Данные удалены. Том 1

Глава 9

Мои действия мягко говоря не понравились Фонду, как и стало предельно очевидно, почему прошло так много времени с последней их попытки меня использовать. Я был весьма непредсказуем, плохо поддавался дрессировке, мог выкинуть буквально что угодно. И поверьте, то что я нагло уделял время аккуратном снятию галстука, пока отряд МОГа вырезался двумя аномальными объектами — это был меньший их риск.

Как и ожидаемо, Кристина М. оказалась не так проста, какой казалась по началу. Наивно было полагать, что она просто глупая девочка, которую можно заставить смущаться фамильярным поведением. Нет, она была сделана из той же стали, что и Совет О5, и выплавленный куб пять на пять метров, на котором я прямо сейчас отрабатывал удары.

Никакой лишней одежды, кроме кальсон. Да, в современном мире меня бы наверное подняли на смех, мельком видел как изменилась форма тех же боксёров. Однако старые привычки у старых людей слабо поддаются коррекции. Один удар за другим, голыми руками. Я слышал хруст своих костей и видел кровь, что стекала по укрепленной железобетонной платформе.

Без снятых печатей не было и малейшего шанса хоть как-то навредить этой штуке. Как и даже со снятием первой печати и второй, я бы вероятно добился лишь того, что смог бы не навредить своими ударами себе. Но не более того. Тем не менее это была практика и напоминание о физической боли. Чтобы боль от сломанных костей становилась для меня нормой, как для обычного человека спокойное возлежание на софе.

Мысли же мои были спутаны. Я понимал, что переборщил. Последую последствия, но какие? Был ли я так неуязвим, как хотел казаться? Вовсе нет. У Фонда имелось множество способов на меня воздействовать, как и Кристинам М. явно не была той, кто спустит псу его неповиновение. А именно псом для Фонда я и был, как и все эти прекрасные и роскошные владения являлись лишь будкой, в то время как печати — прочнейшей цепью.

— Ах… перестарался… — протянул я, опуская правую руку, чувствуя что повредил руку слишком сильно.

Однако раны исцелялись куда быстрее обычного. Прочность каждой печати зависела напрямую от того, как долго её не снимали. Потому какие-то жалкие крохи просачивались ещё через печать Адама. Как и сам Адам значительно ослабел, что в случае нужды… не хотелось думать о том, что в будущем найдётся что-то, что заставит меня его убить. Однако если такой расклад станет реальностью, то разыграть его будет куда проще.

Я развернулся, остановив тренировку. Переломы стали слишком серьёзные, мышцы и сухожилия были также повреждены, требовалось теперь сделать перерыв. Ведь крохи энергии помогут всему исцелиться, но теперь уже за дни и недели, а не за секунды. Оставляя за собой полосу крови, я спрыгнул с идеально ровной платформы на яркую зелёную траву и прохладную, слегка влажную землю, что с радостью принимала мою кровь.

Приняв душ, переодевшись в один из своих костюмов, орудуя по большей части левой рукой, я вернулся в одну из зон отдыха, коих в моей зоне было великое множество. Не под сакуру, не в беседку рядом с могучим дубом, не к прудику, а просто поближе к главному входу не посредственно в мою Зону Содержания. Я не мог никак успокоиться, всё ждал когда ко мне придут снова, но проходили дни, недели, миновал месяц…

Никто не приходил. Я был в одиночестве, как и обслуживающему персоналу запрещалось появляться в поле моего зрения. Из-за этого доставку еды осуществляла бездушная машина. Вкуснейшая еда, лучшие напитки, но какой от них толк? Я бы предпочёл голодать, но… Фонд прекрасно знал, что больше всего я боюсь оставаться наедине со своими мыслями, с самим собой.

И словно император, я мог пользоваться благами, о которых большинство людей и мечтать не могут, но находился в пытке. Тишина давила, искусственно небо угнетало, а солнце жгло саму душу. Кругом камеры, они наблюдают и знают, что скрывается под моей маской из манер и сдержанности. И потому продолжают пытку. Заслуженную неповиновением.

А именно неповиновение и было главным проступком для Фонда. Они могли простить смерти, уничтожение Зоны, но не моего своеволия. Ведь я… я такой же объект, как и куча других. Просто со своими нюансами и сносками в протоколах содержания.

