Демоны души

Глава 10

Глава 10

35, месяц Гроз, 5555 года – 01, месяц Суховея, 5555 года

1

В большом доме на Абрикосовой улице, стоящем под сенью огромных дубов и вязов, ярким светом горели все окна. На подъездной аллее выстроилась вереница из богатых автомобилей, а многочисленные гости толпились в парадных комнатах первого этажа, на веранде позади дома и прогуливались по роскошному парку, разбитому вокруг дома.

Высокий, широкоплечий хозяин встречал своих гостей на ступенях изысканного мраморного крыльца, чугунные перила которого были отлиты замысловатым и изящным узором. Черные слуги-рабы расторопно, но не спеша и с неимоверным достоинством обносили гостей шампанским и закусками, а небольшой оркестр играл легкую музыку, устроившись на балконе второго этажа, выходившего в роскошную гостиную, где собрались группки гостей.

Из очередного дорого автомобиля вышла высокая женщина средних лет, ее черные волосы, разбитые надо лбом белоснежной седой прядью, были уложены в высокую замысловатую прическу и перевиты серо-голубым жемчугом. На женщине было бархатное вечернее черное платье, на ее локтях висело манто из кого-то обладавшего некогда серебристым мехом; ее шею украшали четыре ряда того же серо-голубого жемчуга, что и ее волосы, уши, запястье правой руки. Женщина бросила взгляд на хозяина дома, и тот немедленно заспешил вниз по широким ступеням лестницы.

Нил, а это был он, поспешил к автомобилю, на котором приехала его невеста и ее мать. Не очень он горел желанием видеть эту несколько высокомерную и взбалмошную девицу, а в особенности ее молодящуюся мамашу, но Дарел ясно дал понять, что у Нила нет другого выхода: только жениться на Изольде. Что ж, придется на публике разыгрывать настоящего жениха, раз уж невеста прилетела во Фритаун. Он снял ей и ее мамаше особняк на берегу моря (небольшая хитрость, чтобы видеть ее пореже), где той предстояло жить до свадьбы.

Нил не хотел видеть Изольду во Фритауне до свадьбы, но она ясно дала понять, что в таком случае она и пальцем не пошевелит, чтобы помочь Дарелу и Нилу познакомиться с ее влиятельными друзьями. Она не позволит отставить себя в тень. Она ждет равноценного партнерства, а не безвозмездного пользования своими связями и своим именем.

Выбора у Нила не осталось: Дарел решил пойти навстречу госпоже Блустар.

Еще бы, она уже постаралась и представила их всему высшему обществу Ариэль, всем своим друзьям-сообщникам, и переговоры с ними начали приносить свои плоды, тем более что в Ариэль до сих пор стоял довольно большой гарнизон военных. У Нила было сведено знакомство с некоторыми из них, но благодаря Изольде и ее друзьям, он смог расширить свои связи, а уж о предпринимателях и говорить не стоило – те были рады познакомиться с ним, тем более его представляла эта избалованная девчонка.

Нил поцеловал руку будущей теще, очаровательно улыбнулся, и уже помогал выходить из машины ее дочери.

Изольда была прекрасна, как и в прошлый раз. Платье и драгоценности на ней были те же, что и в Ариэль, но голубые глаза горели вызовом, мол, только посмей об этом вспомнить. Что с деньгами у невесты дела плохи, Нил знал. Об этом сообщили знакомые (как новые, так и кое-кто из старых), это же говорил и Дарел, и в этом мог убедиться сам Нил, в течение недели гостивший в Ариэль, и почти каждый вечер приходивший в дом Блустаров. Спесь и гордость прикрывали потертую обивку диванов и кресел, сколы на полировке столов и шкафов, а также истертый старый паркет и помутневшие зеркала.

- Рад вас приветствовать в моем доме, госпожа Блустар, Изольда, - очаровательно улыбнулся Нил, поцеловав руку невесте. – Приношу свои извинения, что не смог встретить вас в аэропорту, но меня задержали дела. Надеюсь, вы удобно утроились?

- Ах, мужчины, вы всегда заняты! – взмахнула веером Генриетта, вызвав в Ниле неописуемое желание оказаться где-нибудь подальше от нее. – Но что поделаешь, таковы законы бизнеса, а как я вижу, ваши дела, дорогой будущий зять, идут очень даже неплохо?

- О да, госпожа Блустар, на состояние дел жаловаться не приходится, бизнес приносит скромный, но стабильный доход, - вежливо улыбнулся Нил, а про себя добавил: «Но от меня ты ничего не получишь сверх того, что я тебе уже итак отписал и предоставил!»

- Благодарю, вас, Нил, за гостеприимство, особняк очень уютен и удобен, жаль, что он так далеко от города, но, полагаю, другого столь же достойного и комфортабельного дома просто не нашлось, - очаровательно улыбнулась Изольда, показывая белоснежные зубы.

- Вы совершенно правы, Изольда, - столь же ослепительно улыбнулся Нил. – Это был самый лучший вариант, сдававшийся в наем. Я же не могу допустить, чтобы моя невеста ютилась в какой-нибудь халупе.

- Весьма признательна вам за вашу заботу, - она изобразила еще одну ослепительную улыбку.

- А теперь я прошу меня простить, - Нил и гостьи поднялись на крыльцо, - но я должен исполнять обязанности хозяина, а вас же оставляю на попечение ваших знакомых и моего старого друга, его милости Дарела Нотингейма, - очаровательно улыбнулся Нил, увидев на крыльце маленького жреца. Ничего, это была затея самого Дарела, вот теперь пускай с ними и возится!

Вечер прошел великолепно: Дарел и Нил успели переговорить со многими своими старыми знакомыми, познакомились с теми, кого привели они. Дарел довольно искусно задавал ненавязчивый и завуалированный вопрос: «А вы подумали о том, что будет с вами завтра, когда Розми начнут раздирать прихлебатели мужа нашей новой НЕЗАКОННОЙ королевы, а также все те, кто уже сегодня окружил ее и правит за нее? Боги Света против, они обрушат на всех нас свою кару».

Дарел никогда и никому не задавал вопросов напрямую, но преподносил свои мысли так, что у людей появлялись сомнения, они начинали задумываться. Более ему ничего не требовалось. Только посеять сомнения. Те, в души кого он сумеет заронить зерна сомнений, сами потом придут к нему и Нилу с вопросом, а что же делать? Задачи этого вечера: выявить круг возможных недовольных и понять, на что же они больше клюнули, на который из расставленных крючков попались? Потом будет работа с каждым индивидуально, или с группами, все зависело от человека, его ума, душевного состояния, жизненных приоритетов. Но это не сейчас. Сейчас Дарел лишь делал первые шаги к достижению цели.

Вечер протекал так, как этого и хотел серенький жрец: он внимательно следил за гостями, слегка подправлял ход их разговоров, присоединяясь то к одной группе знакомых, то к другой. Время от времени он наблюдал за Изольдой, делающей то же самое, и был вынужден признать, что девушка своей улыбкой и чарующей манерой поведения также добивалась необходимого результата – гости начинали обсуждать те темы, которые она мимоходом задавала их разговорам.

Гости восхищались ею.

Группы гостей из Ариэль и из Фритауна постепенно смешивались, знакомились между собой. Это было хорошо, ведь им предстояло со временем стать союзниками. Осталось только начать прощупывать почву среди военных, и тут был нужен Нил.

Нил обходил своих знакомых-военных, приглашенных на прием. Он представлял им своего друга. Иногда у жреца и вояк завязывался долгий разговор, иногда кто-то отходил от их группы и больше старался не появляться рядом со жрецом и хозяином дома, кто-то предпочел сразу покинуть прием – им не нравились вопросы, они уже чувствовали и понимали подвох. Они были за королеву и добровольно приняли ее сторону, или же были преданы Джонатану II и его воле, а некоторые своим командирам, давшим ей присягу, а кто-то и своей присяге.

Их никто не задерживал.

Дарел изначально предполагал, что среди военных у них не будет большой поддержки, хоть и очень сожалел об этом, но все же кто-то оставался. Это давало надежду.

С чиновниками и бизнесменами было проще: они думали о будущем, или о деньгах, или о том, что лучше быть на стороне сильного, а сильной казалась сторона Нила. Не все так полагали, но этого и не могло быть.

Уже далеко за полночь последние гости покидали роскошный и изысканный дом Нила. Уставшие слуги начинали убирать последствия большого приема, мыть посуду, оттирать истоптанный и поцарапанный паркет, ставить на свои места мебель, убирать остатки еды и алкоголя, готовить к стирке заляпанные скатерти, салфетки, а кое-где даже занавеси и подушки. Из кабинета Нила вышел последний гость – мэр Фритауна, которого обрабатывали и убеждали уже Дарел и Нил вдвоем.

- Как думаешь, будет какой-нибудь прок? – осведомился Нил, вытягивая уставшие ноги под письменным столом.

- Полагаю, да, - кивнул Дарел. Он был погружен в свои мысли и подсчеты. – Мы были довольно убедительны и привели множество логических доводов, весьма веских, я бы сказал. Уже могу назвать нескольких генералов и кое-кого из твоих знакомых из военного министерства, кто разделяет наши опасения относительно Талинды, - жрец устало потер глаза. – Так что все прошло довольно хорошо, но точные сведения мы с тобой можем узнать лишь спустя какое-то время.

- Дарел, меня беспокоит мать Изольды, - немного плаксиво протянул Нил. – Она может стать нашей проблемой… Еще большей, чем сама Изольда.

- Пока я не вижу проблемы в Изольде, - удивился Дарел.

- Изольда - моя невеста. Это и есть проблема, - отрезал разозлившийся мужчина.

- Хорошо, Изольда – действительно доставляет нам страдания, - согласился Дарел. – Но при чем тут ее мамаша?

- Она на меня вешается. Откровенно вешается.

- Скажи, что ты женишься на ее дочери, и ее поведение несколько смущает тебя, - отмахнулся жрец.

- Сказал! Она, знаешь, что мне ответила?! Что мы никому не скажем! Дарел! Я итак собираюсь наступить себе на горло и лечь в постель с женщиной, что для меня противоестественно, и заставляет страдать еще отчаяннее, так что же мне теперь еще и с ее мамашей спать?! – взвыл Нил.

- О, Кром, Владыка молний и Повелитель бури! – взвыл уже Дарел. – Неужели ты сам не можешь придумать, как от нее избавиться? Никто тебя с ней спать не заставляет, хватит чушь нести.

- Она виснет на всех мужчинах… Это отвратительно.

- Тут ничего не поделаешь. Так, дай мне прикинуть результаты сегодняшнего вечера, не мешай. Потом пойдем спать.

2

Отделение РСР в славном городе Ариэль находилось в новых кварталах древней столицы. Оно мрачным квадратом высилось на набережной, окруженное высоким каменным забором и зеленым ландшафтным парком, где основными растениями были цветы да трава. На фасаде здания, облицованного темным гранитом, высились скульптуры демонов из Бездны Сета, а на высоком крыльце горгульи кровожадно взирали со своих постаментов на всех, кто осмеливался подняться в обитель закона и цитадель грозных блюстителей интересов Розми и ее правителя.

Говорят, когда еще столицей страны была Ариэль, а РСР только-только была сформирована как самостоятельная структура, Луис I Уайтроуз решил сразу отделить разведку от остальной армии, поручив им так же безопасность внутри Розми и вверив охрану своих близких. Для этого молодому силовому ведомству нужно было не только отдельное руководство, но и собственное здание, а то армия и РСР уже начали вести себя подобно двум медведями в одной берлоге, вот и задумал Луис I отселить РСР. Архитектором здания вызвался стать один весьма одаренный в плане строительства ноэл. Только были у него две странности: окружающие полагали его сумасшедшим, да уж очень любил он всякие предания и мифы про Царство Зулата и Бездну Сета. Ну, и с чувством юмора у него были проблемы, за что еще в молодости при Альберте III Блустаре провел он несколько лет в застенках королевской тюрьмы. Говорят, что именно в тех уютных каменных мешках, что служили камерами в прежней тюрьме, крыша-то у него и поехала. Прежнюю тюрьму пришельцы случайно уничтожили при штурме Ариэль, а рухнувшая стена каземата и дала свободу опальному архитектору, за что он и воспылал любовью к покорителям Розми.

