Чужие берега (СИ)

Глава 15

1.

Меня честно пытались разбудить «на ужин», но я так устала, что просыпаться совершенно не хотелось. Невнятно пробубнила что-то про отсутствие аппетита и, повернувшись на другой бок, проспала без сновидений до самого утра.

Проснулась отдохнувшая и со зверским аппетитом. Парни оставили мне мою часть вечерней трапезы, но выглядела та очень подозрительно. Просыпаться вчера ради этого не стоило точно.

От мяса я решила отказаться еще на этапе, когда мы только вошли в поселение и рассмотрели одежду местных жителей, пошитую из мелких короткошерстных шкурок. Уж очень они были похожи на крысиные, вряд ли здесь под землей юбки шили из беличьих. Хотя на полу вот лежали шкуры довольно внушительных размеров, но опознать к какому виду животных они относятся — я не смогла. Не исключено, что в здешних пещерах обитают звери подобные гигантским кротам. Жуть какая, даже представлять их не хотелось, не то что встретиться или съесть. В общем, вариант с мясом я даже не рассматривала.

Хлеб на вид был совершенно обычный, но его вкус и запах сильно отдавали плесенью. Единственное что можно было есть более-менее с аппетитом — это прилагающуюся к мясу кашу. Сварена она была из каких-то клубней похожих на картошку и имела сладковатый насыщенный вкус. Как позже объяснил Лаэрт, на самом деле это не картошка, а грибы. Ну грибы так грибы, есть можно.

Оказалось, что только я одна спала всю ночь без задних ног, а Лаэрт с Артуром дежурили по очереди, опасаясь ночных сюрпризов от местных жителей. Впрочем, напрасно. Нас никто не тревожил.

— Я бы покурил, — сказал Лаэрт Артуру после того, как завтрак был съеден полностью. В отличие от меня молодые люди над едой не рефлексировали и ели мясо с плесневелым хлебом, не задумываясь над его происхождением. Съедобно, сытно — и на том спасибо.

— Ну давай попробуем, может, нам разрешат выйти из нашего «гостеприимного» бунгало, — ответил Артур на предложение Лаэрта.

— То есть как это не разрешат выйти? — испугалась я, когда до меня дошел смысл сказанных слов. — А куда, простите, идти в туалет?

Но вопреки нашим опасениям, покинуть хижину нам разрешили. В отхожее место, правда, в сопровождении одного из охранников, который ждал меня, пока я там управлюсь со своими делами, но меня это мало беспокоило.

Но вот курительная трубка Лаэрта вызвала у местных жителей самый настоящий фурор. О табаке они никогда не слышали. Охранники смотрели на то, как Лаэрт пускает колечки сизого дыма, как на колдовство уровня «воскрешение из мертвых».

Мы промаялись бездельем еще, наверное, часа два не меньше. Все это время корона была в нашем полном распоряжении. Я крутила ее в руках, обводила пальцами узоры из драгоценных камней, любовалась как они отражают свет. Особенно мне нравились зеленые изумруды. Я думала, что если камушки достать, а саму корону переплавить, то какой-нибудь столичный ювелир вполне мог бы изготовить для меня колье с длинными серьгами и еще даже на браслетик осталось бы. Конечно осталось бы… В этой короне золота, наверное, с полкилограмма. Я представила себя в длинных тяжелых серьгах с изумрудами и даже зажмурилась от удовольствия. Эх, красота…

— Артур, а нам корону отдавать обязательно? — спросила я с затаенной надеждой на самом дне своей жадной души.

— Ну да, — удивился Артур. — А тебе она зачем?

— Что за вопрос? Ты правда не понимаешь, зачем нужны золото и драгоценные камни? Она наверняка стоит кругленькую сумму.

— Нет, почему же, я понимаю. Но в виде короны изделие имеет гораздо большую ценность чем стоимость металла и камней, из которых изготовлена. Это же символ власти, святыня целого народа. Наверняка ковалась несколько веков назад и передавалось по наследству из поколения в поколение. Разве можно измерять деньгами?

