Четыре голоса Тьмы

Глава 23 Совет

Теневое море, остров Дороттайн.

Лечебница.

13-й день месяца Надежд, год 493-й от В.Л.

Когда я очнулся в лечебнице, то первым, что я увидел, оказался укоризненный взгляд Дгоро Твика.

— Прости меня, Дгоро, — прошептал я. — Я не хотел.

— Знаю, Люрет. К счастью, на этот раз твои раны не столь тяжелы, так что пробудешь ты у меня в гостях гораздо меньше. Возможно, что уже сегодня ты покинешь нас.

— Спасибо, Дгоро. А… сколько я уже здесь?

— Три дня. У тебя ушиб груди, два треснутых ребра, утомление и переохлаждение, видимо, от длительного пребывания в воде. Сейчас ты уже в порядке. Пока ты спал, мы о тебе позаботились. Отвары, мази и сонное зелье. Во сне восстановление идет быстрее. Опять-таки, надеюсь, что больше тебе не потребуются наши комнаты.

— Как Його? — я вспомнил про потерявшего сознание мага. — Он тоже здесь?

— Да, — Дгоро поджал губы. — Он гостит у нас. Его комната рядом с комнатой Трипката Солоби.

Я откинулся на кровать. Они такие разные, но вот теперь оказались вместе.

— И как… они? — интересоваться судьбой одного Його было бы предательством.

— Трипкат ест все больше и набирается сил, но разум по-прежнему не спешит за телом. У Його пока одинаково плохо и с тем, и с другим. А я все жду те канийские травы, которые, быть может, помогут им. Плохо, когда ты ничем не способен облегчить страдания гостей, очень плохо.

— Уверен, ты делаешь все, что в твоих силах, Дгоро, — я попытался утешить лекаря. Он казался бледным и подавленным.

Лекарь промолчал. Я снова задумался о событиях той ночи. Архимаг поступил правильно, ему нужны люди, на которых он может положиться. А это в первую очередь те, кто готов принять самого себя. Його допустил ошибку не под водой, там он все сделал верно, а уже на поверхности. И теперь расплачивался за нее. Его помутненный после битвы и бегства от твари Тьмы разум не выдержал новой нагрузки.

— Дгоро, ответь мне на один вопрос. Допустим, что у тебя повредился какой-то инструмент, например, скальпель. Погнулся или даже сломался. Что ты с ним сделаешь?

— Отнесу мастеру, — не раздумывая, ответил лекарь. — У нас в Кании множество кузнецов занимается такой тонкой работой. Поэтому наши инструменты — не только лекарские — самые лучшие. А скальпель… — Дгоро вытащил его из кармана и задумчиво повертел. — Скальпель для лекаря больше, чем инструмент. Это продолжение руки. Это как еще один палец, позволяющий ему спасать жизни.

Лекарь убрал скальпель обратно. Похоже, что эти размышления отвлекли его от печальных мыслей. Воодушевляясь, он продолжил:

— У меня есть множество других, более примитивных инструментов. Например, пила для костей. Если сломается такая пила, то я выброшу ее и возьму новую. Главное, чтобы она была острой и с удобной рукояткой. А скальпель — дело другое. Сложно выбрать скальпель, который идеально подходит к твоей руке. И если один из моих сломается — а у меня их несколько, разного веса, длины, заточки, для разных операций — то я постараюсь сначала починить его. А если уж не получится, то придется подбирать новый.

— Спасибо, Дгоро, — я откинулся на подушку.

Скальпель. Казалась бы простая железяка, которую очень просто поменять на новую. Это проще, чем ремонтировать, гораздо проще. Заменить человека гораздо сложнее. Но и «починить» его после серьезных «поломок» вроде тех, которые пережили Трипкат Солоби и Його, тоже гораздо труднее.

