Дело о сокровище Дианы дель Рео

Шкатулка Дианы дель Рео

Обратный путь занял у них не так много времени. Они выехали рано утром и почти не задерживались в пути, спеша скорее завершить это крайне неприятное дело. В Оран-Ретель они въехали ближе к вечеру, и стражники на воротах даже не попытались задержать их, чтоб потребовать въездную пошлину. Промчавшись по главной улице, они въехали во двор замка, спешились и, кинув поводья уставших лошадей конюхам, поднялись по лестнице в донжон.

Их сразу же провели к графу де Труа, который сидел у камина в гостиной и мило беседовал с баронессой де Ретель, уже не выглядевшей такой безутешной. И если б не её траурное платье и вдовья вуаль, никому бы и в голову не пришло, что недавно она понесла тяжёлую утрату.

— Я не ждал вас так скоро! — с некоторым удивлением сообщил прево, поднявшись навстречу вошедшим.

— Мы спешили, как могли, — пояснил Марк, доставая из подсумка пачку бумаг. — Произошло крайне печальное событие, но оно помогло нам раскрыть это дело.

— Мы всё расскажем, — ворчливо пообещал Джин Хо, — но сперва было бы неплохо, чтоб нас покормили!

— Конечно, — торопливо поднялась со своего места баронесса и вышла, чтоб распорядиться насчёт ужина.

За столом помимо хозяйки замка и гостей сидели так же барон де Верже и несколько его приятелей. Пока лис и Фонтейн поглощали выставленную перед ними еду, а граф де Труа с хмурым выражением на лице просматривал переданные ему бумаги, Марк рассказал присутствующим о происшедшем.

— Вот оно в чём дело, — ничуть не удивившись, мрачно кивнул де Труа. — Значит, за всем этим стояла дама де Рошеруар. Она подбила своего племянника напасть на Шанталь и отобрать у девицы дель Рео шкатулку, а потом убила барона и с помощью своего чудовища выкрала реликвию.

— Я потрясена, — пробормотала баронесса. — Конечно, она не была приятной женщиной, и я всегда сомневалась в искренности её родственных чувств к моему супругу, но я и подумать не могла, что она колдунья и способна на убийство!

— Тем не менее, это так, мадам, — произнёс Марк. — Она пыталась убить графа де Фонтейна…

— И он убил её, — усмехнулся де Верже. — Очень удобно, и дама уже не может оправдаться. А я полагаю, что это граф де Фонтейн убил невинную женщину, чтоб свалить вину на неё и отвести подозрения от своей любовницы.

— Да ты! — взревел Фонтейн, вскочив, но потом поймал взгляд Марка и сел на место.

— Я сам видел, как дама де Рошеруар кинулась на него с кинжалом с пятью клинками, — спокойно произнёс Марк. — Вы и меня осмелитесь обвинить во лжи? Кстати сказать, мы нашли там труп её служанки с ранами от этого кинжала.

— Может, и её убили вы, — проворчал де Верже и, тут же спохватившись, добавил: — Не вы лично, а ваш друг.

— Этого не может быть, — возразил прево, не отрываясь от чтения. — Шериф Ментона определил приблизительное время смерти служанки, и выходит, что граф де Фонтейн тогда был ещё здесь. У него есть алиби, чему мы все являемся свидетелями. К тому же здесь подробно описана башня, где помимо множества книг о колдовстве, имеется и всякая магическая утварь. Там есть даже алтарь и ведьмин котёл. Это доказывает, что дама де Рошеруар не только читала эти книги, но и совершала описанные в них ритуалы, то есть была ведьмой.

— К тому же на обратном пути из этого дома нас преследовал чёрный пёс с белыми глазами, — ворчливо добавил Фонтейн. — Он наверняка бродил вокруг этого дома потому, что служил этой чертовке!

— А может, вы выдумали этого пса после того, как узнали о нём здесь? — не унимался де Верже.