Я внимательно посмотрела на Артура. Он это всерьез? Да, действительно на лице никакой улыбки, лишь искреннее недоумение. Мне стало немножечко стыдно, но не слишком.

— Хорошо тебе говорить, Артур. Ты с детства в деньгах не нуждался. Огромное состояние отца, деловые связи по всему миру, врожденные способности к магии и так далее и тому подобное… Ты никогда ни в чем не знал отказа…

— А ты? Мне казалось, что у тебя тоже вполне себе аристократичная и богатая семья. Огромное поместье на берегу, несколько плантаций, много земли на побережье…

— А денег нет. — закончила я за него предложение. — Земли много, а денег нет. Я не скажу, что мы так уж нуждаемся, но… смотря с кем сравнивать. Действительно ценных редких и красивых драгоценностей у меня не было никогда. Но ты прав… Это всего лишь побрякушки. Вполне можно обойтись и без них.

В этот момент наш разговор прервали громкие возгласы, возвещавшие прибытие посланцев короля. Мы переглянулись. Я кое-как пригладила волосы, взяла в руки корону и вышла из хижины вслед за парнями.

Перед нами стояли четверо воинов, прибывшие проводить нас к королю. Вот любят они тут четверками ходить. Хотя, безусловно удобно. Двое впереди, двое позади, все под контролем, и никто никуда не сбежит. Но мы-то сбегать и не собирались, не для этого сюда пришли.

С полчаса мы всей процессией шли по главной улице мимо бесчисленных рядов глиняных хижин, пока не остановились около небольшой группы домиков, окружавших

высокую каменную изгородь.

— Тут живут слуги? — шепотом спросила я у Лаэрта.

— Скорее жены, — также шепотом ответил он мне.

Я уловила неодобрительный взгляд охранников и замолчала.

Ворота в королевский двор были распахнуты, и мы беспрепятственно вошли внутрь. Как раз напротив главных ворот в глубине огромной площади, земля на которой была посыпана толстым слоем толченого известняка, стоял большой каменный дом. Одноэтажный, но тем не менее выгодно отличающейся от тех глиняных хижин, что мы видели по дороге сюда. Стены его отшлифованы настолько гладко, что без труда отражали свет горящих вокруг хижины фонарей. Судя по всему, это и была резиденция Его Величества.

2.

Площадь не была пустынна. Вдоль дороги ведущей к дому короля стояли воины, выстроенные в несколько рядов. Также два отряда человек по двадцать каждый по обе стороны от входа в его жилище неподвижно и молча. Вообще на площади царила неестественная мертвая тишина.

Мы остановились перед домом, не доходя до него метров десять. Один из наших сопровождающих сказал нам, чтобы мы остались стоять здесь, а сами они присоединились к отрядам воинов.

Более десяти минут мы ждали выхода короля, переминаясь с ноги на ногу, и все это время чувствовали, как нас с любопытством рассматривает все его придворное войско. Ощущение было не из приятных, но я вспоминала, как держали себя местные жительницы, и пыталась сохранять равнодушный и независимый вид.

Наконец дверь распахнулась, а в этом доме была самая настоящая дверь, в отличие от циновок, которые мы видели на хижинах попроще, и из нее вышел человек, несущий стул с большой спинкой. Поставил его напротив входа и снова исчез в доме. Еще через несколько минут дверь опять открылась, и из нее вышел человек с головы до ног закутанный в меховой плащ. На площади застучали барабаны. Наверное, барабанщики скрывались за спинами воинов, потому что пока мы стояли в ожидании аудиенции, никаких музыкальных инструментов я не заметила. Некогда мне было рассматривать их и сейчас. Мы не сводили глаз с короля табари. Барабанная дробь становилась громче и чаще, пока наконец не достигла максимально возможной, сливающийся в монотонный гул, и вдруг разом оборвалась. В ту же секунду король табари выпрямился и сбросил с себя меховой плащ.