Парваль даже не попытался. Я попытался проникнуть в замыслы архимага, в ход его рассуждений, но не смог. Значит, огневик для Парваля, даже несмотря на свои уникальные качества, оказался всего лишь «пилой для костей». Инструментом нужным, но вполне заменимым.

А кто же тогда я? «Скальпель» или «пила»? Что сделает архимаг, если и я «сломаюсь»? Перечеркнет мою карту или попробует помочь, либо хотя бы решит подождать? Я не знал ответа на эти вопросы.

— Спасибо, Люрет, — прервал мои печальные размышления Дгоро. — Ты вселил в меня надежду. Да, я могу помочь не всем. Мне придется ждать долгие дни и недели, пока привезут так нужные мне канийские травы. Но у меня есть другие инструменты и другие гости, которым я могу хоть чем-то помочь. Мне нельзя находиться в унынии, я должен возрождать у гостей жажду жизни. И, кстати, о гостях. Для тебя опять есть подарки. И опять-таки от девушек. Жаль, что ты проводишь столько времени у меня, а не с ними, — Дгоро бодро мне подмигнул.

Он попытался пробудить у меня жажду жизни. Я улыбнулся в ответ.

— Спасибо. А что за подарки?

Дгоро протянул мне два свертка, пожелал здоровья и вышел. Его ждали другие «гости».

Я развернул первый. В нем лежал крупный кусок гранита и записка. Даже не читая ее, я понял, кто преподнес мне такой дар. Я не знаю, что у магов Земли символизирует гранит, но содержание записки не вызывало двусмысленных толкований.

На клочке бумаги был изображен маг, перечеркнутый аж четырьмя линиями. Очень красноречиво и очень по-детски. Так, пожалуй, оно и к лучшему.

Во втором свертке оказался сплетенный из синего бисера браслетик. Я был уверен, что на этот раз она не обращалась ни к кому за помощью, а сделала его сама. В короткой записке была написано следующее:

«Выздоравливай, Люрет!

Мы тебя ждем!

Магна, Нессор…»

Всего я насчитал четыре дюжины подписей. Похоже, под пожеланием отметились все мои состихийники с Улицы Младших. Я сразу нацепил браслет на левую руку. Он был как раз под цвет мантии.

Вернее, был бы, если бы она была на мне. Но аккуратно сложенная мантия — «подарок сестры» — лежала на табуретке. Я встал и прошелся по комнате. Немного болела грудь. Я сделал небольшую зарядку — тело слушалось меня превосходно.

Один из служителей принес мне обед. Я съел ароматный мясной суп, гречневую кашу с тушеным мясом и запил все двумя стаканами воды. Теперь я чувствовал себя великолепно.

Я оделся в мантию и разыскал Дгоро. Лекарь посмотрел на меня и признал здоровым. Я поинтересовался оружием и доспехом, все ж таки стоило вернуть варварам то, что осталось. Но Дгоро заявил, что они все выкинули. Он бы не потерпел оружие в своем доме для гостей.

Вновь поблагодарив лекаря и пообещав не возвращаться, я вышел на улицу. Свежий морской воздух приятно бодрил, а теплые солнечные лучи наполняли душу какой-то необъяснимой радостью.

Я собирался пойти в порт, увидеться с Магной и другими водными магами с Улицы Младших, поблагодарить варваров за снаряжение и рассказать о подводном бое с тварью Тьмы, но на улицах Дороттайна творилось что-то странное.

Такого количества магов я тут еще не видел, они о чем-то переговаривались, отчаянно жестикулируя и поглядывая в сторону Башни. Небольшие группы, состоящие из магистров и адептов старших ступеней, двигались в ее сторону.

Там что-то происходило. Я решил пойти туда. Надо было заглянуть и к архимагу. Раз он меня не вычеркнул из своей колоды, значит, ему будет важно узнать, что я здоров.

На входе в Башню возник даже небольшой затор. Но мне удалось пробиться внутрь достаточно быстро, заслужив несколько надменных и презрительных взглядов со стороны высокоранговых магов.

