Цифраторий

Глава 4. Фьюжин. Часть 1

За окном кабинета тихо лежало теплое и светлое утро среды.

Клиент сегодня был всего один, и Виктор не знал, чем себя занять до его прихода. Он слонялся без дела, от стола до зеркала, от зеркала до стола, и всякий раз замечая свое счастливое отражение, принимался ощупывать подбородок, очищенный от колонии наноидов.

Его переполняла вселенская радость, и он ее не скрывал, улыбаясь сам себе. Казалось, будто кто-то выбил из него невидимую заглушку, и через возникшую дырку вытек весь негатив — та гремучая смесь из страха, волнения и раздражения, которая вчера окутывала его с головы до ног и заставляла тянуть руку к бутылке виски.

— Пру-м, пурум. Прум-пурум, — напел он под нос, поглаживая чистый подбородок и гладко выбритые щеки.

Вспомнилась Аманда. Она обожала гладить его по лицу, нежно брала его в ладони, словно хрупкий цветок, а затем целовала в губы.

Сделка прошла удачно. Тысячи лайков и за посредничество при продаже скота, и за выписанное направление на шэллтерпапию, и за предстоящий сеанс гипноза упали на счет, согревая душу и предрекая качественную оцифровку.

Он будет помнить все, в деталях, в мелочах. Приятный женский голос в голове, сообщивший о пополнении счета. Легкий завтрак, все еще катающийся сладостью на языке. Крупные слезы, текущие по щекам шизофренички из Гринвуда. И даже боль, с которой наноидная колония слетела с подбородка в прокуренной лаборатории Института транспорта и коммуникаций. Ничего не забудется. Ничего проклятое время не перемелет в прах, вращая острые стрелки часов.

Его цифровая, первосортная проекция не станет бледной тенью оригинала, жалкой копией среди других таких же жалких копий. Он явится к… Аманде таким, что она совсем не заметит разницы. Он будет прежним, живым. И произнесет те самые слова — простые, правдивые и чудесные. А потом еще скажет, что больше никуда не уйдет и останется с ней… навсегда.

В дверь постучали, и Виктору почудилось, что даже стук, раздавшийся секунду назад, будто прозвучал по-особенному. Спокойно, приятно, почти мелодично. Словно кто-то умело бил по маленькому барабану легкими палочками.

Окрыленный Виктор дотанцевал до двери, вальсируя с невидимым партнером, и радушно пригласил кавенов. Будь он проклят, сегодня его улыбка была настоящей и искренней, излучая теплоту и доброту. А не как обычно… Гипноз, всего лишь сеанс гипноза перед фьюжином — нет ничего проще.

На Анне было платье цвета пыльной розы, в ушах поблескивали золотые серьги с мелкими рубинами. Муж ее по-прежнему напоминал медведя, который, впрочем, уже ни капли не смущал своими лапищами и суровым взглядом. Он, как и прежде, был одет в клетчатую мятую рубаху и потертые джинсы.

— Мартин… — только начал Виктор, но бородатый кавен его прервал.

— Мне уйти? — спросил он, явно не желая оставлять свою несчастную супругу.

— Прошу вас, подождите за дверью. Сеанс не займет много времени, — пояснил Виктор и повернулся к Анне. — А вы пока присаживайтесь. Постарайтесь расслабиться, прогнать все посторонние мысли о повседневной суете. Дышите полной грудью и ровно.

Виктор медленно закрыл дверь, краем глаза увидев, как Мартин прислонился к стене напротив его кабинета и понурил лохматую голову.

— Мне бы хотелось узнать, как это будет происходить? — спросила Анна, утопая в кресле.

Ее зеленые глаза горели яркими звездами, по щекам стелился розоватый румянец — как будто в тон ее длинного платья, которое почти до щиколоток прикрывало ноги, видимо, чтобы скрыть увечье. Она перестала походить на затравленного, бедного зверька.

— Ну-у, — протянул Виктор, устраиваясь за столом. — Я вас загипнотизирую. Скажем так, прикажу вашему демону выплеснуть свою злобу в тот момент, когда вы окажитесь в Шэлл Сити. И он уйдет следом за своей злобой, оставив вас в покое.

По крайней мере, я на это очень рассчитываю, — подумал он.

— Я хочу знать! — неожиданно громко, твердо и грубо произнесла она, словно требовала от своего мужа-медведя раскрыть подробности какой-нибудь интрижки. — Что там произойдет?

Такой бурной реакции Виктор не ожидал. Во время всех встреч Анна никогда не выглядела безумной. И он почти забыл, что перед ним сидит самая настоящая шизофреничка, склонная к насилию. Демон Анны впервые показался в реальности, вылез наружу из мрака сознания, почуяв, что от него пытаются избавиться.