— А может, вы сами были соучастником дамы де Рошеруар? — неожиданно усмехнулся Фонтейн. — Ведь если она склонила вашего так называемого брата к этому бесславному походу на Шанталь, то вы его всячески поддерживали в этом решении, однако сами с ним не поехали. А значит, вы либо трус, либо сообщник ведьмы!

— Да как ты смеешь! — воскликнул де Верже, вскочив с места. — Я требую удовлетворения, немедленно! Бой на мечах, до смерти!

— Прекратите, ваша светлость, — поморщился прево, оторвавшись от чтения. — Только дуэли нам здесь не хватало!

— Не останавливайте меня! — прорычал барон. — Мне нанесено смертельное оскорбление!

— Господин барон… — начал Марк, но тот перебил его:

— Задета моя честь, ваше сиятельство, и вы не смеете останавливать меня!

— И в мыслях не было! — усмехнулся Марк. — Я только хотел вас предупредить, что вызвать графа де Фонтейна на дуэль ваше право, но, если это будет поединок до смертельного исхода, он вас убьёт! Я сам обучал его бою на мечах, а он был столь прилежным учеником, что мне уже давно не приходится беспокоиться за его жизнь. Он не дуэлянт и не бретёр, он солдат, который не раз сходился в сече с рыцарями луара. Ему приходилось биться с несколькими противниками разом, и он всегда выходил из этих схваток победителем.

— Я не буду убивать его, — усмехнулся Фонтейн, — просто пощекочу мечом и отрежу усы. И уши…

— Я умоляю вас, господа, — произнесла баронесса, строго взглянув на брата.

— Только ради тебя, Жозиана, — проворчал барон и сел на место.

— И вы нашли там ту шкатулку? — граф де Труа поднял голову от бумаг. — Это точно она?

— Вернее, то, что от неё осталось, — уточнил Марк. — Её сломали и оторвали подкладку.

— То есть вы нашли реликвию? — оживился барон де Верже. — Вы должны предъявить её нам!

— С чего бы это? Вы, барон, не имеете никакого отношения к роду дель Рео. Шкатулка принадлежит госпоже Бланке.

— Но она отдала её моему брату!

— Это я убедил девушку отдать её, потому что это была единственная возможность спасти замок от разрушения, а его обитателей от смерти. Он отобрал шкатулку, угрожая госпоже дель Рео нападением.

— И всё же она отдала её! — настаивал де Верже.

— А вам-то что с того?

— Моя сестра — супруга барона де Ретеля…

— Вы — не ваша сестра!

— Давайте прекратим этот спор, — улыбнулась баронесса. — Я признаю право госпожи Бланки на эту реликвию. Прошу вас, господа, вернуть ей её шкатулку или то, что от неё осталось, и передать ей мои искренние извинения за неподобающее поведение моего покойного супруга.

— Ты не можешь так поступать, Жозиана! — возмутился барон де Верже. — Я, как твой старший брат и друг твоего супруга, являюсь единственной защитой для тебя и твоих детей, а потому ты не можешь принимать подобные решения без моего согласия!

— Вы ошибаетесь, барон, — граф де Труа сложил бумаги и отодвинул их в сторону. — Не далее как сегодня днём я, данной мне королём Жоаном властью, принял вассальные клятвы её светлости. С этого дня её семья находится под покровительством Сен-Марко и не нуждается в других защитниках, — и, не обращая более внимания на де Верже, застывшего с выпученными глазами и открытым в безмолвном крике ртом, повернулся к Марку. — Я благодарю вас за помощь и заявляю, что вполне удовлетворён результатами вашего расследования, проведённого совместно с шерифом Ментона. Должен сказать, что я восхищён вашей мудростью и проницательностью и вполне согласен с вашими выводами о том, что виной всему были злые козни и мерзкое колдовство этой двуличной особы, имя которой я более даже не хочу произносить. Я выполнил свой долг здесь и утром возвращаюсь в Реймс. Может, и вы поедете со мной и окажете нашему городу честь быть его гостем?

