День середины лета

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ЛОВУШКА. ПАМЯТЬ В РУКАХ ВОРОВКИ

Хватка Огнеглава послушно ослабла, и, кажется, ноги у девушки подкосились.

— Хоть на том спасибо, твое высокородие! — издала она то ли всхлип, то ли смешок. — А ты, выходит, страшный человек, коль за оттоптанные башмаки казнить готов!..

Илан поморщился. У девицы, по всему, начиналась истерика, а этого добра он и от нежных придворных барышень с детства навидался-наслушался, так что (уж увольте!) без еще одной обошелся бы с радостью.

— Это не я ведь на людей налетаю! — огрызнулся он с плохо скрытой досадой. — Знала бы ты, госпожа жрица, сколько таких "топтунов" норовили мне в суматохе стилет под ребра ткнуть!..

Илан осекся, наткнувшись на крайне удивленный взгляд своего рыжего приятеля (нынче скорей — надзирателя и сторожа). И правда, чего это его потянуло с малознакомой девчонкой откровенничать?.. Неужто, красивой мордашки достаточно, чтобы молодого наследника болтливым и беспечным сделать? Тогда точно прав Огнезор, торопя их с Алией помолвку! Он, Илан, все же, человек чести — и брачную клятву станет блюсти… наверное…

На душе вдруг как-то тоскливо сделалось…

Вот и надо было его мерзавке-совести о далекой невесте напомнить?..

Илан даже разозлиться надумал: на долю свою нелегкую, да на подвернувшуюся под руку горе-жрицу, заодно.

Но не успел.

Топот многих ног и пыхтение отвлекли на себя его любопытную натуру — а уж когда из-за угла с десяток господ весьма разбойного вида вынесся, юноша сразу обо всех печалях позабыл, чуя крупную неприятность да заранее ей по-мальчишески радуясь. За тем ведь и из гостиницы он улизнул, из-под неусыпного надзора толпы телохранителей!..

Огнеглав, похоже, эту радость в подопечном мигом почувствовал — вон как брови осуждающе сдвинул! И напрягся весь, будто кот перед мышами. Шажок, еще шажок — и лорда-наследника мягко так к стене оттер да собою прикрыл. Того и гляди, когти выпустит да в прыжке взовьется…

Даже жрица, гостей завидев, подобралась вся, голову вскинула и руки вытянула вперед, как-то странно пальцы скрючив, чем заслужила взгляд рыжего, полный опаски и уважения: видно, в отличие от молодого лорда, с этим жестом Огнеглав был знаком неплохо…

Вот обидно же как! Каждый сейчас отличиться сможет — Илан же, даром, что и сам не дурак подраться, как всегда в стороне останется! Кто ж ему позволит-то, лорду-наследнику, в гущу потасовки лезть?..

Досаду от такой несправедливости срочно требовалось на кого-то выплеснуть. Незваные господа подходили как нельзя лучше.

— Чем обязан? — холодно вопросил Илан, гримасу скорчив грозно-высокомерную. Что-что, а это он еще с детства умел! Мамуля хоть чему-то полезному научила…

— С барышней бы нам пообщаться, — нагло вылез вперед хитролицый человечек под одобрительные кивки сгрудившихся в тесноте переулка сотоварищей. — Вас, господа, мы не держим. А эта вот… воровка. Трактир обчистила…

Илл'а вдруг как-то нервно хихикнула. Истерика у нее началась, что ли?..

— Лжешь, мерзавец!.. — перебил Илан не без легкого злорадства. — Милую даму я еще по столице помню, она лекарь и служит Богиням. А вот вас, господа, я знать не знаю, но рожи ваши, пиратов и висельников, что-то вовсе не внушают доверия! Однако, коль настаиваете, можем и к посту городской стражи проследовать, для разбирательства…

— Девку отдай! — взъярился вдруг в толпе кто-то нетерпеливый. И даже вперед успел протиснуться, грозно над головами воздев окованную шипами палицу…

За что немедленно поплатился — у Огнеглава запас терпения ничтожен, зато ножей метательных всегда с собою вдоволь…

— Господа! Господа! — укоризненно воззвал Илан к угрюмым, но притихшим ненадолго громилам. — Любое нападение пресечено будет моим охранником. Он — парень не промах, не зря за работу золотом берет… Таких, как вы, дюжину без труда положит! Да и мой клинок что-то заскучал в ножнах… Еще остались вопросы?

