Дело о настойчивом привидении

Глава 10

***

Мастер Вивелли довез Астралию до участка, а сам отправился в госпиталь:

— Хочу там еще поспрашивать...

— Так дознаватель вроде там уже работал? — удивилась девушка.

— Работал он, — пробурчал старик. — Небось, спросил старших целителей, известно ли им местонахождение девицы Ивинки Перел. Те честно ответили: «Нет».

Похоже, так оно и было, поэтому Астралия промолчала. Соваться вместе с названным «дядюшкой» в госпиталь она не решилась, предпочла прийти на работу раньше того времени, на которое договаривались с мастером Ткаратом. И только оказавшись в одиночестве на крыльце участка, сообразила, что до обеда ей себя совершенно некуда деваться.

Ткарат чем-то занят, ему «мальчишка» будет только мешать. Остальные полицейские, с кем успела познакомиться, скорее всего, тоже не обрадуются праздношатающемуся разумному. Не к начальнику же идти? Дескать, наставник велел приходить после обеда, а я ослушался, приперся раньше, так что будьте любезны, развлекайте меня!

Наемный экипаж, увозивший старика Вивелли, уже скрылся из виду, а девушка задумчиво смотрела на дорогу. К счастью, дождь прекратился, только холодный ветер гулял над мокрой брусчаткой. Однако в зимней одежде было даже жарковато, и Астралия стояла, пытаясь поймать за хвост какую-то мысль, не дававшую ей покоя.

Парадный вход в полицию — с площади со странным названием Плашечная. То ли в древности тут была какая-то плаха, то ли тут делали какие-то плашки. Но сейчас это место можно было считать деловым центром Привокзального квартала. Его «мозгом».

Астралия постаралась вспомнить карту окрестностей. «Сердце» удела — Привокзальная площадь, на которой — само здание вокзала, ресторации, магазины и даже театр. На север от Привокзальной — улица Машинистов. Там находится принадлежащий железной дороге пансион, в котором селятся водители прибывающих в Экон поездов. На восток, за путями, склады, мастерские и пансионы поплоше, для тех, кто приехал в столицу на заработки или просто не может позволить себе дорогого жилья. На запад, в сторону бухты, — богатые улицы Кленовый взвоз и Липовый взвоз, застроенные роскошными особняками. Взвозы поднимаются на холм, поделенный между Привокзальными кварталами и Портовыми. Со стороны моря богатые улицы называются «Горой», там живут в основном корабельные офицеры и служащие порта — те, что побогаче.

На юг от Привокзальной отходит короткая, с пяток домов с каждой стороны, но широкая Императорская Арка. Тут — самые богатые пансионы и ресторации и тут же — самый короткий путь в Дворцовый квартал. Вроде бы, когда построили железную дорогу, для торжественной встречи Вечного в створе улицы возвели красивую арку из живых цветов, через которую могли проехать в ряд шесть всадников на ящерах. Императорская Арка соединяет Привокзальную и Плашечную, по периметру которой — гномские банки да оптовые лавки, торгующие тем, что обычной хозяйке ни к чему, и за чем с корзинкой не придешь — лесом, камнем, железом и прочим таким. Их и лавками называют лишь по привычке. Самого товара тут нет, он на складах. Или вообще еще не в Эконе, на заводах, в каменоломнях да на лесопилках за сотни лиг от столицы. Конечно, покупателю могут показать образец, да и то вряд ли. Зачем? Разумный, которому есть дело в оптовой лавке, сам знает, чем дубовые бревна из Вилина отличаются от мачтовой сосны из Сью-Тара.

Здесь клерки занимаются счетом и учетом, ведут переписку с предприятиями в провинции. Бывает, какой-нибудь мрамор еще не добыли, но уже продали, вот и летит на каменоломни в Ньор весточка: «К исходу Ромашковой седьмицы ждем в Экон три сотни кубических локтей розового мрамора пиленого, плитами не меньее двух пядей в толщину и трех локтей в высоту...» Держат и банки, и оптовые лавки крупные гномские кланы, поэтому дома на площади отличаются той пышной добротностью, которая во вкусах подгорников. Да и деревьев по сравнению с другим улицами тут маловато, лишь несколько старых дубов да красивая живая изгородь из вечнозеленого можжевельника вдоль проезжей части.