Первым делом я заскочил в свою комнату. Вещи Його пропали, теперь его кровать использовалась кем-то по назначению — помятое одеяло было откинуто в сторону. Но нового соседа в комнате не обнаружилось.

Я побрился, умылся и привел себя в порядок. Затем переоделся в мантию, подаренную Магной, поправил браслет и пошел к покоям архимага.

Перед дверью в комнаты Парваля я обнаружил две группки магов по пять-шесть человек. Они выглядели весьма недовольными и походили на чьи-то свиты, оставленные почему-то за дверью.

Я поздоровался с ними, прошел мимо и зашел в приемную. Там было тесно. Я узнал только Кришта Оршона. Еще двоих магистров — Огня и Земли — и трех адептов шестой-седьмой ступеней — Огня, Земли и Воздуха — я видел впервые.

— Здравствуй, Люрет, — поприветствовал меня Оршон. — Рад, что ты выздоровел. Ты как раз вовремя. Архимаг уже собирался за тобой посылать. — Он повернулся к другим магам и представил меня. — Это Люрет Крор, адепт Воды третьей ступени. Но не обращайте на это внимания. Его реальные способности намного выше его нынешнего ранга.

Маги представились. Магистра Земли звали Тиккигиниром Ошхо, он прибыл на остров вместе с Парвалем, Оршоном, Хеленой и Його. Просто я раньше его не видел. Остальные — магистр Огня Зоркос Сидлег и адепты Олрис Локопор, Линсет Норви и Долвин Итирайт — прибыли на Дороттайн позавчера утром.

— Старший давно к ним приглядывался, — сказал Оршон, — и когда до него дошла весть о гибели Кайлы Гороти и Грофуса Пика, то он попросил всех четверых прибыть на остров. Что они и сделали так быстро, как только смогли. Теперь они тоже в свите архимага.

Мы пожали друг другу руки. Выяснилось, что два адепта немного знакомы с моей сестрой, один из них при упоминании Лайры очень сильно покраснел. Видимо, он входил в ряды многочисленных поклонников Алой.

Потом я крепко сжал жилистую руку магистра Огня и долго смотрел в его зеленые с красноватым отливом глаза.

Стоило догадаться об этом раньше. Парваль вряд ли бы так сразу вычеркнул Його, если бы не рассчитывал на скорое прибытие достойной замены.

На небольшом столике стояли пиалы с чаем и тарелки с пирожными и бутербродами. Маги угощались, я тоже взял пиалу и, отхлебывая мелкими глотками зеленый чай, посмотрел на дверь, ведущую в кабинет Парваля.

Оттуда раздавался громкий птичий щебет. У архимага была важная беседа.

— Что тут за столпотворение? — спросил я Оршона. — В башне не протолкнуться от магов.

— Как, ты не знаешь? — воздушник посмотрел на меня удивленно.

— Я последние три дня провел в лечебнице. А Дгоро старательно оберегает гостей от важных новостей. Он считает, что излишнее возбуждение мешает выздоровлению.

— Два дня назад умер Щекир Годозайн, — ответил на мой вопрос Сидлег. — Предстоят выборы нового главы Совета магов. Сегодня и здесь.

— На Дороттайне? Разве Совет заседает не в Лакрисе?

— На острове сейчас двенадцать членов Совета из пятнадцати. Этого достаточно. Еще один в Диммире и двое в Лакрисе. Если кто-то из кандидатов наберет сегодня восемь голосов, то мнение остальных можно будет не учитывать. А время сейчас такое, что без главы Совету нельзя.

Я вспомнил про две свиты, стоящие перед покоями Парваля.

— Значит, трое там, — я кивнул на дверь кабинета. — А где остальные?

— Архимаг Земли Рикод Олби слишком стар для таких игр, — сказал Оршон. — Он решил самоустраниться от политики. И на голосовании воздержится.