— Не в этот раз, ваше сиятельство, — улыбнулся Марк. — Утром мы тоже покинем Оран-Ретель, но отправимся к госпоже дель Рео, чтоб успокоить её, а также вернуть ей то, что осталось от её шкатулки.

— Что ж, не смею настаивать, — вздохнул прево. — И всё же я рад был свести с вами знакомство и надеюсь на новую встречу если не в Реймсе, то в Сен-Марко.

— Вы поблагодарили графа де Лорма, а как насчёт меня? — обиделся Джин Хо. — Я тоже активно участвовал в расследовании.

— Это так, — подтвердил Марк.

— Что ж, я готов оплатить ваши услуги, господин Хуан, — не стал спорить королевский прево. — Во сколько вы их оцениваете?

— Тысяча марок серебром, учитывая скидку на первый заказ, — заявил лис и, заметив, как граф де Труа бросил встревоженный взгляд на Марка, улыбнулся. — Вы можете включить это в расходы, которые будут возмещены вам из королевской казны. Впрочем, есть и другой вариант. Король, зная, что у меня вполне достаточно денег, и при этом я люблю красивые украшения, часто дарит мне ценные подарки. Подарите мне, что вам не жалко.

Прево бросил взгляд на свои руки, украшенные перстнями, и вздохнул. Было видно, что ему жаль расставаться с драгоценностями, но он не хотел выглядеть в глазах графа де Лорма слишком уж прижимистым. Потому он стащил с пальца красивый перстень с аметистом, обрамлённым мелкими рубинами. Наблюдая за ним, Марк подумал, что это прекрасное кольцо стоит куда больше тысячи серебряных марок, но бедняга де Труа попался в ловушку, расставленную Джин Хо. Он просто не мог позволить себе выбрать для подарка что-то дешёвое, потому скрепя сердце расстался с таким ценным украшением.

— Изумительно, — пробормотал лис, любуясь игрой света в глубине аметиста. — Вы очень щедры, ваше сиятельство!

Он надел перстень на свою руку и нежно улыбнулся барону де Верже, глаза которого, казалось, стали ещё больше при виде неслыханной наглости столичного красавчика и беспримерной наивности прево.

Они переночевали в Оран-Ретеле и утром, простившись с собиравшимся в дорогу де Труа, отправились в обратный путь. У них было ещё полдня светлого времени, а до поместья Фонтейна было не так уж далеко, потому они ехали не спеша, наслаждаясь хорошей погодой. Лис слегка отстал и изредка, блаженно улыбаясь, бросал довольный взгляд на свой новый перстень. Фонтейн, как и в прежние времена, держался рядом с Марком. Он тоже пребывал в отличном настроении, предвкушая скорую встречу с Бланкой.

— Как же хорошо, что всё закончилось, друг мой! — наконец воскликнул он. — Мы так быстро раскрыли это дело и вывели на чистую воду ведьму! Жаль, что она умерла, я хотел бы увидеть её на костре! Но, с другой стороны, она больше не навредит ни нам, ни Бланке! С убийцей покончено, и уже это хорошо!

— Вынужден тебя огорчить, Фонтейн. — проговорил Марк, который в отличие от своего друга пребывал в глубокой задумчивости. — Это не она. И это ещё не закончилось.

— О чём ты? — изумился тот. — Ты же сам сказал прево…

— Я солгал, — перебил его Марк, — чтоб отвести подозрение от твоей дамы сердца. Я понятия не имею, кто настоящий убийца. И, полагаю, нам ещё предстоит его найти.

— Но ведь и шериф Ментона писал в своих бумагах о том же!

— Он полагался на мнение того невежественного старика-книжника, — пояснил Джин Хо, догнав их, — но тот ничего не понял. Он совершенно несведущ в магии, и едва увидев все эти странные предметы и книги со зловещими рисунками, решил, что дама де Рошеруар настоящая ведьма. Он не удосужился, а может, и не смог прочесть то, что написано в её книгах. Я уж не говорю про тайнопись, с расшифровкой которой и мне пришлось бы повозиться, но он не знает даже греческий и латынь! Если б знал, то понял, что все эти заклинания направлены против злых духов, они созданы для их выявления, изгнания и уничтожения. Я не видел там ни одного заклятия на их подчинение. Она использовала магию для борьбы со злом, и потому попала в собственный капкан.

