Четвёртый прыжок с кульбитом

Глава тринадцатая, в которой вожди выходят из народа, но обратно не возвращаются никогда

Министр внутренних дел СССР Щелоков работал ежедневно, с девяти утра до девяти вечера. Иногда приходилось задерживаться, а к делам приступать раньше - по дороге в министерство он читал сводку происшествий. Иные события требовали срочных решений, и прямо из служебной «Чайки» министр начинал раздавать указания по телефону. Работы хватало. Бывало, что и праздники случалось прихватывать. Частенько по окончании праздничной демонстрации, вместо застолья с товарищами из ЦК КПСС, он направлялся в министерство.

Щелоков особенно не огорчался - банкеты не любил, а выпивке предпочитал пару хорошего пива и партию в шахматы. Николай Анисимович не был лишен ничего человеческого: любил охоту, слыл знатоком оружия и, кроме того, был известен в среде коллекционеров произведений искусства. Вот только времени на это не всегда хватало. В просторной квартире «цековского» дома, что Кутузовском проспекте, места тоже не хватало.

Соседи, Брежнев и Андропов, на тесноту не жаловались, а вот у Щелокова все картины на стену не умещались. Часть полотен, кисти Шишкина, Фалька, Бенуа, Саврасова и многих других, пришлось перевезти на дачу, а кое-что из коллекционного оружия пристроить к ближайшим родственникам.

Не чуждо министру было и чувство стиля. Безупречный внешний вид обеспечивал ведущий мужской модельер Дома моделей на Кузнецком мосту, Александр Данилович Игманд. В своих воспоминаниях мастер позже напишет: «Должен сказать, что Леонид Ильич Брежнев обладал очень хорошим вкусом и вообще любил красиво одеваться. А Николай Анисимович Щелоков был просто настоящим эстетом, с отлично развитым чувством прекрасного и шикарным вкусом, тут можно говорить скорей о его особом внутреннем состоянии».

Надо заметить, что Брежнев признавался западной прессой самым элегантным политиком, поскольку носил безукоризненно сшитые костюмы. И именно Щелоков порекомендовал Леониду Ильичу этого мастера, выписанного им из Кишинева, чтобы улучшить гардероб Генерального секретаря партии.

Деталям Щелоков придавал большое значение. Обувь, галстуки и белье, вплоть до носков, он подбирал лично. Чаще всего это удавалось сделать в заграничных командировках. Стрижка у министра была сложная, несколько раз в месяц он посещал парикмахерскую «Чародейка», что на Новом Арбате. Занималась им личный мастер, Тамара Федоровна Маторина. Как говорится, жажда - ничто, а имидж - все.

Будучи физически крепким человеком. Щелоков умел и любил плавать. Однако сегодня он прилетел в Сухуми по другому поводу: разобраться с фактом гибели товарища Шеварднадзе. Кроме него самого, начальства здесь хватало. Удивительная вещь, но милицейских генералов всегда тянуло на место знакового преступления, и Николай Анисимович исключением не стал. Именно здесь принято произносить ритуальные слова: «Беру под личный контроль... Приложить все силы... Это дело чести».

От личного присутствия министра внутренних дел СССР трудно было ждать быстрого успеха - Щелоков не являлся специалистом оперативно-розыскных действий и следственных экспериментов. Партийный функционер, в кресло руководителя МВД он пересел из кресла второго секретаря ЦК КП Молдавии. Впрочем, умение «топтать землю» от него не требовалось. А «накрутить хвоста» и «организовать работу» он умел.

У трапа самолета главу МВД СССР встречала группа товарищей - руководящие сотрудники милиции Грузии и Абхазии, а также партийное начальство. Без долгих разговоров Щелоков велел ехать к морю.

- Рассказывайте, Валерий Михайлович, - коротко бросил министру внутренних дел Абхазии, которого посадил рядом с собой.

