Данные удалены. Том 1

Глава 25

— Хорошо быть социально значимым, играть важную роль в обществе, быть незаменимым… — говорил я, лёжа в своих носилках прямо как падишах.

Носилки были весьма большие, несло их сразу тринадцать человек, как и помимо меня в носилках находилось ещё три прекраснейшие девушки. Я же спокойно лежал, любовался то морем, то их татуировками, вырезом глаз, ростом и просто расовой эстетикой. Никогда не понимал нацистов, ведь мир был так огромен и многогранен, зачем искать хорошее лишь в одном, если оно повсюду?

Солнце сменилось луной, затем ещё раз, мы шли, делали привалы. Двигались не очень быстро, но зато уверенно, в сторону указанную Фондом. Однако всё хорошее имело эффект заканчиваться. Как и не минуло полных двух суток, как в поле моего зрения появилась злобная Мигера, со своими шёлковыми алыми волосами, яркими голубыми глазами и бархатной кожей.

— Бе-бе-бе… бла-бла-бла… — что-то такое говорила Кристина М. — Долго идёшь… бла-бла… я завидую тому, что твоя сила безгранична… бу-бу-бу… ты обещал собрать отряд…. бла-бла-бла… а собрал гарем…

— Я с тобой разговариваю! — раздражённо рявкнула Кристина М., прервав мои передразнивания. — Что ты тут вообще устроил?!

Я недовольно вздохнул, закатил глаза, после чего слегка опустил голову, чтобы со своих носилок посмотреть на то, что там происходит внизу.

— А тебя это волновать не должно, — культурно ответил я, смотря на неё сверху вниз.

— Что ты там сказал?

— Сказал, что мы идём на задание Фонда, как ты и приказала. Что тебе ещё нужно?

— Чтобы ты шёл быстрее!

— Мы проходим более тысячи километров в сутки и действуем согласно плану.

— Ты прошёл через свои пространственные двери за секунду, а теперь собираешься идти оставшиеся несколько километров несколько дней?!

— Посмотрите на меня, я недовольная Кристина М., царица во дворца, царица во дворца.

— Так, всё, я забираю тебя обратно в зону содержания, — Кристина М. была в шоке от невероятной дерзости и вопиющего лицемерия.

— Да что тебе вечно не нравиться?! — уже серьёзно возмутился я. — Я что, кого-то убил? Или кто-то из-за меня умер? Я работаю больше всех и могу немного… подурствовать.

— Нет такого слова.

— Есть, появилось в тот момент, когда я его придумал. Всё будет выполнено, к вечеру дойдём, утрясём вопрос.

Кристина М. тяжело вздохнула. Работать со мной было тяжело, как и в целом работать в Фонде. Но как и любой человек, она оставалась… человеком. У неё был предел прочности и усталости, которые были достигнуты в этот момент и она просто села на песок, замолчав.

Тупые подчинённые, хамоватые и надменные начальники, безграничная ответственность и всякое отсутствие права на личное счастье, ну или хотя бы отпуск на денёк раз в неделю — в таком формате Кристина М. находилась всё время. В результате неожиданно, но и в то же время иронично предсказуемо, она обнаружила, что её всё достало максимально сильно. Особенно её партия, которая по затратности мыслительных сил была сравнима с партией в шахматы, которая длиться без остановки.

И как не крути, но объект ███ был важной частью этого плана. Да, он вроде перестал источать лютую ненависть, однако эта праздность и лёгкость… в нём напрочь исчезло понимание субординации, он вёл себя как хотел, так ещё и начинал менять мир вокруг себя. При чём менял весьма сильно.

Я же махнул рукой и приказ своему гарему остановиться. Аккуратно, чтобы я не подавился виноградинкой, носилки опустились на песок. К Кристине М. сзади подошли те, кто их нёс, атлетичные и знойные амазонки, что легко подняли её на руки. Кристина М. мягко говоря удивилась, но её уже подхватили и как царицу несли на носилки прямо ко мне.

После чего аккуратно положили её среди подушек и других девушек, что мышц не имели, зато были легки и нежны как пташки.

