Дедская площадка

Глава 12

12.

Мы сыграли песню раза четыре. Было видно, что она примеряет песню на себя- Алла Борисовна пробовала петь то так, то эдак и со стороны видно было, что песню она уже взяла в работу. На обороте листочка с текстом наша гостья начала набрасывать ноты, но Никита остановил её.

- Алла Борисовна! Вы не торопитесь. Вы музыку не забудете, а если что-то из головы все-таки выскочит, то это вам поможет.

Он протянул кассету.

- Тут просто мелодия и слова. Мы не стали заниматься обработкой – всё-таки у вас в коллективе музыкальные возможности побогаче. Подумайте, посоветуйтесь... Если песня коллективу понравится – берите в работу, исполняйте. Если не захотите, то...

Я подумал, что сказать, что б не обидеть.

- То мы сами её будем исполнять.

- Нам, конечно, далеко до нас, - сказал Сергей из-за установки. – Да и чувствуем мы, что это женская песня. Но добро не пропадет.

Он пробежался палочками по тарелочкам.

- А если по-честному... Честное слово — это ваша песня...

Она кивнула, ничуть не смутившись и разговор о песне закончился- распахнулась дверь и студенты ринулись в зал. Глядя на разноплеменную толпу она нерешительно спросила:

- Можно я посижу тут у вас? Послушаю...

Никита пожал плечами.

- Да ради бога. Только просто послушать, боюсь, не получится. Видите- у нас тут девушек немного. Девушки у нас – дефицит. Так что вас скорее всего танцевать утащат.

Предпраздничное настроение было у всех и мы усугубили его, начав танцы «Московским озорным гулякой». Эта песня задала настроение. Не сговариваясь мы решили – никакой политики. Только веселье, только энергия, смех и аплодисменты...

На счет Аллы Борисовны я угадал. Просто посидеть ей не дали. Мы не успели сыграть и пары песен, как увидели её среди танцующих. Конечно в глазах окружающих она сейчас не была «звездой», но не оценить её комсомольцы не могли.

Мы играли в перерывах между песнями переговаривались, а народ вокруг танцевал. Какими бы тут не были серьезными или перспективными эти молодые люди там, внизу, сейчас у всех было одно настроение на всех – веселье... Белые, черные, желтые, коричневые... У всех было отличное настроение. Я представил, чем оно могло быть достигнуто и одобрительно покачал головой. Студенты есть студенты.

Мы играли иногда даже не договариваясь о том, что будем играть. Мелодии твердо сидели у нас в головах и с первого аккорда, с первой ноты или слова становилось ясно, что будет исполняться в этот раз.

А внизу бурлило море веселья. Все-таки это здорово, что отмечался не просто «Международный женский день», а «Праздник весны». Там, где присутствуют женщины политическая составляется исчезает. И слава Богу!

Помогая этому настроению мы нанизывали рок-н-рол на блюз и полировали эту связку каким-то древним твистом, как вдруг в какой-то момент я услышал то, что в наших песнях никогда не звучало.

Пианино...

Догадываясь, что увижу, я посмотрел туда, где стоял инструмент. На стульчике перед ним сидела Алла Борисовна и старалась нам подыгрывать.

Оказывается, она наши песни! Это было как-то неожиданно. Пугачева играет вместе с нами! Как только я это осознал у меня в голове что-то переклинило. Это ведь не Пугачева и мы. Это мы и Пугачева...! Серёга как раз запустил свои палочки в путешествие по барабанам и тарелкам и, не в силах сдержать эмоций, я наклонившись к Никите, крикнул в ухо:

- Слушай! Она играет вместе с нами!

- И что?

- Она знает наши песни!

- Кого она знает?

- Наши песни!

Никита почувствовал мое удивлением и с не меньшим удивлением отозвался:

- И что с того? Чему удивляться-то? Нас вся страна, весь СССР знает!

- Ты не понимаешь! Не мы с ней играем! А она с нами! Ты разницу чувствуешь?

Никита сообразил и засмеялся. Примадонна нам подыгрывала! Нам! Она!!! Я сбился, не закончил проигрыш и остановился. Мы стояли и ржали глядя то на нее, то друг на друга. Серега, поднявшись, крикнул:

- Что случилось?