Стоило ли это неповиновение того? Тут вопрос был не в стоимости, а в том, что я, как и любой человек, являлся комплексом условный реакций, созданных на основе опыта. Я поступил так, потому что посчитал это правильным. Правильным сугубо исходя из своего характера. И поступил не в первый раз, вероятно не в последний. Потому и жалел, что оказался в такой ситуации, но и… получи второй шанс, в той ситуации я вряд ли бы поступил иначе.

Просто бы ударил лбом стену ещё раз, зная что будет больно. Да, наверное это звучит забавно и глупо, но с моей точки зрения глупостью является потворство другим в ущерб себе. Не хотелось принимать участь раба, и с ней я до сих пор и не свыкся. И возможно по-настоящему не свыкнусь никогда, в отличие от тех, кто принимал правила игры за считанные дни или даже часы.

Точно не скажу, сколько времени прошло, но в какой-то из дней, я всё также сидел на лавочке, словно кот ждущий внимания, хоть какого-то социального взаимодействия, которое заглушит внутренний голос и вызываемую им боль. Кристина М. пришла в том же костюме, той же походкой дошла до меня, но вместо чемоданчика, прижимала в груди папку с документами.

Взгляд её был нейтральным, как в первый день нашего знакомства. Дьяволица меняла маски как перчатки, она была универсальным инструментом, который подстраивался под любые условия. Её эмоциональный интеллект находился на уровне, недостижимом даже для меня. Приходя к мысли, что я начинаю её читать и могу предсказать её поведение… я в тот же момент скорее всего проигрывал.

Это была игра лжи, где искренность являлась слабостью. И хоть сам я не считал себя лжецом, но был таким же лицемером, что скрывал настоящего себя за маской из манер. Выбрал себе образ, что был по душе и жил с ним, никогда не показывая правды. Только вот… Кристинам М. не врала самой себе, а я… я врал каждый день, чтобы не сойти с ума.

— Если позволите, я бы хотела прогуляться до сакуры и провести беседу не здесь, а под её листьями, — произнесла Кристина М., что одела маску невероятной любезности, а улыбка её казалась тёплой, словно касание весны, что украшалось чистым летним небом в её голубых глазах.

Её женский шарм вне сомнений был отточен до максимума, однако настоящую красоту предавала именно эта иллюзия во взгляде. Подделать такое — высшее мастерство. Один такой взгляд и даже самый безынициативный пивной мешок на диване наполниться стремлением сделать всё, чтобы увидеть эту улыбку ещё раз. Словно бы идеальная девушка, она своим взглядом давала гармонию, возвращение уверенности в себе и наивной мысли, что без тебя она не сможет жить.

И какой мужчина при таком взгляде сможет предположить, что она одаривает им и других? Только тот, кто уже имел дело с похожей дьяволицей ранее. И хоть я всё это понимал, как и никаких романтических чувств к ней испытать не мог, однако сама эстетика этой ауры и встречи уже была крайне приятной. Ну и потенциальная беседа, разговор, возможность отвлечься и переключиться.

И Кристина М. это знала, явно давая поблажку вовсе неспроста.

— Фонд был разочарован вашим поступком и дал ему оценку, — едва мы уселись за столиком под сакурой, как не дав мне даже предложить ей налить чаю, Кристина М. сразу перешла к делу, продолжая использовать маску любезности и холодного тепла. — Аморально. Непокорно. Опасно.

— Каюсь, грешен, но всё же никто не умер, а значит договорённость свою я исполнил полностью. Как и проблему решил, не дав сотрудникам Фонда совершить ошибку и убить ребёнка, чья смерть не была оправдана. Надеюсь, Фонд учёл и это? — улыбаясь отвечал я, проверив заварку. — Налить вам чаю?

— Фонд учёл. Фонд учитывает всё. Всегда, — ответила Кристина М. после чего сняла очки и положила рядом, а улыбка её стала ещё шире, теплее, милее, словно бы мы уже даже не давние друзья, а парочка на свидании.