До последней секунды Виктор надеялся, что ему не придется заводить этот неприятный разговор, поясняя суть процедуры. Он представил себя на месте темного кавена, и понял, что мигом бы усвистал из кабинета кровожадного психолога, если бы услышал подробности фьюжина без прикрас. По сути дела, там, под куполом, Анна должна была убить несколько шэллов, чтобы наконец-то выпустить свою дремлющую ярость на волю, которая изводила ее в реальном мире. Трем отражениям, детей и мужа, суждено было погибнуть от рук собственной матери, подхватившей СИПРО. Но как это объяснить кавену, избегая острых углов и по возможности не упоминая слова «смерть», «дети» и «убийство»?

— После того, как я вас… закодирую, настрою вашего демона на нужную волну, вы… э-э утилизируете несколько шэллов. Только и всего.

Виктор покивал, удовлетворенный звучанием бесцветной фразой собственного исполнения. Ему она показалась весьма удачной. Но настырная Анна не сдавалась, решив проникнуть еще глубже.

— Утилизирую? То есть…

— Вы все правильно поняли. Не нужно произносить то, что вы хотели произнести. В Лост Арке мы называем это утилизацией.

Они замолчали. Виктор видел, как в ней заворочалось сомнение. Бегающие глаза, эти ерзания в кресле, словно оно вдруг стало жестким и неудобным. Нужно было действовать немедленно.

— Послушайте, — начал он спокойно, желая предотвратить побег пациентки. — Сейчас ваш демон нашептывает вам, чтобы вы отказались от фьюжина. Он боится. Понимает, что если вы решитесь, то проиграет. Навсегда останется где-то там, далеко от Гринвуда, под высоченным куполом. Но вы не должны его слушать. Прежде всего, вы должны думать о своих… детях. О своем выздоровлении. И больше ни о чем.

Они еще немного помолчали. В полной тишине.

— Как это будет? Они не будут мучиться?

После этих слов Виктор понял, что одолел сомнения Анны. Все пациенты, когда-то задававшие аналогичные вопросы, неминуемо соглашались пройти сеанс шэллтерапии.

— Нет, — уверенно ответил Виктор. — Поверьте, все кончится очень быстро. Я понимаю, что в вас сейчас клокочут чувства. Но, собственно говоря, шэллы и печатались только для того, чтобы такие, как вы, могли получить эффективную помощь.

— Я их увижу до…

— Исключено.

— Почему?

— Потому что ваш демон успеет подготовиться. Начнет играть с вашим разумом, отговаривать, взывать к состраданию. И в конце концов убедит вас отказаться от фьюжина. Но… — Виктор строго посмотрел на нее, подталкивая к правильному решению. — Мы ведь этого совсем не хотим?

Анна покачала головой и, глядя в пустоту, смиренно прошептала:

— Начинайте.

Она вздохнула, положила, как примерная девочка, руки на колени, поверх легкого платья цвета пыльной розы.

Виктор достал каплевидный серебряный кулон на цепочке, подошел к креслу и остановился за спиной Анны. Для гипноза он уже давно применял голографические проекции, которые можно было подогнать под клиента, под уровень его внушаемости. Но Анна была кавеном, и для нее он решил использовать что-нибудь простое и приземленное. Фамильный кулон подходил идеально.

— Дышите глубоко и ровно. Глубоко и ровно.

Цепочка зашелестела, расправляясь в воздухе. Крупная серебристая капля повисла напротив женского лица, напротив широко раскрытых зеленых глаз.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Виктор.

— Нормально.

— Комфортно, наверное, вы хотели сказать, — поправил Виктор, ненавязчиво начиная погружать ее в транс. — Думаю, вам очень комфортно и спокойно. Вам никогда еще не было так комфортно. А теперь посмотрите на этот кулон. Сосредоточьтесь на нем. Не теряйте его из виду. Он ваш маленький проводник, дверь в ваше подсознание. Сейчас в этой комнате есть только вы, мой голос и кулон. Вы чувствуете себя легкой, настолько легкой, что вам хочется улететь, словно облаку. Вы слышите мой голос — ясно и четко. Вы видите кулон. Кулон и больше ничего.

Кулон закачался, как маятник.

— Один — вы полностью расслабляетесь… Два — вы не чувствуете собственных рук… Три — вы закрываете глаза, — Виктор отвел кулон от лица и опустил его в карман. — Ваше тело, от кончиков пальцев ног до макушки головы, наполняется теплотой и светом. Вы вся сияете. И парите над землей. Вы видите зеленую лужайку и большой, белый двухэтажный дом. Он немного похож на ваш, но это не ваш дом.

Вы медленно опускаетесь на лужайку. Зеленая трава приятно щекочет кожу и шепчется под вами. Вы немного осматриваетесь и заходите в дом. Вы видите двух детей, мальчика и девочку. Они похожи на ваших детей. Но это не ваши дети. Запомните, это не ваши дети. Вы видите мужчину, но это не ваш муж. Запомните, это не Мартин.

