард.

В комнате висел густой запах дорогого кофе и лёгкий аромат парфюма, словно воздух был напоён обещаниями и сомнениями одновременно. Добби размахивал руками так, что его наручные часы сверкали в свете люстры, и голос его звучал с таким азартом, будто он рассказывал о чуде:

– Представляете, всё выглядело логично, мы тоже были уверены…. А потом происходит полное безумие! Компания, на которую он указал, выпускает препарат, одобренный FDA! И угадайте, что? Это был тот самый препарат, от которого они уже отказались! Они готовились продать бизнес, а он взял и предсказал!

Слова Добби словно выстрелили в тишину. Первое подозрение Джерарда – инсайдерская информация – в один миг рассыпалось, как карточный домик.

Добби продолжал увлечённо жестикулировать, а Джерард на миг замолчал. Лицо его оставалось холодным, но в глазах вспыхнул новый огонь. Вторая атака последовала с точностью хирурга:

– Не кажется ли вам, что всё это… слегка приукрашено?

Вопрос прозвучал как выстрел из-под полы. Суть обвинения была проста: будто новенький использует сообщников для вброса ложной информации.

– Приукрашено?! – Добби будто поперхнулся. В глазах на миг мелькнула злость, но тут же уступила место уверенности. Он резко повернулся к остальным, сидевшим за столом, и голос его стал твёрдым:

– Вы же всё видели, правда? Спросите их. У каждого в Goldman была копия тизера! Все проверяли, сверяли данные по мере выхода результатов – как в бинго играли!

Гул согласных кивков прокатился по столу. Лица собравшихся выражали одно – да, это правда. Джерард замолк, его губы на миг напряглись, словно от сдерживаемого раздражения. И вдруг в разговор вмешался мягкий, но холодно-рассудочный голос.

– Какой в этом принцип?

Все взгляды устремились к женщине с безупречной осанкой – Джуди, матери Рейчел. Улыбка на её лице была тёплой, но в глазах прятался ледяной расчёт.

– Есть вещи, в которые трудно поверить, – продолжила она, глядя на сына. – Но разве не лучше сначала проверить факты, чем сразу отбрасывать их?

Тонкие пальцы Джуди легко скользнули по бокалу, и в воздухе будто повисла едва уловимая угроза. На поверхности – забота, но под ней скрывался стальной каркас.

– Как удалось сделать такие прогнозы? – теперь вопрос был обращён прямо к новичку. Взгляд Джуди был внимателен до пронзительности, словно она собирала в голове пазл, вытаскивая из слов Добби только то, что можно проверить.

Настал момент выйти на свет.

– Всё сводилось к поиску закономерностей, – голос прозвучал уверенно, но внутри скользнула тень напряжения. – Основная проблема фармацевтической отрасли – истечение патентов. Я анализировал сроки, предугадывал ходы компаний в поиске новых источников дохода….

Объяснение было простым, правдоподобным. Джуди слушала внимательно, на губах играла улыбка.

– Невероятно. Такой алгоритм существует? Можно ли применить его в других отраслях?

Слова зазвенели, как хрустальный бокал. Этот вопрос оказался неожиданным. Мысль о расширении алгоритма за пределы фармацевтики раньше даже не приходила в голову.

– Например, в пищевой индустрии?

Эта фраза ударила как молоточек по колоколу. Всплыла догадка: родня Рейчел, возможно, связана с Marquis – кондитерским гигантом. На миг мелькнула мысль предложить сделать персональный алгоритм для них… но она тут же сгорела, как спичка. Для таких людей главное – доверие. Пустые обещания могут обернуться катастрофой.

– Алгоритм создан именно для фармацевтического рынка. Он заточен под особенности отрасли и опирается на знания, полученные в медицине.

Джуди слегка наклонила голову, улыбка осталась, но взгляд стал острым, как лезвие:

– Но ведь при должном усердии можно выявить закономерности и в других сферах, правда? Вы не единственный инвестор с медицинским опытом, но именно вам удалось открыть эту формулу. Значит, суть не в алгоритме, а в вашем умении читать психологию рынка, предугадывать действия игроков… верно?

В её словах не было ошибки. Холодный ум за мягкой улыбкой удивил больше, чем любая враждебность. А потом взгляд Джуди скользнул в сторону и замер на Джерарде.

– Что думаешь? – голос её был лёгким, но в нём пряталась команда.

И тут стало ясно: следующая сцена – за ним. Стало ясно – Джуди испытывала его на прочность. В присутствии человека, заявлявшего о какой-то невероятной точности, ей нужно было понять, как поведёт себя её сын. Джерард сдержался и ответил удивительно рассудительно:

– Пока рано делать выводы о достоверности алгоритма. Пара удачных случаев не доказывает ничего. Лучше дождаться полноценной проверки.

– Значит, решено просто ждать? – голос Джуди прозвучал с лёгким нажимом.

– Не совсем. Алгоритм важен, но не менее важно наблюдать за тем, кто им управляет. Если кто-то хвастается фантастическим процентом успеха, чтобы заманить инвесторов, почти наверняка речь идёт о финансовой пирамиде. Его взгляд скользнул в мою сторону, словно бросая невидимый вызов.

– Конечно, коллега Рейчел на такое не пойдёт. Но если бы он оказался мошенником, уже начал бы агрессивно привлекать деньги.