Мы не сговариваясь кивнули на Аллу Борисовну и хором ответили.

- Потом расскажем...

Перехватив наши взгляды, наш знаменитый аккомпаниатор подошла к нам.

- Что случилось? Не понравилось? – озабоченно спросила она.

- Ну что вы! – ответил Никита. – Все отлично.

- Просто мы удивились, что вы все это знаете... – сказал я и слегка покривил душой. – Мы и не думали, что наши песни настолько популярны.

Она кивнула и предложила.

- А давайте вместе что-нибудь исполним? Что-то из ваших песен.

В её словах не было вопроса. Было предложение, переходящее в приказ. Мы переглянулись. Отказываться нам и в голову не пришло. Когда еще такое может получиться?

- Ну что ж... Давайте попробуем...

Она по-хозяйски подошла к микрофону, отодвинув меня от стойки.

- Добрый вечер!

Народ внизу загудел.

- Хочу поздравить вас с «Международным женским днем»... Сегодня мы отмечаем наступление весны и именно поэтому мы хотим пожелать всем счастья, любви и...

- Успехов в учебе! – добавил Никита, заслужив одобрительный гул. – Мы продолжаем! Если вы вспомните слова - пойте вместе с нами!

Начали мы конечно же с тех песен, что подарили ей. «Все могут короли», «Этот мир...», «Арлекино..»

Люди подпевали- песни оказались достаточно популярными.

Она пела, а я испытал странное ощущении нереальности происходящего. Перед нами стояла она и я понимал удивительность нахождение на одной сцене с Пугачевой, тем более, что перед ней должен был быть какой-нибудь стадион или хотя бы Кремлевский Дворец Съездов, а не маленький зал комсомольской школы.

Да и Алла Борисовна, похоже тоже испытывала немалое удивление. Её наверняка удивляло осознание странного поворота Судьбы – неизвестно откуда появившиеся мальчишки предложили такие замечательные песни не кому-то известному, а ей - никому пока что неизвестной певице.

А вот народ вокруг нас никаких сомнений не испытывал. Народ подпевал и танцевал.

Это были паровозики, которые потащили за собой новые песни.

Мы играли, играли, играли до того момента, когда перед сценой не появился Секретарь и выразительно скрестил над головой руки. Я глянул на часы. Все ясно. Финиш... Увидев знак, я подошел к микрофону.

- Товарищи! Спасибо за внимание. Мы заканчиваем свое выступление. Звучит последняя песня на сегодня...

Мы хотели повторить «Отель «Одиночество», но Алла Борисовна предложила иное.

- Давайте попробуем вашу новую песню? Неужели не справимся?

Похоже, у неё имелись сомнение в том примут ли её слушатели. Мы переглянулись. А почему бы и нет?

- Справимся....

Она по-хозяйски подошла к микрофону.

- Премьера песни! - объявила она. – Вы сегодня услышите новую песня ансамбля «КПВТ».

Обернувшись назад, кивнула. Проигрыш и уже не мужской, Никитин, голос, а нежный женский затянул куплет...

- Лишь вчера Мир мне объятья раскрывал

Лишь вчера легко леталось мне во сне...

Все получилось. Песню приняли...

Мы закончили под аплодисменты. Студенты оценили песню и Алла Борисовна улыбалась. У неё сомнений, похоже, уже не осталось. После того, как музыка отзвучала, на сцену поднялся Секретарь. Народ понял, что это означает и зашумел недовольно.

- На этом, товарищи, наш вечер заканчивается.

Не обращая на ворчание внимание он продолжил.

- Я хочу от вашего лица поблагодарить музыкантов.

Он повернулся к нам.

- Сказать им спасибо за выступление и сказать, что всегда будем рады видеть их не только на лекциях и семинарах, но и на этой сцене...

Отложив инструмент, мы смотрели как публика потихоньку расходится, испытывая ощущение хорошо сделанной работы. Чтоб довести её до финиша нам оставалось унести инструменты в коморку.

Веселие закончилось.

- У вас тут весело, - сказал она. - Хочу вас в ответ пригласить на наше выступление.

- С удовольствием воспользуемся предложением, - церемонно отозвался Сергей.

- Давайте мы сделаем так...

Она задумалась.

