Цифраторий

Глава 7. Пульс. Часть 4

Джу молча отошла в сторону, освобождая проход. Ее было не узнать. От бродяжки из подворотни, грязной и лохматой, с размазанными слезами по щекам, не осталось и следа. Похорошела, повеселела — расцвела. Пышные черные волосы ровными волнами плыли к плечам; тончайший голубой пеньюар придавал ей невинный, немного глуповатый вид.

Сара сбросила обувь и, озираясь, прошла в центр зала. Квартира была просторной, чистой и светлой, с бледно-бирюзовыми стенами, но выглядела совсем не обжитой и пустоватой, словно готовилась на продажу. Оно и понятно, если ты все время проводишь на космической станции. Пытливый взгляд пьюра так и не нашел ни милых фотографий, ни забавных безделушек. На то, что в квартире кто-то живет, указывала лишь примятая кровать, накрытая симпатичной простынкой с голубыми звездами, да пухлый темно-синий мешок-рюкзак в углу окна.

Продолжая сладко и безмолвно облизывать мороженое, Джу тоже вошла в зал и опустилась на кровать. Она никогда не была говорливой, будто слова доставляли ей боль. Но сегодня превзошла саму себя. Солнечные лучи золотыми иглами легко прошивали ткань ее воздушного пеньюара, и Сара видела, как под ним вздымается и опускается большая красивая грудь. Хозяйка как будто не замечала гостью, увлеченно покусывая свой холодный десерт.

Джу выглядела счастливой и здоровой, и справляться о ее самочувствии было бессмысленно. Однако затянувшееся молчание и игра в гляделки начали подбешивать Сару, и она решила перейти к делу, так и не дождавшись, когда Джу предложит ей куда-нибудь сесть.

— Гарри оставил тебе подарок. Покажи его мне.

Джу впервые отлипла от мороженого, удивленно заморгала, хлопая длинными закрученными ресницами.

— Ты с ним говорила?

— Только что, в цифратории.

Джу хоть и не имела семи пядей во лбу, но откровенной дурочкой ее тоже считать было нельзя, поэтому она моментально связала одно с другим. По ее некогда умиротворенно-равнодушному личику пробежала тень заинтересованности.

— Это как-то относится к тому, что случилось на станции?

— Не знаю. Возможно. Но думаю, это связано с приютом, в котором мы росли.

— Подержи.

Джу протянула ей мороженое, Сара с неохотой приняла липкий рожок, чувствуя, как холодеет ладонь, и осталась стоять посреди комнаты, словно пародия на статую свободы. В зале не было ни стула, ни кресла, а опускаться на чужую кровать, да еще и в уличной одежде, было, наверное, не очень прилично.

Милашка Джу прошлепала босыми, чуть кривоватыми и чуть пухленькими ножками до рюкзачка, осторожно, будто младенца, подняла его, немного повозилась с узлом и наконец извлекла крошечную прямоугольную шкатулку.

Сара с радостью поменяла тающее мороженое на резную коробочку. Подержала ее на ладони, прикидывая вес, поводила пальцами по канавкам узоров, оценивая мастерство резчика, и… открыла крышку, злобно фыркнув от разочарования.

Шкатулка была пуста. Стенки да дно, покрытое красным бархатом.

— Там ничего нет, — сказал она.

— Я знаю, — подтвердила Джу.

— А это точно он, тот подарок?

— Зачем мне тебя обманывать? Папа подарил мне шкатулку за три дня до смерти, будто чувствовал ее приближение.

Сара озадаченно глазела на шкатулку, вращая ее, словно кубик-рубик. Джу поднялась и сходила на кухню, где распрощалась с мороженым и взяла табурет. Нарочито громко опустила его перед гостьей — дескать, достала мозолить глаза, сядь уже наконец. После чего вновь села на кровать, по-деловому закинув ногу на ногу.

На табурете Сара почувствовала себе комфортнее, свободнее как-то, но все еще растерянно хлопала глазами, не понимая, какую дверь могла открыть пустая шкатулка. По словам Гарри, в ней скрывались все вселенские беды и проклятия, в реальности внутри не было ничего, даже пыли. Вставить ее, что ли, куда? Но где замочная скважина?..

Сара отцепила от шкатулки растерянный взгляд, обвела им стены, будто хотела прочесть на них ответ, вздохнула раздраженно и вновь уставилась на крошечный прямоугольник из дерева в своих руках.

