День середины лета

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. УБИЙСТВО И УБИЙЦЫ: НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ В ПОКОЯХ ГИЛЬДМАСТЕРА

Весь следующий день Илл'а чувствовала себя рассеянной и слабой. Странное недомогание мучило ее, но девушке совестно было перед Мораном, а потому никак она не решалась, сославшись на хворь, позволить себе минуту отдыха. Аптекарь то и дело поглядывал в ее сторону, внимательно, но, кажется, вполне довольно — а горка слабеньких колечек-амулетов в корзинке перед Илл'ой все росла и росла. Костяные, деревянные, медные — они стоили гроши и могли всего лишь ненадолго обездвижить покусившегося на чужое здоровье да имущество, зато охотно, во множестве раскупались небогатым столичным людом. Должно быть, Гильдия неплохо зарабатывала на такой, казалось бы, ерунде. И казне польза, и ученики при деле…

Почему-то размышления о схожести порядков у темных мастеров да при Храме не представлялись больше юной жрице кощунством. Ее прежний страх после всех потрясений вчерашнего дня притупился, и теперь даже стыдно было за свое непрактичное безрассудство. Что там настоятель говорил насчет суеверной глупости? В конце концов, всю жизнь она провела бок о бок с темным мастером, и вполне могла убедиться, что Алим такой же человек, как и прочие.

Ну, почти… Не считая странностей. И нрава дурного. И, порой, излишнего цинизма…

Но во всем остальном была наставница образцовой жрицей: всякое дело исполняла добросовестно; с пациентами вела себя строго, но не брезгливо; исцеляла, обучала послушниц. Да и о воспитаннице своей в меру сил заботилась… Ведь не зря все-таки отец Гутор людям Гильдии прощение провозгласил, о чем с нынешнего утра вся столица гудит без умолку? Он-то, не чета Илл'е, человек многоопытный и мудрый.

Обида боролась в Илл'ыной душе с чувством справедливости да здравым смыслом. Чего бы ни хотели от нее темные мастера, вряд ли им нужна была ее смерть. Зачем бы тогда госпоже Паучихе столько лет самолично возиться с сопливой девчонкой? Премудростям одаренных и древним языкам обучать? Проводить Светлый обряд Перерождения?.. Гильдия, словно купец, практична и во всем ищет собственной выгоды. Об этом даже храмовые барышни слышали!

Однако о побеге своем девушка не жалела. Возможно, не убили бы ее, но заперли уж точно, вытянув из головы все тайны покойной охотницы. А после принудили бы… ну, к примеру, те же амулеты с зельями делать, может, лечить кого… Им-то, темным мастерам, лекарь, небось, куда чаще, чем простому люду, надобен!.. Подобная участь, конечно, приятней могилы — вот только ненамного. Хотя, чем она от ее недавней храмовой жизни отличалась бы?..

От последней нездоровой мысли Илл'а даже головой встряхнула. Так и вовсе неизвестно до чего додуматься выйдет!..

— Могу я ненадолго отлучиться в город? — решительно повернулась она к Морану. — Сам видел, господин, из одежды у меня только два храмовых облачения. У прилавка-то оно ничего, выгодно даже, представительно… Но, боюсь, пожгу, как зелья начнем варить. Да и выйти куда — цепляется за все и слишком в глаза бросается, неудобно…

— Конечно, конечно, — важно согласился аптекарь.

Еще вчера заметила Илл'а, до чего любы хозяину житейская практичность с бережливостью. На том его теперь и поймала. Может, некрасиво — уж точно, стыдно. Да только далеко ли она со своей храмовой совестливостью доберется? Пора чуть-чуть и хитрости научиться!..

Впрочем, возвратилась девушка быстро: выспросила у Морановой служанки, где находится лавка старьевщика — туда, недолго думая, и наведалась. Подобрала пару невзрачных платьев грубого сукна (как раз с зельями возиться да уборкой), колючий шерстяной плащ (все-таки весеннее тепло еще сменялось холодом), ношенные, но вполне с виду крепкие, башмаки да, зачем-то, мужские штаны с рубахой. Почти все нуждалось в перешивке, но, хоть Илл'а и не слишком ладила с иголкой, покупками она была довольна: одежка делала владелицу неприметной, а, главное, обошлась ей лишь в горсть медяков.