- Через выходные будет сборный концерт... Там выступают много артистов «Мосэстрады». Приходите... Вы посмотрите на людей...

Он лукаво улыбнулась.

- ...и люди посмотрят на вас. Придете?

- Хорошо. Обязательно...

Никита кивнул на стул.

- Вы присядьте. Мы сейчас тут приберемся и проводим вас до метро... Подождете?

Она кивнула.

И мы начали уносить аппаратуру. В какой-то момент на сцену к нам поднялся и начал помогать таскать колонки один из студентов. Когда мы все завершили и прикрыли аппарат чехлами из целлофана наш помощник поинтересовался:

- Хороший звук у вас... А свои пластинки есть?

Закрывая дверь ключом, Никита ответил.

- Так чтоб диски - пока нет. Так... Отдельные песни на сборниках имеются.

- Не хотите выпустить пластинку в Болгарии?

-Балкантон?

- Да. У меня там есть кое-какие связи, - сказал он. - Я могу обратить внимание на вас.

Мы с ребятами переглянулись. Я пожал плечами. Пустой разговор скорее всего. Типа «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете...» Но надо быть вежливым.

- Фирма серьезная. Если будет предложение мы его обязательно рассмотрим.

...А на следующий день мы пошли в гости к Рождественскому.

Посовещавшись, решили идти налегке. Как-то неудобно показалось тащить с собой вино или тортик. Вроде как по делу идем, а не в гости.

Дверь открыл хозяин. Он смотрел на нас с интересом. За спиной поэта маячил Кобзон.

- Здравствуйте, ребята. Проходите...

Мы втиснулись в прихожую и замялись. Тут нас выручил Иосиф Давидович. Он обошел хозяина и поочерёдно пожал руки. Я оказался последним и он, задержав мою ладонь в руке, сказал, глядя на хозяина:

- Вот, Роберт. Это вот те ребята, о которых я тебе говорил. Молодые, талантливые, нахальные.

Поэт посмотрел а нас, похоже ожидая реакции на полученную характеристику.

- Ну... Первое- наверняка, - сказал Сергей. – Второе- может быть...

- А третье - ни в коем случае, - продолжил я. - Мы просто настойчивые.

- И точно знаем, что хотим, - закончил Никита.

Хозяин усмехнулся и пригласил в комнату. Они увелись в кресла, а мы- на диване.

- Ну так что, молодые люди, - сказал поэт. – Говорите о цели прихода...

Немного подкашливая от волнения, Никита начал:

- Понимаете... У нас есть чутье на хорошие песни. То, что мы пишем обычно находит своих слушателей. Наши песни любят и поют.

Он никак не отреагировал, пожал плечами.

- Да. Конечно мы не одни такие, - согласился Никита с невысказанным возражением. – Мало того, мы с вашей точки зрения молодые и находимся в самом начале творческого пути...

- Рассуждаете-то вы не как молодые, а как взрослые.

- Потому что мы умные, - вставил Сергей. - А мозги с возрастом обычно не имеют связи. Можно быть и молодым дураком, и старым дурнем.

- А с жизненным опытом связь есть? – поинтересовался поэт. Разговор явно его начал занимать.

- Разумеется, – согласился я.- Вот поэтому мы к вами пришли. Мы пишем музыку и песни для молодёжи. А вы с Иосифом Давидовичем можете на нашу музыку написать песню для более старшего поколения.

- Ведь мы все заслуживаем хороших песен, - добавил Никита. – Иосиф Давидович уже поет несколько наших. Он поет песни и на ваши стихи... Может быть мы объединим наши усилия? Напишем что-нибудь совместно.

- А что?

- У нас есть мелодия, которую бы хотели превратить в песню для него.

Я протянул ему кассету. Хозяин взвесил её в руке, вздохнул.

- Ну что ж... Давайте послушаем...

Он подошел к музыкальному комбайну и вставил кассету... Зазвучал проигрыш и в какой-то момент голос Никиты вошел в комнату.

- Тридцать два семнадцать сорок шесть

Тридцать пять четыре два

Восемнадцать тридцать двадцать пять...

Когда отзвучали последние звуки и я остановил магнитофон никто не поспешил начать разговор. Конечно мы не Стинг и инструментов у нас маловато, да и темп был для этого времени очень непонятный - мало кто тут у нас слышал «регги», но мы постарались.