— Он ничего не говорил? Может, намекал?

Джу покачала головой.

— Просто отдал мне шкатулку и сказал, чтобы я ее хранила.

Сара не верила, что Гарри решил ее разыграть. За все время в приюте она ни разу не встречала улыбки на его суровой, будто грубо вырубленной топором физии. А смех… Наверное, было проще услышать, как выводит серенады слон, чем дождаться смеха от строгого воспитателя.

— Ты ей сильно дорожишь? — спросила Сара, вновь откинув крышку.

— Ну… не знаю. Все-таки подарок, а их у меня немного, — Джу увела взгляд в сторону рюкзака. — А что ты хочешь сделать?

— Пока только вскрыть… — Она нащупала почти незаметный бугорок под бархатным покрытием… — дно. Мне кажется, там что-то есть. Вот, сама пощупай.

Джу сунула свои короткие пальчики в шкатулку, бережно коснулась бархата, провела по нему ногтями, оставив неглубокие следы, и пожала плечами, не найдя ничего необычного.

— Дай мне что-нибудь острое, — попросила Сара.

Джу суетливо сбегала на кухню, погремела посудой и вернулась с крошечным ножом для чистки овощей.

— Пойдет, — сказала Сара и кончиком блестящего лезвия сноровисто подцепила бархатное дно.

Прямоугольник красного бархата сидел совсем не крепко и отошел от шкатулки с первой попытки, обнажив свою сокровенную тайну. В дно шкатулки был утоплен крошечный, величиной с гранатовое зернышко глазок голографического проектора, окаймленным тонким колечком с прорезями.

Дик, записывай все, что сейчас будет происходить.

Как будет угодно.

Сара чувствовала, как к лицу приливает кровь от ядреной смеси удивления, страха и волнения. Она подняла глаза на ошарашенную Джу. Та даже не моргала и с преувеличенным любопытством заглядывала внутрь шкатулки, словно на ее дне хранился секрет вечной молодости.

— Ну… сейчас определенно должно что-то произойти, — произнесла Сара и, затаив дыхание, увлеченно повернула кольцо.

Будто кто-то щелкнул зажигалкой внутри шкатулки, и из нее невысоко брызнули синие, белые и красные лучи, стремительно рисуя в воздухе трехмерную схему какого-то массивного сооружения.

— Купол, — поняла Джу.

Сара кивнула. На мутноватой и трехцветной голограмме в самом деле вращался миниатюрный купол. И Цитадель, и институты, и… запутанные кишки тоннелей под ними. Весь Шэлл Интертаймент лежал как на ладони.

— Смотри, — Сара указала пальцем на мерцающую красную точку под Шэлл Сити.

В этот момент проекция пошла густой рябью, начала дергаться, словно ее пытались растянуть, и в конце концов благополучно угасла, все-таки успев показать путь. А Сара не сомневалась, что система тоннелей под куполом, ведущая к красному пятну, — это был самый настоящий путь.

Дик, ты все записал?

До последней детали.

— Как думаешь, что там? — спросила Джу.

— Чтобы там ни было, скоро я это выясню.

— Мы выясним, — неожиданно бросила Джу.

— Послушай…

— Ничего я не буду слушать, — решительно возразила Джу. — Это был мой подарок и мой отец, между прочим. И я не меньше твоего хочу знать правду. Поэтому я полечу туда вместе с тобой.

Она демонстративно сбросила пеньюар прямо на пол и, оставшись в одних трусиках, направилась в сторону гардероба, чтобы одеться для полета в Шэлл Сити.

Сара смиренно вздохнула, разглядывая оголенную загорелую спину Джу. Обуза была ни к чему. Н, лишь благодаря этой взбалмошной и упрямой обузе ей удалось приблизиться к истине, и поэтому придется тащить ее с собой.

Фьюжинер, щупленькая и миловидная темнокожая девушка по имени Линда, встретила его на входе, идентифицировала, убедилась, что сеанс полностью оплачен, и неторопливо повела к месту спячки, откуда его сознание должно было нырнуть в голову бедного Эдварда. Если, конечно, тот еще не наложил на себя руки.