Второй не в меру ретивый головорез осел в этот миг под ноги сотоварищам. Остальные благоразумно попятились. Конечно! Лорд с мечом да его хран — это вам не девица в лекарском балахоне! А благородного в Илане (тут он себя не обманывал) даже сквозь простецкую сегодняшнюю одежку разглядеть труда не составит…

Однако прочь убираться господа-разбойники не спешили: так и топтались — минуту, другую — приперев несчастную троицу к стенке. На рожон не лезли, даже требовать ничего не требовали… Когда же напряженная тишина стала уж совсем невыносимой, явилось вдруг Илановым недругам подкрепление. Двое мрачных крепышей в кирасах городской стражи, пыхтя, раздвинули кучку людей и замерли, грозно набычившись, но вовсе не спеша оказывать помощь ни разбойного вида компании, ни попавшей в беду тройке.

— Ты стражу, господин, просил, — ехидненько так заухмылялся хитролицый.

— Отлично! — ничуть не смутился Илан, оглядывая вновьприбывших с истинно барским высокомерием. — Господа караульные, здесь чуть было нападение на лорда крови не свершилось! Требую немедля арестовать виновных!

Стражники, хоть и явно прикормленные, все же не совсем дураки оказались: может, в Илане, но скорей уж — в Огнеглаве, смогли разглядеть что-то эдакое… Не зря, видать, Ледогор как-то сказывал, что опытный караульный темного мастера издали чует…

— Всем разойтись! — угрюмо зыркнули они на своих взбешенных подельников. И бесцеремонно ухватив за ноги тела невезучих приятелей, отволокли к обочине — дожидаться подводы из управы.

Ничуть не дрогнув под злобными взглядами, подскочил к убиенным Огнеглав, лениво извлек свои кинжалы, тщательно протер от крови, глаз не спуская с нехотя пятящихся противников. Илан тоже не терял времени даром. Пока его хран провожал гостей, он юную жрицу подхватил под руку да прочь потащил из злосчастного переулка.

— Слушай, а что это у тебя за странная стойка там была? — спросил первое, что на ум пришло, чтобы как-то развеять напряжение.

— "Хватка одаренного", — раздался сзади мрачный голос Огнеглава. — Я у наставника видел. Одно касание — и разрыв сердца, или печени, или куда пальцы дотянутся…

Лицо Илл'ы побелело, даже губы вдруг выцвели.

— Я… не знала… — просипела она испуганно. — Само так вышло…

— Ну-ну… — кажется, Огнеглав ей не поверил. — Вот чему, выходит, ныне в храмах учат… Что ж, госпожа жрица, пообщались — и хватит… Илан, нам домой не пора?..

— Кто были те люди? — не обратил на него внимания молодой лорд. — Чего они к тебе привязались?

— Правда стащила что? — встрял рыжий все так же с подозрением. — Или в бордель продать хотели? В Краме, знаешь ли, такое частенько бывает…

— Уж лучше бы в бордель, — содрогнулась девушка. И полушепотом, сбиваясь да оглядываясь, поведала о корабле, безумцах да собрании в "Хмельной русалке".

Илан так и видел, как Огнеглав после ее рассказа сделал стойку. Это ведь ОН, дьяволы возьми! Рассадник, что Гильдия безуспешно искала!.. Огнезор уже весь Крам прочесал — и пока лишь четверо обращенных, да и те — трупы… Но теперь можно всю здешнюю сеть накрыть!.. Да заодно узнать, как удалось это провернуть Взывающим!..

— Нам действительно пора, Илан! — прошипел темный мастер с нажимом.

Вот только сделать ничего не успел.

Арбалетный болт прошил ему горло.

Тоненький, быстрый. Гильдийной, дьяволы возьми, работы!..

Илан видел, что рана смертельна (парень сполз по стене, захлебываясь кровью!). Вот только лекарке о том никто не сказал. Упав рядом с рыжим на колени, она выдернула болт и быстро-быстро заводила руками. Дурочка! Такое даже Мила не всегда вылечит!..