В этот момент я и понял, что всё куда хуже. Ведь уловил едва заметный огонёк, что прошёл сквозь стекло декоративных очков в момент их снятия. В нём была лишь доля искренности, той что была полной противоположность к её маске. Она пришла сюда для наказания, а вся пытка одиночеством, после вкушения свободы, была лишь дополнительным контрастом, что создавал мой разум.

И в это же время я вдруг обнаружил, что не заметил появления целой группы людей. Бойцы МОГ, но без опознавательных знаков. Какой отряд, какая группа? Неизвестно ничего, кроме того, что они умудрились оказаться по другую сторону пруда в полном составе незаметно для меня. А привели они вторую печать, ту что стояла в центре их построения в форме клина.

— Эрика… как давно не виделись… — улыбка моя искривилась, я не смог сдержать эмоций, чем порадовал Кристину М.

А затем и вовсе отвёл взгляд в сторону, уже не просто проявляя слабость, а принимая поражение. Эрика же продолжала стоять и сверлить меня взглядом. Старая, но не настолько как Адам. Она уже была седой, но вела крайне здоровый образ жизни, проходила через ту же гормональную терапию, при чём о её молодости начали заботиться куда раньше, как и технологии в начале этой заботы были куда лучше, чем в случае с Адамом.

Однако главную молодость ей предавали не покрашенные пепельные волосы, скрывшие седину, и не крема с холодным горным воздухом, что сдул большинство морщин. Ненависть, что не знала границ, элегантными прямыми чертами окаймляла скулы и лицо, превращая её в орлицу, что поклялась дожить до дня моей смерти. Не знаю были ли в мире ещё один человек, который ненавидел бы конкретно меня столь же сильно и имел на то хотя бы половину от её причин.

— Ты угроза для разумного мира Человечества. И ты не контролируешь себя сам. Потому Фонд взял тебя на содержание, а ты кусаешь его за руку. Но если ты думаешь, что мы стараемся для тебя… о-о-о, ты ошибаешься, — говорила Кристина М., всё также храня маску любезности, которая на фоне жгучей ненависти Эрики выглядела сюрреалистично и от того невероятно жутко, ещё более пугающе. — Мы стараемся для Человечества, ограждая его от тебя. Как и призыв к твоей помощи это не слабость Фонда. Это его добрая воля, ведь с любой угрозой мы можем справиться без тебя также, как справились когда-то с тобой. И единственное, чего мы хотим добиться — дать тебе возможность стать полезным для Человечества, чтобы оно было не твоим врагом, а твоим другом. Так зачем ты кусаешь протянутую руку? Чего хочешь этим добиться? Или твой скверный характер сильнее здравого смысла?

Голубые глаза Кристины М. сияли словно пламя преисподней, делая даже яркие красные волосы тусклыми. На лице улыбка, а за плечом маячит сама тьма, что родилась в Эрике лишь из-за меня. Унизить и сломить — эти цели преследовал Фонд, однако хотя взгляд от Эрики я отвёл, но затем перевёл прямо на Кристину М. Я ничего не отвечал, просто выдерживал её давление.

Как наивно было то воззвание к моей совести. Неужели они настолько глупы, раз решили пойти на такой ход? Или же Совет О5 кукухой двинулся на старость лет и там все забыли, что они натворили сами? Пытаясь обвинить меня в чём-то, они как-то уж слишком топорно и лицемерно забыли сами всё то, что натворили. И если у Эрики имелось право на меня так смотреть, то Кристина М. после такого хорошего хода допустила небольшой просчёт.

— Я знаю на чём построено величие твоего отца и всего Фонда. Я лично застал те времена, и знаю цену каждому поступку, — отвечал я, играя в гляделки с дьяволом.

И тут же вдруг мелькнул огонёк неуверенности. Одним за другим ответы на вопросы, прозвучавшие ранее, начали находить один ответ. Паззл складывался и преимущество, с которым Кристина М. пришла сюда начало улетучиваться, создавая паритет, а затем позволяя мне перехватить инициативу.

— А-а-а, так ты не в курсе, да? Тебе ещё не рассказали, что собой представляют другие печати? — улыбаясь и переходя в наступление, говорил я, полностью игнорируя Эрику, которая без снятия второй печати мало как могла на меня воздействовать.

