Дело леди Евы Гор

Глава 56. Две встречи

Дорога в столицу прошла спокойно. Карета покачивалась на заснеженных дорогах, а за окнами мелькали зимние пейзажи, медленно уступающие место первым признакам весны. Лёгкий ветерок доносил запах влажной земли и талого снега — весна уже стучалась в двери.

Прибыв в столицу, мы остановились в городском особняке Гровеноров — доме, где я жила с отцом. Сердце сжалось, когда я ступила на порог, отчего дома. Воспоминания нахлынули, как волна. Здесь не было радостных мгновений, кроме редких встреч с бабушкой, вдовствующей императрицей. Это место не вызывало тёплых чувств. Стены, казалось, помнили всё: мой страх, одиночество, детскую тоску. Я прошла по залам, наблюдая, как только что набранные слуги суетливо сдергивают чехлы с мебели и вымывают скопившуюся грязь и пыль. Дом стоял всё это время закрытым.

Рэйвен с утра отправился во дворец на аудиенцию к королю. А я отдавала последние распоряжения, перед тем, как тоже уехать во дворец. Моё сердце требовало встречи с бабушкой.

Карета неспешно катила по улицам столицы, утопая в мягком шуме города. Теперь я узнавала мелькавшие за окном фасады домов, величественные арки, мосты с ажурными чугунными перилами.

Королевский дворец был всё так же величественен. Высокие башни, покрытые лёгким налётом седины веков, вздымались в небо, отражая в своих позолоченных окнах утренний свет. Гладкая мраморная лестница вела к массивным дверям, где гвардейцы в сверкающих доспехах стояли на карауле. Для них я уже не была просто племянницей короля — теперь я была женой прославленного генерала, принёсшего королевству победу и славу. И для воинов это значило больше, чем любые титулы. Ведь уважение среди солдат завоевывается не из-за родства крови, а по заслугам на поле брани.

Я медленно пересекла зал, где эхо шагов разносилось под сводчатыми потолками, отражаясь от мраморных колонн и гобеленов, украшавших стены. Слуги поспешно отступали в стороны, низко кланяясь. Один из камергеров сдержанным жестом пригласил меня следовать за ним, и я без лишних слов двинулась по длинному коридору, ведущему к личным покоям вдовствующей императрицы.

Двери в её апартаменты были не такими массивными, как в других частях дворца, но украшены утончённой резьбой, изображающей цветущие ветви магнолии. Камергер постучал, дождался разрешения и открыл двери, пропуская меня внутрь.

В комнате царила тишина, наполненная лёгким ароматом сушёных трав и благовоний. Зимний сад, примыкающий к покоям, заливался мягким солнечным светом, преломляясь сквозь витражи с узорами в пастельных тонах. Вдова-императрица сидела в кресле у высокого окна, окутанная лёгкой шалью из тончайшего шёлка. Годы обошли её стороной, оставив лишь редкие нити седин в идеально уложенных волосах.

Остановившись на пороге, отвесила глубокий реверанс:

— Ваше Величество, — произнесла я сдержанным голосом, сохраняя в нём уважение и почтение.

Императрица медленно повернула голову, её проницательный взгляд сразу же нашёл меня. Как всегда она не выказывала тёплые чувства открыто. По дворцовой привычке было принято прятать эмоции за маской сдержанности.

— Герцогиня Гровенор, — спокойно ответила она, делая кивок, едва заметный, но достаточный, чтобы позволить мне приблизиться.

Я подошла ближе, остановившись на положенном расстоянии, держа руки сложенными на животе, как требовал этикет.

— Честь вновь видеть вас, Ваше Величество.

— И для меня честь видеть тебя, дитя, — ответила она, и в её голосе, несмотря на сдержанность, проскользнула тёплая нотка.

Лёгким движением руки она отпустила камергеров и фрейлин, среди которых я заметила леди Тилни. Те безмолвно покинули комнату, закрыв за собой двери. Как только последний слуга скрылся за дверью, бабушка слегка расслабила осанку, и на её лице появилась та самая улыбка, которая согревала меня в детстве. Я не выдержала и, нарушив строгие дворцовые правила, шагнула ближе и опустилась возле неё обхватыва её колени, как в детстве. Её руки мягко легли мне на плечи, ласково поглаживая.

— Ева, дитя моё, — тихо произнесла она, и теперь её голос был полон того тепла, которого я так давно ждала. — Ты стала ещё прекраснее, чем я помнила.

Тёплая волна нахлынувших эмоций сжала горло.

— Я так скучала, бабушка!

— А я скучала по тебе, Ева, — она мягко провела ладонью по моей щеке. — Садись и расскажи мне всё о своей жизни.