Вы стоите и смотрите на детей и на мужчину. Но вы знаете, что не одни пришли сюда. Анна, с кем вы пришли в этот дом?

— Другая я. Она плохая, она очень плохая. Я не хочу, чтобы она была со мной. Она все время напоминает мне, что я устала. Что муж меня не любит, а дети — ненавидят. Постоянно говорит мне про них гадости. Я пыталась ее прогнать, но она не уходит.

— Чего «другая я» хочет?

— Убить моих детей и моего мужа.

— Но вы помните, где вы сейчас находитесь?

— В доме с детьми и мужчиной. Но это не мой дом, не мои дети и не мой муж.

— Все правильно. Они чужие. Они всего лишь отражения. Они находятся в этом доме, чтобы помочь вам и созданы только для того, чтобы утолить гнев другой я. Понимаете?

— Понимаю.

— Сейчас они вас не видят. Но совсем скоро вы посетите это место снова. Вы встанете у калитки, вы найдете рядом с ней пистолет, возьмете его, войдете в дом и убьете всех, кто в нем находится, чтобы отпустить свою другую я. Пусть делает, о чем всегда мечтала. Пусть останется в этом доме навсегда. Вместе с этим мужчиной и его детьми. Повторите, что вы должны сделать?

— Я встану у калитки, возьму пистолет, войду в дом и убью всех, кто там находится, чтобы отпустить другую я.

— Вы — умница. Вы все запомнили. А теперь я начну обратный отсчет и на счет «один» вы полностью проснетесь. Вы уже возвращаетесь — три… Вы чувствуете пальцы рук, чувствуете, как бьется ваше сердце, — два… Вы пробуждаетесь и узнаете кабинет, в котором находитесь, — один.

Сегодня на работу Илон явился первым, на месте не было даже шефа, и каждый звук, будь то шаги, щелчки виртуальных клавиш или шелест одежды, звучал в зале хаоса как будто с удвоенной силой. Несколько секунд назад Интел сообщила, что до годтайма осталось полчаса.

Илон устроился на рабочем месте, привычно уткнулся в экран, где Шэлл Сити лежал как на ладони, маленький, словно игрушечный, почти неподвижный, и попросил компьютер найти Эдварда Скама. Изображение моргнуло, на мгновение расплылось, а когда обрело прежнюю четкость картинки, послышалось забавное «Пфу-у-пр! Пфу-у-пр!».

Именно с таким звуком бывший фермер, а ныне второй политик в Шэлл Сити тащил через трубочку столбик лимонада и в ус не дул. Да и вообще выглядел так, словно послал подальше предвыборную подготовку и теперь кайфовал от привычного бытия, оставив далеко позади всю эту грязную и нервную политическую кутерьму.

Илон забеспокоился, но, полистав новости Шэлл Сити, убедился, что Эдвард и не думал выходить из игры. Никаких громких заявлений ни на одном канале, никаких намеков в газетенках, как это обычно бывает. Тогда Илону подумалось, что Эдвард захворал, простуда или банальный стресс, но показатели говорили, что тот здоров, как бык, и спокоен, как удав. Астронавты позавидуют.

Некоторое время Илон подсматривал за Эдвардом, пытаясь выяснить, что произошло за время их разлуки. Но вскоре убедился, что ничего. Новоиспеченный политик, закинув ногу на ногу, сидел в спальне и с наслаждением потягивал прохладный желтоватый напиток, беспечно гоняя трубочкой льдинки в стакане. Ну и бездельник!

Все выглядело так, словно подопечный решил устроить себе незапланированный выходной и на время отгородиться от всего мира. Не смотрел телевизор, не слушал радио, не читал газет, чтобы узнать последние новости о предвыборной гонке.

Ничего-ничего, — с улыбкой подумал Илон. — Через полчаса я его взбодрю. А уж в пятницу он и сам встряхнется. После того, как выиграет в лотерею кругленькую сумму.

Поняв, что Эдвард продолжит сидеть сиднем в полумраке спальной комнаты, словно крот в норе, Илон поднял камеру над домом Скамов, откуда в этот момент выходила Джессика.

Ох, Джессика! Она была хороша. Даже сейчас, когда упоротые пиар-технологи заставили ее коротко состричь шикарные волнистые волосы цвета ржи, чтобы создать образ деловой женщины и тем самым понравиться технократам. Она всегда выглядела на миллион лайков — как бы ни стриглась, во что бы ни одевалась, а уж без одежды… Сейчас на ней покачивалось легкое светлое платье на лямках, и солнце, пробиваясь сквозь тонкую ткань, как будто подсвечивало волнительные изгибы ее прелестной фигуры. Илон позволил камере медленно облететь миссис Скам от области декольте до спины и того, что пониже, и вновь поднял невидимое око над домом.