Впрочем, все это отметил Илан только мельком. Выхватив меч, он закрыл собою девушку, судорожно высматривая, откуда стреляли. Дурацкая прогулка вот-вот грозила закончиться нелепой смертью. Эх, как прав был Огнезор, обвиняя его в легкомыслии!..

Дротик в плече лорд и не сразу заметил. Маленький, тонкий, с забавным венчиком из сине-желтых перьев… Только меч вдруг стал очень тяжелым, и скованность появилась в ногах, и безумно захотелось спать…

Он увидел еще, как с дротиком в спине кулем повалилась на мостовую жрица. И как смотрели, угасая, в небо исполненные болью глаза друга, и как скребли горло его измазанные черной кровью пальцы…

А дальше тьма накрыла лорда-наследника. И даже в ней чудился ему взгляд наставника. Осуждающий и очень… разочарованный…

Приступ настиг Милу во время дневной храмовой службы.

От голосов зашумело в ушах, воедино слились пение и ароматы. Незримые кружева грубо рассекли густой воздух Храма.

Судьбы, тысячи судеб натянулись вмиг, опасно дрогнув, истончились, зазвенев в предсмертном вое… Неловкий узелок, что едва не стоил ей пальцев, пополз, извившись червем, норовя распуститься — и потянуть за собой все соседние нити.

Мила вцепилась в них с отчаянным воплем. Только б удержать, иначе рухнет все к дьяволам!..

Не по плечу ей оказалась мантия Плетельщицы! Словно отцовский плащ двухлетней малышке…

А как гордилась, как бахвалилась могуществом!..

Видения накрыли ее волнами, заставляя почти захлебнуться.

Знакомого рыжего парня видела она, в луже крови, с болтом в горле. И лорда Илана — тряпичную куклу в жадных лапах морского прибоя. И беглую воспитанницу свою с пустым бездушным взглядом обращенной…

И корабли с синеглазыми мордами.

И кровь на потрескавшейся позолоте старинного трона.

И черный зал Гильдийного Совета, от крови побуревший.

Разбитые витражи и расколотые статуи Богинь в Храмовом Зале…

И ЕГО.

Жестокого безумца с лицом своего бога.

И смерть от его руки — дюжину своих смертей! — тоже видела…

Впервые за много лет стало Миле по-настоящему страшно!

Бездна из тьмы и видений разверзлась перед нею. Она знала, что может броситься туда, напиться из нее — и стать безмерно сильнее. Стать такой, как ее бог, стать равной ему!

Но знала также, что оттуда не выплывет… От рассудка ее и так осталось слишком мало — безумие затянет ее, не отпустит… Не будет больше глупой девочки Милы, возомнившей себя на миг великой Плетельщицей… Будет кто-то другой, другое ЧТО-ТО. Паучиха, жаждущая крови, бездумный зверь, живущий лишь чужими смертями…

Мила жадно облизалась на плещущий перед глазами мрак. Зачерпнуть его казалось… соблазнительным…

Она открыла было рот и… отвернулась.

Нет уж, хватит с нее дергать за ниточки! Плетельщикам древности она в подметки не годится! Так стоит ли и дальше богов дразнить?..

Она разжала пальцы, позволив кружеву свободно виться. И оно, вопреки всему, вдруг не порвалось…

С ворчаньем, неохотно бездна отпустила Милу.

Исчезли видения — лязг клинков и предсмертные крики.

Вернулся запах храмовых свечей и масел.

Вернулся гул — тревожный, полный бессмысленных для нее пока что слов, среди которых с ужасом и почтением на много голосов все звучало и звучало одно: "пророчица"… "пророчица"… "пророчица"…

Только свет возвращаться к ней не захотел.

Лежа на каменном полу Храма, смотрела Мила ввысь белесыми слепыми глазами.

Приходил в себя Илан тяжело — с болезненной мутью в голове да скребущей сухостью в горле. Поначалу даже век поднять не решался — все приноравливался к непослушному телу, будто после знатной попойки: мягко головой повертел, осторожно вытянул затекшие, изрядно замерзшие руки-ноги, сглотнул подступившую тошноту, — и лишь потом решил, что готов оглядеться. Глаза все же открывал нехотя, только для того, чтоб утвердиться в неприятном подозрении: вокруг царил непроглядный мрак.