Присев на пуфик рядом с ней, отпустив официальные формальности, я позволила себе быть просто внучкой. И рассказала всё. О Марвеллене, о своих победах и трудностях, о людях, которые стали для меня семьёй. А затем, собравшись с духом, я призналась в том, что было сокрыто глубже всего:

— Я влюблена в своего мужа, бабушка.

Она не удивилась. Её глаза только светлее засветились от нежности.

— Это видно, дитя. И знаешь что? Я рада. Любовь — редкая роскошь для женщин нашего рода. Цени её.

Вскоре в комнату вошёл посланник короля, склонив голову в уважительном поклоне:

— Герцогиня Гровенор, Его Величество желает видеть вас в своём кабинете.

Бабушка ободряюще кивнула, напутствуя:

— Иди. Ричард с нетерпением ждет встречи с тобой!

Эти слова служили благоприятным знаком.

— Через два дня во дворце бал, посвящённый Сезону весны, — напомнила она. — Зима сдаёт свои права весне. Вы с супругом должна быть там.

По дворцу я шла с гордо поднятой головой. Все придворные оборачивались, провожая меня взглядами. Имя герцогини Гровенор было на устах у всех, и я слышала восторженный шёпот, едва сдерживаемые возгласы. Легендарная женщина — так они меня называли.

Проходя через секретариат короля, я заметила, как все служащие встали, приветствуя меня. Они начали скандировать девиз, который я когда-то произнесла в ратуше Марвеллена:

— Верность короне. Честность перед народом. Ответственность за деяния!

Я почувствовала, как щёки заливает лёгкий румянец. Мне было одновременно неловко и приятно. Это было признание, которого я не ждала, но которое грело душу.

Когда я вошла в кабинет короля, сердце замерло. Рэйвен уже был там. Они с королём сидели за столиком, и их беседа казалась скорее дружеской, чем официальной. Они держали в руках бокалы с крепким напитком, и на лице моего супруга не было ни тени тревоги. Его взгляд был непроницаем, но я знала, что он держит ситуацию под контролем.

Стоило мне войти, как король поднялся, как и Рэйвен, приветствуя меня с уважением. Реверанс в моём исполнении был безупречен.

— Ваша Светлость, — произнёс король, улыбаясь. — Рад видеть вас. Ваш супруг только что рассказывал мне о ваших новых планах.

Я посмотрела на Рэйвена, пытаясь понять, решил ли он свой вопрос. Он встретил мой взгляд, и чуть кивнул. С облегчением я выдохнула. Значит, король пошёл навстречу герцогу.

Король, заметив это молчаливое общение, усмехнулся, отпивая из резного бокала с тёмным напитком. Он легко махнул рукой:

— Рэйвен, думаю, ты можешь нас оставить. У меня есть пара вопросов к твоей прекрасной супруге.

Супруг посмотрел на меня, его взгляд был полон тихой поддержки, прежде чем он кивнул королю и покинул комнату, мягко прикрыв за собой дверь.

Король отставил бокал и подошёл к окну, скрестив руки за спиной.

— Кто-то когда-то уверял меня, что будущего с герцогом у вас нет, — бросил он с лёгкой усмешкой, повернувшись ко мне через плечо. — Забавно, как иногда судьба любит смеяться над нашими убеждениями.

Я приподняла уголки губ в ответ на эту шутку, но не стала её развивать.

— Судьба часто любит такие шутки, Ваше Величество.

Король вернулся к столу и сел, жестом приглашая меня занять кресло напротив.

— Давайте перейдём к делу, племянница. Я слушаю вас.

Грациозно опустившись на стул, я помедлила, прежде чем обратиться с просьбой к королю.

— Ваше Величество, я прошу вас о милости для бывшей баронессы Селбридж и её дочери Иоланды. Баронесса содействовала следствию, и я уверена, что её старшая дочь ни в чём не виновата кроме того, что оказалась дочерью своего отца.

Король перестал улыбаться. Его взгляд стал пристальным, изучающим. Он медленно потянулся к стопке бумаг на своём столе, словно обдумывая мой запрос. Через мгновение он достал тонкую папку, перевязанный красной лентой, и молча протянул её мне.

— Думаю, вам стоит взглянуть на это, прежде чем вы продолжите.

Я взяла папку с лёгким чувством тревоги, развязала ленту и разложила бумаги перед собой. Это был официальный доклад старшего дознавателя, с печатью Королевского следственного отдела. Мои глаза быстро пробегали строчки, пока одна фраза не заставила меня замереть.

"Нападение на карету герцогини Гровенор было организовано и профинансировано госпожой Иоландой Селбридж."