Я не смогла удержать испуганный возглас. Это было поистине жуткое зрелище. Лицо его было безобразно: совершенно без губ, с оскаленной щелью рта, с широким приплюснутым носом, с черными горящими сумасшедшей злобой глазами, с лысым черепом, покрытым глубокими бороздами морщин.

Не помню, видела ли я когда-либо в жизни что-то более отвратительное, свирепое и безумное. В ту же секунду я поняла, какую непоправимую ошибку мы совершили, явившись сюда без приглашения. Мое сердце колотилось от страха, но отвести глаз от короля табари я не могла. На груди у него красовалось огромное ожерелье из роскошных перьев, только белых, а не черных как у его воинов. Под перьями просматривалась тонкая металлическая кольчуга, вокруг шеи была обмотана золотое ожерелье в виде толстой цепи. Голову этого страшного человека охватывал платиновый обруч, в центре которого зиял громадный нешлифованный алмаз. В руке сверкал в отсветах фонарей длинный, тяжелый, изогнутый клинок.

С минуту король стоял неподвижно, потом вдруг вытянул вперед руку, похожую на лапу хищника с длинными черными когтями и заговорил неожиданно высоким, пронзительным голосом:

— Я король табари, а вы мои подданные, слушай меня! Слушайте меня, воины! Слушайте меня, горы, пещеры и подземные недра! Слушайте, мужчины и женщины, юноши и девушки, рожденные и еще не рожденные дети! Слушай меня все, кто живет и кто должен умереть! Слушайте!

На мой взгляд, такое пафосное обращение было излишне, потому что все присутствующие на площади и так не сводили с короля глаз, ловили каждое его слово и почти не дышали.

— Сегодня поистине благословенный день, когда в наш народ вернулась великая святыня, похищенная столетие назад. Мы думали, что королевская корона табари утеряна навсегда и не надеялись когда-либо увидеть ее вновь. Но боги смилостивились над нами и вернули нам святыню. Но помимо такого щедрого дара они преподнесли нам еще один, не менее ценный.

О чем это он говорит? Какой еще дополнительный дар? У меня перехватило дыхание от дурного предчувствия.

— Я помню старца, что похитил нашу корону, помню вкус его крови и жар его магического дыхания. Помню, как выглядят его глаза, и помню запах, исходящий от старого чародея. Его давно нет в живых, но потомок презренного вора стоит сейчас перед нами, я узнаю его! Боги привели его к нам, чтобы мы могли не только вернуть святыню на ее законное место, на голову короля, но и смыть с нее позор и грязь от рук чужаков кровью тех, кто посягнул на честь народа табари.

Я ойкнула и посмотрела на Артура. Король про него что ли говорит? Его кровью очищать оскверненную реликвию собрался? Такой поворот нас категорически не устраивает! Я неосознанно прижала корону, которую все еще держала в руках, к себе поплотнее.

Король замолчал и уставился на нас, сверкая злобными безумными глазами. На площади опять воцарилась тишина.

3.

Артур сделал шаг вперед и наклонил голову в знак почтения. Кланяться, правда, не стал, не говоря уж о том, чтобы на колени падать и уверенно с достоинством произнес:

— О, великий король табари! Я понимаю твою злость и негодование по поводу случившегося. Но все произошло так много лет назад. Я не присутствовал при краже и не должен отвечать за своего предка. Я не знаю, какие обстоятельства вынудили его совершить столь низкий поступок, не знаю его помыслы, действительно ли черны были его намерения и какую цель преследовал мой прадед. Но сейчас он мертв. А я в отличие от него на королевскую реликвию не посягал! Я возвращаю ее с пожеланиями мира и процветания вашему народу!

Артур замолчал. Я чуть не зааплодировала его речи, но вовремя сдержалась.