— Но ведь она напала на меня! — воскликнул Фонтейн.

— Возможно, она искренне считала, что ты служишь тёмным силам, — пожал плечами лис. — Понятно же, что она была не в себе! Она убила собственную служанку и спрятала её в кладовке. Потом предложила нам поискать там что-нибудь съедобное, а сама залезла под стол со своим странным ножиком. Ни один человек в здравом уме не станет так себя вести.

— Но у неё нашли шкатулку! — закричал совершенно сбитый с толку Фонтейн.

— Я полагаю, что её подкинули, — проговорил Марк. — Это сделал тот, кто свёл с ума эту и без того не совсем здравомыслящую даму, чтоб отвести от себя подозрение. Если б ей удалось убить кого-то из нас или всех, это тоже свидетельствовало бы о том, что она является главной злодейкой в этой истории. Но более вероятно было, что мы останемся в живых, найдём доказательства её безумия и подкинутую шкатулку, и решим, что за всем этим стоит она. А тот, кто это сделал на самом деле, останется в тени.

— Погоди, — мотнул головой Фонтейн. — Я запутался. Этот некто убил де Ретеля, выкрал у него шкатулку, а затем подкинул её даме де Рошеруар, чтоб все подумали, что это она свела в могилу племянника. Но зачем всё это, если мы нашли шкатулку?

— Мы нашли её обломки, — поправил Марк. — Преступник сломал её, чтоб найти ключ к сокровищу Дианы дель Рео, и после этого подкинул ненужные ему больше остатки шкатулки даме де Рошеруар.

— Но он нашёл там ключ?

— Откуда мне знать?

— Думаю, что нашёл, — вставил Джин Хо. — Иначе нипочём бы не отдал эти обломки нам, полагая, что ключ может быть всё ещё там.

— Возможно, — пожал плечами Марк. — А может, он ничего не нашёл и подкинул шкатулку в надежде, что ключ найдёт кто-то другой, а он, проследив за новым обладателем шкатулки, успеет первым наложить лапу на сокровище.

— Это вполне вероятно, но тогда он должен следить за нами, — заметил Джин Хо. — А я не чувствую слежки. Если только он не наблюдает за нами с помощью магии.

— Прекрати пугать нас! — воскликнул Фонтейн, передёрнув плечами. — Ладно, давайте оставим всё, как есть! Отдадим обломки Бланке, и пусть она делает с ними, что хочет!

— А если этот колдун теперь нацелится на неё? — прищурился лис. — Например, теперь за ней будет ходить этот чёрный пёс с белыми глазами? Он ведь никуда не делся, помните? Он преследовал нас уже после того, как дама де Рошеруар умерла. Кто помешает ему теперь также бродить вокруг Шанталя?

Фонтейн испуганно посмотрел на Марка и встретив его хмурый взгляд, встревожился ещё больше.

— Бедная тётя! — воскликнула Бланка, глядя на разложенные на столе обломки шкатулки и хранившиеся в ней раньше предметы.

Едва вернувшись в Фонтейн, Марк вручил ей свёрток, найденный им в доме дамы де Рошеруар, а Фонтейн со скорбным видом поспешил поведать о том, что её тётя скончалась, и при этом уже доказано, что это она является виновницей всех злоключений своей племянницы.

— Неужели ради вот этого она убила Сирила, а теперь и умерла сама? — девушка всхлипнула и поднесла платочек к покрасневшим от слёз глазам. — Она всегда была не в своём уме, именно поэтому бабушка передала Шанталь матушке, а не ей. Впрочем, она же получила в наследство имение своего отца. Она и его-то не могла содержать в порядке, распродавая земли и имущество, но ей так хотелось заполучить наш старый замок и носить имя дель Рео! Потому она и злилась на меня, и выдумывала все эти странные истории о колдовстве. Я вовсе не сердилась на неё, всё-таки она оставалась последней моей близкой родственницей, не считая Сирила, с которым мы никогда не были близки. В детстве она была добра ко мне, учила плести венки из луговых цветов и печь пироги.