— Да ладно, доберёмся до Каира вовремя. Не переживай, — приободрил я Кристину М. — Хочешь виноградинку?

Одна из девушек аккуратненько поднесла гроздь ко рту Кристины М., чтобы та вообще ничем себя не утверждала, но её кисть была резко перехвачена. Из-за этого бедная девушка даже испугалась.

— Просто… расслабься… бери пример с меня и моей мудрости.

— Какой ещё мудрости? — раздражённо спрашивала Кристина М.

— С того, что спустя пару тысяч лет жизни понимаешь, что всё происходящее лишь временная суета, что исчезнет также как исчезла все три Римских Империй.

Я аккуратно лёг на коленки другой девушки, устроился поудобнее. Грудь у неё была совсем небольшая, но аккуратная и превосходной формы, словно бы сама Афродита сошла с греческих фресок. Она сама по себе была произведением искусства, дополнив образ белым летним платьем, немного украсив макияжем… она действительно могла назваться богиней и без каких-либо аномальных способностей.

Лежал я на спине, но чтобы я не замёрз в этом жестоким мире, вторая девушка, уже чуть более загорелая, обладала бюстом побольше, как и характером несколько иным. Она аккуратно легла сбоку от меня, закинула ногу, руку, упёрлась грудью и тихенько мурчала. Если первую я нашёл во Франции, то вторую утащил из Бразилии.

Третья же была наполовину азиатской, наполовину русских кровей. Покрытая татуировками, взяв лучшее из обеих рас, она пыталась утешить Кристину М., но уже музыкой своей арфы. К сожаленью в самих носилках у меня было только три девушки и Кристина М.

Остальные же, ну, те амазонки… они амазонками на самом деле не были. Они были феминистками, весьма жуткими, мерзкими и злыми. Однако за тринадцать дней все они превратились благодаря новому образу жизни в этих самых амазонок. Никакого лишнего веса, атлетичность и лицезрение настоящего мужчины, которого они уже и не надеялись найти, потому вымещали злобу на других.

И всем я дал того, чего они хотели. Одним равноправия, ведь нынче женщина была самодостаточной и сильной, потому могла таскать мои носилки. Ну а остальные самодостаточно давали мне всё то, что мне было нужно. Еду, уход, заботу, нежность.

А что я давал взамен? Энергию.

— Хорошее нынче время. Я вот ещё во время индустриальной революции говорил, что женщины равны мужчинам и тоже могут отработать четырнадцати часовую смену в шахте, если помочь им плёткой. Рад, что равноправие было достигнуто.

— Господи… просто… войди в дверь и уничтожить одну из Дланей Змея. Делов на пять минут…

— До Каира ещё шесть часов пути.

— До Каира три километра.

— Им и так тяжело идти, сама понимаешь.

— Ты мог попросить сделать тебе механизированные носилки.

— В них нет эстетики…

— Ты хочешь увидеть мои слёзы, да? Этюд говорил мне об этом, что все твои действия с незнакомцем сводятся к тому, чтобы сломать его и заставить рыдать.

— То было раньше, и то… только с некоторыми. А твои слёзы мне и даром не нужны. Я бы разве что хотел увидеть тебя настоящую, чисто из любопытства узнать что скрывается за этой маской, созданной скульпторами личностей Фонда. Но не более того, да и возможно ты и сама уже давно не знаешь, кем являешься на самом деле.

— Ты должен был просто собрать отряд, чтобы быть эффективнее.

— Я и собрал отряд.

— Ты собрал гарем, потратив на него неоправданного много денег.

— И тем не менее стал эффективнее.

— Нет, не стал.

— Нет, стал.

— Нет, не стал.

— Стал.

— Нет.

— Вечно ты со всеми споришь, так и умрёшь одна, в одиночестве. И никто тебе не полюбит, — ответил я, поудобнее устроившись. — Всё, не мешай мне отдыхать.

— А Авель уже в Каире. Сражается там делает то, чего ты сделать не сможешь.

— Ага-ага, пробуй взять меня на слабо.