Но пахло здесь вполне неплохо, можно даже сказать — жизнеутверждающе: дубовыми бочками, фруктами и брагой. Никакой тебе плесени-вони — обычный такой запах винного подвальчика, знакомый всякому трактирщику или солидному поместьевладельцу. Собственными винными погребами Наследник, правда, обзавестись пока не удосужился — зато не раз с огромным азартом на спор пробирался в неприступные дворцовые кладовые, а однажды и в гильдийных оказаться повезло… Или не повезло, уж как поглядеть, — ибо там изловил ученическую их банду грозный мастер Ледогор, и выпорот был в тот день тринадцатилетний благородный лорд наравне со своими старшими приятелями невзирая на божественную кровь и всю дюжину колен сиятельных предков…

Воспоминание о мальчишеских подвигах на миг вернуло Илану всегдашнюю бодрость духа (в конце концов, он жив еще — значит, есть все шансы выбраться!) — но услужливая совесть тут же воскресила перед внутренним взором недавние мрачные картины, и юноша опять приуныл. Огнеглав убит, что со жрицей — неизвестно… А главное: чего самому Илану ждать? О том, какими последствиями грозит всем вокруг его, Наследника, возможная гибель, юноше думать не хотелось. Да и тихий стон где-то рядом очень кстати оторвал от грустных мыслей.

Илан приподнялся, осторожно сел, стараясь ни во что не врезаться в темноте. Торопливо зашарил по карманам, смутно надеясь на беспечность своих тюремщиков.

Те, к его счастью, не подвели. Нет, конечно, меча Илан лишился (хвала богам, обычный был, не фамильный!). И всех кинжалов, и амулета с шеи — почти бесполезного, зато дорогого, вычурного, как раз, чтобы внимание отвлечь от вещиц более стоящих… Кошель с деньгами тоже пропал, и посеребренная фляга с водой. Но вот медное колечко-оберег так и красовалось на мизинце: на подобную безделицу мало кто позарится, да и стянуть его без согласия хозяина почти невозможно. А еще, к большой радости, нашлась в поясном кармане невзрачная глиняная ладанка — крохотная, но о-очень полезная! Огнезор давным-давно подарил, после того, как семилетний лорд-наследник ухитрился во дворцовые тайные переходы залезть — да там и потеряться в темноте, и прореветь пять часов кряду, пока злющая мастер Слава не соизволила, наконец, его обнаружить… Вещицу эту Илан с тех пор в каждую свою вылазку брал: стоит потереть немного — и тонкий огонек, не больше свечного, загорался над крохотным горлышком. С огненными амулетами у наставника никогда толком не ладилось — так что этот, наверное, был единственной удачей. И стоил, кстати говоря, не в пример дороже всего того, что господа-разбойники сегодня у молодого лорда вытащили…

— И кто тут у нас? — присвечивая себе чудо-амулетом, повернулся на стоны Илан.

Безвольным кулем лежала рядом втравившая их всех в беду жрица. И столь жалок был сейчас ее вид, что лорд-наследник не смог даже толком разозлиться. Бледная, недвижимая — если бы не стон, могла показаться она мертвой….

— Откуда взялась только на мою голову! — ворчал Илан, пытаясь привести девушку в чувство. — Правду Ледогор говорил: от баб одни несчастья!.. Ну очнись же! Давай! Неужто, впрямь помереть собралась?..

Подняв огонек над головой, он огляделся вокруг в поисках хоть чего-то полезного. Зрелище представилось невеселое: три огромных бочонка у стены, пыльные бутыли на полках, низкий, давящий свод… Всей каморки-то — шага три на три от силы. Теснота, мрак, запустение…

Но дверь ничего так, новая, крепкая. Уважение внушает. И печаль…

Спасибо, хоть не люк в потолке! Как можно из ямы выбраться, Илан вообще представлять боялся… Так что, в его положении, и это — повод для радости… Юношу даже передернуло, стоило вновь о своих печальных перспективах вспомнить. Ко всему прочему, еще и пить вдруг захотелось — после гадостной отравы с дротика, не иначе!