— А остальные — это Подогайн и его сторонники?

— Да, — раздраженно произнес Сидлег. — Некоторые примкнули только недавно, спасение корабля — и тебя заодно — создало ему образ героя, а некоторые инициативы показали, что он не так уперт, как о нем думали раньше. И пара колеблющихся членов Совета встала на сторону Подогайна. Так что боюсь, решение уже принято. Заседание станет формальностью. Но наш архимаг с союзниками попробует навязать ему бой.

— Да, Люрет, — произнес Оршон. — Ты тоже идешь на заседание. Вместе со мной, Тиккигиниром Ошхо, — воздушник произнес имя, ни разу не запнувшись, — и Зоркосом Сидлегом. Зал здесь небольшой, поэтому архимаги берут малые свиты.

— Но разве в малую свиту входят не одни магистры?

— Это правило только для других стихий, свою стихию архимаг представляет сам. Поэтому ранг четвертого члена малой свиты может быть любым, лишь бы стихия была как у архимага, — пояснил нюансы магической бюрократии Ошхо. — Так что ты имеешь право там быть. До заседания еще час, так что нам, друзья, надо получше подкрепиться.

Магистры налегли на бутерброды, адепты старались не отставать от старших коллег. Я задумчиво съел несколько орехов.

Теневое море, остров Дороттайн.

Башня, зал Совета.

13-й день месяца Надежд, год 493-й от В.Л.

Главный зал Башни не был предназначен для полноценных заседаний Совета. Максимум, для небольших совещаний нескольких архимагов с помощниками. Сейчас же сюда набилось шестьдесят человек.

Стоя у стены, я оглядывал полный людей зал и радовался предусмотрительности инициаторов сегодняшнего заседания. Если бы они не решили ограничиться малыми свитами архимагов, то здесь была бы настоящая давка. У одного Подогайна на острове две дюжины членов свиты.

Архимагам разрешили взять минимально возможное число помощников. Без свидетелей заседание не могло бы стать официальным. Очередная защита от келейного сговора архимагов.

Впрочем, изначально места не хватило даже для всех членов Совета. Круглый стол в центре зала оказался слишком мал. К нему приставили еще один — поменьше. Вокруг столов разместились разномастные кресла. Последнее из двенадцати втащили в зал уже после моего прихода.

Членам свит тех архимагов, которые пришли пораньше, повезло гораздо больше, чем нам. Они сидели на стоящих у стены стульях и скамьях. Нам же пришлось стоять.

Только Оршон успел занять пустующее место на краю скамьи. Его соседи не очень ему обрадовались. Они принадлежали к сторонникам Подогайна.

Парваль засовещался с соратниками по «тройке» — я неоднократно успел услышать это слово, так называли архимага Воды и его немногочисленных союзников — а потому пришел только к самому началу заседания.

В противовес ему «восьмерка» во главе с Подогайном — идеальное число по мнению самого архимага — прибыла заблаговременно и заняла лучшие места.

Так что Парвалю и его соратникам пришлось сесть за приставной столик. Сам архимаг оказался как раз напротив Подогайна, одетого, как и всегда вне «Леди», подчеркнуто скромно.

За спиной архимага я заметил Джереби. Магистр выглядел подавленным и усталым. Завидев меня, он улыбнулся затравленной улыбкой. Я сразу отвернулся.

Линия раздела между «тройкой» и «восьмеркой» пролегала очень четко — по границе двух столов. Между двумя противоборствующими группами архимагов оказался лишь «нейтральный» Рикод Олби. Как старейшему члену Совета ему и пришлось открывать заседание.

— Сколько лет Олби? — шепотом спросил я стоявшего рядом незнакомого магистра Огня.

Тот недовольно поморщился, но все-таки снизошел до ответа.

— Сто шестьдесят семь. Он старше даже покойного Годозайна, — сказал он, прикладывая палец к губам.