— Она сказала, что видела вас на кладбище, собирающей блуждающие огоньки, — заметил Джин Хо, с любопытством поглядывая на лежащие на столе предметы.

— Я не знаю, с чего её понесло ночью на кладбище и что ей там привиделось, — вздохнула девушка. — Я не удивляюсь, что она выдумала такую странную историю. Вы же были в её доме, вы видели её. Она искренне полагала, что мир полон злой магии, и её предназначение бороться с ней, подобно Диане дель Рео. Во всех людях, хоть чем-то отличающихся от других, будь то красота или уродство, она видела демонов, ведьм и колдунов. Она тащила к себе в дом со всей округи кошек, потому что была уверена, что они чувствуют духов и предупредят её, если какая-то нечисть заявится в её жилище. Возможно, она принимала за явь свои странные сны или просто придумывала страшные истории, а потом сама начинала верить в то, что это реальность.

— Возможно, — кивнул лис и, присев возле стола, взял в руки поломанную дощечку.

— Ты что-то нашёл? — спросил Марк, подходя к нему.

— Напротив, я ничего пока не нашёл, — ответил Джин Хо. — Посмотри сам! Если в шкатулке был тайник, то должны остаться его следы. Ну, какие-то пустоты в стенках или сами стенки или дно должны быть тоньше и состоять из двух дощечек, но ничего такого здесь нет! — он постучал донышком о столешницу и прислушался. — Это цельный кусок дерева! И это тоже! Посмотри, все стенки, днище и крышка — это цельные детали, никаких зазоров, нарушения древесного рисунка или каких-либо вставок.

Марк склонился над столом и тщательно осмотрел обломанные дощечки, потом провёл пальцами по тёмной от столярного клея стороне с обрывками ниток и взялся за выцветшую бархатную обивку.

— Ткань была приклеена к внутренней стороне шкатулки и крышки, — заметил он. — Я не вижу никаких следов того, что что-то было спрятано под подкладкой.

— И что это значит? — насторожился Фонтейн.

— В самой шкатулке, скорее всего, не было никакого тайника, где можно было бы спрятать какой-то ключ или карту.

— Тогда роль ключа выполнял какой-то предмет, хранившийся в ней, — предположил Джин Хо.

— Госпожа Бланка, — Марк обернулся к девушке, которая с любопытством следила за их действиями. — Скажите, пропало ли что-то из того, что ранее хранилось здесь?

Она подошла к столу и начала перебирать лежавшие там предметы.

— Нет, всё здесь, — ответила она уверенно. — Я часто заглядывала в эту шкатулку, пытаясь решить, не является ли подсказкой что-то, спрятанное в ней, потому хорошо знаю все эти вещи. Всё на месте и ничего не повреждено.

— Ладно, — пробормотал Марк и принялся перебирать старинные вещички, тщательно рассматривая их.

Мотки выцветших от времени ниток и лент он отложил в сторону, убедившись, что в них нет никаких посторонних предметов и свёрнутых бумажек. Туда же вскоре отправились бронзовый напёрсток с цветочным орнаментом на ободке, маленькие ножницы, украшенные золочёными накладками в виде бабочек, и кусочки мела и угля в покрытых патиной медных пенальчиках. Потёртому браслету с полысевшей бархатной подушечкой для иголок он уделил чуть больше внимания, но заметив, что сбоку ткань подрезана, понял, что внутрь уже заглядывали. Он тоже заглянул под подкладку и проверил пальцем серый клочок овечьей шерсти, но там ничего не оказалось. Развернув потемневший на сгибах лоскут, он увидел, что это незаконченная вышивка: изящная монограмма — буква «А» с изысканными завитками, оплетённая бледно-зелёным вьюнком с розовыми колокольчиками цветов. Здесь же был ещё один лоскут, но он был отрезан от большого гобелена, его цвета уже давно выцвели, и теперь сложно было понять, что на нём изображено. Он разглядел только рыжеватый завиток, который раньше, видимо, представлял собой часть золотого обрамления какой-то картины. И, наконец, он взял в руки маленькое круглое зеркальце с помутневшим стеклом, на оборотной стороне которого была вставлена эмалевая миниатюра — портрет молодого рыцаря с золотистыми волосами и синими глазами.