Любовью-то он воспылал, но чувство юмора его сия любовь не отменяла. Особого выбора у Луиса I тоже не было, а времени и желания долго выбирать и подавно, поэтому король-завоеватель не глядя подмахнул проект мрачного здания. Сам же сумасшедший зодчий почил в бозе накануне открытия своего архитектурного шедевра, унеся с собой в Царство Зулата некоторые скрытые архитектурные дополнения в своем детище: тайные ходы и лестницы в стенах, несколько тайных камер и даже ловчие ямы, и двигающиеся плиты потолков и стен. В общем-то, правильно сделал, что умер сам – РСР уже тогда шуток не любила и трудно представить, что б ждало этого любителя демонов, попади он живым в руки обозленных разведчиков.

Почить же зодчий изволил не где-нибудь, а прямо в кабинете, предназначенном для главы РСР. Само собой тут же появились легенды о его призраке, бродившем по своему шедевру, сетующим на свою горькую судьбу. Впрочем, через какое-то время к призраку архитектора присоединились призраки сотрудников РСР, павших жертвами сюрпризов чокнутого зодчего: кто-то в яму посреди коридора провалился; кому-то на голову каменная плита весом пару тонн упала; а один особый везунчик так и вовсе умудрился попасть в тайны коридор, где бродил пока не умер от жажды, тщетно взывая к коллегам за стенами. После этой милой истории, случившейся уже при сыне Луиса I Эдварде I, все здание было проверено и просвечено вдоль и поперек. Нашли много интересного, в том числе прекрасно и со вкусом оборудованную пыточную камеру и высохшую мумию пропавшего пару лет назад сотрудника.

С тех самых пор особо впечатлительные работники, охранники или посетители утверждали, что время от времени видят в коридорах и кабинетах здания призраков. Часто призраки в военной форме гоняют призрака пожилого дядечки по лестницам, кабинетам и залам. Видимо, мстят за свою безвременную кончину.

Генерал Бодлер-Тюрри в призраков не верил, а это мрачное помпезное здание просто на просто сильно недолюбливал. Здесь имелось множество уровней, а один и тот же этаж в разных крыльях мог находиться на разном расстоянии от земли, что и подавно не укладывалось у него в голове: на фига это делать?! Особенно сильно генерала бесила необходимость постоянно подниматься и спускаться по бесконечным лестницам, прежде чем он мог достигнуть нужного ему помещения. Наличие лифтов в огромном восьмиэтажном здании было сведено к минимуму. А на два подземных этажа вели лишь два лифта, которых надо было еще сначала попытаться найти.

Одним словом, здание было построено так, чтобы дезориентировать не только нападавших, которые могли бы чисто гипотетически найтись на бескрайних просторах Розми и в психушках Страны Мечтаний, но и сотрудников РСР. И даже ее главу.

Винсент уже сильно пожалел, что оставил взвод своих солдат из Джорджии около крыльца любоваться горгульями. Его настроение и без блужданий по архитектурному безумию было мрачным, а уж после получасовых бесплодных поисков лестницы или лифта, ведущих в морг, испортилось безвозвратно. Служащие РСР, завидев хмурого генерала и не менее хмурого Патрика, сопровождавшего начальство, замирали по стойке «смирно» или же разбегались по своим норам. Это если они знали генерала в лицо. Те же, кто не успел скрыться с пути следования генерала и не знал, что грозное начальство изволило посетить обитель блюстителей интересов Розми, рисковал нарваться на выговор или замечание.

- В этом проклятом здании все через одно место, - рычал сквозь зубы Винсент, третий раз выходя в просторный вестибюль, под потолком которого раскинули кожистые крылья еще одной горгульи. – И где здесь морг-то?!

- Наверное, господин генерал, не стоило отказываться от помощи, предложенной охранниками на входе, - намекнул Патрик несостоявшемуся родственнику, за что получил испепеляющий взгляд в свой адрес. Оба офицера остановились около большого круглого фонтана, возвышавшегося посреди огромного вестибюля.

- Я прекрасно помню, где тут морг! – огрызнулся Винсент. - Просто не могу найти нужный поворот.

- Они блюют? – вдруг спросил Пат.

- Кто?! – остолбенел от такой неслыханной наглости Бодлер-Тюрри. – Где?!

- Да эти, порожденья Бездны, - указал О’Брайен на фонтан. – Они же блюют водой в фонтан. Причем их корежит от судорог.

- У местного архитектора крыша была совсем набекрень, - подтвердил Винсент, немного остывая. Он окинул вестибюль еще раз раздраженным взглядом и неожиданно направился в правый коридор. На сей раз старый разведчик учел свои прежние ошибки и мгновенного ухватил за локоть случившегося там младшего лейтенанта, согнувшегося под грудой папок и бумаг. – Младший лейтенант, немедленно проводите меня в морг! – потребовал раздраженный генерал.

Парень мгновенно впал в ступор, сообразив с кем имеет честь общаться: Всевидящее Око в петлицах и на левом рукаве формы носил лишь один генерал в Розми. Молоденький лейтенант замер по стойке «смирно», не решаясь даже шелохнуться; в глазах его плескался ужас.

- Младший лейтенант, вы оглохли? – осведомился закипающий Бодлер-Тюрри.

- Н-н-никак нет, господин генерал, - пролепетал мальчишка.

- Тогда – бегом! – гаркнул Винсент, что было ему вовсе не свойственно. Младший лейтенант то ли от страха, то ли от трепета грохнул на пол все свои папки и рысцой, - во исполнение приказа ужасного начальства, - кинулся прочь по коридору. Патрик очень надеялся, что побежал парнишка в нужную сторону, а не решил попробовать спастись бегством от озверевшего кровожадного цепного пса Ее Величества, каким он, по всей видимости, казался бедному мальчишке.

Через десять минут оба высоких гостя оказались перед дверями в морг. Их провожатый смылся в неизвестном направлении, как только его отпустили. За двойными дверьми оказалось помещение лаборатории, предварявшей собственно морг. За письменными столами сидели два молодых патологоанатома, попивая дымящийся кофеек из огромных, - в пору пивным, - кружек. При виде возникшего на пороге хмурого генерала Бодлер-Тюрри они вскочили со своих стульев, расплескаликофе на себя и на столы, свернули со столешниц несколько папок с документами, пару колб и пробирок. После того, как на кафельный пол упала последняя мензурка, патологоанатомы замерли по стойке «смирно», пожирая глазами легендарного руководителя их службы.

- Полковника Миана сюда! Живо! – потребовал раздраженный Винсент главу местного царства смерти. Будущие светилы своей мрачной науки кинулись со всех ног исполнять приказ начальства, но сразу же столкнулись лбами и рухнули на пол.

- Это они от почтения к вам, не иначе, - хрюкнул Патрик, за что был награжден еще одним взглядом, должным испепелить нечестивца на месте. Нечестивец тихонько стоял около грозного шефа и пытался сделать серьезное лицо, давясь от смеха. Открыл было рот, чтоб добавить еще пару слов, но предпочел замолчать от греха подальше. Винсент же его не удостоил ни единым словом; он раздраженно перешагнул через стонущие тела незадачливых патологоанатомов и направился в секционную – большой зал для исследования трупов, где скорее всего и находился полковник Миан – потомок двух чудом спасшихся поэтов-пришельцев, что прилетели с Луисом I. Говорили, что вошедший в поговорки пофигизм полковника, достался ему от родителей, помнящих тот перелет и все ужасы, что предшествовали ему и сопровождали его.

- А, генерал Бодлер-Тюрри, приветствую, приветствую, - весьма пожилой хозяин царства смерти как раз закончил мыть руки после очередного вскрытия. – Майор О’Брайен, раз вас видеть.

Оба разведчика почтительно поприветствовали пожилого судмедэксперта, много повидавшего на своем долгом веку. Как при этом Миан умудрился сохранить ясный ум, твердую память да еще и любовь к жизни никто не знал, за этот секрет многие бы отдали очень многое.

- Там ваши юные таланты лбами столкнулись, на полу лежат, как бы не померли опять, - Патрик показал себе за спину на двери в лабораторию.

- Ничего страшного, лбы у них крепкие, не умрут, - убежденно сообщил патологоанатом, вытирая руки. – Прошлые-то не от столкновения лбами умерли. Тех мать одной юной леди отравила, потому как те два юных негодника дочку ее соблазнили, и втроем они неплохо время провели. Яд тот же был замедленного действия, вот как раз при вашем появлении у них развязка и произошла, - совершенно спокойно сообщил Миан, поправил очки с толстыми стеклами и продолжил. – Вашей вины в том нет, господин генерал, господин майор.

- Вот прям очень порадовали, - хмыкнул Патрик, но быстро осекся. Не фиг выступать, когда старшие общаются, особенно коли тебя для статуса и мебели взяли.

- Простите, полковник Миан, майор О’Брайен просто давно не спал, поэтому несколько неадекватен, - процедил сквозь зубы Бодлер-Тюрри. – Операцию он провел блестяще, но нервное напряжение сказывается, к сожалению.

- Ничего, ничего, - судмедэксперт надел часы, которые положил на полочку над раковиной до вскрытия. – Попейте пустырника и валерианы перед сном, майор О’Брайен, должно помочь. Снотворное я рекомендовать вам не стал бы – побочные эффекты, знаете ли…

- Благодарю вас, господин полковник, - склонил голову Патрик.

- Вас, господин генерал, по всей вероятности интересуют два молодых сетопоклонника, что изволили отправиться к своему Повелителю сегодня ночью прямо из нашей тюрьмы? – Роджер Миан разгладил бирюзовый медицинский костюм на своем небольшом брюшке.

- Да, полковник Миан, - как всегда лениво и сдержанно кивнул Бодлер-Тюрри. Кажется, раздражение и гнев начинали его покидать в присутствии сдержанного главы морга, или это сам морг так на него действовал? Патрик поежился.

- Ну, пойдемте, пойдемте. Весьма примечательные персонажи, должен вам сказать. Весьма. Я с ними только утром закончил.

Пожилой патологоанатом прошел в еще одни двери, ведущие в собственно зал для исследования трупов. Это был длинный зал, пол и стены которого были выложены белым кафелем, под потолком светили лампы дневного света, а три ряда мраморных столов уходили к стеклянной противоположной стене, за которой находились ряды холодильных камер. Горгулий и прочих нетопырей тут, как ни странно, не было, зато дань сумасшедшей помпезности отдавали мраморные секционные столы и раковины, по краям отделанные все тем же мрамором.

На двух столах укрытые голубоватыми простынями ожидали своей очереди тела. Одна простынь пропиталась кровью в нескольких местах.

- Ее должны были вскрывать мои помощники, - кивнул на тело под окровавленной простыней судмедэксперт. – Но теперь придется все делать самому. Вряд ли в ближайшее время мои помощники придут в себя.

- Сожалею, - пожал плечами генерал.

- Тут ничего сложного не должно быть, - махнул рукой Миан. – Эта молодая леди, как я подозреваю, будет проходить по делу сетопоколонников. Ее казнили. Впервые в своей практике я такое вижу, если бы в пору моей юности я не увлекался мрачными страницами истории нашей страны, то вряд ли бы догадался, что это ритуальное убийство предателя, - привратник смерти вновь поправил очки. – Да, вряд ли. В наше время такое и не встречается.

- Ритуальное убийство за предательство? Сетопоклонниками? – удивился генерал Бодлер-Тюрри, подходя к секционному столу.

- Да, господин генерал, - кивнул пожилой патологоанатом. - Видимо, ваши молодчики не всех жрецов Сета переловили, ибо ритуал выполнен по всем канонам: сначала на теле жертвы были вырезаны символы Сета, потом ей вырезали глаза – за то, что она предала Тьму и отныне должна пребывать в ней во веки вечные, чтоб ее мучения были вечны. Потом жертве вырезали язык - она им предала. Потом ей вскрыли грудную клетку и вырезали сердце, которое ей в рот и запихнули – чтоб она сама же съела сердце, которое предало.

- Добрые, однако, они ребята, - поежился Патрик.

- Да, культ Тьмы все таки, - пожал плечами пожилой полковник. - Мы не можем установить ее личность, у нее обожжены и отрублены пальцы, вероятно, ее пытали. Возможно, вы знаете ее, майор О’Брайен? – с этими словами медик отдернул простынь с лица женщины. Патрик замер. Он просто окаменел.

- Кто это? Ты знаешь ее? – сонливость слетела с Бодлер-Тюрри, как ветром сдуло.

- Это Алиса Канингем, жена Питера Канингема, - едва выдавил из себя Пат, глядя на обезображенное лицо женщины. – Но как они узнали, что это она меня привела? Что сдал их я?

- Это надо будет проверить, - сжал его плечо Винсент. - Возможно, тебя кто-то опознал во время ареста.