Подобные шепотки раздавались по всему небольшому залу, так что, когда Олби начал свою речь, его никто не услышал. Старейший архимаг говорил очень негромко.

— Тихо! — одновременно рявкнули Парваль и Подогайн.

И тут же недовольно переглянулись. Соперники неожиданно оказались заодно. Но своего они добились — замолчали сторонники обоих. Олби, казалось, не заметил происходящего и продолжал речь, лишь слегка повысив голос.

— … печальное известие. Я знал Щекира Годозайна много лет. Больше сотни. И новость о его неожиданной и преждевременной смерти — да, он тяжело болел, но такие люди всегда уходят слишком рано! — стала для меня настоящим ударом. Щекир Годозайн был отличным магом, но не только магом Земли, хотя своей стихией он овладел в совершенстве. Он был подлинным магом с большой буквы. И все мы будем помнить об этом выдающемся человеке. И великолепном маге.

Раздались жидкие аплодисменты. Олби замолчал, примерно минуту собирался с мыслями и продолжил.

— И сегодня мы собрались здесь, на Дороттайне, чтобы выбрать его преемника. Щекир Годозайн много сил вложил в этот остров, он верил, что Дороттайн необходим для противодействия Тьме, для ее познания. И очень символично, что именно здесь, впервые за пределами Лакриса, будет выбран глава Совета, который продолжит дело всей его жизни. Я прошу господ архимагов, желающих занять эту почетную и ответственную должность, встать и объявить об это во всеуслышанье.

Парваль встал сразу.

— Я желаю занять место главы Совета!

Олби посмотрел на него недовольно, очевидно, осуждая такую прыть. По залу пронесся вал шепотков, осуждающих «зазнавшихся водников». Я сжал губы, похоже, что первый раунд Парваль проиграет.

Но это не имеет никакого значения, так что, возможно, архимаг решил просто ускорить тщательно отрепетированный сторонниками Подогайна спектакль. Если тот сейчас не встанет, то лишится возможности претендовать на желанное место.

Однако Подогайн не торопился объявлять о своем стремлении возглавить Совет. И лишь когда его сторонники начали дружно скандировать «Подогайн! Подогайн!», архимаг, наконец, встал.

— Я, архимаг Воздуха Шресто Подогайн, член Совета, уважая волю множества архимагов, магистров и адептов, как присутствующих здесь, так и не попавших на это заседание, признавая выдающиеся заслуги покойного главы Совета архимага Земли Щекира Годозайна, предлагаю свою недостойную кандидатуру на должность главы Совета в это нелегкое для всех нас время.

В ответ на его тщательно подготовленную речь зал взорвался восторженными криками. Даже старик Олби посмотрел на него благосклонно. Неужели «восьмерка» превращается в «девятку»?

— Если желающих больше нет, то я прошу кандидатов рассказать о том, что они станут делать, заняв пост главы Совета. Совет должен узнать ваши намерения прежде, чем начнется голосование. Архимаг Воды Кригг Парваль?

— Вы знаете меня много лет. А я знаю вас. Все уже решено, не буду понапрасну тратить ваше и свое время. Надеюсь, мой соперник поступит так же, — с этими словами Парваль сел. Он явно стремился максимально подпортить Подогайну радость от неизбежной победы. Выглядело это немного… мелочно.

— Хорошо. Совет выслушал вас, Архимаг Воды Кригг Парваль. Архимаг Воздуха Шресто Подогайн?

— Архимаг Парваль во многом прав, — я видел, как лицо старшего перекосилось от такого заявления Подогайна. — Нет, я, конечно, не согласен с его нелепыми домыслами о том, будто столь важное заседание Совета является фарсом, о нет. Но он прав в том, что вы все — и коллеги-архимаги, и присутствующие здесь магистры и адепты — прекрасно знаете и меня, и его. Много лет я усердно трудился во имя процветания нашего прекрасного Лакриса. Так что если вы посчитаете меня достойным столь высокой чести, то я расскажу вам о своих планах уже после голосования. Если же нет, то они не будут иметь никакого значения. Благодарю за предоставленное слово, архимаг Олби. Благодарю за внимание, уважаемые коллеги.