Свою полезность доказали обновки уже к вечеру, когда вернулся внезапно из странствий коварный Моранов постоялец — человек, как сразу выяснилось, весьма неприятный и подозрительный… Он вошел в аптеку через дверь для покупателей, и поначалу будто не обратил внимания на девушку, усердно оттирающую от пыли аккуратные хозяйские полочки. И то сказать — зрелище непримечательное: широкое платье висит бурым мешком, волосы по-монашески стянуты под платочком, в руках грязная тряпка… Резко помрачневший Моран вышел из-за прилавка вошедшему навстречу, так что Илл'а не сочла нужным прерывать свое занятие, лишь украдкой бросила на незнакомца любопытный взгляд.

Чем-то поздний гость ее насторожил. Приземистый, весь какой-то текучий, словно хорек, он, казалось, не смотрит вокруг, но принюхивается — так и водит по сторонам мясистым носом со следами старого перелома на переносице…

— Давненько тебя не было! — поприветствовал постояльца аптекарь.

— Никак соскучился, Моран? — с подозрением "хорек" прищурился. — Или комнату мою уже кому другому сдать успел?..

Его глаза цепко прошлись по небольшому аптечному залу — от входной двери с трилистником и колокольцами до первых ступеней лестницы и занавешенного прохода в задние комнаты под ней. Полочку за полочкой перебрали весь здешний скарб — и замерли, наконец, на невзрачной девичьей фигурке.

Илл'а мгновенно напряглась.

— Я смотрю, у нас новая соседка? — проговорил он с каким-то хищным предвкушением, в два шага преодолевая расстояние, разделявшее их с лекаркой. — Самое время познакомиться!

Подозрения в его голосе было не меньше, чем интереса. Рука в беспалой перчатке потянулась к опущенному подбородку девушки, бесцеремонно дернула вверх, преодолевая слабое сопротивление.

Аккуратно исказив лицо иллюзией, Илл'а послушно вскинула голову.

"Хорек" отшатнулся, с отвращением принявшись тереть о рубаху пальцы. Немудрено! Образом для внушения выбрала она кривую физиономию Мушки — их горемычной храмовой юродивой, собирающей подаяние с прихожан.

— Кто такая? — окинул квартирант Илл'у уже не подозрительным, но брезгливым взглядом.

— Так того… — изобразила она скудоумие, — господину травнику в помощь… Знахуркой обещался сделать…

— Племянница это моя, троюродная, — неожиданно подыграл ей аптекарь. — Сирота из глухой деревеньки. Пожалел вот, пригрел убогую…

Иллюзорная Илл'ына физиономия послушно расплылась в восторженной щербатой улыбке.

— Сочувствую, — скривив губы, бросил Морану "хорек", утратив к "деревенской дурочке" всякий интерес.

— А хороший фокус! — стоило квартиранту убраться, с каким-то детским восторгом шепнул Илл'е хозяин. — Правильно ты этому негодяю не призналась! Вот как бывает — столько лет знаю, а гнилой оказался человечишка! Нечего с подобными молодым красивым девицам знакомство водить!.. Попрошу его впредь заходить с черной лестницы, чтобы покупателей не тревожил. Днем он редко дома сидит, авось больше не столкнетесь… А там и выселю.

— Спасибо! — искренне поблагодарила девушка. — Что-то с ним, и вправду, не так, — сочла нужным добавить тихо. — Вот что, господин аптекарь… как уйдет он из дому, дай мне знать. От амулета мы, конечно, избавились вовремя, но ждать, пока след сам исчезнет, я тебе не советую. Постараюсь завтра что-то придумать, может, приглушу, а то и совсем развею. Чую, что беду твой постоялец за собой ведет. Чем скорее разойдутся ваши пути, тем лучше…

Той ночью Илл'а долго не могла уснуть. Вертелась с непривычки в слишком мягкой постели, вслушиваясь в полночный городской шелест за окошком, столь чуждый после гулкой храмовой тишины. Тревожило неприятное соседство с аптекаревым постояльцем, что спал сейчас на верхнем этаже. Мучили все те же незваные мысли: об Алим, о Гильдии, о мертвой Насмешнице…

О синеоком боге, что приходил к ней почти каждую ночь в последние месяцы — но вот пропал что-то, как раз когда ее жизнь начала рушиться… Смешно, но она тосковала по нему. И в то же время чувствовала беспричинную, глупую обиду.