- Или кто-то сдал, в РСР крот, - бросил майор, продолжая смотреть на лицо Алисы. – Когда я заставил Питера нам помогать, то обещал, что с ней ничего не случится. Я был уверен, что никто не сможет выйти на Алису…

- Патрик, я понимаю, ты привязался к ней, но ее смерть не должна стать для тебя поводом для личной мести. Не сейчас, - очень тихо произнес Винсент.

- Нет, все в порядке, - покачал головой О’Брайен. – Я просто знал ее, не любил, но и не думал, что увижу здесь, - он выдавил из себя улыбку. – Я в полном порядке, вы можете быть уверены во мне.

- Прекрасно, - вновь хлопнул его по плечу Бодлер-Тюрри. – Итак, господин полковник, Алиса Канингем имеет непосредственное отношение к делу сетопоклонников. Второй труп?

- Его просто убили в перестрелке, - махнул рукой патологоанатом, закрыл Алису простыней и направился в собственно морг - огороженную стеклянной стеной комнату с холодильниками.

- Они поняли, что это я навел на них РСР, а Алиса привела меня в храм, - повторил Пат. – Не думаю, что они опознали меня во время ареста.

- Не вини себя. Ты не знал, что такое может случиться, - вновь похлопал его по плечу несостоявшийся родственник. – Сейчас нам главное понять, как поведет себя ее муж. До тебя же им не добраться, родственников у тебя нет, опасаться мести тебе не стоит.

- Питер помог нам арестовать жрецов, когда узнал, что его жена – змеепоклонница, а ее якобы кузены, живущие на ее старой квартире – жрецы Сета на самом деле, - напомнил О’Брайен. Тем временем Миан открыл две холодильные камеры и выкатил два трупа на полках.

- Это было до ее убийства, теперь он может во всем обвинить нас. Не забывай, Пат, он – командир эскорта Ее Величества. Я хочу ненадолго его задержать и пообщаться с ним. Безопасность Ее Величества превыше всего, - жестко напомнил генерал.

- Могу лишь сказать, что Питер когда узнал о приверженности Алисы Сету, узнал и о ее изменах, в том числе и с «кузенами», он прекрасно осведомлен и о моральной стороне учения Тьмы, пропагандирующим массовые оргии, - напомнил Патрик. – Он решил с ней развестись. Он испугался, что Алиса поставила под удар его самого, его карьеру, его будущее и будущее его семьи. Вряд ли он ее простил.

- И все же я так понял, что Питер не желал ей смерти? - осведомился Винсент.

- Нет, - покачал головой Патрик. – Не желал. Он зол на нее за измены и возможные последствия для себя, но смерти он ей не желал.

- Я учту это, - кивнул Бодлер-Тюрри.

- Если вы закончили, господин генерал, то прошу вас обратить внимание на сих молодых людей, - полковник Миан снял простыни, укрывавшие тела.

Два обычных молодых парня. Первый рыжий тощий - кершиец. Второй высокий и мощный, похожий чем-то на медведя, - розмиец. Ничем не примечательные парни, таких миллионы во всех странах Дидьены. Тела парней разве что были украшены кровоподтеками и неглубокими порезами. Единственными примечательными деталями у распростертых перед главой РСР тел были только татуировки. Правые плечи обоих украшала татуировка кобры, а на левой руке у обоих были татуировки переплетенных змей и кобр. У розмийца рисунок из ползучих гадов поднимался от запястья почти до локтя, а у кершийца он сделал лишь пару витков по руке.

В Розми, да и в других странах Дидьены, кобру просто так набивать себе никто не будет – это символ Сета. Кобра на правом плече – символ послушника из храма Сета, а кобра, начавшая свой путь по левой руке – символ жреца. Чем выше кобры и змеи поднялись от запястья, тем выше стоит жрец на иерархической лестнице.

- От чего они умерли? – спросил генерал у судмедэксперта.

- Им в камеры передали яд, - пожал плечами пожилой хозяин царства смерти. Он вовсе не выглядел удивленным – он слишком долго служил в РСР и слишком многое повидал у себя на столе. – Яд простой, но вызывает почти мгновенную остановку сердца, такой очень любили в гаремах императора Алсултана пару веков назад. Наложницы травили друг друга по чем зря… Да, по чем зря травили… - Миан ненадолго задумался, поправил очки. – Сейчас о нем почти забыли, знаете ли, господин генерал, - противоядие для него элементарное, а он себя выдает синими пятнами, проступающими на губах, когда он только начинает действовать. Так что сами понимаете, человека спасти просто, надо только в три минуты уложиться. Но в нашем случае время было упущено. Да, упущено, - медик сокрушенно покачал головой. – Их уже ранним утром в камере обнаружили, они остыть успели.

- Что-то еще можете о них сказать? – нахмурился еще больше Бодлер-Тюрри. Он устало прикрыл глаза, потер их. Кажется, на сей раз генерал очень устал, очень. Надо найти время на сон, не то скоро он начнет соображать не лучше приснопамятной Марии Арено, жены принца Вальтера. А та дурой была знатной.

- Я ничего особенного добавить не смогу, - признался Миан. – Остальное вам, господин генерал, расскажут другие специалисты, - он слегка улыбнулся в окладистую бороду, разукрашенную сединой. Пожилой хозяин царства смерти не испытывал никакого трепета пред высоким начальством, что возжелало посетить его скромные владения. Он вообще ни перед кем не испытывал никакого трепета, философски относясь к чинам, званиям и человеческой жизни – рано или поздно, но все окажутся на его столе или столе кого-то из его коллег… А внутри все люди одинаковы: один желудок, одна печень, две почки…

- Они точно умерли от яда? – генерал кивнул на кровоподтеки. – Не могли скончаться от методов допроса?

- Нет, нет, что вы! – взмахнул рукой хозяин морга. – У них даже переломов нет, никаких повреждений внутренних органов, никаких кровоизлияний, ничего серьезного, одним словом. Простые гематомы и порезы. Наши молодчики толком-то и допрашивать их еще не начали.

- Почему вообще понадобилось их избивать? Пытать? Можно же было применить ультрапентотал, - спросил Патрик.

- У них, видите ли, господин майор, обнаружилась аллергия, - поправил очки Миан. – Их тогда врач едва успел откачать.

- Аллергия искусственная? – уточнил генерал.

- Уже точно и не скажешь, - развел руками патологоанатом. Он окинул задумчивым взглядом одно из тел. – Скорее всего – да. А этот рыжий – кершиец, он был когда-то военным, поэтому, думаю, у него искусственная аллергия.

- Почему вы уверены, что он кершиец и был военным? – оживился Бодлер-Тюрри.

- Не знаю, смогли ли точно установить его личность, но у него имеются еще две весьма примечательные татуировки на спине, - патологоанатом перевернул тело на бок, подозвал Винсента, указал на левую лопатку. – Это татуировка кершийских пограничников – их герб: секира над пиками гор. Она старая, почти не видна, но различить ее вполне можно.

- Это так, - согласился Винсент. – Есть у многих военных такие привычки – набивать татуировки с гербами родов войск.

- Это чтоб в случае смерти и невозможности идентифицировать тело, быстрее можно было отправить запрос в соответствующий род войск. Очень удобно, знаете ли, а то пока через все ведомства пройдет, пока до министерства военного доберется, - пожал плечами Миан. – Ну, и гордость за свою службу, конечно же. Особенно у наших летчиков и ВДВ…

- Так жетоны же есть, - напомнил Патрик.

- Ну, когда голову отрывает, то и жетон улететь с обрубка шеи может, знаете ли, - пожал плечами полковник. – А коли массовое побоище было?

- Что за вторая татуировка у на половину спины? – прекратил их спор Бодлер-Тюрри, указывая двух воркующих голубей.

- В Розми такие не делают. Их вообще нечасто делают, мужеложство – грех, - привратник царства смерти вернул тело в исходное положение. – Эта татуировка только в Керши да изредка в Норсике делается. Это они в Керши все с ума посходили от своей свободы и демократии.

- Спасибо, - поблагодарил Бодлер-Тюрри патологоанатома. – Как подготовите отчет – сразу же отошлите мне, господин полковник, где бы я ни находился.

- Само собой, господин генерал, само собой, - кивнул хозяин морга.

Винсент и Патрик вышли из кафельного царства смерти. В лаборатории уже не было незадачливых молодых патологоанатомов, но остались следы их присутствия: один резиновый шлепанец на полу и перевернутый стул – видимо, следствие неудачной попытки подняться. Бодлер-Тюрри вновь вихрем помчался по коридорам и лестницам отделения РСР в славном городе Ариэль. Патрик едва за ним поспевал, а все встречные разбегались в разные стороны или же, замерев по стойке «смирно», пытались слиться с окружающей средой. Безуспешно, впрочем.

Генерал же пребывал не только в мрачном расположении духа, он был еще и крайне зол, и пренеприятно удивлен: предатели в РСР – дело крайне редкое и крайне мерзкое. А иначе кто передал яд сетопоклонникам? Придется шерстить всю структуру!

Интересно, на что надеялся этот неизвестный? Он же понимал, что первым делом РСР кинется искать отравителя в своих рядах. Если он надеялся исчезнуть после смерти заключенных, то он должен был понимать, что тем самым облегчит работу своим преданным сослуживцам, указав на себя любимого. Пытаться же скрыться от агентов Бодлер-Тюрри, вставших на след, - дело заведомо обреченное.

В приемной главы отделения Винсент оставил Патрика: не след руководителю получать нагоняй при свидетелях, да и О’Брайен в приемной – гарантия, что их не потревожат.

Лицо полковника Лиама Фажетти было мрачным и решительным. Он осознавал, что сел в огромную лужу, и он догадывался, что за его промахом могут последовать весьма неприятные санкции.

- Добрый день, генерал Бодлер-Тюрри, - поприветствовал он своего начальника, выйдя из-за стола и приняв стойку «смирно».

- Полковник Фажетти, здравствуйте. От чего скончались два молодых человека, подозреваемые в распространении антиправительственных настроений и участии в заговоре против Ее Величества? – с порога осведомился Бодлер-Тюрри.

- Вы имеете в виду тех сетопоклонников? От яда, господин генерал, - вытянулся в струнку глава отделения.

- И как этот яд попал к ним в организмы, хотел бы я знать? – зарычал генерал.

- Его им передали в камеры, господин генерал, - отчеканил Фажетти. – Я сейчас выясняю, кто это сделал и как, - он сглотнул. – Круг подозреваемых сужен до десяти человек. Они все помещены в камеры.

- Кого подозреваете лично вы? – осведомился генерал, обходя кабинет полковника.

- Сержанта Бриана, - так же четко и коротко ответил Лиам. Пожалуй, у него все же появился шанс остаться в прежней должности. Но это мы еще посмотрим, как там дальше пойдет.

- Хорошо бы он не сбежал, - мрачно изрек цепной пес королевы. – Почему к заключенным был применен силовой метод допроса?

- У них была выявлена аллергия на ультрапентотал, - продолжал стоять, словно кол проглотил, Фажетти. – Врач едва успел ввести им антидот.

- Они успели что-нибудь рассказать? – мрачно осведомился Винсент, останавливаясь напротив прохлопавшего «крота» Лиама. Разница в росте вовсе не мешала главе РСР смотреть на подчиненного сверху вниз при том, что Бодлер-Тюрри был ниже полковника на полголовы. – Мне очень хочется услышать положительный ответ, полковник Фажетти.

- К сожалению, господин генерал, мы не успели от них ничего добиться, - был вынужден признаться глава отделения. На лбу его бешено билась жилка, на висках проступили капельки пота – несмотря на всю свою блестящую карьеру разведчика, на все свое бесстрашие удачливого полевого агента, полковник Фажетти сейчас боялся. Он до смерти боялся этого человечка с лицом вечно сонного добродушного ленивца, потому что знал, каким безжалостным тот был на самом деле. - Единственное, что мы смогли сделать – установить их личности, господин генерал.

- Ну, хоть что-то, - Винсент отвернулся от проштрафившегося подчиненного, отошел на несколько шагов, заложив руки за спину. – Кто они?

- Один из них – кершиец, господин генерал, - чуть выдохнул и расслабился полковник. – Его зовут Дональд Пматк, когда-то он отслужил два года в пограничных войсках Керши, на границе с Норсиком. Он прибыл в Розми семь лет назад. Сначала жил в Ариэль или в ее окрестностях, в поместьях ноэлов – он почти сразу стал близким другом Генриетты Блустар, она приняла участие в его судьбе.

- Полковник, кершиец – гомосексуалист, - вскинул брови Бодлер-Тюрри.