Подогайн сел. Он слишком долго шел к креслу главы Совета, чтобы оступиться на последнем шаге. Все варианты архимаг тщательно подготовил и отрепетировал. И сейчас пожинал плоды своего усердия. «Нейтральный» Олби явно склонялся в его сторону.

На Парваля было страшно смотреть. Он понимал, что все его выпады отбиты. И теперь в глазах присутствующих он выглядел не как уважаемый и достойный архимаг среди равных членов Совета, а как… как обыкновенный портовый шулер, пойманный с тузом в рукаве.

Зря он в это дело впутался. За долгие годы в Совете Парваль так и не научился выступать и овладевать вниманием и умами аудитории. На его фоне Подогайн выглядел более чем достойно. У меня даже появилась нелепая мысль, что Парваль играет на своего соперника. Но тот в этом не нуждался. Шресто Подогайн уверенно шел к своему неизбежному триумфу.

Триумф получился более чем впечатляющим. За Парваля — три голоса, за Подогайна — восемь. И один член Совета воздержался.

Им оказался сам Подогайн, он скромно отказался голосовать за себя. Вместо него это сделал Олби. Он же первым и поздравил нового главу Совета.

Престарелый архимаг даже прослезился, объявляя о победе Подогайна. Воздушник сумел покорить его сердце и разум.

Я видел, как крепко вцепился в подлокотники Парваль, он даже привстал, собираясь покинуть зал заседания. Но потом сел обратно. Он не хотел сбегать с поля боя, даже потеряв всякую надежду на хоть какой-то успех.

Отгремели аплодисменты и поздравления. Теперь Подогайну впервые предстояло выступить в качестве главы Совета. Его глаза сияли, когда он снова поднялся.

— Коллеги! Друзья! Благодарю вас за оказанное мне доверие. Я его непременно оправдаю. Я уважаю все, сделанное своим предшественником, но наступили новые времена и нужны новые решения. То, что двенадцать из пятнадцати членов Совета собрались на Дороттайне в то самое время, когда в Диммире еще не уничтожен до конца Орден Тьмы, а некромантские отродья появляются даже в Сфере Лакриса и убивают наших лучших магов, говорит о многом. Это ошибка!

В зале воцарилась абсолютная тишина. Даже многие сторонников Подогайна не знали о его планах и сейчас были потрясены до глубины души. Я заметил на многих лицах растерянность.

Еще бы! Ведь архимаг сейчас назвал ошибкой дело, которому многие отдали всю свою жизнь. Я посмотрел на Джереби, его лицо не изменилось. Он знал.

— Да, это ошибка, друзья мои! — повторил в тишине Подогайн. — И пришло время признать это. Пока мы теряли здесь корабли и артефакты, пока мы отправляли сюда самых опытных магов и лучших выпускников Академии, Тьма свила гнездо у нас за спиной. Не так давно в Эрине, а это под самым боком у Лакриса — нашего Лакриса, коллеги! — культисты призвали тень. Эта тварь убила отличного мага, магистра Воздуха Сигурна Цизи. И что, по-вашему, сделала его помощница?

Архимаг обвел присутствующих горящим взглядом. Негодование Подогайна было совершенно искренним. Он не врал и не подтасовывал факты. Это пугало.

— Она спуталась с некромантом! Обратилась за помощью к слуге Тьмы. Инквизиторы успели вмешаться, но, вместо того, чтобы предаться в руки правосудия и раскаяться, она бежала. Ее ищут и непременно поймают. Я вам это обещаю!

Интересно, кто же это так сглупил и связался с некромантом под боком у инквизиторов?