Словно ее бросили…

Наверное, Илл'е слишком сильно хотелось его увидеть. Сон, на который сегодня она уж и не надеялась, тихо подобрался с полуночным боем часов — да коварно уволок к знакомому речному броду.

Стылая осень царила там. Моросил холодный дождь, а река волокла по камням последние бурые листья.

Илл'ын бог стоял на берегу, одинокий и напряженный. К ней он даже не обернулся.

— Здравствуй, — робко поздоровалась Илл'а, как никогда прежде в этих снах осознавая себя собой, но, кажется, впервые не зная, что ей говорить или делать.

— И надолго ты здесь, Лая? — плечи мужчины окаменели, усталый голос был полон едкой горечи.

Ее смешная обида вспыхнула с новой силой.

— Это… не мое имя, — с запинкой выдавила из себя девушка. Все же говорить с ним ТАКИМ было неприятно и страшно.

— Даже так? — синеокий ядовито рассмеялся. — Кто же ты у нас теперь?..

Илл'е захотелось его ударить.

— Лучше скажи, КТО ТЫ? — с раздражением огрызнулась она.

Ее бог, наконец, соизволил обернуться — но как-то слишком резко и дергано.

— Знаешь, я дьявольски устал от всего этого! — почти сорвался на крик, но осадил себя, стоило девушке отшатнуться.

— Прости… Ты-то, конечно, не виновата…

Молчание повисло между ними. А еще — взгляд, его болезненный взгляд, ищущий чего-то и не находящий…

— Наверное, я должен, наконец, сделать это, — прошептал мужчина, скорее для себя, чем для Илл'ы. — Отпустить тебя… и забыть…

От его слов вдруг стало тоскливо и больно. Невольно Илл'а потянулась к нему рукой, утешающе погладила по виску…

"Все будет хорошо, — так и просилось на язык. — Я никогда не оставлю тебя…". Но сказать этих слов девушка не успела. Ледяное чувство опасности накрыло ее, сердце зашлось безумным стуком, рот распахнулся в вопле, беззвучном, но страшном.

Их вышвырнуло из сна в одночасье.

Илл'а рывком села на кровати, перепуганная до тошноты и дрожи. Закрутила головой, судорожно сжимая край одеяла.

В каморке было сумрачно и тихо. Коль и подстерегал где-то невидимый враг — то явно не здесь… и не ее…

Денек для Гильдмастера выдался тот еще! Пышное погребение на рассвете, сразу после изнурительной ночной службы; пьяная, ввергнутая в истерию толпа, в любой миг готовая броситься одуревшим зверем, смести оцепление из городской стражи, гвардейцев, солдат, темных мастеров, ринуться к мертвому и к живым, растерзать на части — не из злобы, но только из болезненного любопытства, молитвенного рвения, любви да скорби…

Не спускать глаз ни с толпы, ни с лорда-наследника. Следить за слишком уж довольным Амарешем. Выслушивать шепотки и донесения…

Держаться на ногах, не рухнув от усталости.

Огнезор был готов и к худшему. Даже за широкой Ледогоровой спиной Илан казался отличной мишенью. Похороны Императора — чем не прекрасный повод избавить Золотой Трон от Правящего Дома?..

К счастью, обошлось без покушений. То ли клика Амареша не успела подготовиться, то ли наемник не смог подобраться достаточно близко… Впрочем, это означало только, что бой еще предстоит. Похоже, старый лорд решил соригинальничать. Хотелось бы Гильдмастеру узнать, как именно…

После такого утра обеденное время в Общем Доме с привычными бумажными заботами показалось Огнезору почти отдыхом. Вот только спуску давать ему Богини не спешили. По-обычному хмурая и необычно виноватая, явилась в кабинет без спросу высокий мастер Мила, передав Гильдмастеру лично в руки любезное приглашение на беседу, выведенное пером отца-настоятеля на первом же развороте дешевенького сборника молитв и гимнов, какими торгуют во всякой храмовой лавке.