- Это же кершиец, господин генерал, - еще немного расслабился Лиам. – Там одно другому вообще не мешает. Это же Керши, каких извращений там только нет, там огульно исповедуется принцип свободы и демократии.

- Хорошо, допустим, - вынужден был согласиться Винсент. В Керши и впрямь самыми незащищенными в правовом отношении людьми были молодые мужчины стандартной сексуальной ориентации.

- Затем Пматк исчез из Ариэль на три года, господин генерал, - продолжил Лиам. – Он не совершал никаких правонарушений, не нарушал правил миграционного контроля, поэтому он не попадал в поле зрения правоохранительных органов или миграционной службы. Последние два года Пматк регулярно совершал поездки в Алсултан, вернулся недавно в Ариэль, возобновил некоторые свои знакомства с ноэлами. Внимания РСР, ГСР и полиции он ничем не привлекал.

- Общался ли он с Генриеттой Блустар или иными опасными заговорщиками? – насторожился Бодлер-Тюрри. – Болтуны меня не интересуют.

- Да, господин генерал, - вновь начал напрягаться Лиам. – Пматк возобновил свое знакомство с Блустарами, он был вхож в дома Корнесси и Сандеев. Насколько нам удалось отследить его связи, он общался с еще несколькими семьями ноэлов и других аристократов, - отчеканил Фажетти. – Аналитиками сделан вывод, что Пматк просто любил деньги и красивую жизнь, в заговорах он не участвовал…

- Однако, его труп лежит у нас в морге, а сам господин Пматк оказался приверженцем культа Сета, - напомнил Бодлер-Тюрри, остановившись за спиной подчиненного.

- До настоящего времени, господин генерал, последователи культа Сета не считались опасными или же заговорщиками, - нашел в себе смелость напомнить Фажетти.

- Не считался, - был вынужден согласиться глава РСР.

- Так же, господин генерал, о его приверженности культу бога-змеи мне ничего не было известно до момента получения вашего приказа на арест Пматка и еще нескольких людей, - напомнил, сглотнув, полковник. Он уже понял, что убивать и понижать в звании до лейтенанта его, скорее всего, не будут, поэтому к Фажетти постепенно начала возвращаться уверенность в себе.

- Хорошо. Что со вторым? – осведомился генерал Бодлер-Тюрри, вновь начиная нарезать круги по кабинету.

- Лемарр Фарроу, родился и жил в Миранде, пока десять лет назад не уехал из города. Уехал он в Алсултан, через год вернулся в Розми.

- Чтоб тебя! Твою ж мать! – не сдержался Бодлер-Тюрри. – Опять Алсултан!

- Да, господин генерал.

- Продолжайте, - приказал Винсент.

- Следы Фарроу теряются после прохождения им таможни во Фритауне. Правонарушений он не совершал. Два года назад он появился в Ариэль, возможно, вместе с Пматком. Они имеют общий круг знакомых. Опять же оба сетопоклонника жили на квартире жены Питера Канингема, который нам весьма помог в их задержании, - коротко доложил Фажетти.

- Фарроу – жрец Сета. Вы это, полковник, несомненно, знаете? – вновь приблизился к подчиненному Бодлер-Тюрри.

- Да, господин генерал, - кивнул Лиам.

- Опять Миранда, опять Алсултан, опять последователи Сета, - скорее себе, чем замершему главе отделения пробормотал Винсент.

- Позвольте заметить, господин генерал, т.к. оба сетопоклонника выезжали в Алсултан, были знакомы, то я могу предположить, что они вполне могли стать приверженцами культа Сета именно в Алсултане, - заметил Лиам. – Мы не имеем возможности отследить их передвижения в Алсултане, но именно там культа бога Тьмы не только не под запретом, но находится в большом почете, т.к. Сет – повелитель пустыни, а половина Алсултана – пустыня.

- Все может быть, - кивнул Бодлер-Тюрри.

- Также, господин генерал, позвольте заметить, что вербовку последователей культа они начали с известных заговорщиков – Корнесси, Сандеи, Блустары. Но при этом в заговорах сами не участвовали, - продолжил приободрившийся Лиам Фажетти. – Из этого я могу предположить, что, вполне, вероятно, за ними стояли или жрецы из Алсултана, решившие проникнуть в Розми и оказывать на политику влияние через религию, или же за жрецами может стоять сам император. Им не выгодны перевороты, где вверх одержат наши заговорщики – они не смогут влиять на Розми. Но при их помощи, завербовав их, они могут рассчитывать со временем захватить Розми. Или расшатать равновесие в стране, а потом начать действовать самим.

Бодлер-Тюрри кивнул. Он сам пришел к похожим выводам. Значит, пришла пора вплотную заняться Алсултаном – давно там никаких революций что-то не происходило! Надо бы отвлечь их внимание от Розми хотя бы лет на пять.

- Хорошо, - кивнул глава РСР еще раз. – Господин полковник, отравитель не должен умереть. Кем бы он ни был.

- Так точно, господин генерал, - отчеканил Лиам.

- Свою голову вы, полковник Фажетти, сохраните лишь в том случае, если я лично смогу его допросить и выйти на тех, кто ему заплатил или на его единомышленников, - посмотрел в глаза вновь вытянувшемуся в струнку подчиненному Бодлер-Тюрри.

- Так точно, господин генерал, - сглотнул глава отделения.

В этот момент в дверь кабинета постучали и почти сразу ее распахнули. На пороге появился крайне озабоченный Патрик и какой-то капитан, бледный как смерть.

- Простите, господин генерал, господин полковник, но это очень срочно, - мрачно заявил майор О’Брайен, подталкивая вперед бледного капитана.

- Что произошло? – осведомился глава службы, мигом вернув на лицо выражение полнейшей скуки и всегдашней сонливости.

- Сержант Бриан, господин генерал, только что скончался у себя в камере, - выпалил разнесчастный черный вестник, пытаясь просочиться в дверь мимо застывшего там Патрика.

Генерал очень медленно повернулся к побелевшему как снег полковнику Фажетти, который боялся даже моргнуть. В широко распахнутых от ужаса глазах Лиама, Винсент прочитал не только бесконечный ужас, но и смертную тоску, и безграничное отчаяние.

- Майор О’Брайен, капитана и адъютанта полковника не выпускать из приемной. Никого не выпускать из здания, весь персонал тюремного блока тщательно обыскать и запереть в камерах, пусть это сделает охрана отделения. Немедленно, майор, немедленно сюда должны прибыть солдаты из гарнизона Ариэль и оцепить весь периметр, чтоб мышь не проскользнула. Отключить все телефоны, все компьютерные линии, включить глушилки – никакой связи с внешним миром. Работать должен только один телефон – в этом кабинете. Вызвать мне специалистов из нашей штаб-квартиры. Немедленно! – последнее слово генерал почти проорал.

- Будет исполнено, господин генерал, - кивнул Патрик. – В здание уже входит наша группа, они перекроют все выходы и отключат связь. Через десять минут отделение будет взято полностью под наш контроль.

- Исполняйте, - мрачно изрек Винсент, продолжая сверлить взглядом Фажетти, у которого пот тек по вискам, а губы слегка посинели. – Фажетти, в ваших интересах найти мне эту сволочь как можно быстрее, - продолжил Бодлер-Тюрри разговор, как только захлопнулась дверь за Патриком. – Причем, эта сволочь должна быть живой и желающей сотрудничать. Застрелиться даже не пытайтесь – я достану вас и в Царстве Зулата. Это я могу вам гарантировать.

- Так точно, господин генерал, - прошептал мертвенно бледный Лиам.

- Приступайте к работе. Здание должно быть заблокировано, периметр будет оцеплен солдатами гарнизона. Их через сутки должны сменить солдаты из Джорджии, распорядитесь об их доставке нашими самолетами. Немедленно!

- Так точно, господин генерал, - прошептал, поперхнувшись, Фажетти. – Что будет со мной?

- Что бы с вами не было – это будет после расследования, - отчеканил Бодлер-Тюрри. – В любом случае, если вас признают виновным, а вы захотите избежать позора, я дам вам возможность застрелиться. Но не раньше!!!

3

Низкие облака и грозовые тучи сгущались над пиками темных островерхих гор. Где-то на западе, скрытые поросшими травой склонами, возвышались заснеженные пики хребта Великих Гор. Солнце еще ярко светило над Обителью Крома, его лучи отражались от окружающих скал, от темно-серых грозовых туч, они заливали нереально ярким светом темные гранитные стены Обители. По чахлой зеленой траве, что сумела забраться так высоко, пробегали волны, которые гнал резкий холодный ветер, спускавшийся с ледников. Он нес в узкую долину, прорезавшую скалы далеко внизу, запахи камня и снега, сорванные травинки и редкие мелкие горные цветы.

Жрецы Крома и Пантеры, ушедшие копить силы в Обитель от своих собратьев-ренегатов, готовились к очередной буре: закрывали ставни на окнах, запирали двери, заносили в подсобные помещения все вещи и припасы, что недавно доставили в Обитель, убирали с просторных дворов инвентарь и закрепляли брезент на тех припасах, что хранились пока на хозяйственных дворах.

Жрецы, воины, послушники и служки работали спокойно, без суеты, успев привыкнуть к частым бурям и грозам в этом районе Великих Гор. Обитель бога бурь и ненастий, верховного бога Крома, находилась тут не просто так. Место это славилось грозами и сильными ветрами, а молнии издревле били в высокий гром-камень, служивший жрецам и алтарем, и громоотводом – он находился за стенами Обители. Рисковать жрецы все же не хотели.

Несколько совсем юных послушников заносили в дальний подвал под кухнями тяжелые ящики с консервами, что были заготовлены на случай осады Обители недругами или собственными братьями по ордену. Безусые мальчишки кряхтели от тяжести под зорким взглядом жреца-эконома, внимательно следившего за их работой. Мальчишкам было тяжело носить ящики, в глубине души они были возмущены порученной им грязной работой, ведь они хотели служить Крому, а вовсе не подрабатывать грузчиками! Они хотели стать воинами Крома, а не какими-то служками! Правда, никто из них не смел ослушаться Луллака Ферри. Про него в ордене ходила слава не только непревзойденного мастера оплеух, болезненных пинков и язвительных насмешек, его ко всему прочему полагали тайным садистом. Луллак никогда не стеснялся в наказании провинившихся, фантазия у него была богатая, да и сам он не ленился всыпать несчастной своей жертве по первое число. Одним из его любимейших наказаний была отправка несчастных послушников в подвал на хлеб и воду, причем наказание часто длилось не меньше недели.

Будущие жрецы и воины Крома должны уметь переносить лишения и боль. Они должны уметь подчиняться старшим и выполнять приказы. Они – лишь орудие в руках верховного бога. Во всяком случае, так гласила официальна доктрина их ордена. Правда, там еще говорилось о том, что жрецы Крома поставлены защищать слабых, оберегать Розми и весь мир от Тьмы, должны помогать заблудшим, ведь они – воины, орудие своего бога, а он защищает этот мир и борется с Тьмой… Луллак явно делал упор на перенесение боли и лишений, а так же на подчинении.

Поэтому послушники, стиснув зубы, таскали ящики в подвал.

- Если буря начнется раньше, чем вы, лентяи, все перетащите – будете под дождем продолжать работать! – посулился Луллак.

- Ваша милость, - подошел один из мальчишек к жрецу. Он был самым юным послушником, лет двенадцати - тринадцати. – Там что-то странное, в подвале…

- Что? – удивился Луллак, поглаживая деревянную дубинку, что всегда висела у него на поясе. – Что в подвале может быть странного?

- Там к потолку в углу что-то прикреплено, в ящике каком-то… - мальчик потупился, уже представляя как сейчас получит тяжелую оплеуху.

- В каком углу? – разозлился Луллак, подтверждая худшие опасения послушника.

- В дальнем…

- А что ты, бездельник, делал в дальнем углу, позволь спросить?!

- Ящик уронил… Банки покатились, - вжал голову в плечи подросток, ожидая неминуемой взбучки.

- И далеко банки закатались?! Что аж до самого угла добрались?! Метров пятьдесят, наверное? В футбол ими играли что ли?! – взревел жрец, направляясь в подвал. – Все за мной, идиоты безмозглые! Вас всех надо по домам отправить, толку от вас никакого! Лишь бы не работать! Все скажу Его милости настоятелю. Будете у себя в деревнях коз и овец пасти или что вы там делали?! Идиоты безмозглые!

Мальчишки последовали за жрецом в подвал.

- Эй, ты, Карл, глянь-ка ворота Обители заперли уже? – на ступенях жрец обернулся к одному из самых старших послушников. – Неужто из-за вас, лентяев, мы дольше всех прокопались? Если так - останетесь без ужина.