Фьюжин-центр ни капли не изменился. И все еще напоминал огромный, старый и темный кинотеатр, только без сцены и широкого экрана, но с удобными креслами, выставленными в тридцать рядов. Окна были плотно занавешены, а свет приглушен — так пассажиры якобы лучше себя чувствовали во время сеанса. Нельзя было сказать, что зал был забит до отказа, но и точно не пустовал, где-то две трети мест занимали посетители, полулежащие, почти неподвижные, спящие. Кто-то улыбался, кто-то грустил, а кто-то лежал с каменным лицом в своем странном сне.

Илон посещал фьюжин-центр однажды, несколько лет назад, когда подумывал прокатиться в теле какого-нибудь шэлловского политика. В то время как раз поставили первый трон, и уже можно было без манипуляций с корешком оказаться под куполом. Чуть дороже, но с теми же ощущениями. Однако он так и не рискнул. Не хотелось рвать свое сознание на части ради часового аттракциона, да и в нейросе пошли разговоры о потери памяти, выгорании личности, которые, как обычно, оказались лишь слухами — бреднями, выдуманными то ли ради страшилок, то ли ради хохмы. А затем и желание нырнуть под купол как-то само собой погасло.

Но теперь его ничего не сдерживало от того, чтобы стать пассажиром. В конце концов он уже наврал пьюрам, закинулся запрещенными инжекторами и прикончил трех ублюдков в мертвом городе. По сравнению со всеми этими «подвигами» немного подремать на троне с инвизом в кармане — невинная развлекуха.

Тронов теперь было три штуки. Они стояли в отдалении от рядов, пустые и опутанные сетью черных проводов. Линда удивилась, когда узнала, что у Илона отсутствует модуль для обычного фьюжина, а потом удивилась снова, когда прочла в профиле, что он работает несколькими этажами выше и еще ни разу не выбирался под купол. Впрочем, вела она себя предельно корректно, не задавая лишних вопросов, на которые Илону абсолютно не хотелось отвечать. Особенно сейчас, когда жизнь Эдварда висела на волоске.

До трона оставалось не больше семи шагов, когда Илон краем глаза уловил знакомое лицо. Он остановился, чтобы присмотреться внимательнее. Так и есть: через два кресла от него мирно посапывал новенький хаосмастер. Дэн снес свою бесподобную башню с головы, и теперь медно-рыжие волосы беспорядочными и крупными завитками, словно языки пламени, расходились от самой макушки. Смотрелось проще, но все еще вызывающе, смешно и безвкусно.

Линда поманила его рукой, предлагая занять положенное пассажирское место. Илон поспешил и суетливо опустился, подивившись удобству. Отталкивающий вид трона оказался обманчивым. Илон буквально утонул в мягком покрытии, словно опустился на гору самого нежного пуха.

— Вам удобно? — спросила Линда.

— Вы еще спрашиваете, — улыбнулся он.

— Положите руки на подлокотники и откиньте голову.

Илон выполнил наставления и замер в ожидании самого грандиозного путешествия в своей жизни, предварительно щелкнув в кармане инвизом, — на тот случай, если Интел вдруг начнет его искать среди пассажиров и попытается отключить. Особой надежды на вибрирующую пуговку не было, так, для спокойствия.

— Во время поездки вы можете чувствовать небольшой дискомфорт. Это совершенно нормально для первого раза. Головокружение, тошнота, потеря ориентации, атаксия…

— Это еще что?

Не то, чтобы Илон боялся поездки. Но все-таки ехал не на прогулку, а вытаскивать шэлла из-под купола, нарушая все мыслимые законы, и хотел в точности знать, что ждет его впереди.

— Утрата равновесия, — пояснила Линда. — Не волнуйтесь, быстро пройдет. Немного постойте на месте, а еще лучше обопритесь на что-то или присядьте. Подышите немного. Вы готовы?

Илон уверенно покивал.

— Прекрасно. А теперь расслабьтесь и закройте глаза.

Илон смежил веки, ощутил, как что-то царапнуло затылок, и помчался на встречу к Эдварду.

Невидимый поезд, казалось, несется со скоростью света, размазывая тонким слоем сознание по неясным разноцветным путям. От чудовищной перегрузки перехватывало дух, сердце уходило в пятки, и нестерпимо хотелось отлить. Его словно спустили с самой крутой и высокой горки на свете.