В общем-то, Огнезору хватало головной боли и без этого разговора. Видят боги, он был достаточно изнурен суетою последних дней! Но отказаться от приглашения Гутора, со столь прозрачным намеком переданного через фальшивую жрицу, просто не представлялось возможным. Испорченные отношения с Храмом — последнее, что сейчас было нужно Гильдии.

К его удивлению, местом встречи святой отец выбрал не храмовый сад и не один из дворцовых кабинетов, но крохотный зал небольшого трактира, где собирались обычно студенты да бедные столичные клерки. И пока, обряженный под стать здешней публике, Огнезор терпеливо и неподвижно ждал за столом в укромном уголке обещанного разговора, старик-настоятель успел мягко направить на путь истинный похмельного юнца, потрепанного в недавней потасовке, расспросить о мнимых хворях крепкую трактирщицу да с удовольствием уплести целую миску ароматного мясного рагу. Похоже, здесь бывал он частым гостем…

— Итак?.. — в конце концов, не выдержал Гильдмастер. — Чему обязан сегодняшним приглашением?

Вопрос, конечно, был скорее риторическим, но Огнезор не мог его не задать, хотя бы из обычной вежливости.

Заговорил, однако, Гутор вовсе не о том, о чем ожидалось.

— Знаешь, меня гложет любопытство… — он поднял глаза от пустой тарелки, задумчиво похрустел сухими пальцами. — Не далее, как сегодня, довелось мне сойтись в занимательном теологическом споре с небезызвестной жрицей… Она настойчиво советовала расширить нынешний храмовый пантеон… — брови старика взметнулись вопросительно, глаза растерянно и чуть весело уперлись в собеседника, словно предлагая оценить диковинную шутку.

Гильдмастер не смог удержаться от гримасы, что настоятеля ни капли не смутило.

— Ты, конечно, Огнезор, человек примечательный, — продолжал он с показным недоумением. — И уважения заслуживаешь, и в чем-то восхищения… Но госпожа Алим вдруг решила тебе алтарей настроить, а мне, согласись, как храмовнику, сей вопрос не может быть безразличен… И ладно бы влюбилась девочка, молода ведь еще, не чета мне, старику!.. Однако ж нет. Я не зря занимаю свой пост: могу пока подлинную веру отличить от глупости. А госпожа Алим верит — и это, согласись, настораживает! Лекари-то ваши, как известно, безбожники все скопом да циники. Чем же ты так зацепил несчастную, что она молебны служить готова?

— Мила безумна, святой отец. Разве нужны ей какие-то причины?

Взгляд старика стал решительным и цепким.

— А ведь ты всегда носишь скрывающие амулеты, господин Гильдмастер. Большая часть нашего брата даже не разглядит, что ты одаренный… Мне доводилось как-то в одной из инспекций такую штуку использовать. Помню, чувство было не из приятных…

— Словно пыльный мешок надели на голову, — любезно поддакнул Огнезор. — Поверь, Гутор, я давно притерпелся.

— Зачем же так над собой измываться? Скрывать свой дар всегда и повсюду неудобно да, к тому же, утомительно. Разве что тебе, и впрямь, есть, что прятать…

Вежливая полуулыбка исчезла с лица мужчины.

— Ты чрезвычайно догадлив, отче…

— Я просто хочу понять, что смутило разум моей жрицы и твоей… адептки. Действительно ли ты без амулетов так… страшен?

Его слова смягчались чуть насмешливым тоном. Верил ли, и правда, настоятель россказням Милы, оставалось для Огнезора загадкой.

— Это ведь весьма… личная просьба, святой отец, — попытался он уклониться от Гуторова любопытства. — Все равно, что ты велел бы мне прилюдно раздеться…

Лицо старика загорелось веселым изумлением.