Кобзон смотрел куда-то в даль, вроде бы прикидывал, что может получиться из этой простенькой мелодии, если исполнить её не на паре гитар, а с оркестром. Он прислушивался с музыке, а вот поэта заинтересовали слова.

- А что там у вас за странные слова?

Ответ у нас уже был заготовлен.

- Да вот не решились мы нормальный текст на неё написать. Даже «рыбу». Слишком уж, на наш взгляд, нежная мелодия получается.

- Нежная? – поднял брови поэт. – Это с такими-то числами?

- Да,- неожиданно сказал Иосиф Давидович. – Тут много чего можно сделать... Я так и чувствую тут звучание саксофона и рояля.

- И не только! – поддержал я его. – Мы и сами понимаем, что это песня для хорошего оркестра, а не для ВИА.

Поэт молчал. Смотрел поочередно то на нас, то на Кобзона. То ли думал, что ответить на наш демарш, то ли припоминал где у него под руками есть палка потяжелее. Я поспешил вернуть разговор в конструктивное русло.

- На мой взгляд песня должна быть о тоске по Родине... Вот в «17 мгновениях весны» ваши отличные стихи положил на музыку Таривердиев. У нас музыка, я уверен, не хуже...

Он как-то странно посмотрел не меня и я поспешил оправдаться.

- Я же не говорю «лучше». Но не хуже - это да. С вашими словами это вообще будет шедевр.

- Дайте нам для неё свои стихи...

Отвечать поэт не спешил. Все смотрел на нас, смотрел.

- Школьники? – спросил он вдруг у Кобзона.

- Студенты, - поправил друга Иосиф Давидович. Мы благоразумно молчали. Это был разговор взрослых, успешных людей.

- Нахальные....

Он покачал головой то ли восхищением, то ли с негодованием.

- Талантливые,- поправил поэта певец. - Я уже с ними сотрудничаю – пою их песни. А что нахальные...

Кобзон посмотрел на нас.

- Так это хорошо.Мы-то сами другие разве? Другие во втором ряду стоят...

- Тоску по родине, говорите...

Сцепив кисти рук на колене он задумался.

- По малой Родине, - поправил меня Никита. - Что-то такое, чтоб отчетливо читалась ностальгия.

- Да, - добавил Сергей. – Светлая грусть о родном городе. Вы «Новые приключения неуловимых» смотрели?

Рождественский кивнул.

- Конечно.

Наш барабанщик кивнул.

- Ну тогда все просто. Помните там штабс-капитан какой-то романс поет? Что-то про родину... Вот примерно с теми же интонациями.

- Мы, когда писали музыку, представляли ситуацию... Вот человек приезжает в какой-то большой незнакомый город.

- Ну не совсем незнакомый,- поправил я Сергея. - А скорее мало знакомый. Вот представляете, что вы попали куда-нибудь в Париж... Что мы знаем про него? Эйфелева башня, Лувр, Пантеон... Ну и чуть-чуть по Дюма... И вот каковы у человека ощущения будут?

- Париж?

- Это так, к слову... Можно в Ленинград...

Я вспомнил песню Сюткина.

-Тут вообще можно обыграть «бордюр и поребрик», «подъезд и парадное»... И получится «Москвич в Ленинграде».

- Между прочем есть города, где от еще более резкие отличия. А может быть не «Москвич в Ленинграде», а «Москвич во Владивостоке»...- предложил Кобзон.

Все с интересом посмотрели на него. Наверняка идея какая-то есть. И он выдал...

- Все-таки по-ленинской мысли «Владивосток далеко, но город-то нашенский»?

Я удержался от улыбки.

- Это почему?

- Да там все не как у людей. Бывал я там с концертами. У нас утро - у них вечер. И красной икры хватает, которой тут не найдешь.

- Ну уж ты и не найдешь?

- Ну, я, положим, найду, а вот они...

Он кивнул на нас.

- Они - нет.... Так что давай, решай. Я бы хотел, чтоб ты за это взялся.

Если у вас возникнет желание поощрить автора, сделайте перевод на карту Сбербанка.

Перевод 89031010626 СУММА

Или на карту 2202 2005 0456 6199