Этому зеркальцу, а вернее, изображению рыцаря Марк уделил особое внимание. Он даже подошёл к окну, за которым уже постепенно мерк дневной свет, но его ещё было достаточно, чтоб рассмотреть мастерски выполненный рисунок.

— Кто это? — с удивлением спросил он, обернувшись к Бланке.

— Не знаю, — покачала головой она. — Возможно, это её отец или муж… Хотя, её муж был уже стар, когда они поженились. Вероятно, это он в молодости.

— Не может быть! — уверенно воскликнул Марк. — На этом портрете изображён алкорский рыцарь! Я видел такие медальоны в луаре. Дамы носят их на груди, а зеркала с подобными портретами — на цепочках, прикреплённых к поясу.

— Ну-ка, покажи! — воскликнул Фонтейн и подошёл к нему. — А ведь ты прав! Мало того, что парень выглядит алкорцем, так и манера письма, краски и чуть выгнутая поверхность говорят о том, что это работа алкорского художника! Но как это может быть? Диана дель Рео была супругой графа де Понтье, нашего полководца! Почему же она держала в своей шкатулке портрет алкорского рыцаря?

— Может, муж прислал ей в подарок такую безделушку, как картину или гобелен? — предположил лис.

— Невозможно, — возразил Марк. — Это и сейчас выглядело бы более чем неуместным, а тогда… Алкорцы были извечными врагами, вызывавшими гнев и ненависть. Воин Сен-Марко не стал бы дарить своей супруге портрет другого рыцаря, да ещё алкорца, будь он хоть усыпан бриллиантами или нарисован знаменитым художником! А в этой миниатюре и вовсе нет ничего необычного.

— Но ведь это просто зеркало! — пожала плечами Бланка. — Прапрабабушка могла купить его у заезжего купца или получить в подарок от подруги.

— А может, оно и не принадлежало ей? — спросил Фонтейн.

— Но там, на ободке есть её имя!

Марк снова повернулся к окну и разглядел на узком потемневшем от времени ободке какие-то знаки.

— Это энхилдер, — с недоумением сообщил он. — А, вот! Действительно, здесь есть надпись: «Диана дель Рео».

— А что там на энхилдере? — заинтересовался Фонтейн.

— «Анор Ланеро». Похоже на имя.

— Да, одного из пажей альдора звали Анор Дорин, помнишь?

— Почему на этом зеркале рядом имена Дианы дель Рео и какого-то алкорского рыцаря? — озадачено пробормотал Марк.

— Ну, может, нам не стоит выяснять это, — неожиданно заявил Фонтейн и взглядом указал другу на встревоженную Бланку. — Графиня де Понтье известна своей праведностью, так не можем же мы сомневаться в её благочестии!

— Конечно, нет, — Марк задумчиво взглянул на зеркальце и вернулся к столу. Снова бросив взгляд на незаконченную вышивку, он взял в руки кусок гобелена. — А вот что делает здесь этот странный лоскут? Госпожа Бланка, не припомните, есть ли в вашем замке похожий гобелен или, может, гобелен, от которого отрезан угол?

— Нет, — покачала головой она. — Но многие обветшавшие вещи давно выброшены, потому и тот гобелен, о котором вы спрашиваете, наверно, разделил их участь.

— Меня просто интересует, зачем хранить этот обрезок в шкатулке для рукоделия?

— У меня нет на это ответа.