"Эх, воды бы сюда!.. — тоскливо пронеслось в голове. — Может, и жрице помогло бы?..".

"Все лучше, чем ничего!" — потянулся он к ближайшей бутыли.

Вино было молодым и невкусным — в любом трактире такое за грош нальют. "И стоило ради этого пойла целый подвал заводить?.." — тут же исполнился к своим тюремщикам Илан высокородного презрения.

Но жрице все же губы разжал, влил немного питья, заставив глотнуть, потом еще раз, чувствуя себя при том до крайности глупо — уж кем-кем, а нянькой при болящих быть ему до сих пор не доводилось.

Дыхание Илл'ы стало чуть ровнее, лицу потихоньку возвращались краски — но приходить в себя девушка и не думала, даже уснула, как будто. Крепко.

— А и дьяволы с тобой! — вдруг обозлился совсем по-детски лорд-наследник. — На себе не потащу, так и знай!..

Однако мерзавка-совесть все смеялась, что потащит…

А затем вдруг скрипнула, открываясь, дверь, заплясали на бочонках пятна света (Илан едва успел погасить да сунуть в карман свой чудо-амулетик) — и бесчувственная дева стала юноше совсем неинтересна.

Ибо долговязый, остроносый мужчина, горбясь, втиснулся под низкие своды их темницы, сердито что-то оставшимся снаружи охранникам начал выговаривать — да так и застыл с полуоткрытым ртом, как следует разглядев своего пленника.

— Лорд Хартосс… Дивная встреча! — ядовито ухмыльнулся Илан старому знакомцу по придворным играм.

— Воистину, дивная, лорд Илан! — голос долговязого исполнился неприкрытого торжества. — Какую птицу, однако, загнали мои глупые псы!.. Кто бы мог подумать!..

— Да уж… Повезло тебе, лорд! Мои комплименты!..

— Но как чудно! — с подозрением сощурился Иланов похититель. — Я мог бы поклясться, что лично видел лорда-наследника на приеме в ратуше не более двух часов назад!..

— За два часа могло случиться многое… — протянул юноша загадочно, ничуть не собираясь посвящать врага в тонкости задания старшего подмастерья Легконога, коему недели две назад выдан был лично Гильдмастером новейший амулет иллюзий да обещано в награду за труды заветное мастерское звание…

Нет уж, и без того нелегко приходилось несчастному лже-Илану, пока настоящий лорд-наследник скучал себе в захолустной гостинице! Иллюзии славились стойким похмельем, а злокозненные господа так и норовили Его будущую Божественность отравить, болтом пришпилить или вовсе уронить, пока не поздно, в окошко. Даже редкость невиданную — рыжую змейку, тварь страшно ядовитую, но почти вымершую — ухитрился отыскать неведомый крамский умелец! Змейка мирно ждала Иланового двойника в купальне, и — не будь тот темным мастером, с отрочества закаленным на многих зельях, — кормить бы парню погребальный огонь…

Впрочем, теперь хоть понятно, кого благодарить за последнюю, столь насыщенную неделю… Хартосс в Краме — не последняя шишка. Если б не умения старика Ночебора — уже давно весь городок к рукам прибрал бы… И так вон до чего развернулся!..

— Что ж, побеседуем… — заговорил, меж тем, упомянутый лорд с предвкушением.

— Давай! — радостно вперед подался Илан. — Вот скажи, и не страшно тебе сейчас, любезный Хартосс? За мною ведь придут, сам знаешь кто… И очень скоро!..

— Это древние святые своды, лорд-наследник! — перебил долговязый весьма злорадно. — Когда-то были здесь кельи жрецов-отступников. Потому защищены они от нюха всякого одаренного. И даже хм… опекун твой не сможет здесь нас выследить!..

— Думаешь, тебя это спасет? — скептически хмыкнул Илан. — Вспомни, что случилось с теми злосчастными отступниками! Храм выследил их и передавил, как крыс! А Храм, лорд Хартосс, все же не Гильдия! Святые отцы даже в худшие свои дни отличались милосердием!..