— Из-за чрезмерной увлеченности Дороттайном мы упустили и Диммир. Мы позволили Ордену Тьмы и его прихвостням набрать силу. Они вступили в коалицию с Торговым Союзом и начали угрожать нашим союзникам-канийцам, еще немного — и они бы атаковали герцогства. Вы помните, как колебался Совет, принимая решение о предупредительном вторжении в Диммир? И это я настоял на том, чтобы выжечь это гнездо Тьмы раз и навсегда. И мне удалось убедить Совет в необходимости нанести удар по Академии Тьмы, откуда по всему континенту стали расползаться некроманты. Многие возражали, да…

Подогайн посмотрел на Парваля, тот вжался в кресло. Неужели Парваль был против атаки на Академию, но его заставили возглавить посланный на нее отряд? Что ж, он блестяще справился с задачей, против которой выступал…

— Нас слишком пугает Стена Тьмы. Мы боимся прорыва. Но надо отринуть страх. Чтобы справиться с Тьмой мы должны не сидеть под ее боком, а бороться с ее слугами, где бы они себя ни проявляли. Это лучший способ противостоять Тьме! Поэтому первым моим решением — трудным, но необходимым! — в качестве главы Совета станет, — он обвел притихших магов властным взглядом, — закрытие Дороттайна!

Рикод Олби схватился за сердце и обмяк в кресле. Но это мало кто заметил. Маги восторженно приветствовали первое решение своего нового лидера.

Многие устали сидеть на отдаленном острове, они хотели большего простора для своих действий. И Подогайн пообещал дать им его.

— Мы начнем вывозить с острова людей и артефакты прямо сегодня. Тьма опутала континент, и нам нельзя терять ни минуты. Мы должны будем добить остатки Ордена Тьмы в Диммире! Разобраться с их прихвостнями в Торговом Союзе! Выловить темных магов, засевших в герцогствах, баронствах, канийских городах и у самого нашего порога — в Сфере Лакриса! Вперед, маги, нас ждут великие дела!

Закончив речь, он встал и в окружении своих соратников вышел из зала. У двери опять возникла давка, кто-то прижал меня к стене, я почувствовал на правой ладони чьи-то пальцы. Два быстрых удара, три с паузой, три быстрых. Передо мной мелькнула спина Джереби, он хотел увидеться со мной в подпольной таверне.

Потерявшего сознание Олби вынесла на руках его свита. За столом остались трое. Парваль и его соратники. Вскоре два архимага встали и вышли, не попрощавшись.

А Парваль продолжал сидеть, впиваясь руками в подлокотники. В комнате нас теперь было пятеро. В молчании мы провели несколько долгих минут.

Наконец, архимаг устало встал. Он выглядел совершенно подавленным и очень бледным. Шатаясь, он пошел к выходу.

— Идемте, нам надо собирать вещи. Скоро мы уплываем.

Оршон пристроился справа от Парваля, я слева. Мы помогли архимагу дойти до его покоев, провели через приемную и кабинет. В спальне к нам сразу подбежала женщина в синей мантии. Хелена Охкис, понял я сразу. Ей было лет под сорок, но выглядела она еще очень неплохо.

Мы положили архимага на кровать. Хелена поместила его голову себе на колени и начала вливать в рот Парваля розовую жидкость из деревянного флакона. Бледность стала медленно сползать с его лица. Что ж, архимаг оказался в надежных руках. Мы были уже не нужны.

И тут я заметил, что у Парваля выпала из мантии часть карт. Миниатюры рассыпались по полу, когда мы укладывали его.

Я быстро нашел взглядом себя и застыл, не веря своим глазам.

Оршон взял меня за руку и потащил к двери.

Когда мы выходили из комнаты, за нашей спиной раздался усталый голос Парваля.

— А ведь он тоже все делает правильно…

Мы плотно закрыли за собой дверь.