На самой площади — ни одного кабака или мелочной лавки, но проулках вокруг прячутся многочисленные трактиры — не такие роскошные, как ресторации на Привокзальной, попроще — для служилого люда, чтобы в обед сытно и недорого поесть, а вечером, после работы, попить пива. Астралия подумала, что можно, конечно, посидеть в одном из них до вечерних склянок, но есть еще не хотелось, поэтому она продолжала стоять и глядеть на площадь.

Мимо нее сновали многочисленные экипажи: и роскошные кареты, и простенькие «кузовки». Скакали, закутав лица шарфами, верховые. Немало в этом потоке было и самобеглых колясок, а однажды промчался солдат в егерьской форме верхом на ящере. Видимо, из императорского дворца послали какую-то срочную депешу на станцию, чтобы отправить ее с почтовым вагоном. Потом проехала карета, в которую были запряжены диковинные ту-ху — огромные, раза в два больше лошади, мохнатые звери с плоскими копытами, похожими на суповые тарелки, и горбами на спинах. Дверцы кареты украшали гербы царства Потолия, где и живут эти самые ту-ху. Астралия слышала краем уха разговор между кем-то из гостей герцогини, дескать в Экон для посла привезли жутких зверей, сделали для них специальный вагон...

И тут девушка наконец-то поймала ту мысль, которая не давала ей покоя. По площади ни разу не проехала телега, запряженная быками или какими-нибудь подобными существами с раздвоенными копытами. След лошади не спутаешь со следом упряжного ящера. Копыта у ту-ху раздвоенные, но след совсем не похож на тот, что оставляют быки — округлый и раза в два, а то и три больше. Говорят, у них такие копыта специально, чтобы ходить по сыпучему песку или по снегу. И вообще — в Эконе всего два таких зверя, что они могли делать на кладбище? А вот если бы труп к склепу привезли на лошади, то кто-нибудь да обратил бы внимание на то, что там — не только коровьи следы. Значит, надо искать упряжного быка. А то мастер Ткарат вроде и услышал о драке садовника с мусорщиком, но ничего не делает... Быки — не ту-ху, но в Эконе их тоже немного. Возят тяжелые грузы, их чаще встретишь на лесопилках или в каменоломнях, чем в столице. Узнать бы через околоточных всех владельцев быков да прикинуть, какое отношение они могут иметь к погибшему. Но мастер Ткарат, похоже, не очень-то заинтересовался историей про следы и потраву цветов. Мастер Вивелли тоже больше думал о сбежавшей магичке, чем о покойнике.

Астралия вздохнула и стала прикидывать, у кого можно узнать об окрестных возчиках. Была бы она настоящим полицейским — просто спросила бы на сборе околоточных. Но кто ее на совещания пустит?

— Эй, малец! — услышала она за спиной. — Ты, что ли, ученик Ткарата?

Девушка обернулась. У двери в участок стояли два молодых гнома.

— Ну, — я, — Астралия вздернула подбородок и высокомерно выпятила нижнюю губу. — Только не «малец», а молодой мастер Страл Терилли!

— Ух ты, какой серьезный! — хохотнул гном повыше. — Тогда я — мастер Берк Токтар, а этот балабол — мастер Пелерон Дронтар.

— Говорят, ты — тень? Природная? Образ целого по части сделать можешь? — второй гном решил обойтись без церемоний.

— Ну, могу, — так же холодно ответила Астралия.

— Ты-то нам и нужен!

Парни подцепили ее под руки и поволокли в участок. Вырываться Астралия и не пыталась — хватка у гномов железная. К тому же их энтузиазм говорил о том, что появился шанс избавится от скуки. Однако девушка решила, что можно слегка повозмущаться:

— Вы хоть объясните, что вам надо?! Куда вы меня тащите?!

— Ща поймешь!

Троица вихрем промчалась по коридору первого этажа и залетела в один из дальних кабинетов.

— Вот! — торжественно заявил тот гном, что представился мастером Берком. — Восстанавливай!

Астралия оглянулась, впрочем, ничего особенного вокруг не наблюдалось. Кабинет как кабинет, мало отличающийся от того, в котором работает мастер Ткарат. Разве что поменьше стеллажей с папками да стола — три: два письменных и один — для работы с уликами. Мастер Берк вытер его тряпочкой и вытащил из большого конверта обрывок какой-то материи:

— Можно хоть приблизительно сказать, от чего оторвано?