Карл подхватил длиннополое одеяние и опрометью бросился к воротам Обители, боясь, что их группа и вправду дольше всех возилась со своим заданием, а значит им сегодня придется голодать.

Тем временем Луллак, ворча и ругаясь, прошел мимо ровных штабелей ящиков и полок с коробками в самый дальний угол подвала. В полутемном сухом помещении к одной из массивных каменных опор, державших на себе все здание кухонь и столовых, и вправду было что-то прикреплено. Но самое неприятное заключалось в том, что из странной коробки торчали провода, ведущие к еще нескольким таким же коробкам, закрепленным на остальных колоннах.

- Ваша милость, кажется, это бомба, - прошептал мальчик, попавший в Обитель из приграничного городка на севере Великих Гор. – Я такое видел, когда на нас напали кершийцы. Они тоже бомбы делали…

- Да, что ты говоришь?! – съязвил Луллак. Его неприятное грубое лицо исказила гримаса недовольства. – С чего ты такое взял?

- Видел, Ваша милость. Нас тогда согнали в зал и в заложниках держали…

- Кто тут-то бомбы закладывать будет? – отмахнулся жрец, подкрепив свое недоверие взмахом руки. – Керши-то далеко. Не говори ерунды.

- Надо доложить… - начал было еще один старший мальчик, но Луллак его прервал.

- Сами сначала разберемся, а уж потом докладывать будем!

- А если это бомбы? – с ужасом спросил все тот же мальчишка с севера. – А если они взорвутся?

- Хватит ерунду говорить! – гаркнул жрец. Как раз к этому времени вернулся Карл. – Ну, что там?

- Ворота закрыты, Ваша милость, никого во дворах нет. Все в храм уже, наверное, ушли… - прошептал Карл, втягивая в худые плечи голову.

- Прекрасно, - будто бы сам себе сказал жрец. Он цепким взглядом окинул послушников. – Так, я сейчас схожу к главе воинов, он-то точно должен знать, что это такое, а вы сидите тут. И на всякий случай никого не впускайте, а то вдруг и вправду бомбы. Кто ослушается – того на месяц в камеру на хлеб и воду посажу! Сидеть тихо!

С этими словами Луллак направился к выходу из подвала, бормоча себе что-то под нос. Вскоре гулко хлопнула входная дверь и раздался щелчок замка, запиравшего мальчишек в подвале. Выйдя из подвала жрец преобразился: его плечи распрямились, исчезла шаркающая походка, он нахмурившись быстро окинул взглядом двор. Досадно поморщился, потом направился к штабелю пустых деревянных ящиков, которые планировали сжечь в ближайшее время. Луллак забрался на ящики, достал из небольшого углубления в стене кухни какую-то коробочку, оказавшуюся пультом с несколькими переключателями.

Резкий порыв ветра швырнул в лицо жрецу пригоршню пыли и песка. Луллак еще раз оглядел двор и стены Обители. Все жрецы Крома ушли в главный храм, совершать молитву и ритуал жертвоприношения. Жрецы Пантеры ушли вместе с ними: во-первых, Кром верховный бог, во-вторых, они были гостями в Обители и должны были отдавать дань вежливости. Лишь на внешних стенах Обители стояли часовые, но они старались укрыться от резких и холодных порывов ветра, поэтому держались поближе к зубцам и к стенам башен. Основное наблюдение за окрестностями все равно производилось с пульта управления, где были установлены компьютеры, получавшие информацию с камер видеонаблюдения и датчиков.

Благами цивилизации жрецы и воины Крома никогда не брезговали.

Луллак направился к воротам, что-то поправляя в различных местах стен зданий Обители, или что-то переключая, так со стороны было и не понять. Страж на воротах очень удивился, увидев жреца-эконома, желающего выйти в бурю за стены. Возразить он не успел: Луллак своей дубинкой расколол ему череп. Затем жрец преспокойно отпер врата и направился вниз по склону горы. У него было мало времени, скоро тело привратника и открытые ворота могут обнаружить, а жрецу еще надо было найти убежище.

Ферри забрался в узкую щель между валунами, что находились на склоне горы ниже оплота служителей Крома. Луллак очень жалел, что не успел заранее подготовить себе убежище, но кто ж знал, что эти гнусные мальчишки сунутся туда, куда им лезть было не положено? Жрец вздохнул, услышав еще далекие раскаты грома – жаль, что гроза еще не началась, тогда можно было бы надеяться, что взрыв в долине примут за гром.

Луллак поочередно нажал кнопки на своем пульте. Какое-то время ничего не происходило, и жрец забеспокоился: а сработают ли его заряды? А правильно ли он соединил провода и детонаторы? Он очень много лет не делал ничего подобного и… В этот момент скальная порода под ногами жреца дрогнула. Раз потом второй, потом еще и еще. Звук взрывов долетел до Луллака позже, а потом с первыми крупными каплями дождя убежища жреца достигли пыль и камни. По валунам застучали осколки того, что много веков было непоколебимой твердыней служителей и воинов Крома.

Когда жрец высунулся из своего убежища, на том месте, где некогда возвышалась Обитель грозного бога, лежала груда каменных обломков, и высоко в грозовое небо поднималась туча пыли, стремительно оседавшая под начинающимся дождем. Неожиданно небо расколола яркая ветвистая молния. Она ударила в гром-камень, что еще возвышался рядом с руинами цитадели. Раздался треск, посыпались синие и белые искры.

Луллак улыбнулся.

Кром должен быть доволен! Никто из предателей не мог уцелеть под завалами. Все они заплатили жизнью за свое предательство! Дарел был прав: трон не может принадлежать слабой женщине, глупой девчонке, ведь вся сила и власть принадлежат мужчинам. Так повелось от веку. Так должно быть. А эти жалкие предатели посмели усомниться в повелении богов!

Довольный Луллак пошел прочь от руин Обители. Хоть Кром только что явил свое удовольствие от расправы над предателями, жрец не слишком уповал на его дальнейшее покровительство - во время грозы находиться в горах опасно. Лучше не рисковать.

Прижимаясь к скалам, жрец направился вниз по узкой тропе. Тем временем на горы обрушился ливень, превращая траву и почву под ногами жреца в очень скользкую и ненадежную дорогу. Тропа становилась все более и более опасной, а за пеленой дождя было невозможно разглядеть что-либо в радиусе пяти метров.

Луллак решил остановиться, прижавшись к группе валунов возвышавшихся посреди ненадежной дороги. Идти дальше стало опасно - глинистая почва превратилась в каток, а впереди ждал крутой спуск, рассеченный глубокими трещинами и оврагами. Ферри прижался спиной к холодному граниту, развернувшись лицом к месту, где еще полчаса назад возвышалась грозная Обитель служителей верховного бога.

Ему было ни капли не жаль своих собратьев. Они были не достойны жить. Дарел был прав, говоря, что предателей необходимо уничтожить, иначе они будут нести крамолу людям и отвратят сердца простых розмийцев от Света. Когда же жители Розми отворачиваются от Света, боги забирают Ключ Света Розми, и начинаются темные времена, полные ужаса, страха, боли и отчаяния. Этого никак нельзя допустить. Ведь не зря же Луллак в свое время выжил в страшном взрыве, уничтожившим его сослуживцев. Он выжил чтобы исполнить свое предназначение и спасти Розми от грядущей катастрофы. В этом не сомневался Дарел, в этом уже не сомневался Ферра.

Неожиданно из-за серой пелены дождя вылетел камень, угодивший прямо в лицо Луллаку. Жрец вскрикнул от сильной боли, пронзившей его лоб, а правый глаз ренегата стала заливать смешанная с водой кровь. Из-за стены воды появилась маленькая шатающаяся фигурка послушника обнаружившего заряды. Мальчишка был серьезно ранен, он шатался, едва держась на ногах, но в руке он сжимал еще один камень, явно намереваясь и его швырнуть в голову ненавистного жреца.

- Ах, ты маленькая дрянь! – взревел служитель грозного бога, кидаясь на мальчика. Точным ударом в челюсть жрец поверг подростка на колени, а потом добавил ему ногой под ребра, отшвырнув послушника на скользкую траву. Мальчик с трудом поднялся на четвереньки, мотая головой, но глаза его горели ненавистью и неистовой яростью, что сейчас предавали ему силы.

- Убийца! Предатель! – хрипло, с трудом выкрикнул он. Жрец от души залепил ногой по лицу подростку. Тот упал на спину, раскинув руки.

- Щенок, - презрительно обронил мужчина, замахиваясь дубинкой чтоб размозжить череп послушника. Из последних сил мальчишка швырнул в жреца камень, но тот лишь задел по касательной убийцу. Луллак рассмеялся, собираясь обрушить на чудом выжившего мальчика страшный удар. Он поднял дубину над головой…

В дубину тот час же ударила ослепительная белоснежная молния. Несколько секунд жрец дергался и извивался, а потом мешком свалился на мокрую чахлую траву.

Мальчик с ужасом взирал на все происходящее, ожидая электрического разряда, что прервет и его жизнь, - он лежал на мокрой траве, чуть ли не в луже, у самых ног жреца, - но никакого удара не последовало… Подросток без сил опустил голову на землю. Струи дождя били его израненное тело, вода затекала ему в нос, рот, глаза, она не давала ему потерять сознание и умереть, хоть послушнику этого сейчас хотелось больше всего на свете.

С трудом мальчишка перевернулся на живот. Сил встать у него не было. Мальчик расплакался, вытирая сопли, слезы и кровь с лица искалеченной рукой, из которой торчали обломки костей. Боль он почувствовал не сразу. У него страшно болело все тело, а голова раскалывалась от нескольких сильных ударов жреца, в уши ему словно бы натолкали ваты и залили ее воском, оставив наедине со звенящей тишиной, из-за которой он не слышал ни шума ветра, ни раскатов грома, ничего. Подросток с ужасом уставился на свою переломанную руку, всхлипнул еще раз, и с трудом, тихо подвывая, заставил себя подняться на ноги.

Люди жили далеко внизу, в долине, до них предстоял очень неблизкий путь. Единственному чудом выжившему обитателю оплота Крома предстояла длинная, трудная дорога, а в такую страшную бурю искалеченному, избитому ребенку и вовсе было не осилить этот путь, только худенький послушник не привык к легкой жизни. Он хоть и плакал, и скулил, но шел вперед, прекрасно понимая, что ему в очередной раз предстоит побороться за свою жизнь, а иначе зачем Крому было творить чудо, спасая его от взрыва, да убивая жреца-предателя?

Луллак полагал, что Кром на его стороне.

Он ошибался.

4

Кейд Уилфред задумчиво изучал звезды на черном небе Фритауна.

Не то чтобы они его особенно интересовали, но сейчас надо было хорошенько подумать, а лучше всего это у него получалось как раз, когда он смотрел на зеленые звезды на бесконечном небосклоне. Кейд любил ночь, как любил небо, любил летать, но сейчас его мысли были вовсе не о полетах.

На одном из последних в этом году учебных занятий, на уроке истории Розми, им рассказывали о гибели розмийской династии Блоадстер, и как-то разговор зашел о смене династии, а затем и о том, что же делать офицерам в этом случае. Чью сторону принимать? Как понять, что ты поступаешь правильно?

Странный разговор.

Преподаватель хмыкнул, и сказал: вы присягу даете служить прежде всего Розми, а уже потом короне. Надо поступать так, чтобы прежде всего было хорошо стране и ее народу. Розми может обойтись без коронованной особы, а вот коронованная особа не может обойтись без Розми. Вот, к примеру, нынешняя ситуация. На троне сидит малолетняя девчонка, которая только из подросткового возраста вышла. А где-то, может и в тюрьме, томится законный наследник, если его еще не удушили по-тихому. И за него в случае чего будут править разные регенты и министры. Как и за нынешнюю коронованную особу, кстати сказать. И пусть ее дед провозгласил ее королевой, но прав-то на корону у нее и нет. А ведь есть еще и ее дядюшка – вполне зрелый государственный муж, пекущийся о благе народа, поживший жизнь, но еще не старый, который сможет и править, и законных наследников оставить.

Вот и думайте, господа курсанты, что будет благом в нынешней ситуации для вашей страны.

Кейд тогда задумался. Дело было месяц назад, перед летней сессией и экзаменами. Времени на размышления у него тогда не хватало, но мысль занозой засела в мозгу. Теперь же в первый день каникул, длившихся всего лишь месяц, у курсанта появилось время выдохнуть и вернуться к своим невеселым думкам.