— Придержи свои угрозы! — вскинулся мужчина высокомерно. — Мы оба знаем, что ты лишь беззубый щенок за спиной у большого пса!..

— Да в тебе поэт погиб! — с издевкой закатил глаза юноша. — Столь живописные сравнения… Ты меня, конечно, поймал, — тут же сменил он дурашливый тон на ледяной и едкий. — Такая вот шутка судьбы, впору заподозрить вмешательство Плетельщика… Но все же, согласись, пленник из меня неудобный. Держать опасно, убить сейчас, когда я в твоей власти, обычная жадность не позволит. Амареш-то тебе за смерть мою от щедрот своих отсыплет… Вот только он у нас господин себе на уме: может и не золотом отсыпать, а ядом. Кому, в конце концов, нужны свидетели? А так — два удобных мертвеца: бедолага-наследник да его покаранный убийца… Народ утирает слезы и плюет на труп злодея, новый Император машет ручкой с балкона на Дворцовой… Нравится картинка? Чем не достойный образ кончины такого фигляра, как ты, почтенный Хартосс?..

— Заткнись!..

— Но ты же сам так рвался побеседовать!..

Холеная рука в перстнях зло вцепилась Илану в горло.

— Я расскажу, как все будет, щенок! — зашипел ему в лицо мужчина. — Тебя и подружку твою засунут скоро в сундук с ветошью да к ночи отвезут на корабль! А уж в море наши заморские гости встретят!.. И станешь ты безвольным, пустотелым солдатиком, Илан! Будешь Взывающим ноги целовать, и сам корону принесешь, кому господа укажут…

— Уж не твоему ли Дому, Хартосс? — сдавленно просипел юноша. Рука на его горле разжалась, он закашлялся, и кашель перешел в смех. — Да вы в игре этой даже не десятые!.. Нет, ну как шустры наши заморские приятели! Каждому наобещали с три короба… Только "солдатика" из меня сделать не выйдет. Думаешь, амулеты с меня сняли — и все? У меня защита стоит, вот здесь, — он небрежно коснулся пальцами виска. — И у всех высших рангов Гильдии, к слову, тоже… Полезет Взывающий — просто сдохну. Что будет дальше, ты знаешь. Площадь, скорбящий люд, Амареш машет с балкона ручкой… Но нам с тобой зрелища сего не узреть, любезный Хартосс, хоть и будем мы там почетными гостями!..

И видел Илан, как тускнеет с каждым брошенным им едким словом уверенность на лице его пленителя, как сменяется злорадство сомнением, как ворочаются натужно мысли. "Беззубый щенок" глядел сейчас безжалостным взглядом молодого волка — злого, сильного, готового бороться до смерти — и к нему, к такому, изворотливый лорд оказался совсем не готов. Привык он, бедолага, всегда и везде торговаться! Думал, Илан того же поля ягода: сулить и выпрашивать начнет…

Да вот только Наследника к этим играм с детства готовили, правила ему были лучше знакомы — и знал он, что торговаться теперь бессмысленно! Ибо проиграет, здесь проиграет заведомо. А значит, пока может лишь ждать…

Ну, или голову ломать над планом побега… А вот для этого Хартосс в их тесной каморке уж точно лишний!

— Полагаю, беседа окончена? — осведомился молодой лорд столь высокомерно, будто не в камеру тюремщиком, а просителем к нему, Илану, в Тронный Зал простофиля-долговязый явился.

— Честь имею, — зло искривил лицо в гримасе Хартосс. — Удачной ночной прогулки!..

Дверь хлопнула, отрезая от внешнего мира, вновь погружая юношу в тишину и мрак. На удар сердца, на два, на двадцать… Он и не знал, сколько просидел вот так, во тьме.

— Темно… так темно… — в конце концов, раздался снизу тихий шепот.

— О, очнулась! — искренне обрадовался Илан. Что ни говори, а заточение вдвоем приятней! А уж если вдвоем с прекрасной дамой… — Сейчас огонек зажгу, потерпи… Неужто жрица темноты боится?..