Через несколько секунд калейдоскоп тоннеля неистово закружился, сузился, покрываясь густой чернотой, и наконец оборвался, резко и грубо выталкивая пассажира в плывущую, как мираж, комнату.

Внутри нарастал необъяснимый и пугающий рокот. Илону казалось, что его натурально душат, легкие превратились в два тяжелых перевязанных мешка, которые тянули вниз. В ушах оглушительно пульсировала кровь; перед глазами раскачивались стены, вспыхивали сияющими кляксами и убегали в темноту; он с трудом пробил ком в горле, захрипел, вздохнул, все еще сгорая от удушья, и тут его бросило в сторону, словно кто-то грубо дернул за руку. Он не устоял и шлепнулся с размаху. Желудок выписал сумасшедший кульбит, сдержать его не удалось, и Илона стошнило.

Однако… сразу сделалось легче, будто ушедшая тошнота забрала все другие муки. Взгляд прояснился, воздух спокойно заструился в легкие, а с тела слезла невыносимая тяжесть. Что там говорила Линда?.. Подышать и постоять на месте.

Илон немного полежал на полу, собирая разорванные безумной поездкой мысли, успокоился и неуклюже поднялся. Чужие ноги слегка сводило судорогой, незнакомые пыльцы неловко сгибались. Он попрыгал на месте, помахал руками, покрутил головой и глубоко-глубоко вдохнул.

Мозг паниковал. Все еще не мог сообразить, что происходит, привыкая к новой оболочке, сопоставляя старые привычные ощущения и совсем не знакомые. Илон чувствовал себя высоким и толстым. Чувствовал себя… Эдвардом.

Ву однажды сказал ему, что фьюжин — это как виар на стероидах. Чушь собачья! Ставить рядом виар и фьюжин — это как сравнивать неспешную поездку на телеге и стремительный полет на аэрокаре.

Илон отер рукавом лицо, к своему удивлению обнаружив на нем густые усы с бородой, и огляделся. На оболочке были черные туфли, темные, немного жавшие брюки и голубая мятая рубашка, расстегнутая на груди.

Он находился в той самой спальне, где часто отдыхал Эдвард, посиживая в тихом полумраке и медленно, со смаком потягивая холодный лимонад. Сейчас шторы не заслоняли свет, и можно было разглядеть любимое место уединения Скама в подробностях. На круглом столике у окна белела недописанная предсмертная записка, шариковая ручка валялась на полу, рядом с ней блестел серебристый увесистый револьвер.

Илон поднял его, покрутил на пальце. Отголосок боевых стимуляторов пробился даже сюда, под купол: Смит и Вессон калибра десять и девять миллиметров, шесть патронов в барабане. Мощная штука. Если поставить к виску и спустить курок, результат гарантирован: черепушку придется собирать по всей комнате.

Незаконченная записка, револьвер и ручка на полу — очевидно, он застал Эдварда за пару минут до трагедии. В приоткрытое окно задувал слабый ветерок, тревожа белый лист бумаги. Илон придавил его указательным пальцем и прочел: «Сперва Джессика и Пол, а теперь вот Молли. Я так больше не могу…»

На сердце накатилась тяжесть. Илон вновь попрыгал на месте, размял пальцы, напряженно прислушался к себе…

Пора. Оболочка Эдварда подчинялась ему, как собственное тело, в голове перестало шуметь, дышалось свободно и ровно. Оставалось выйти во двор, найти транспорт и через зеленые кукурузные поля добраться до края мира, чтобы проклятый Шэлл Сити, город боли и слез, навсегда отошел в прошлое.

Чужие ноги умело совершили первый шаг в сторону коридора, когда снаружи противно и надрывно взвизгнул гудок. Илон спешно сбежал вниз, ругнувшись на обретенный жирок, пригнулся, достал пистолет и осторожно подобрался к окну, чтобы увидеть, кого принесло к опустевшему дому Скамов.

Пикап, груженный облезлыми грязно-красными канистрами, остывал у самой калитки. Из него вышел здоровенный рыжебородый детина, одетый в синие джинсы и пеструю футболку. Руки от запястий до плеч — в красочных татухах, на глазах — темные очки, на лбу черно-белая бандана. Подозрительный незнакомец снял очки, не спеша раскурил сигару, пустил погулять по воздух несколько облачков дыма и, выдернув канистру из кузова, уверенно направился к дому.