Друзья готовились праздновать каникулы, а он ушел поразмышлять… Идиот, наверное!

Задумался он не над вопросом преподавателя, а над тем, к чему был задан этот вопрос, и вообще к чему вся эта речь? И зачем ее произносить-то было? Итак понятно, что обстановка в стране неоднозначная. И ведь им, курсантам, строго-настрого запрещено интересоваться политикой, уличенных в обсуждении политических вопросов просто-напросто могли исключить из Летного! Нечего армии лезть в политику, для этого в других учебных заведениях учатся и потом другими вещами занимаются! Если вспомнить историю, то армии не раз и не в одном государстве меняли даже самых законных правителей, возводя на трон угодных себе королей. Поэтому во всех военных учебных заведениях Розми у курсантов и будущих офицеров с первых дней обучения напрочь отбивали любовь к политике и интригам, устраивая публичные позорные исключения и наказания.

Военные должны думать о войне и о том, как ее избежать. Политики и дипломаты должны думать о политике. Это аксиома. За этим очень строго следили политвоспитатели и в учебных заведениях, и в самой армии. Как подозревали курсанты, данный закон не распространялся на высшее командование, но до этих званий и должностей предстояло еще дослужиться.

В тот день курсантов подталкивали к мысли, что Розми катится к Бездне, и лучшим выходом для нее является правление дяди королевы Нила Роуза. Возможно, Кейду только так показалось. Да и никаких речей в пользу господина Роуза не было произнесено, но то, где и как это было сказано, наводило на определенные размышления.

Сегодня Джон и Алан обозвали своего друга параноиком и отправились в бордель. У обоих друзей все было проще, как раньше и у самого Кейда… Но теперь… Теперь что-то изменилось в его жизни. Раньше Кейд даже не обратил бы внимания на преподавателя. Сейчас же в парне что-то щелкнуло, изменилось.

Кейд лежал на лужайке в Парке Всех Богов Света Розми, недалеко от огромного знаменитого фонтана, посреди которого на постаментах стояли статуи богов. Ему нравилась тишина, царившая тут в столь поздний час. Нравилось слушать доносившиеся из-за стены деревьев звуки большого города, нравилось разглядывать видневшиеся вдалеке над кронами деревьев иглы небоскребов делового квартала, нравилось разглядывать гигантские статуи Крома, Лоули, Пантеры, Натали и Дианы, что подобно небоскребам взмывали в небеса. Их в столь поздний час освещала искусственная подсветка, обливая волнами света и тени на фоне черного звездного неба.

В этот час никто не мог помешать Кейду валяться на холодной земле, еще влажной от выпавшей росы, смотреть в черное небо на прекрасные и манящие зеленые звезды, и думать.

По хорошему, надо бы рассказать о подобном разговоре старшему воспитателю или директору Летного, но вдруг это все игра расшалившегося воображения Кейда? Или они заодно с преподавателем истории?

За себя Кейд не боялся. Смерть – не так страшно, а вот если его выгонят из Летного, лишат возможности летать, убьют мечту… Это пугало молодого парня.

Но с другой стороны он прекрасно понимал: если эти разговоры неспроста, если их подстрекают встать на сторону Нила Роуза, то это опасно. Это нельзя так просто забыть, ведь курсантов много на потоке, а потом будут другие курсанты – старшие и младшие. И кто-то из однокурсников Кейда может решить, что для Розми будет лучше, когда ею будет править опытный и взрослый муж, а не юная несмышленая девочка. И сколько таких молодых офицеров покинет стены Летного за один год? Они пойдут служить и продолжат нести крамолу в войска, и однажды смогут поднять восстание.

А еще как вариант курсантов могли проверять на лояльность королеве. И так узнать, кто действительно предан короне, а кто нет. Проверяется легко: кто сообщил о странном разговоре преподавателям или воспитателям, тот лоялен, остальные – нет. Хотя с другой-то стороны, время уже безнадежно упущено.

5

Звук шагов по песчаной дорожке привлек внимание курсанта.

В неярком свете светильников, расположенных у самой земли, для создания еще большей красоты (фонари светили только на крупных аллеях парка, здесь же их не было, чтобы не портить впечатление от подсвеченных снизу статуй богов в фонтане), показалась фигура в сером мундире. По-хорошему, Кейду следовало бы встать и поприветствовать офицера, проходящего совсем близко от лежанки курсанта, но Уилфреду не хотелось даже шевелиться. Парень понадеялся, что его не заметят из-за расположенной поблизости клумбы с какими-то ужасно пахнущими цветами. Кейд замер.

- Цветочком притворяешься? – осведомился военный, встав напротив курсанта.

- Нет, думаю, - нашелся Кейд.

- И о чем таком важном думаешь? Экзамены вроде как должны были уже закончиться…

- О звездах, - соврал курсант.

- Тоже полезно, - согласился собеседник. – А чего не пьешь или по ночным бабочкам не гуляешь? У вас же сегодня каникулы начались.

- Не хочется, - честно признался парень.

- Не о звездах ты думаешь, - усмехнулся военный. – Ладно, думай дальше, только за куст хоть уберись, мало ли кто еще пойдет, нарушит твои размышления, - военный собрался в дальнейший путь, и тут Кейда что-то дернуло. Он вскочил с земли и подошел к собеседнику.

- Господин офицер, разрешите обратиться? – чувствовал он себя полным идиотом, но не видел другого выхода.

- Конечно, что у тебя? – да, это был офицер, судя по уголкам на рукаве мундира… И кажется, полковник… Кейд не мог дальше оставаться наедине со своими грустными мыслями, надо было что-то делать, а этот человек был совершенно посторонним, военным, к тому же, судя по запаху, подвыпившим…

- Не знаю, как об этом сказать, - парень немного замялся, пытаясь побороть нежелание доносить на кого бы то ни было, и смущение, свойственное всем курсантам при общении со столь высокими офицерскими чинами.

- Говори как есть, - посоветовал полковник.

- Месяц назад на одной из пар у нас произошел странный диалог с преподавателем, и в сложившейся ситуации в стране, он мне показался еще более странным. Я знаю, господин полковник, что нам запрещено интересоваться политикой, но… - дальше Кейд в краткости пересказал монолог преподавателя. – Возможно, это проверка нас на лояльность, а возможно, что-то совершенно другое. Я не понимаю.

- А меня ты видишь первый раз в жизни, - подвел черту полковник. – Я тоже не отношусь к командованию, и не совсем понимаю, что происходит в стране, но нечто подобное я уже слышал среди военных.

- Значит, мне не показалось? – осведомился курсант.

- Не знаю. Может быть, нам обоим что-то кажется? – пожал плечами полковник. – Давай так, поедем к одному человеку и посоветуемся с ним. Не бойся, с тобой ничего не случится.

- Я не боюсь, господин полковник, - слегка покривил душой Кейд. – Если это начало заговора, надо предупредить Ее Величество, а если вы относитесь к заговорщикам – рано или поздно вас все равно раскроют, моя смерть тут ничего не решит, отсрочку даст, но небольшую.

- Логично, - кивнул собеседник.

- Тем более, что мне вряд ли кто поверит из тех, кто имеет власть и может командовать, - пожал плечами курсант, хотя он чувствовал, как вспотели ладони. И хоть Джон и Алан легкомысленные, но они обязательно свяжут в одну цепочку подозрения Кейда и его исчезновение, и тогда уже они начнут действовать, попытаются что-то разузнать, обратятся к кому-нибудь! Ведь Джон из довольно состоятельной семьи, и он не порвал с ними отношения, если что его родственники помогут! Алан не дурак, он очень умный и расчетливый парень.

- Тебя как звать, курсант? – спросил полковник, шагая к выходу из парка.

- Кейд Уилфред, - честно признался Кейд.

- Я полковник Ричард Увинсон, - представился собеседник.

- Вы – командир Первого отряда? – с души Кейда упал камень. Все будет хорошо, бояться нечего. Первый отряд мог быть кем угодно, но только не предателями. А его командир в особенности. Туда попадали только лучшие из лучших и те, в преданности кого короне и Розми не сомневались не на секунду.

- Уже – нет, пару месяцев как меня сняли, отправили учиться в Академию, - грустно ответил Рик Увинсон. – Думаю, нам следует рассказать о своих подозрениях кое-кому. Поодиночке они могут показаться безумием, но не когда об этом говорят три человека, и источники у нас разные.

Мужчины вышли на Парковую площадь. Полковник оглянулся по сторонам и направился к стоянке такси около одного из супермаркетов, на которой как раз остановилась машина с гнедой лошадью на дверце[1]. Водитель пил кофе и лениво листал журнал с яркими фотографиями автомобилей. Он не то чтобы не обрадовался поздним клиентам, но явно предпочел бы еще какое-то время посвятить чтению статей про свои любимые машины.

- Давай на виллу «Белая Роза», - распорядился Рик Увинсон, усаживаясь на переднее сиденье. Кейд, пристроившийся сзади, чуть головой о крышу машины не стукнулся.

- Господин, я вижу, что вы не лейтенант какой, но вы уверены? - боязливо спросил водитель. – Это… как бы нас взашей не погнали-то?

- Не погонят. Ты точно сможешь спокойно уехать, а нас не погонят, - Рик не был так сильно уверен в своих словах, как хотел показать, но другого выхода он не видел. Королева должна быть в курсе происходящего. Он больше не знал никого, к кому может обратиться, а ей он служил, и клялся ее деду защищать эту девчонку.

- Ну, смотрите, господин офицер. Если что – извиняйте, ждать не буду, до города пешком пойдете, а там пилить и пилить!

- Думаю, если что, нам разрешат позвонить по телефону моему другу, чтобы он заехал за нами, - успокоил водителя Рик.

Машина направилась по Персиковой улице, ведущей прочь из города, мимо ярких витрин магазинов, мимо красивых домов, мимо чьей-то жизни, мимо бурлящего, несмотря на такой поздний час, города. Потом такси миновало ярко освещенный забитый машинами аэропорт и помчалось по загородному скоростному шоссе, зажатому с двух сторон пустыней, справа от которого за дюнами скрывались деревья и берег моря. После они миновали кварталы вилл миллионеров, расположенные на побережье. Дорога пошла среди неожиданно появившихся прибрежных скал. Несколько раз они проезжали по мостам над беснующимся морем – надвигался шторм, море сильно волновалось и звезды уже не улыбались с неба. Небеса затянули черные тучи, ветер крепчал, обещая скоро пригнать грозу и бурю к Фритауну.

Еще через какое-то время такси свернуло с главной дороги, уходящей дальше в пустыню, и поехало по неширокому шоссе, зажатому прибрежными выгоревшими на солнце скалами.

Через два километра они остановились перед коваными чугунными воротами и оградой, за которой росли невысокие кусты белых роз. Их остановил охранник в черном комбинезоне, бронежилете, шлеме и с автоматом в руках. Его страховал такой же охранник, расположившийся около будки, где находились еще несколько человек.

- Все, господин офицер, как хотите, а дальше я не поеду! – взвыл таксист.

- Ты предлагаешь нам два километра пешком топать? - поинтересовался Рик.

- Нет, не поеду! – завыл водитель. Охранник напрягся, пришлось полковнику расплатиться с таксистом и вылезать из салона машины. Кейд последовал его примеру.

- Доброй ночи, - поприветствовал Рик охранника.

- И вам доброй ночи, господин полковник, - ответил тот.

- Я – полковник Увинсон, это курсант Уилфред. Мне надо пройти к Ее Величеству. Насколько я помню, я обладаю правом попасть к ней в любое время суток, - Рик не был уверен, что ему это не приснилось. После коронации они со Стю получали приглашение Ее Величества посетить виллу, но в те дни оба были слишком сильно огорчены тем, что их направили в Академию. Кажется, это был первый или второй день их гулянки. Королева же могла обидеться за такое пренебрежение ее волей и отменить все привилегии и права двух друзей.

- Документы предъявите и приложите ладонь к сканеру, - потребовал охранник. Пришлось предъявлять документы, пройти идентификацию отпечатков ладоней, сетчатки глаза и только после этого их пустили. Кажется, Ее Величество не была слишком обидчивой, или просто забыла отменить особые права полковника Увинсона.

Рику пришлось взять на себя ответственность за Кейда и пообещать следить за ним, а также поручиться, что парень и его поведение полностью на совести полковника. Оставалось надеяться, что Уилфред в курсе как себя стоит вести в присутствии коронованной особы. Сам Рик имел смутные представления об этикете, но он и познакомился с королевой при не располагающих к этикету обстоятельствах.