— Никогда бы не взглянул на это с ТАКОЙ стороны! Уж позволь старому моралисту самому судить о благопристойности!..

Огнезор вздохнул, смиряясь с неизбежным. Окинул взглядом пустой зал трактира — и неохотно потянулся к застежке на шее. Крепкая широкая цепочка с небольшим серебряным медальоном легла на ладонь.

— Ты уверен, Гутор? — все же счел он нужным переспросить. — Я ведь не зря это прячу…

— Давай уж, — легкомысленно хмыкнул старик.

Гильдмастер опустил медальон на стол.

Охнула, заозиралась в другом конце зала трактирщица. Сипло закашлялся паренек за столом у входа… Они не понимали, что случилось — но, пусть и лишенные чутья одаренных, ощущали давящую силу рядом.

На настоятеля Огнезор пока не смотрел. Давал тому возможность сохранить лицо.

— Что ж… я могу понять Алим, несчастную девочку, — раздался рядом тихий стариковский голос. — Даже не всякий зрелый ум вынесет подобное зрелище…

— Кем же ты объявишь меня теперь, отче? — поднял Гильдмастер на собеседника исполненный яда взгляд. — Кровным Первого Бога? Одним из дьяволов?..

— Я давно не склонен к лишней экзальтации, Огнезор, — покачал головою настоятель. — Моя вера разумна и снисходительна. И я верю, в том числе, что Богини столь щедро наделили достойного…

— Очень удобная позиция, святой отец, — понимающе усмехнулся мужчина. — Позволишь? — он мягко вытащил из любопытных Гуторовых рук свой медальон, поспешно застегнул на шее цепочку.

— И амулет, тебя скрывающий, совсем не прост… — проговорил старик весьма задумчиво. — Давненько не случалось мне видеть настоящего венчального артефакта!..

Гильдмастера подобная наблюдательность, конечно же, ничуть не обрадовала.

— У всех есть маленькие личные секреты, — холодно перебил он.

— Сей ритуал, — будто и не слышал в голосе угрозы Гутор, — запрещен Храмом. Мое любопытство, как понимаешь, не праздно. Не первый век уже жрецы выслеживают да карают отступников…

— Могу тебя успокоить, отче: ЭТОТ отступник давно мертв. Впрочем, как и та, с которой он связал меня…

— Правда? — лицо жреца было все столь же отстраненным. — И почему тогда оттиск ее души кажется мне таким знакомым?..

Сказаны слова были нарочито тихо, и упрямый старикан тут же оставил печальную для собеседника тему, ретиво переключившись на Милины грехи и подвиги. Что ж, за этим Огнезор сюда и шел, не так ли?..

Загадочная фраза травила душу весь вечер.

Может, потому и позволил себе Гильдмастер к полуночи провалиться не в черноту, но в сон — один из тех, что дразнили надеждой, хоть и каждый раз после вселяли отчаянье…

Проснулся же от призрачного женского вопля — с горящими от тревоги висками да бьющимся заполошно сердцем. Чувством опасности сразу скрутило нутро. Не дав себе ни мгновенья на сонную растерянность, он резко вскинул руку, скорее почуяв, чем увидев, нависшую над кроватью тень.

Тонкое лезвие насквозь прошило ладонь, кровь брызнула в глаза, закапала на белое полотно рубахи. Кто-то попытался навалиться сверху, но Огнезор отшвырнул его ногами, сбросил на пол, — да тут же вскочил следом.

Следовало поторопиться: противник уже поднимался. И, кажется, вовсе не страдал неуклюжестью, присущей большинству "вольных наемников" — наоборот, двигался с грацией опытного убийцы, хорошо знакомой каждому темному мастеру…

Но все же Огнезор не зря слыл одним из лучших. Миг — и ночной гость опять безжалостно был опрокинут на пол, колено Гильдмастера придавило ему запястье, хрустнули кости. Поверженный враг не издал ни звука, продолжая яростно извиваться, сумасшедше вращать глазами, скалить зубы, словно бешеное животное… Не было в нем ни проблеска разума — и теперь, так близко, Огнезор отчетливо смог почуять знакомый тягучий след. Точь-в-точь, как на мальчишке-дозорном с синеглазого корабля-чудовища! Бездушная, тупая покорность чужой воле, превратившая свободного человека в преданного Взывающим пса. Сломай такую — и получишь юродивого…

Смерть, по всему, милосердней.