Кристина М. имела способность адаптироваться к любой ситуации и очень быстро. Там где не получалось взять жалостью, она брала чем-то другим, молниеносно меняю тактику. И делала это уже настолько рефлекторно, что в целом не отдавала себе отчёта.

— Нет, просто… ну… объективно. Авель лучше. Делает больше, меньшими усилиями, при этом и силы у него меньше. Хотя он же при этом… такой старый, древний, но видно ты ещё слишком юн.

— Так я не понял, ты меня молокососом назвала?

— Нет, но ты реально ему в пра-правнуки годишься, чисто по-дружески говорю.

— А с каких пор мы друзьями стали?

— С тех пор, как ты на "ты" перешёл.

Я поднялся на ноги и задумался, после чего дал отмашку и носилки снова остановились. Я с них слез, встал на песок, бросил взгляд на Каир, который уже был рядом и в целом вокруг всё стало оживлённее. Многие люди уже пытались снять меня на камеры, но ничего у них не получится, пока тут Кристина М.

Тем не менее, ситуация с Авелем стала неприятной. Если он эффективнее, то он может просить больше у Фонда. Но так как ему в целом ничего особо не нужно, то аномальный наш просто демпинг устраивается получается. Говнюк такими темпами оставит меня без моего гарема, без океанариума и возможно даже без… ещё не придумал чего, ведь дурости в мою голову приходят как только так сразу.

— Пам-парам, пум-пурум, — из подушек вылезла кукла. — Надо его убить?

Половина её лица была весела и жива, а вторая напоминала лицо куклы из фильма ужасов. После всего случившегося этот участок души единственный сохранял в себе иррациональную радость жизни, относясь к давнему прошлому и детскому ребячеству. Это была буквально единственная причина, по которой я ещё хоть как-то тянул своё бренное существование.

Убрать его — я превращусь в тень. Потому я на него никак не влиял, хоть в комплекте к детскому ребячеству и шла та же детская зависть, обида и злобность. Умом-то я всё понимал, но сердцем… реально хотел… ну не знаю, чтобы Авель жидко обо… кхм… подвёл Фонд, после чего я на его фоне выглядел бы лучше? Так и оставался незаменимым?

Да уж, сомнения в моей душе посеять было нынче проще обычного. И хоть проблема конкретно Авелем не ограничивалась, но Кристина М. всё же спустила меня с небес на землю и напомнила кое-что главное. Что если я хочу, чтобы мои хотелки выполняли, надо чтобы размер хотелок соответствовал приносимой пользе.

— Ладно, сейчас быстро разберусь. Но ты это… готовься найти мне полный комплект, — произнёс я, начиная мысленно обращаться в пространство 1983, чтобы материализовать себе дверь.

— Правильное решение, — спрыгнув вслед за мной, произнесла Кристина М. — Кстати, я думала ты однолюб.

— И? Я с ними сплю? Они нецелованные девственницы, и можешь поверить, такими и останутся, пока их не отпущу… лет в двадцать два, край в двадцать три. Не люблю старых.

— До тех пор пока они совершеннолетние… Фонд закроет глаза. Да и они вроде… — Кристина М. несколько то ли смущённо, то ли задумчиво, посмотрела назад, глядя на гарем, что был искренне рад своей роди. — Чувствуют себя неплохо. И дело я так понимаю далеко не только в твоих ментальных способностях.

— Казанова, слышала о таком? — спросил я, входя в дверь и увлекая за собой Кристину М.

— Да, приходилось. Тот ещё сердцеед.

— Покутить он любил, но в чём он действительно был хорош так это в возвращении женской самоуверенности, вместе с которой чахлый цветок превращался в благоухающую розу. Я всё пытался найти подвох, поговорил с каждой его любовницей, думая найти доказательство своих мыслей, но… в результате нашёл неприятную истину.

— И какую же?

— Синдром спасателя, он вытаскивал из такой ямы королевских жён, что засыпали под звуки оргий своих мужей, что даже не описать. С некоторыми он спал, с другими просто общался, но я не нашёл ни одной женщины, что сказала бы о нём плохо.

— В чём же тогда неприятность? — уже следуя за мной по коридору из дверей 1983, спрашивала Кристина М.