- Господин Увинсон, зачем мы сюда приехали? – осведомился Кейд, шагая за Риком по асфальтированной дороге, обсаженной по краям белыми невысокими розами, цветущими несколько раз в год. Надо сказать, ужасно колючими, но в тоже время необыкновенно пышными и красивыми, а их терпкий и стойкий аромат доносился до путников даже в преддверии бури, несмотря на сильные порывы ветра.

- Если мои предположения верны, то началась масштабная подготовка к смене власти, не знаю только, когда ее планируют. Думаю, не в этом году, но в ближайшие пару лет – точно. Для этого готовят почву, подталкивают розмийцев к мысли о незаконности нынешней власти. Взялись за людей, военных и курсантов, чтобы по выходу из училищ, вы полагали, что случившийся переворот – это воля народа Розми. Чтобы новые поколения военнослужащих были уже на стороне новой власти. Об этом надо доложить Ее Величеству, пусть принимает меры, - пожал плечами Рик Увинсон, и поежился от очередного сильного порыва ветра, налетевшего с близкого побережья.

- А зачем вам я? – не отставал курсант.

- Ты сможешь точнее описать диалог своего преподавателя и, возможно, вспомнишь что-то еще. Да и я не хочу быть голословным, - признался летчик. – И я боюсь, что мои мысли – это паранойя.

- Я тоже подозреваю, что у меня паранойя, - пробормотал Кейд.

- Нас хотя бы уже два психа, - криво ухмыльнулся Рик, но тут первые капли дождя упали на нос полковника. – Думаю, нам стоит пробежаться, иначе вымокнем до нитки, и тогда нас вряд ли пригласят присесть на диван!

Оба припустили к виднеющейся вдалеке второй чугунной ограде и второму посту, за которыми уже начинался большой парк, освещенный фонарями. Где-то за парком, – гордостью лучших садовников Розми, - высилась величественная белоснежная вилла с красной черепичной крышей, под которой обитала совсем еще юная королева, сейчас напуганная тревожными вестями, которые ей принес Винсент Алессандр Бодлер-Тюрри.

На посту полковника и курсанта еще раз проверили и по доброте душевной выделили им зонт, каким-то чудом завалявшийся в караулке. Дождик грозил начаться с минуты на минуту, пока лишь посылая на землю редкие крупные капли. Как только полковник и курсант взлетели на высокое широкое крыльцо из белого мрамора, за их спинами разверзлись небеса: на землю обрушилась стена воды.

- Успели, - выдохнул Рик.

- Ага, - подтвердил Кейд.

- Ладно, пойдем внутрь, - Рик посмотрел на так и не пригодившийся зонт и потянул тяжелую дубовую дверь. Надо будет зонтик куда-то пристроить, и позже не забыть охранникам вернуть.

- А куда идти-то, полковник Увинсон? – не отставал Кейд.

- Сказали: нас встретят, но что-то я никого не вижу, - буркнул Рик.

Оба очутились в просторном вестибюле, выдержанном в густо-синем и белом цветах. Со второго этажа сбегала двух маршевая лестница, разделявшаяся на две лестницы, ведущие на второй этаж. Чугунные перила были украшены стилизованными вьющимися посеребренными розами, а на втором этаже перила балкона украшал герб Розми. Из вестибюля внутрь виллы вели шесть дверей. Стены были украшены зеркалами и большими картинами с сюжетами из легенд и мифов. Вдоль стен стояли столики и стулья, перемежающиеся огромными напольными вазами, в которых были высокие белые розы на шипастых стеблях.

Ближайшая к визитерам правая дверь отворилась, и появился один из телохранителей. Он явно только что проснулся, хотя спать-то ему было строжайше запрещено. Вид у него был крайне виноватым.

- Прошу приложить сюда ладонь, - охранник протянул ручной сканер мужчинам. Когда те идентифицировались, в вестибюле уже находился дворецкий в роскошной униформе, которая только и могла подходить королевскому дворецкому.

За окнами лил дождь, барабаня по стеклам, ветер швырял листья и ветки в окна и стены дома, а гром и молнии способны были испугать всех детей Фритауна вместе взятых. Визитеры прошли по парадной лестнице на второй этаж, где их отвели куда-то в дальний угол, изгибающегося буквой «П» здания: в конце коридора у двери стояли два телохранителя.

6

- Вас уже ждут, - сообщил один из телохранителей, охранявших дверь.

Сердце Кейда сжалось от трепета и восторга. Он сейчас увидит саму королеву Розми! Избранницу богов Света! Сейчас случится то, о чем он никогда и мечтать не мог. Восторг и трепет заполонили все существо юного курсанта.

Рик же глубоко вздохнул – не хотелось бы нарваться на монарший гнев, особенно в такой непростой ситуации. Еще меньше ему хотелось бы объяснять королеве, с которой у них возникли доверительные отношения за время бегства из Керши, почему он не ответил на ее приглашение. Она была ведь всего лишь очень одинокой маленькой девочкой, которая доверилась ему, а он так нехорошо с ней поступил.

Когда одна из двойных дверей открылась и посетители вошли в просторную комнату, Кейд испытал жесточайшее разочарование. Подсознательно он ждал, что окажется в роскошном кабинете, стены которого заняты массивными книжными шкафами, а перед окнами стоит большой старинный письменный стол. И в кабинете непременно должен быть горящий камин. А за столом должна сидеть величественная королева в короне и с гордо поднятой головой, как на старинных портретах. Ее лицо должно выражать лишь заботу о государстве, а взгляд должен светиться мудростью и всезнанием. Или же королева должна хотя бы напоминать себя на портрете, висевшем в холле Летного – мудрая, гордая и прекрасная молодая женщина.

Попали же они в довольно простую комнату, совмещавшую в себе и гостиную, и кабинет (а временами и спальню, о чем посетителям знать не полагалось). Обои были светло-голубыми, с серебряными цветочками, темно-голубой ковер на полу и такие же занавеси на окнах, голубой диван и два кресла с белыми и серебряными подушками, украшенными немного косоватой вышивкой (это королева увлекалась вышивкой крестом до своего восшествия на трон). Стол присутствовал, но современный, угловой, заваленный бумагами и какими-то потрепанными и не очень книгами. На верхушке одной стопки бумаг возвышалось несколько свернутых рулонами карт, а вторую стопку венчало блюдце с одиноким надкусанным яблоком. У монитора компьютера лежали еще несколько книг, и пара бумаг, придавленных фоторамкой, а из-под стола виднелись скомканные листки, не попавшие в корзину. Рядом со столом возвышались косые стопки книг, грозившие в любую минуту рухнуть куда-нибудь, и были они также увенчаны бумагами и картами, а одна даже кружкой с остывшим чаем.

В одном из кресел, забравшись туда с ногами, сидела девочка-подросток, с покрасневшими глазами, под которыми виднелись темные синяки. Волосы ее были закручены в непонятную кичку, но несколько прядей выбились и торчали в разные стороны. Девочка была в старых потертых и обтрепанных понизу джинсах, она куталась в большущую растянутую малиновую вязаную кофту и разговаривала с каким-то добродушным увальнем. Увальнем, как выяснилось чуть позже, оказался не кто иной, как глава Разведывательной службы Розми, генерал Винсент Алессандр Бодлер-Тюрри, но этого Кейд еще не знал.

- Ваше Величество, генерал, доброй ночи, - поздоровался Рик.

Кейд во все глаза уставился на девочку в кресле. Она не может быть королевой! Он же видел портреты… Она совершенно не похожа! И тут девочка посмотрела на гостей, подняла свои необыкновенные серо-зеленые глаза. Кейд ее узнал. Таких глаз он не видел ни у кого, только на ее портретах: красивые, необычного цвета и… глаза старой, мудрой женщины на лице молоденькой девушки.

- Доброй ночи, - тихо ответила она, грустно и устало улыбнувшись. – Рада вас видеть, полковник. Хорошо, что вы все же нашли время приехать ко мне.

Генерал Бодлер-Тюрри приветливо взмахнул рукой посетителям, и сразу отошел в угол кабинета, устроившись в глубоком кресле возле высокого книжного шкафа (в этом плане Кейд не был разочарован - шкафов, забитых книгами, тут хватало). Винсент привык не привлекать к себе внимания и всегда старался держаться в тени – именно там и была его стезя, его владения, его вотчина. Только тень служила ему надежным укрытием и опорой, только тень его никогда не предавала и помогала добывать самые страшные тайны, спасала жизнь ему и тем, кому он был предан до самого мельчайшего кусочка своей души.

Об этом незаметном и каком-то тихом, спокойном, не выделявшемся человеке ходили легенды. По большей части самые страшные и наполненные кровью, шпионами и перестрелками, кошмарными застенками здания РСР или Замка Королей.

Генерал Винсент Алессандр Бодлер-Тюрри – старый разведчик, служивший деду Талинды верой и правдой много долгих лет, обладавший прямо мистическим чутьем на заговоры и странным шестым чувством, позволявшим распознавать любую ложь. Сам Винсент происходил из семьи пришельцев. Его прабабка с прадедом оказались в числе гражданских, прилетевших когда-то на Дидьену, обладавших совершенно мирными профессиями: стоматолог и учительница уже никому не нужной истории. Их дети пошли по стопам родителей, да и братья, сестры Винсента работали стоматологами и учителями, он один взбунтовался, решив вести опасную и полную неожиданностей жизнь военного. Но вновь вмешалась судьба, и еще в военном училище его заметили представители разведки, завербовав в свои ряды.

Винсента отличала безоговорочная преданность Джонатану II и всем его решениям, поэтому он так же искренне и без сомнений встал на стражу интересов его внучки. Генерала не интересовали никакие ее права на престол. Так решил король и все.

- Ваше Величество, простите, что потревожил в столь поздний час, - склонил голову полковник, Кейд немедленно последовал его примеру. – Боюсь, я должен извиниться, что не приехал к Вам тогда… Мы со Стюартом… подполковником Грейсстоуном… мы не могли приехать в том состоянии, в котором находились, - Рик слегка замялся. – Нас направили учиться в Академию и… Простите, Ваше Величество…

- Ничего страшного, полковник Увинсон, - улыбнулась королева, распрямляясь в кресле. – Я так и подумала. Я лишь надеялась, что мне не показалось, что я как и прежде могу рассчитывать на вас и подполковника Грейсстоуна…

- Вы же знаете, что можете, - улыбнулся Рик. – Я сожалею, что так вышло, но…

- Иногда пилотов лучше не трогать, особенно когда их лишают неба, - вновь улыбнулась она.

- Спасибо за понимание, Ваше Величество, - Рик прижал руку к сердцу, отвесив легкий поклон. – И прошу прощения, что потревожил Вас в столь поздний час.

– Я еще не спала и сама дала вам право тревожить меня в любое время дня и ночи. Полагаю, что без причин, вы не стали бы приезжать на ночь глядя, - она изобразила усталую улыбку.

Сердце Кейда вдруг сжалось от осознания, сколько же всего обрушилось на эту хрупкую девочку, которой еще положено веселиться и радоваться первым в ее жизни балам, перешептываться с подружками о первых понравившихся мальчиках и восторгаться первыми слезливыми дамскими романами, которые надо было бы втихаря таскать из библиотеки родителей. Вместо этого она в срочном порядке изучает сложнейшую науку управления своей страной, получает образование и старается принимать правильные решения, от которых зависит жизнь огромной державы. Чего уж тут удивляться, что под глазами у нее огромные синяки, вид совершенно измотанный, а сил переодеться из домашней одежды в более или менее подходящую коронованной особе просто нет? Как же она все это потянет?

- Возможно, наше дело могло бы подождать до утра, но я боялся забыть некоторые вещи, да и курсанта Уилфреда могли бы хватиться. Это же привлечет излишнее внимание к его персоне, - заметил Рик.

- Присаживайтесь, полковник, курсант, - королева указала на свободные кресла, стоявшие рядом с ней. – Может быть, вы хотите чаю или кофе? Час поздний, а погода отвратительная.