— Я слепоты боюсь, лорд, — возразила девушка сухо. — Отдав слишком много сил, можно и во тьме остаться…

Выцветшие зеленые глаза Илл'ы в тусклом свете ладанки сверкали мрачно и жестко — совсем не ожидал юноша такого взгляда от милой храмовой лекарки! Впрочем, если "хватку одаренного" вспомнить…

— Это вино? — покосилась она на забытую Иланом бутыль. Тонкая рука едва-едва приподнялась, пальцы безвольно, непослушно дернулись — но так и не коснулись горлышка.

— Подай, — попросила хрипло.

Илан осторожно помог ей сделать пару глотков.

Вино на храмовых овечек, похоже, по-особому действует: казалось, только-только девушка и двинуться не могла — и вот уже, к изумлению лорда, кое-как села да к бочонку привалилась, чтоб из бутыли хлестать было сподручней…

Зеленые глаза потихоньку теплели.

— Ты цел? — спросила она даже с беспокойством. — Мутит? Руки-ноги немеют?

— Да прошло уже, — отмахнулся Илан, наблюдая за подругой по несчастью с искренним, все растущим любопытством. — А что? Знаешь, чем нас усыпили?

— Как не знать! — ее губы горько искривились. — Семитравное зелье, очень густое. Я дара своего почти не чувствую… Обычным-то людям оно — как кровь-трава на сивухе: крепкий сон и недолгое похмелье… А нас, одаренных, если слабенькое, то вялыми делает. А вот такое, крепкое, — парализует и сил лишает, когда на день-два, когда и на неделю…

— Как же ты теперь? — обеспокоился юноша.

— А я теперь пью! — глумливо сверкнул из-под ресниц быстрый взгляд. — Эти дурни, видать, не знают, что семитравное зелье в крови вином неплохо растворяется. Иначе не закрыли бы нас здесь… Тоже еще, придумали!.. — жрица фыркнула, уже изрядно навеселе.

Похоже, план их бегства грозил очень и очень усложниться…

— Это если вообще выбраться отсюда можно… — с досадой пробормотал Илан, отвечая своим мрачным мыслям.

— Вот погоди, твой охранник тревогу поднимет… — как ни в чем не бывало, бросила Илл'а.

Уж лучше бы молчала, ей-богу! Молодой лорд погрустнел еще больше.

— Поднял бы, если б жив остался… — процедил он сквозь зубы.

— Да жив он, куда денется! — вдруг возмутилась девушка. — Чем ты, думаешь, я тогда так занята была, что даже взгляд стрелявшим отвести не сумела?

— Я видел, как он в агонии бился… — с большим недоверием протянул Илан.

— Еще бы! После того, как я в один миг столько силы в него влила!.. А это, скажу тебе, дьявольски больно! Словно из нутра по каждой жиле древесные побеги лезут!..

— Тебе-то откуда знать? — хмыкнул юноша цветистому сравнению, внезапно совершенно успокоившись.

— В книге вычитала, — буркнула жрица. И опять приложилась к горлышку.

— Эй, ты так упьешься! — предупредил Илан уже почти весело.

— Уже, — горько-горько вздохнула она. — С утра-то во рту ни крошки, а сейчас глухая ночь на дворе… Но лучше так, чем проклятое зелье, и это… Все это… — речь ее становилась неразборчивой.

— Что, правда, ночь уже? — ухватился молодой лорд за главное.

— Ночь, будь уверен! Одаренные время чуют…

— А что-то не идут господа-тюремщики, — проговорил он, чувствуя, как губы расползаются в усмешке. — Не иначе, стряслось у них что… И даже подозрения имею, что именно…

Но откровенничать дальше не стал. Коль не соврала про Огнеглава жрица — темные мастера уже накрыли всю компанию: и в трактире, и на корабле… Если повезло — и лорд с охранниками попался, а значит, скоро очень злой наставник их спасать заявится! Если ж не повезло… их, пленников, могут еще неделю искать… Сколько таких подземных келий под Крамом? Уйма!

Значит, и самим подсуетиться неплохо бы…

Только как? Стены каменные, дверь крепкая, бутыль почти пуста — а прекрасная дама уже и на ногах не держится…

— Как же мы убегать-то будем, с тобою, пьяной? — беспомощно воззрился лорд на девушку.