Астралия пожала плечами:

— Попробую. Дайте бумагу и карандаш.

Создать образ целого по части — одно из тех умений, которым владеет любой разумный, способный видеть суть вещей и линии силы. Изначально создают этот образ те разумные, что пользуются предметом или смотрят на него. Глядя, скажем, на платье, никто не думает о множестве особым образом переплетенных нитей, для всех платье — цельная вещь. Образ накладывается на предмет, закрепляется, и постепенно каждый клочок ткани от платья будет помнить, от чего он оторван. С новыми вещами, конечно, труднее, но тут кусок темно-серого сукна был старый, порядком истертый. Видно, оторвался от того края одежды, которая часто обо что-то шаркается. Дешевое, плохого качества сукно, в застарелых пятнах от жира и вина.

Астралия повертела лоскуток в пальцах, прислушиваясь к своим ощущениям, и начала быстро рисовать:

— Похоже на солдатский мундир, только очень старый.

— Я же тебе говорил! — воскликнул Пелерон.

— Что говорил? — не поняла Астралия.

— Хромой Пит лазил в ту дыру! Я сразу так подумал! А этот, — гном ткнул пальцем в своего коллегу, — не верил. Дескать, куда ему на деревянной ноге!

— Если бы он одет был, когда мы его брали, то я бы сразу дыру заметил, — отозвался мастер Берк. — Он же спал, да и мундира мы не нашли, куда он его девал? Но все говорят, что раньше в старом мундире ходил!

У Астралии голова пошла кругом. Гномы спорили, забыв о чьем-то еще присутствии в кабинете. Девушка вздохнула, села за один из письменных столов и принялась писать заключение. Как это делается, она знала, отец не раз просил ее переписать поаккуратнее свои бумаги.

— Парни, только я еще не на должности, у вас в суде мое заключение не примут, — наконец решила привлечь к себе внимание Астралия.

Гномы разом повернулись к ней:

— Потом нашего штатного попросим повторить.

— Так что же сейчас не попросите?

— Нету его! И не будет пока!

Девушка удивилась:

— Почему? Что вообще происходит?

— Дурдом происходит! Ты что, ничего не знаешь? Ладно, давай по кофейку вдарим!

Пока кофе варился, гномы успели рассказать новичку о странных делах, творящихся в полиции Экона. Вроде бы как бесследно пропал один из дознавателей Портового участка, вместе с ним — служанка из богатого дома, в котором жила магичка, причастная к громкому убийству.

— Думаю, этот парень из Портового к ней клинья подбил, чтобы узнать, что там во дворце у той герцогини творится, — глубокомысленно заявил мастер Берк.

— Вот их в двоих и грохнули, — согласился мастер Пелерон. — А теперь все участки на уши поставили — ищут трупы и все, что к той магичке относится. Парень не успел собрать все доказательства, только записал гипотезы и пропал.

— Наш генерал-полицмейстер рванул к Вечному и добился права на обыск дворца одной герцогини и квартир нескольких магов. А там же — возы артефактов, следящих и вообще. Вот и собрали всех вопрошающих, читают записи со следящих артефактов, ищут подтверждение версии того парня из Портового... а нам что делать?

Астралия сочувственно вздохнула:

— Все равно мое заключение у вас не примут.

— Ерунда! — мастер Пелерон махнул рукой. — Главное, мы знаем, что в дырку лазил кто-то в старом солдатском мундире. Конечно, таких мундиров сколько угодно, но там еще следы от деревянной ноги.

— Там — это где? — заинтересовалась девушка.

— У забора того дома, который вчера обокрали. Обнесли вчера богатого купца, залезли через крышу сарая на второй этаж. Хромой Пит вряд ли сам лазил со своей ногой. Куда ему! Он трезвым никогда не бывает. Но сторожить, пока другие лазят, мог. Хотя старьевщик говорит, что Пит, как пришел вечером пьяный, так и спал до утра, а с утра опять набрался...

Они еще немного посплетничали о сослуживцах, потом Астралия засобиралась:

— Мастер Ткарат велел прийти к первой послеобеденной склянке.