Король моих восторгов не разделял:

— Святыня осквернена и скверну может смыть с нее только кровь! — громко выкрикнул он и сделал шаг по направлению к Артуру, поднимая в руке клинок, но тот тоже отступать был не намерен:

— Ты верно сказал, что чуял жар магического дыхания вора. Мой прадед был великим колдуном и передал мне свои способности, приумноженные многократно! Голос Артура не дрогнул. — И ежели хоть одна капля нашей крови прольется на земле табари, если хоть один волос упадет с нашей головы — великое проклятье обрушится на ваш народ! Я колдун и древняя магия подвластна мне! Я видел много вероломных поступков в своей жизни, но я никогда не творил их собственными руками и не допущу несправедливости по отношению ко мне и к моим людям! И если невинная кровь прольется на землях табари, я успею восстановить справедливость, прежде чем умру, великое проклятье падет на убийц, их король тут же умрет в страшных муках, а я успею увидеть это и душу мою охватит радость и веселье. Вы не причините нам вреда, ибо дети не отвечают за грехи их отцов.

Артур вошел в какой-то раж от собственной речи, его голос громко разносился над площадью, а слова опадали на толпу как камни, будто действительно имели немалый вес. Думаю, он вкладывал в них какую-то магию и сам свято верил в то, что говорил.

По лицу короля пробежала тень сомнения. Умирать ему, конечно, не хотелось, колдовства он совершенно обоснованно побаивался, но и отступить на глазах своего народа перед пришедшими чужаками не мог тоже. Нужно было принимать какое-то решение, причем немедленно.

— Что же, чужеземец, в твоих словах есть доля правды… Но как я могу надеть на голову корону, столько времени бывшую в руках колдунов?!

— Да не была она в руках колдунов, в гнезде у птицы Рух лежала… начало было спорить Артур, но король бросил на него такой взгляд, что тот оборвал предложение на середине.

— Для того чтобы удостовериться, что вы желаете людям табари добра и мира, а также в том, что ваша магия может нести не только беды, но и пользу — вы, пришедшие к нам незваными, чужаки, должны снять проклятье, уничтожающее наши грибные посадки и заставляющее подземных людей умирать от голода.

Я стояла в недоумении и хлопала глазами, не понимая, в какой момент разговор обернулся так, что мы мало того, что не будем вознаграждены за то, что возвращаем им их реликвию, так еще и должны доказывать свою невиновность.

— А если мы откажемся? Убьете нас? — Артур решил уточнить все вопросы сразу.

— Отпустим. Но боюсь, что без проводника вы не найдете выход наружу и будете плутать в бесчисленных коридорах, пока не умрете от голода и жажды. У племени табари тоже есть шаманы и пусть они не могут снять заклятье, но кое-что они все-таки могут.

— Вы нам угрожаете?

— Я предлагаю вариант выхода из ситуации, при котором в выигрыше окажется каждая из сторон.

Нет ну надо же! Я чуть было не открыла рот, чтобы не ляпнуть что-нибудь, такое меня накрыло возмущение, но вспомнив, что женщины народа табари вообще голоса не имеют, вовремя прикусила язык. Ситуация и так накалялась и осложнять ее еще больше — опасно.

Король повернулся к своим воинам и сделал неопределенный жест. Один из них выступил вперед и быстрым шагом скрылся в доме, чтобы через минуту появиться с большим ящиком, наподобие сундука в руках. Воин поставил ящик на землю перед ногами повелителя, открыл крышку, поклонился и отошел.

— Положите корону сюда, — велел нам король. — Я оставлю возле нее охрану. И завтра, если проклятие с подземного города будет снято, корона очистится от скверны и может быть возвращена народу табари. К вечеру мой советник разъяснит вам все детали предстоящего деяния, а к утру оно должно быть выполнено!

После этого король замолчал, выдерживая драматическую паузу, поднял над головой кинжал и неожиданно громко прокричал:

— Я сказал свое слово, и вы все были свидетелем ему. Да будет так!

Он резко опустил клинок со свистом вспарывая воздух, а все стоявшие неподвижно до сего момента воины, внезапно совершенно синхронно подняли правую ногу и гулко опустили ее на землю. Это повторилось трижды. После чего король развернулся и ушел к себе в дом.