Ударом ладони Гильдмастер перебил поверженному горло.

Тот захрипел, задыхаясь в агонии, но Огнезор уже утратил к нему интерес. Иррационально, вопреки собственному чутью, боясь не успеть, он бросился вон из спальни, к хранящему сумрачную тишину кабинету, где ночевал сегодня Илан.

Молодой лорд, живой и невредимый, налетел на Гильдмастера в дверях.

— Что стряслось? — всполошено выдохнул он. — Я слышал… драку? Ты весь в крови!..

— Твой караульный убит! — с негодованием воскликнули сзади.

У входа в Верхние Покои, тяжело переводя дыхание, сверкая обнаженными кинжалами, застыла растрепанная, едва одетая Слава, всем видом своим подтверждая смутные Огнезоровы подозрения насчет тайно припрятанных в его жилище сигнальных амулетов.

Илан тут же с интересом покосился в расшнурованный вырез ее куцей рубахи, Гильдмастер же не удержался от гримасы. Если злючка в таком виде через весь Общий Дом бежала, уже завтра опять про них двоих слухи поползут, еще и дурака-мальчишку впутают…

— Затащи тело сюда, — хмуро приказал он черноглазой. — Ни к чему поднимать всеобщую тревогу… Потом накинь… вон хоть плащ — и отправь кого-то из дежурных разбудить Ледогора с Огнеглавом. Да пусть возьмут с собой ребят помолчаливей, понадежней: здесь надо будет прибраться…

Вернулась Слава минут через десять, невозмутимая и одетая уже, как положено. Огнезор едва успел смыть с себя кровь да закончить с перевязкой раненой ладони.

— Что хоть стряслось-то? — осведомилась она деловито. Первый страх, похоже, давно схлынул, уступив место привычной каждому темному мастеру собранности.

— Покушение, — кивком указал Гильдмастер на распахнутую дверь спальни. — Пойдем, что ли, поглядим на нашего… гостя?

Воспользовавшись приглашением, черноглазая первой шагнула в тревожный сумрак комнаты. За ней торопливо протиснулся неуемно-любопытный Илан, тут же зацепившись за ножку перевернутого в драке столика да чуть не растянувшись с проклятиями поверх оскалившегося в темноту мертвеца. Огнезор вошел последним. Картинно щелкнул пальцами, заставляя вспыхнуть каждую из дюжины свечей в спальне, отодвинул Славу с пути, а моргающего на свету воспитанника наградил предупреждающим, мрачным взглядом: скоро, мол, сюда вся Гильдия сбежится! Юноша высокомерно задрал подбородок, не желая признавать свою оплошность, но все же заметно попритих. Здравомыслия в нем всегда было больше, чем благородной родовой дури…

А внимание Огнезора переключилось, наконец, на их неудавшегося убийцу.

— Знакомая физиономия! — первой нарушила молчание Слава, разглядывая труп с какой-то удивленной брезгливостью. — Чего ему, идиоту, в жизни-то не хватало? Неужто, денег? Или это опять… идейный?..

— Его не купили, Слава, — хмуро пояснил Гильдмастер. — Взгляни сама: парня подчинили. Господа Взывающие оставили-таки нам подарочек…

— Так это кто-то из твоих? — с ужасом догадался Илан. Огнезор мог его понять: самое безопасное в Империи место оказалось вдруг дьявольски неуютным!

— Подмастерье Лихомир, последняя большая гордость мастера Ледогора, подающий немалые надежды… — мрачно подтвердил он. — Проклятье, наставник расстроится!..

— Парень, кажется, один из тех, кого ставили следить за пришельцами? — без малейшей жалости, зато по делу, влезла с вопросом Слава.

— Надо всех прочих проверить… — кивнул Гильдмастер.