— А-а-а, это ничего… В-вот, — ткнули ему под нос какую-то склянку. — Вольешь в меня, если убегать надумаешь… Но лучше подождать часок-другой… Пока зелье совсем растворится…

— И много у тебя еще такого добра припрятано? — полюбопытствовал юноша, оглядывая бесформенный жреческий балахон с новым, весьма практичным, интересом.

— Прилично, — пьяно призналась Илл'а. — Меня и не обыскивали толком, только сумку отобрали да аптекарский нож… А я самые ценные вещи в потайных кармашках ношу… Алим все нудила еще, что у меня этих самых кармашков мало… "Нашей еще, нашей еще"!.. — передразнила она наставницу, весьма, кстати, похоже. — А я, знаешь, как шить ненавижу?.. — пожаловалась подавившемуся смешком Илану. — А она… наказывать… У-у, Паучиха, бессердечная!..

Веселье вмиг слетело с лорда-наследника.

— КАК ты ее назвала? — переспросил он напряженно.

А Илл'а вдруг рассмеялась.

И так горько, безудержно, со всхлипами.

А голова ее, будто сломавшись, тяжело опустилась на руки, и смех перешел в тяжелые рыдания. И молодой лорд застыл в замешательстве, не зная как унять эту внезапную истерику, да опасаясь за девичий рассудок.

Но лекарка вдруг сама успокоилась. Посмотрела на диво ясно, проговорила тихо, с каким-то надрывом:

— Знаешь, как это, когда вся жизнь летит к дьяволам?..

И словно прорвало ее, словами и слезами. А Илан слушал — и терял потихоньку дар речи…

Время шло — а она все смеялась и плакала.

— Представляешь? — говорила с тоскливой яростью. — Так и сказала мне тогда эта, черная: тебя, мол, для НЕГО и сделали!.. Словно я вещь какая!..

И вдруг затихла, ненадолго, озадачилась…

— Вот ведь чудно как выходит… — прошептала, широко распахнув глаза. — Для одного, значит, меня "делали", другой снится постоянно… А если?..

— Что? — подался вперед Илан, не скрывая жадного любопытства. Уже предвкушал он, как расскажет все наставнику, да пытался угадать его реакцию. А история выходила — просто блеск! Даже сегодняшнее позорное пленение почти меркло перед Илл'ыными откровениями!

— Ничего… — вяло сникла она, порядком утомленная вином да истерикой. — Глупости лезут в голову… Не может быть такого, просто не может… Все здешний склеп проклятый — мерещатся ужасы… Ненавижу каменные склепы, ненавижу!.. На воздух хочу, к траве и небу…

Она встала, тяжело привалившись к стене, вжимая голову в плечи, будто придавленная низкими сводами. Пошатнулась, зачем-то дернув себя за пышную косу, растрепав ее вмиг еще больше… Однако же зелье, то самое, из предъявленной Илану давеча склянки, опрокинула в себя на диво уверенно, даже не скривившись от мерзкой полынной горечи.

— Мне теперь кажется, будто я — это не я вовсе, — проговорила как-то отстраненно, рукой нащупывая в полутьме на толстой двери отверстие замочной скважины. — Почем мне знать, к примеру, что хозяин здешний — дурень? Умный бы пленников на висячий амбарный замок запер, чтобы ни одна мышь изнутри не прогрызла… А этот деньжат, видать, пожалел… безделицу, как на старушкином буфете, поставил… Или слуги у него не воруют?.. Везет же человеку…

Ее пальцы все сноровисто что-то гнули. Илан поднес огонек поближе — и разглядел грошовую заколку, грубо вырванную из девичьей косы.

— Или на амулеты он, дурак, надеялся? — продолжала приговаривать Илл'а, ловко вставляя испорченную вещицу в отверстие для ключа. — Так надули его в Гильдийной лавке!.. Дешевка эта лишь от блох и годится!..

Замок щелкнул, послушно открываясь.

— Вот откуда мне знать, а, Илан? — растерянно осмотрела девушка результат трудов своих. — Та, другая, говорят, воровкой была… Я не помню, Илан — а, выходит, руки помнят…

— Да ты просто умница! — рассмеялся он задорно и счастливо.

И припал вдруг, от полноты чувств, к пахнущим полынью да вином, мягким девичьим губам.