— Послушайте! — неожиданно произнёс Фонтейн, который вслед за Марком отошёл от окна и теперь вертел в руках вышивку с монограммой. — Я вдруг вспомнил, что алкорцы называют вьюнок «ланеро», это звучит как имя этого рыцаря.

— Назвать рыцаря вьюнком можно, только если это его родовое имя, — заметил Марк. — Буква «А», вьюнок, Ланеро… Ладно, не будем об этом.

— Я просто вспомнил, что в детстве няня пела мне забавную песенку о рыцаре по имени Вьюнок, — пояснил Фонтейн.

— И о чём там пелось?

— Я уже не помню, но, может, вспомнит мой управляющий. Моя няня была его сестрой. Подожди, я позову его!

Фонтейн рванулся к камину и, схватив с полки колокольчик, яростно затряс его. На переливчатый звон тут же явился солидный упитанный мужчина в красивой ливрее с галуном.

— Старина, не помнишь ли ты песню о Вьюнке, которую пела мне няня Жаннет? — сразу же спросил у него Фонтейн.

Тот задумался, а потом чинно кивнул:

— Я помню эту песенку.

— Спой нам её скорее!

— Как будет угодно вашему сиятельству, — поклонился управляющий и, прокашлявшись, запел жалобным голосом:

Вьюнок, смелый рыцарь, с душою горящей,

Узнал, что колдун творит зло без стыда,

Посевы сгорают, скот гибнет, все плачут,

И тронула сердце его их беда.

После этого он вдруг лихо притопнул и, сменив мелодию на более весёлую, продолжил:

«Остановись, злодей! Ты губишь мирный край!

Ты губишь души, не оставив им спасенья!

Остановись или умри, что ж, выбирай!» -

Сказал Вьюнок и меч достал без промедленья.

Колдун ему ответил злобным взглядом,

Напал и ранил рыцаря, но тот не отступил.

Пусть он отравлен был смертельным ядом,

Он бился до конца и колдуна убил.

Пусть пал герой, но смертью славной.

Народ, скорбя, восславил подвиг сей.

К героям и святым он был приравнен,

И гимн ему звучал среди полей.

И память о Вьюнке в сердцах людей хранится,

Как символ смелости, любви и красоты.

И каждый знающий об этом согласится:

Не победить злодейству доброты.

— Да-да, это та самая песня! — рассмеялся Фонтейн и обнял управляющего за плечи. — Не победить злодейству доброты! Каково, Марк!

— Я полагаю, что это ещё один вариант легенды о святом Иолэйнде, — заметил лис нетерпеливо. Похоже, пение управляющего не доставило ему удовольствия. — Но что это нам даёт?

— Ничего, — пожал плечами Марк. — Всё это, — он указал на лежавшие на столе предметы, — всего лишь личные вещи Дианы дель Рео, и я не думаю, что среди них может быть скрыт какой-то ключ.

— Я начинаю думать, что вся эта история с сокровищем — такая же легенда, как и сказание о святом Иолэйнде, — проворчал Джин Хо, не скрывая своего разочарования. — Мы не найдём никакого клада, даже если будем носом землю рыть! Старушка что-то там сказала перед смертью! Может, она бредила или не так выразилась, или её не так поняли! Зачем что-то прятать от своих наследниц? Особенно, если оставила им замок и родовое имя. И в результате эта ложная наживка привела к таким трагическим последствиям, с которыми нам теперь придётся разбираться!

— О каких последствиях ты говоришь? — поинтересовался Марк.

— Об этом колдуне, который насылает безумие и смертельные заклятия, а также о его чёрненьком питомце, который рыскает вокруг и ищет, кого бы сожрать!

— Но почему мы должны заниматься этим? — нахмурился Фонтейн.

— Я — потому что мне интересно, Марк — потому что он обожает разгадывать загадки, а ты — потому что твоя прекрасная дама оказалась в центре этой заварушки. Её кузен и тётка уже мертвы! Не кажется ли тебе, что в этом обстоятельстве есть что-то зловещее?

— Ты прав, — пробормотал Фонтейн и с нежностью взглянул на Бланку. — Вы ведь позволите вашему верному рыцарю защитить вас?