– Ах! – воскликнул кто-то с другого конца стола.

Голос принадлежал Джиму из техотдела.

– Шон уже собирает инвесторов прямо внутри Goldman! Обещает управлять их средствами!

Когда Джим упомянул мой неофициальный фонд, на лице Джерарда заиграла торжествующая улыбка. Он был уверен – наконец-то поймал меня. Третье обвинение прозвучало без слов: пирамида. Принцип прост: первые вкладчики получают щедрые выплаты, зазывая новых. Деньги свежих инвесторов идут на оплату старых. В итоге конструкция рушится под собственной тяжестью. Сохранив спокойствие, возразил:

– Во-первых, планирую взять всего несколько инвесторов. Управлять большой группой и при этом заниматься другими делами – нереально.

Пирамида держится на постоянном притоке средств. Ограничение числа участников разрушает эту схему ещё на старте. Когда улыбка Джерарда дрогнула, бросил наживку:

– Понимаю, трудно поверить. Мои слова ничего не стоят. Смотрите только на результат.

Удар по нервам – ставка исключительно на факты. Заявление, полное уверенности. Приём срабатывал уже дважды – почему бы не сработать в третий раз? Чем стабильнее успехи, тем сильнее вера в магию цифр. Теперь ход Джерарда был ясен, как на ладони: он попытается влезть в мой фонд. Ему нужно будет увидеть, что обещаю инвесторам, какие материалы рассылаю. Только окунувшись с головой, можно найти подвох. В мире фокусов это равносильно подняться на сцену и проверить реквизит собственными руками.

Сколько он вложит? Присоединение к фонду означало доверие – реальные деньги в моих руках. Этот маленький тест легко мог превратиться в возможность увеличить стартовый капитал. Да и брат Рейчел всё-таки. Миллион долларов для пробного вклада? Звучало вполне естественно. С этой мыслью взгляд снова упёрся в Джерарда. Тот наконец заговорил:

– Интересно. Можно взглянуть на следующий список инвестиций?

Ответ оказался не тем, на который рассчитывалось. Он хотел только список – без вложений. Смелость или осторожность?

Шум делового зала гудел приглушённым гулом голосов, словно улей, полный нервных пчёл. Воздух пах дорогим кофе и свежей кожей портфелей. В центре стола блестели экраны планшетов, отражая холодный свет ламп.

– Инвестиционные идеи будут доступны только тем, кто вложит средства, – прозвучал ровный голос.

– Заплачу щедро, – мягко, но настойчиво заметил Джерард, скользнув взглядом поверх очков.

– Извини, но это против моих принципов.

Сколько бы он ни пытался выведать секрет, путь был один – входить в игру честно, без обходных троп. Джерард нахмурился, явно подбирая слова.

– Если ценность в информации, почему просто не продать её? Зачем самому управлять активами?

Вопрос вечный, как старые анекдоты на фондовом рынке. Почему не дать людям список акций и пусть дальше сами разбираются? Наивная идея. Опасная. Время было самое подходящее объяснить это прямо.

– Говорю это ради ваших же интересов. Услышать названия компаний и вложиться наобум – верный путь к провалу. Такая стратегия всегда заканчивается плохо.

– Почему?

– Любая инвестиционная модель – это не просто названия. Там важны ритм входа и выхода. Стоит достичь целевой прибыли или изменится рыночная погода – нужно уходить без промедлений. Самостоятельно оценить момент большинству почти невозможно.

– Тогда дайте и эту информацию.

– Даже если дам – не будут следовать.

– С чего такая уверенность?

С того, что ещё ни разу не следовали. Хорошо, пример. Пример всегда лучше голых слов.

– Допустим, рекомендую продать акцию прямо сейчас. Она ещё растёт, но я говорю: выходите. Сможете продать без колебаний?

– А если смогу?

– Прекрасно. Но что, если цена продолжит лезть вверх? Можете поклясться, что не пожалеете о продаже?

Ответа не последовало. Даже пустого "не пожалею".

– Стоит появиться хоть капле сожаления – значит, доверия нет. Кто-то решит, что я ошибся, и откажется продавать. Кто-то продаст, но потом снова купит и тем самым сломает стратегию.

– Может, значит, стратегия плохая? – хмыкнул Джим из техотдела. Лицо у него было знакомое, но не близкое, и вдруг – этот тон, словно готов рвануть в спор до последнего аргумента.

– Если момент выбран неверно, разве это не твоя вина?

– Нет. Время выхода выбрал правильно.

– Но ты сам сказал: после продажи цена пошла вверх. Разве не надо продавать на пике?

Вздох вырвался сам собой. Промолчать – значит показать слабость, будто уверенности нет. Хорошо. Придётся объяснить.

– А кто сказал, что продавать надо именно на пике?

– Это же очевидно! Купи дёшево – продай дорого. Так делаются деньги.

– Думаешь, это то же самое, что купить на самом дне и продать на самом верху?

Джим фыркнул.

– Вот из-за такой ерунды ты и не делишься списком акций. Даже имея хорошие данные, люди всё перекрутят.

«Купи дёшево, продай дорого».

«Возьми на дне, сбрось на пике».

Это не одно и то же. Но новички свято верят, что задача инвестора – охотиться за донышками и вершинами графика, будто от этого зависит их жизнь.

Правда же проста:

– Ни один профессионал не гонится за абсолютным дном и недосягаемой вершиной.