Илону нравился этот дом. Белый, двухэтажный, с зеленой аккуратной лужайкой во дворе и ровной оградой. Это был хоть и не самый большой, но зато самый уютный дом в округе. И он напоминал о… Гринвуде.

Джессика пересекала двор и остановилась у калитки. Нагнулась, натягивая ткань вокруг своих широких бедер, и начала рыться в траве, словно пес. Илон подвел камеру ближе и увидел, как тонкие пальцы, не щадя ногтей, чернеют от земли, разбрасывая ее комьями.

— Какого хрена?!! — он произнес это вслух.

Потому что Джессика откопала пакет, где блестел револьвер. Она вытащил оружие, крепко сжала его правой рукой и решительно направилась к дому. Илон вывел ее данные на часть экрана: пульс взлетел до небес. Но все другие характеристики находились в норме.

Мысли сорвались с цепи. Разгоряченный разум начал подкидывать одну версию за другой. Джессика узнала об измене и решила от горя прикончить супруга? Но он вроде бы был ей верен… Или кто-то нашептал ей, что она не единственная женщина, которую ласкает Эдвард?.. Может быть, просто розыгрыш? Нет, на нее совсем не похоже, да и показатели. Она… СИПРО, фьюжин? Но аура. Аура была синей. Не золотистой, а синей. Внутри Джессики никого не было. Сбой ИИ?..

Интел, что не так с Джессикой Скам? — торопливо и беспокойно проговорил Илон.

Конкретизируйте вопрос.

Она под фьюжином?

Нет.

Да чтоб тебя…

Совершенно не понимая, что происходит, Илон в панике бросил камеру в коридор дома, куда только что уверенно вошла Джессика. Она подняла пистолет и навела его на своего семилетнего сына Пола. Мальчишка испуганно вжался в угол и прикрылся руками, ожидая выстрела.

Это походило на СИПРО. Но это не могло быть СИПРО! Интел подтвердила.

Илон не видел лица Джессики, но по бледнеющему ребенку, по тому, как тот трясся, понял, что она не шутит. С секунды на секунду должна была случиться трагедия — жуткая, необъяснимая, непоправимая.

Но Илон не представлял, как ее остановить. Время годтайма еще не пришло, да и в любом случае редактор отреагировал бы на сообщение не сразу. В голове вспыхнула только одна мысль: экстренная ликвидация. Пальцы лихорадочно забегали над виртуальными клавишами, заполняя карточку смертника… Код, долбаный код. Проклятье! Он его не помнил, потому что никогда им не пользовался. Он успеет. Он должен успеть!..

Ма, код экстренной ликвидации. Немедленно…

До того, как стать политиком, Эдвард и подумать не мог, что будет наслаждаться, упиваться тишиной и покоем, смаковать их, словно запах любимой женщины или вкус изысканного вина. В той, прошлой жизни тишины и покоя всегда было вдоволь. Но сейчас и то, и другое стало непозволительной роскошью. Он постоянно куда-то спешил, опаздывал, а автомобиль, пусть и с личным водителем, стал вторым домом. Ему все время кто-то названивал, кто-то от него чего-то хотел или даже требовал. Знакомые и незнакомые люди круглый день мельтешили вокруг, словно рой встревоженных пчел.

Но сегодня Шэлла, втянувшая его в эту авантюру, почему-то решила сжалиться над ним, подарив несколько часов чарующей тишины и дурманящего покоя. Эдвард сидел на втором этаже своего дома, у окна, и потягивал лимонад через трубочку. А чтобы полностью вернуться в прошлое и вновь стать хоть на какое-то время обыкновенным фермером, отпустил телохранителя, несмотря на все его отчаянные протесты.

Эдвард чувствовал, как лимонад тонкой прохладой расходится по телу, и до сих пор не верил, что за все время внезапно рухнувшего на него покоя ни разу не затрезвонил телефон. После нескольких напряженных дней ему это было нужно, как воздух. Несколько часов умиротворения. Посидеть вот так, в полумраке спальни своего дома, со стаканом лимонада в руке. Сбросив душный пиджак и зеленую удавку галстука. Прикрыв усталые глаза, натруженные до рези и слез изучением бесконечных отчетов и зубрежкой предстоящих речей. Представляя, как Джессика, виляя бедрами, суетится на кухне. От стола к холодильнику, от холодильника к плите, от плиты обратно к столу. Он принюхался, втягивая аромат скворчащего мяса и чеснока. Сейчас, еще немного, и снизу послышится ее голос, зовущий обедать.

Но голос не послышался. Вместо этого почему-то испуганно вскрикнул Пол: «Мама, нет!». И следом раздался хлопок, словно в доме лопнула туго надутая шина.