— А что за дрянью здесь пахнет? — сморщив нос, перебила его черноглазая.

Только теперь Огнезор заметил остатки острого, чуть пряного аромата, перебившего даже запах недавней смерти.

— Летучие масла кровь-травы и дурман-корня, — брезгливо поморщился он, поспешно распахивая окно в холодную весеннюю ночь. — Выходит, мою спальню сначала окурили для надежности…

— Как ты вообще тогда проснулся? — голос Славы был сухим и напряженным.

— Как всегда, — обронил он с деланным равнодушием. — Полезно иметь при себе личного призрака…

Взгляд женщины на миг стал очень странным, губы дернулись, будто что-то захотелось ей сказать — но Слава загадочно промолчала.

— И кого из нас, любопытно, на тот свет отправить хотели? — спросил вдруг непривычно задумчивый Илан.

— Как это кого? — возмутилась черноглазая. — Здесь все еще покои Гильдмастера!

— И как раз в них в неспокойные времена предпочитает отсиживаться лорд-наследник… — Огнезор был недоволен собою. — Я, похоже, становлюсь предсказуем… Наши противники без труда смогли вычислить, что после вчерашней вдохновенной речи Амареша мне придет в голову спрятать Илана в самом надежном, по всеобщему мнению, месте — в таинственной цитадели Гильдии… Вот и пришелся подчиненный подмастерье как нельзя кстати… И то, как хорошо да шустро все совпало, наводит на определенные мысли…

— Местные лорды договорились за нашей спиной с пришельцами, — безрадостно закончил за него юноша.

— Но все же напали на тебя, Огнезор, не на Илана… — Слава была настроена скептически.

— Может, в меня и целили, — с мрачной насмешкой согласился Гильдмастер. — А может, господа благородные лорды просто не думали, что изнеженный лорд-наследник уступит своему охраннику удобное мягкое ложе в спальне, сам же отправится на жесткую кушетку в кабинете…

— Тоже мне! — фыркнул Илан. — Толку-то наследнику от "охранника", всю последнюю неделю почти не спавшего!

— Что ж, и сегодня выспаться не доведется… — заключил Огнезор с философским смирением.

И, словно подтверждая истинность его слов, столкнувшись на пороге, ввалились в комнату мрачный Ледогор да сонный, растрепанный Огнеглав. За ними, беспрестанно моргая красными от усталости глазами, степенно вошел старик Мечеслов.

Гильдмастер отступил в сторону, давая каждому возможность рассмотреть разгромленную комнату.

— Вот, полюбуйтесь! — предложил оценить представившееся зрелище, особенно буравя взглядом Ледогора.

Лицо у бывшего Огнезорова наставника при виде убитого сделалось растерянным и жалким. Всегда тяжело ученика терять — знать же, что стал он предателем… Такого и врагу не пожелаешь!..

— Как же это? — горестно прошептал боевой мастер. — Мальчик же у меня одним из лучших был… Почему?..

— Взывающие обратили его, — жестко припечатал Гильдмастер. — Вот какого дьявола, Ледогор?! — не сдержал он ярости. — Какого дьявола парень был без охранного амулета?! Мы что с шестью мастерами и десятью подмастерьями зря две ночи без сна сидели, для всех защиту от пришельцев делали?.. Я знаю, что ты все штучки одаренных презираешь, считая их недостойными истинного воина. И что твои ученики каждому твоему слову с открытым ртом внемлют да верят без оглядки… Обычно это неплохо… Я уважаю тебя, наставник, — и, видят боги, никогда не вмешивался! Но сейчас, Ледогор!.. Какого дьявола?!

Под напором и горечью этих слов боевой мастер поник да постарел враз, выглядя теперь на свой весьма преклонный возраст.

— Моя вина, — глухо согласился он.

— Ты не можешь отвечать за всех, — со вздохом отступился Огнезор.

— А как парень сквозь твои охранные амулеты прошел? — сухо прервала Слава их неловкое примирение.

— Весьма уместное замечание… — нахмурился Гильдмастер. — Одолжи-ка мне кинжал, Слава…

Шею мертвеца обвивал тонкий шнурок. Осторожно подцепив его кончиком лезвия, мужчина извлек из-под рубахи убитого небольшой маскирующий амулет.