Ведь печать возвращала ту силу по открытию и могла лишь забрать её обратно. Сейчас же я этой силы не имел, как и воспоминания были не столь остры. По этой же причине тот же Адам не мог на меня сейчас воздействовать в той же силе, когда его совесть частично становилась моей совестью дополняя и освежая то, чего я лишался закрытием печати на протяжении долгого срока.

Потому я мог её игнорировать, просто изолировался и концентрировался лишь на том, что видел в глазах Кристины М. Весь собирательный образ Фонда, гигантской машины, возомнившей себя властителем Человечества и прикрывшееся именем Защитника. Да вот только кем они себя возомнили? Кто они вообще такие, чтобы решать чужие судьбы? И главная причина, по которой Фонд никогда не станет моим другом… как раз наше общее прошлое, что достигло точки невозврата вместе с шестой печатью.

Никогда Фонд меня не подчинит, я никогда ему не подчинюсь, и всегда моё содержание будет сопряжено с рисками. И нет, дело не в какой-то мести, всё куда… хуже. Настолько хуже, что месть как таковая и находящаяся внутри Эрики является лишь вторым уровнем контроля моего содержания, уступая ещё четырём печатям, которые… которые более эффективны, опасны и… болезненны.

Месть не нужна была мне, как и какая-то мнимая справедливость, что постоянно мимикрирует под самосуд и поводы для кровопролития. Она была нужна Эрике, не мне. И хоть убить её мне будет сложнее, чем своего друга Адама, но… они идут друг за другом, прямо к той главной причине и главной защите, о которой…

О которой Кристина М. ничего ещё не знает и потому она допустила эту ошибку, решив что сможет меня прогнуть. Почему не знает? Да потому что Совет О5 так решил, а значит она ещё не доросла до этого уровня. И всё это, всю цепочку размышлений, я видел уже в её глазах. Она не спасовала, но в конечном итоге приняла предложение ничьи.

— Хорошо, сойдёмся и на этом, — улыбка тут же исчезла с лица Кристины М., как и её маска стала нейтральной.

Надев обратно очки, она аккуратно открыла папку и приступила непосредственно к следующему этапу диалога. В это же время отряд МОГа ушёл, а лицо Эрики, что сверлила меня взглядом исчезло окончательно с закрытием главного входа.

Да уж, она буквально не отрывала своего взгляда до самого выхода, даже когда между нами уже было приличное расстояние, она словно… словно через все декорации моей Зоны Содержания видела меня и пыталась всеми силами вселить в душу максимальный дискомфорт, не давая забыть о случившемся.

Но она ушла и стало полегче. Как и внимание всё переключилось уже на новую задачу. Фонд продолжал меня использовать, а мне нужна была эта мнимая свобода, возможность покидать Зону и общаться хотя бы с местным персоналом. Так что компромисса мы достигли, убедившись в том, что Фонд прекрасно понимает, что я ещё не сошёл с ума и прогнуть меня не получиться.

А я понял, что надо немного убавить свою спесь в некоторых аспектах, которые заключаются в неадекватном своевольном поведении при прямых угрозах персоналу, даже если я полностью уверен, что смогу сделать так, что никто не умрёт. На том и было решено.

— Снова Кетер… — улыбнулся я. — Словно бы Фонд сам перебирает теоретические возможности по моей ликвидации.

— SCP-1983 был возвращён статус активного объекта. И он явил себя снова. Фонд хочет, чтобы ты нейтрализовал угрозу навсегда.

— О-о-о, любой каприз за ваши… компромис-с-сы… — довольно протянул я. — И давайте перед этим поговорим о них.

— Я передам ваши прошения, их рассмотрят после завершения задачи. И не сомневайтесь, качество выполнения задачи напрямую повлияет на вероятность удовлетворения вашего требования.

Да уж, самое интересное только начиналось. И происходящее интриговало меня всё больше. Что-то происходило, что-то пока что мне неизвестное, но очень важное. Повстанцы Хаоса стали куда сильнее, Фонд стремится поставить меня на полный контроль, эта Кристина М. что явно не так проста и Совет О5, планы которого никто не знает…

Долго время я сидел взаперти, а теперь всё менялось. А изменения это ключ к возможностям. Возможностям вырваться и сделать то, что мне не дали сделать в прошлый раз.