Я перечитала эти слова несколько раз, не веря глазам. Сердце ухнуло куда-то вниз, будто пол под ногами внезапно исчез.

— Это… — начала я, но слова застряли в горле. — Это глупо. По-детски. Зачем ей было это нужно? На что она расчитывала?!

Король молча наблюдал за мной, пока я пыталась найти объяснение. Я вспомнила Иоланду — её надменность, обиду за рухнувшие амбиции. Но на тот момент мы все оказались заложниками решения короля.

Её поступок — это глупость, граничащая с безумием. Неужели она верила, что нападение на представителя королевского рода окажется нераскрытым?!

— Вы всё ещё хотите хлопотать за эту девицу?— спокойно спросил король, откинувшись в кресле. — Для неё вы стали символом всего, что у неё было и что она потеряла. Титул, положение, перспективы. Её поражение стало для неё личным крахом, и она хотела наказать вас. Это дословно её слова.

Медленно сложив бумаги и вернула их королю, пытаясь осознать всё.

— Она… всего лишь ребёнок, запутавшийся в своих эмоциях, — произнесла я тихо.

— Дети могут быть куда более жестоки, чем взрослые, особенно если их не научили справляться с разочарованием, — заметил он. — — Потворство всем желаниям — далеко не лучший подход в воспитании детей, — задумчиво произнёс король, откидываясь в кресле. — Мой отец понял это слишком поздно. Старшего брата он окружил излишним вниманием и снисходительностью, забывая, что власть требует не только привилегий, но и ответственности.

Он замолчал на мгновение, словно погружённый в воспоминания.

— Когда родился я, отец уже знал цену своим ошибкам. Строгость и дисциплина стали основой моего воспитания. Это закалило характер и дало мне понимание, что значит держать в руках корону.

Он бросил короткий взгляд в окно, затем снова посмотрел на меня.

— Поэтому трон достался мне, а не моему старшему брату. Это решение спасло королевство, но… не семью. Горечь предательства старшего брата была неизбежной. Он не сумел принять выбор отца и пошёл против меня. Заговор, измена, казнь — всё это стало итогом той самой вседозволенности, которой когда-то его окружили.

Король вздохнул, его взгляд на мгновение померк.

— Власть — это не награда за рождение. Это бремя, которое нужно нести с достоинством.

На мгновение он замолчал, словно обдумывая что-то важное. Его взгляд потеплел, сосредотачиваясь на мне.

— Ева… — голос его стал мягче, лишённый обычной королевской строгости. — Я сожалею, что мой брат был твоим отцом, и на твою долю выпали такие испытания. Никто не должен был пройти через то, что пришлось пережить тебе из-за глупости твоего родителя.

— Ваше Величество, прошу, не нужно сожалений. Теперь, когда ко мне вернулись все воспоминания, я ясно понимаю: та девушка, которой я была тогда, была слишком слаба. Она жила в тени чужих решений и собственных страхов. Сегодня я смотрю на неё как на незнакомку. Чужую и далёкую. Эти испытания сделали меня той, кто я есть сейчас. И хотя они были тяжёлыми, я не жалею о них. Без них я бы не обрела ни силы, ни воли идти вперёд.

В его взгляде мелькнуло что-то похожее на одобрение, приправленный значительной долей гордости.

— Ты стала сильнее, чем я мог представить.

— Я просто стала иной, Ваше Величество.

Помолчав, я всё-таки задала вопрос об Иоланде.

— Что с ней будет?

— Она предстанет перед судом, как и полагается. Но… — король чуть прищурился, — ваше мнение о ней может повлиять на приговор. Ведь именно вы были её целью.

Внутри меня боролись две силы: желание справедливости и… сожаление. Сожаление о том, как легко молодость может быть сломана глупым решением.

— Если я всё-таки попрошу за неё, каково будет ваше решение?

Король откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах мелькнула тень размышлений.

— Я не стану давать пустых обещаний, Ева. Суд должен вынести вердикт, основанный на фактах. Но если ты скажешь, что она заслуживает снисхождения, я приму это во внимание при утверждении приговора. Не потому, что ты моя племянница, а потому что ты — человек, чьё мнение имеет вес.

Я молча кивнула, ощущая, как тяжесть ответственности ложится на плечи. Решение о судьбе Иоланды отчасти теперь было в моих руках. И я не знала, стоит ли спасать того, кто желал мне зла. Оставлять за спиной врага — последнее дело.

Король ждал моего решения.

— Я прошу о снисхождении для Иоланды, — произнесла я ровным голосом, чувствуя, как эти слова тяжёлым грузом ложатся на душу.

— Что ж я принимаю твоё прошение во внимание. Но окончательное решение будет за мной. Иди, девочка, меняй этот мир дальше.