- Благодарим, Ваше Величество, но лучше мы сообщим о том, ради чего приехали, - вновь принял решение за двоих Рик. – С некоторых пор я стал обращать внимание на странные разговоры, в среде военных. На них же обратил внимание и подполковник Грейсстоун: они о законности Вашей власти и законности перехода Вам короны в обход принца Лоуренса. Также начали обсуждаться перспективы Розми и розмийцев под Вашей властью, в случае Вашего замужества и т.д. Сами по себе они не стоят Вашего внимания, подобные разговоры были и будут всегда, но начало упоминаться имя Вашего дяди, Нила Роуза, в качестве регента при малолетнем принце Лоуренсе или же короля Розми. И упоминается оно все чаще и чаще, - он постарался подобрать верные слова, чтоб правильно передать возникшие опасения. - Конечно, корона может присниться кому угодно, и он может даже начать о ней подумывать наяву и предпринимать какие-либо действия для ее получения, но мне кажется, что тут идет планомерная подготовка общественного мнения к некоему бунту или ограничению Вашей власти. Если будет желание, я изложу свои мысли и доводы более подробно, а также попытаюсь привести некоторые аргументы, которые выглядят несколько слабоватыми и, возможно, незначительными. Но как показывает практика переворотов и заговоров: все начинается именно с таких разговоров, источник которых может быть один. Возможно, это не стоило бы Вашего внимания, но дело начинает принимать уже не хороший оборот: подобная работа ведется среди курсантов. Собственно, для чего я взял с собой господина Уилфреда.

Далее Рик и Кейд более подробно изложили все, что им удалось услышать, чему стали свидетелями и свои собственные мысли. Королева слушала не перебивая. Она лишь кивала головой, да кидала взгляды на генерала Бодлер-Тюрри, пристроившегося за спинами визитеров.

Когда оба закончили свой рассказ, она помолчала некоторое время, погрызла ноготь на руке, спохватилась, что этого нельзя делать, спрятала руку куда-то под ногу, и спросила:

- Винсент, вы все слышали, что вы думаете по этому поводу?

- Сказанное полковником Увинсоном и курсантом Уилфредом подтверждают сведения, переданные моими людьми. Они уже были свидетелями нескольких подобных разговоров, и один из агентов попытался проследить источник недовольства и крамолы, но сумел дойти лишь до одного очень влиятельного бизнесмена, владельца завода по производству комплектующих для наших ракет. Дальше отследить источник не удалось, а возможно, что источником и являлся этот почтенный бизнесмен, - откликнулся немного сонным голосом генерал. Именно его спокойный и сонный голос вводил в заблуждение всех его оппонентов, расслаблял и позволял наносить генералу смертоносные удары.

- Значит, у нас есть еще два источника недовольства и очень подозрительных мыслей, - подытожила королева.

- Да, Ваше Величество, - качнул головой генерал.

- Что ж, благодарю вас, полковник, курсант. Мне необходимо будет обдумать то, что вы сообщили, - она вновь устало улыбнулась. – Прошу сегодня вас быть моими гостями, если у вас нет других планов. Утром вас доставят к домам или туда, куда вы укажите.

- Как прикажете, Ваше Величество, - немедленно откликнулся Рик. Кейд, понятное дело, молчал.

- Это не приказ, полковник, это просьба, - вновь улыбнулась Талинда. – Вы ели? Сейчас вас проводят в столовую, а потом в спальни, располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Я же хочу пожелать вам спокойной ночи, и еще раз благодарю. Пока это – все, что я могу вам предложить, - она вновь улыбнулась усталой улыбкой старой женщины на молодом лице девочки.

7

Когда за полковником и курсантом закрылась дверь, Талинда поплотнее запахнула кофту, кинула взгляд на верного генерала, осведомилась:

- Вы мне говорили тоже самое, не так ли?

- Да, Ваше Величество. Только мои люди сообщают, что подобные разговоры стали распространяться из Оберуна. Там крамола идет от жрецов Крома, как я и опасался, но пока мне не ясно, кто источник крамолы среди самих жрецов. Они решили поднять голову и захватить власть или регентство. Судя по всему, они хотят видеть во главе государства Нила Роуза. И дает ему повод заявить о себе живой принц Лоуренс, - генерал покосился на Талинду, ожидая очередной вспышки негодования, но девушка молчала. Он продолжил. - Все стало еще более очевидно, когда жрецы начали называть в открытую возможного регента. В прошлом месяце он укрепил свои позиции, объявив о своей помолвке с Антуанеттой Изольдой Верникой Блустар – потомке прежней династии. Это уже откровенная заявка на права на престол: он открыто пока не выступает, но жрецы упоминают его как сына Кристофера VIII, противопоставляя Вам, а свадьба с госпожой Блустар – шаг к примирению всех недовольных коренных розмийцев с пришельцами, т.е. Вами. Нил Роуз пока молчит, но достаточно того, что говорят жрецы. По моим сведениям, такие проповеди ведут жрецы Крома, Пантеры и Краха. Возможно, мы еще не обо всех знаем.

Талинда напряженно молчала, слушая своего верного пса. Глядя на нее, Винсент не мог понять, что из сказанного она услышала, что поняла и как поняла. Ее лицо сейчас ничего не выражало.

- Ваше Величество, это подготовка к смене власти, - продолжил он. - Это заговор. Чтобы убрать источник опасности Вашей власти мы должны убрать принца Лоуренса, как и настаивал Ваш дед. Иначе Вы можете не удержать корону. Пока интрига только началась, еще нет волнений. Народ только начинает задумываться над словами жрецов, и делает это лишь народ в Старой Розми, в Ариэль, Оберуне, Буддограде. Крамола распространяется на север, но пока мы можем сдержать эту заразу. Ваше Величество, Вам надо принять это сложное решение.

- Винсент, Вы же понимаете, что я не убью моего кузена, - королева встала из кресла, разогнула спину, держась за поясницу.

- Ваше Величество, это излишнее благородство с Вашей стороны. В сложившейся ситуации, единственное, что может лишить все разговоры о регентстве Роуза актуальности – это смерть принца Лоуренса, - настаивал генерал.

- Нет, Винсент, нет. Он – ребенок.

- Он – постоянная угроза Вашей власти. Ваш дед это понимал и внес его в список. Если бы у него была возможность и время, он бы обеспечил и его смерть. Вам надо было послушаться его воли. Теперь случилось именно то, чего он опасался – началась крамола, начали появляться мысли о том, что у него больше прав на престол, и начал действовать Ваш дядя, - настаивал генерал, тихо злясь на ослиное упрямство некоторых присутствующих тут коронованных особ. - У Нила Роуза вообще нет прав на корону, но это не помешает ему сначала стать регентом при малолетнем короле, а потом захватить трон, убив принца Лоуренса, т.к. он чуть ли не единственный Ваш родственник. Не Вы, так он убьет мальчишку, но тогда погибнете и Вы.

- Перестаньте, Винсент, - отмахнулась королева. – Я не могу убивать моего кузена, не могу! На мне итак слишком много крови. Слухи и смута были всегда, когда власть переходила не прямому наследнику, тем более к женщине. Следите внимательно за всеми источниками подобных мыслей, пресекайте их, отслеживайте недовольных, и через какое-то время все уляжется.

- Ваше Величество, это уже не просто слухи, - покачал головой генерал. – Это уже начало хитроумного замысла, который приведет к мятежу со временем. Пока Нил Роуз не действует открыто, за него действуют жрецы, которых он сумел перетянуть на свою сторону. Но, готов поспорить, он обрабатывает влиятельных людей – политиков, возможно, военных, бизнесменов. Иначе, зачем ему было устраивать грандиозный прием в честь приезда его невесты, которая принесет ему также нужные связи со старой и самой консервативной частью знати Ариэль и Старой Розми?

- Именно для этого и нужна Ваша служба: предотвратить мятеж и купировать слухи. Это же Ваша специализация, давайте обойдемся без крови ребенка, все еще в самом начале, - королева подошла к окну, за которым бушевали дождь, гроза и ветер, посмотрела на озаряемый вспышками молний парк, потом перевела взгляд на свое отражение в оконном стекле. – Я не хочу крови.

- Ваше Величество, власть – это всегда кровь, - Бодлер-Тюрри приблизился на расстояние двух метров к Талинде. – И малая кровь способна предотвратить большую кровь. Иногда приходится проливать кровь невинных, чтобы защитить миллионы жизней.

- Нет, нет, - она покачала головой. – Это надо предотвратить. Винсент, следите за всеми названными и известными источниками, постарайтесь предотвратить распространение разговоров и сомнений, и усильте наблюдение за моим дядей и его невестой.

- Ваше Величество, может быть, тогда мы сможем убрать Нила Роуза? Это послужит примером для всех недовольных, устрашит их, отпугнет не стойких духом, и даст возможность нам погасить мятеж? - постарался схватиться за спасительную соломинку генерал.

- Нет, это сделает из него мученика, и наоборот может выставить меня кровавым тираном. Нет, хватит крови, Винсент, я устала подписывать смертные приговоры! Если можно обойтись без крови – значит, мы обойдемся без крови, - она отвернулась от окна и взглянула в глаза своему преданному генералу. – Я слишком много ее видела за последние полгода. И большую ее часть я пролила сама. Не своими руками, конечно же, но я ставила подписи под смертными приговорами множества людей. Я стала похожа не тех кершийцев, что требовали моей крови в Коргваре и гнались за мной по горам и долинам Кершийского нагорья. Я не могу больше убивать!

- Хорошо, Ваше Величество, но позвольте заметить, что это не самое лучшее Ваше решение, - покачал головой Винсент. Он никогда не предавал короля Джонатана, никогда не предаст и его внучку, ради которой великий правитель взял на свою душу страшнейший грех – убил всех своих детей и внуков. Генерал не оставлял надежды убедить королеву в необходимости казни принца Лоуренса, ведь он был источником угрозы ее власти. И сделать это Винсент надеялся как можно быстрее, иначе королеву ждут очень большие неприятности. Как, впрочем, и Розми.

- Возможно, - согласилась она. – Но я не могу больше слышать про убийства и видеть их. Я еще и года не правлю, а скоро буду прозываться кровавой. Хватит!

- Как скажете, - склонил голову Бодлер-Тюрри. – Но полковник Увинсон прав: начинается подготовка к смене власти. Крамола идет от жрецов, также она расползается от Вашего дяди. На его вечеринках происходит что-то странное, видимо, основная работа ведется там. Люди действуют очень аккуратно, поэтому несогласные с ним, не могут ничего сообщить и пойти к Вам. Это выглядит просто как разговоры, обычные в любом публичном месте. Люди не хотят выглядеть глупцами, поэтому не приходят на мероприятия господина Роуза повторно. Как видите, даже полковник не сразу решился прийти к Вам. Он пришел, только встретив курсанта, который тоже умеет думать.

- Да, согласна, это может быть началом заговора, но может быть и пустыми разговорами, - пожала плечами девушка. – Я не могу больше убивать, просто устала от смертей, - повторила она.

- Я пекусь лишь о Вашей безопасности, Ваше Величество, и не хочу, чтобы Вы пострадали, - склонил голову генерал, - но смею заметить, что малой кровью можно предотвратить куда большую.

- Нет, Винсент, нет. Хватит крови. Неужели я не могу править мирно и спокойно?!

- Этого хотят многие монархи, но не у всех выходит, - развел руками Винсент.

- Вы не должны никого убивать, - твердо заявила Талинда.

- Я не смею Вас ослушаться, - генерал вновь склонил голову.

- Хорошо, идите. Уже поздно. Я еще немного поработаю и тоже пойду отдыхать, - девушка вновь отвернулась к окну, за которым бушевала буря.

Генерал тихо покинул кабинет, а Талинда еще долго стояла у окна, озаряемая вспышками молний. Она очень устала. Смертельно устала. Мозг отказывался думать, решать, что-то предпринимать. Она была всего лишь юной девушкой, а ей пришлось стать королевой. Она не всегда принимала верные решения, но сподвижники деда помогали, обучали, и она была им весьма признательна за это, но все же девушка, убившая ради самозащиты, не могла больше смотреть на кровь. Что-то в ее душе ломалось, что-то важное… И это что-то ломалось мучительно долго и тяжело, заставляя страдать саму ее душу.

Может быть, она просто становилась правителем?

Она боялась превратиться в кровавого тирана, но упорно шла по пути тирании и крови, следуя приказам деда, его наследию. Иногда она прекрасно понимала, почему надо было казнить того или иного человека, а иногда не могла никак понять. К примеру, зачем было казнить всего лишь жреца Крома? Мало кому известный Дарел Паул Нотингейм, чем он мог помешать ее деду? Все файлы полиции, ГСР и других спецслужб ничего про него не могли ей сказать, но он стоял в списке в числе первых.

Девушка, медленно моргнула, повела пальцем по стеклу, повторяя узор очередной капли, потом прижалась к нему лбом.

Интересно, когда-нибудь этот ужас закончится или уже никогда?

Сил идти в спальню не было, поэтому она вытащила из дивана плед, потушила свет, улеглась на диван. Все, сегодня у нее нет никаких сил что-либо делать. И думать тоже.

А убивать она не будет.

[1] В Розми символом такси являются лошади, как самое древнее средство передвижения людей.