— В том, что он умер в одиночестве, так и не найдя ту самую. Ведь как только проблема исчезала, то исчезало и его желание оставаться рядом. Словно тот же аномальный объект, но в плену своего разума. Он давал им то, чего так и не смог найти сам. Жалкая участь…

— Он был вашим другом? — возвращаясь к субординации, она обращалась уже на "вы".

Мы остановились около одной из дверей, что вела Кристину М. в её кабинет.

— Был. И другом, учителем, и наставником. Как и многие другие, кого я пережил. Ячейка Каирской Длани Змея будет уничтожена в краткие сроки, можете не сомневаться. У меня на Фонд ещё слишком большие планы.

— У нас на вас тоже.

— Ха… — усмехнулся я, открывая одну из дверей и кладя руку на плечо Кристины М., покрывая её той же тьмой, которая была забрана из этого места в мою душу. — Как говорят… лучшая сделка та, где обе стороны считают, что обманули они, а не их.

После этого Кристина М. ушла, а тень сразу же вернулась обратно. Вся гниль, вся мерзость… этот участок вне реальности был отравлен, как и многие другие. Результатом того были по большей части сами люди, те самые из сердец которых и создавались все тени.

Я их поглотил, сделал своими, греха в них было много, но не настолько, чтобы как-то меня изменить. В результате я сам спокойно мог путешествовать здесь, ведь состоял из того же, из чего состояли те самые тени. Грустно конечно от того, что это фактически… канализация, куда сливается негатив всего мира, что идёт по пути саморазрушения. А ты при этом слишком плох для этого места, чтобы оно на тебя повлияло, но…

— Как есть, — пожал я плечами, находя другую нужную дверь и выходя уже в Каире.

Прекрасный Египет, я помнил ещё Клеопатру, но к сожаленью не застал строительство первых пирамид. Как и родился ближе к нынешнему времени, чем к началу их стройки. Как же древен был наш мир, и в то же время так молод, так неопытен. Аура моя раскинулась и начала касаться людей.

Я чувствовал их мысли, отделял нормальное от аномального. Авель уже работал, вероятно резал отдельных агентов Каирской Длани Змея. Однако столь грубый подход крайне неэффективен. Как и современные проблемы требуют современных решений.

— В моё время найдя дорогу к тысяче сердец, ты мог властвовать миром… Теперь эти сердца тебе дают миллионы и они не значат ничего, — говорил я, осторожно нажимая на иконки своего смартфона. — Однако как религия когда-то взяла контроль над планетой, так и современные тиктаки, фейсебаки, да прочая ересь, чья ценность не менее иллюзорная, чем рай, но столь же могущественная как слово Папы Римского в прошлые эпохи… они станут моим оружием, или станут оружием, что используют против меня…

Неловко я улыбнулся. История была довольно цикличной. В том числе и моя личная, когда в конце Второй Мировой Войны и Седьмой Оккультной Войны всё новое мироустройство было построенного на двух вещах, с которыми спорить никто не смел. Гитлер и нацисты — абсолютное зло, собирательный образ всего наихудшего, ради чего все остальные должны объединиться.

А для аномального мира… аналогией Гитлера стал я. И как Советский Союз не простил Союзникам попустительства и прощения нацистов, некоторые из которых даже будучи главными фигурантами Нюрнбергского процесса в результате получили свободу, капитанские и адмиральские пенсии, работу в государственном аппарате… так и ГОК, да и Алый Молот, не смогли простить Фонду того, что они не убили меня, а решили использовать на благо нового мира.

— Пф-ф-ф… да уж… второй бляха Гитлер… — усмехнулся я, после чего скулы свело от обиды. — И ведь не докажешь ничего…

Но таков был порядок вещей. Правду рисовал тот, кто владел СМИ и умами. А я ими хоть и владел, но совсем не в том ключе, каком следовало. Однако может технологии уравняли шансы на поприще пропаганды, как когда подобное сделал Кольт? Не знаю, но проверю.

В конце-концов не зря же разбирался как создать аккаунт в этом тикитоке…