Его, Огнезора, собственных рук детище!

История становилась все более скверной…

— Кто там у нас на расследовании хищений из хранилища занят? — мрачно поинтересовался он.

— Двое юных подмастерьев, — тихо отозвался старик Мечеслов. — На днях мне отчет давали, отследили посредника и скупщиков…

— Но здешний вор так и не пойман?

Секретарь виновато развел руками:

— До сих пор это не казалось сверхважным… Пропадали только ученические поделки, слабые и, в основном, бесполезные…

— И они могут быть весьма полезны, как видишь! — Огнезор с трудом сдерживал ярость. — Слава, найди мне эту крысу! — повернулся он к невозмутимой злючке. — Приказ будет оформлен до утра. Заодно с ребятами Ледогора столицу с предместьями прочешете! Не думаю, что ЭТОТ, — он с досадой указал на покойного, — был единственным, кого успели обратить Взывающие… Огнеглав, организуй на выезде из города посты из сильных одаренных! Может, поймаем кого, если еще не сбежали… И позаботься, чтобы к полудню каждый в этих стенах, от ученика до высокого мастера, был проверен на посторонние воздействия! Мечеслов, напиши приказы! И да, с завтрашнего дня всякий, пойманный без охранного амулета, будет объявлен предателем и каре подвергнут соответственной! Уж донеси это до своих вояк, Ледогор!

— Как скажешь, — уныло кивнул гигант. И поспешил сбежать, не прощаясь.

— Все могут быть свободны, — холодно возвестил Огнезор.

Мечеслов кивнул и с достоинством направился восвояси. Засиживаться старику было некогда: к утру предстояло исписать не один плотный лист с вензелями. Огнеглав рыжим вихрем умчался исполнять приказы. Слава же не сдвинулась с места.

— Илан… — повернулся Гильдмастер к юноше.

— Что, и для меня приказ есть? — шутливо удивился тот.

— Иди спать, — устало попросил Огнезор. — Завтра еще на торжественном собрании комедию ломать полдня. Там я тебе не помощник…

Безумная ночь подходила к концу. Тело уволокли в свои подвалы двое лекарей-подмастерьев. Перепуганный ученик-второгодка пытался оттереть кровавые следы с мозаичных плит, с отчаяньем посматривая то на Гильдмастера, то на ворсистый ковер в бурых пятнах. Огнезор и без этих взглядов знал, что дорогущему ковру пришел конец. Коли так и дальше пойдет, впору полы песочком посыпать, как в Тренировочных Залах…

— Веселая выдалась ночка… — нарушила его мрачные раздумья Слава.

Казалось, она все порывается что-то рассказать, но каждый раз себя одергивает.

Впрочем, мужчине сейчас было не до ее странностей.

— Я был уверен, что уж здесь-то безопасно, — со вздохом признался он. — Недооценили мы, выходит, Взывающих. Эти везде найдут и пролезут…

— Значит, спрячь Илана там, где не найдут, — пожала Слава плечами так спокойно, словно не было на свете ничего проще.

— Легко сказать! — хмыкнул Огнезор с неожиданным, чуть нервным весельем. — Если исчезнет он на все оставшееся до коронации время, наверняка слухи пойдут: мол, наследник мертв, а на трон Гильдия самозванца посадить хочет!.. А если во Дворце оставить, то, как ни охраняй, рано или поздно доберутся… Хотя знаешь… — вдруг задумался он. — Устроим-ка мы Его будущей Божественности, скажем… познавательную поездку по Империи. Доедем со всей помпой до Крама, а оттуда потихоньку затеряемся. Будем иногда показываться то в том, то в другом городишке, каждый раз неожиданно и в разных концах Империи, устраивать прием или инспекцию… Заодно местную знать привлечем… Как думаешь?

— Думаю, тебе просто на месте не сидится, — ворчливо отозвалась Слава.

Но, странное дело, показалось Огнезору, что его решением покинуть столицу почему-то была злючка довольна…