— Я полагаю, что вы несколько преувеличиваете опасность, — немного натянуто улыбнулась она. — Я не вижу никаких причин, чтоб за мной кто-то охотился из-за этой шкатулки. К тому же я уже отдала её, и тот, к кому в руки она попала, убедился, что там нет ничего интересного. Он даже избавился от неё, подложив тёте! Уверяю вас, Фабьен, мне ничего не угрожает. И теперь, когда все обвинения с меня сняты, я могу вернуться в Шанталь!

— Но, любовь моя! — воскликнул Фонтейн.

— Не отговаривайте меня! — замотала головой она. — Я должна вернуться домой! Там меня ждут мои верные слуги, о которых я обязана заботиться. У меня много дел! Я благодарна вам за гостеприимство, но немедля отправляюсь в свой замок!

И она решительно подошла к столу и принялась укладывать в серую ткань свою разрушенную реликвию.

Фонтейн ещё как-то пытался разубедить её, он умолял, а потом и запугивал её неизвестными последствиями и даже чёрным псом, но это лишь укрепило её намерение вернуться домой, потому что она опасалась за своих слуг, оставшихся там.

В конце концов, уныло взглянув на синеющее за окном небо, Фонтейн сдался.

— Ладно, в конце концов, это не так уж и далеко. Я провожу вас…

— Я поеду с тобой, — тут же сообщил ему Марк.

— А я с тобой, — кивнул тому Джин Хо.

— Это излишне, — проворчал Фонтейн.

— Уже почти стемнело, — напомнил Марк. — Если тебя беспокоит, что мы обременим госпожу дель Рео своим присутствием в её замке, то уверяю, мы можем уехать сразу, едва она войдёт в ворота.

— Что за дела? — возмутился Джин Хо. — Почему мы не можем приторочить к сёдлам полные сумки еды и захватить с собой несколько кувшинов вина? Вполне хватит на хороший ужин, да ещё слугам достанется! Мы переночуем в замке, а потом вернёмся сюда. — Это другое дело, — немного подумав, согласился Фонтейн и отправился отдавать слугам распоряжения.

Они выехали из Фонтейна, когда лес уже окутали синие сумерки, и на фоне постепенно темнеющего неба силуэты деревьев казались чёрными великанами, стоящими вдоль дороги. Было тихо, и даже крики птиц в лесной чаще постепенно смолкали. Марк настороженно смотрел по сторонам, вспомнив, как за ними по пятам в такой же мгле гнался чёрный пёс с белыми сверкающими глазами. В какой-то момент у него вдруг возникло неприятное ощущение, что кто-то наблюдает за ним из темноты. Это было странно, потому что раньше он никогда не испытывал такого гнетущего чувства. Он невольно обернулся и посмотрел назад, а потом вгляделся в тёмный провал между едва различимыми стволами деревьев.

— Что-то не так? — подъехал к нему Джин Хо.

— У меня такое чувство, что за нами кто-то следит, — ответил Марк.

Лис осмотрелся и прислушался.

— Здесь никого нет, — покачал головой он. — Я бы почувствовал. Ты просто переволновался из-за всего этого.

— Может быть… — пробормотал Марк.

Он больше не озирался по сторонам, но невольно прислушивался, и порой ему чудилось хриплое дыхание и треск веток под большими тяжёлыми лапами. Однако он вовсе не был уверен, что это ему не кажется. Он поглядывал на лиса, но тот расслаблено сидел в седле и изредка бросал мимолётный взгляд куда-то в сторону.

— Енот, — пояснил Джин Хо, заметив взгляд Марка. — Птицы, кролики, ёжик… Но ни людей, ни демонов, ни призраков здесь нет. Успокойся.

— Ладно, — вздохнул тот.

Они доехали до Шанталя без приключений и, едва выехав из леса, заметили огонёк в окне донжона.

— Меня ждут, — улыбнулась Бланка и, поторопив коня, поскакала к воротам замка.