В самых драматических ситуациях Щелоков умел держать себя в руках. Разговаривал ровно, избегая грубых, а тем более, матерных слов. И к подчиненным всегда обращался вежливо, на «вы».

Ерзая на кожаном сиденье специального автомобиля «Волга ГАЗ-23», собеседник начал доклад:

- Товарищ Шеварднадзе приехал в Сухими ознакомиться с делами на местах. Разместился он в ведомственном доме отдыха, а плавать любил за городом, на диком пляже. Там море чище и пляж безлюдный.

- Надеюсь, он купался не один? - нахмурился Щелоков.

- Нет, конечно. В группе товарищей был начальник милиции Сухуми, партийные товарищи, помощники Шеварднадзе. Я тоже был.

- Выпивали?

- Конечно, - удивился Валерий Михайлович. - Без вина какой стол? На Кавказе так не бывает. В доме отдыха подавали «Псоу» и «Букет Абхазии». Тосты говорили. Пили все, но немного. Обычное дело, просто дань традиции.

- М-да, - крякнул Щелоков.

- Пьяных не было, товарищ генерал! - вскинулся Валерий Михайлович. - Вино легкое, под шашлык и жареную форель.

Потом фрукты кушали, арбуз резали... Откуда пьяные возьмутся?

- Разберемся, - пообещал Щелоков. - Пьяных не было, однако на ваших глазах утонул министр внутренних дел Грузии.

- Выходит, так, - понурился Валерий Михайлович. - Наша вина, и нет нам прощенья. Когда приехали, в воду полезли все. Шутили, смеялись... Буйков там не было, заплыли далеко. Потом поплыли обратно, кто как, по отдельности. Оглянуться не успели - а его уже нет. По телефону из машины вызвали спасателей, сами начали нырять. Море здесь чистое, однако никто тело не заметил.

- А спасатели?

- Сначала приплыли пограничники, потом спасатели. Прибыли быстро, но тоже никого не нашли. Скорее всего, подводное течение унесло.

Щелоков потер левую часть грудины - в последнее время сердце давало о себе знать. Недавно он месяц пролежал в кремлевской больнице. Мотор вроде бы подлечили, а осадок остался. Причиной тому была записка «К вопросу о Солженицыне» на имя Генерального секретаря. В ней Щелоков предлагал не повторять те грубые ошибки, которые ранее допустили с Борисом Пастернаком. Щелоков считал, что не следует препятствовать выезду Солженицына за границу, для получения Нобелевской премии. И ни в коем случае не следует ставить вопрос о лишении его гражданства. Он предлагал за Солженицына бороться, а не выбрасывать его: «Бороться за Солженицына, а не против Солженицына». Несмотря на теплые и дружеские отношения с Брежневым, тот вынес записку на Политбюро. Реакция была настолько негативной, что мнение Щелокова оказалось «особым», вплоть до сердечного приступа.

К обочине дороги возле спуска к пляжу приткнулся десяток разномастных автомобилей. Здесь дежурили гаишники, отгоняя зевак. На берегу моря толпились люди, возле радиостанции сидели пограничники с автоматами и в касках. У берега плавали лодки, с них ныряли спасатели. Несколько дальше военный катер выпускал и принимал аквалангистов. Возле него качалось на волнах судно аварийно- спасательного обеспечения. В небе летали вертолеты, а вдали виднелись силуэты боевых кораблей.

На пляже свита остановилась, а к Щелокову подбежал пузатый и усатый полковник, начальник милиции города Сухуми. Он коротко доложил обстановку.

- Спасатели работают, это понятно. А что здесь делают военные корабли? - Щелоков махнул рукой в сторону моря.

- Пограничники и флот отрабатывают подводных диверсантов.

- Есть основания? - министр сдвинул брови.

- Пока нет, но все версии требуют изучения. Военный комендант район закрыл, флот объявил учения. А противолодочные корабли занимаются своей работой, ищут подводную лодку.

- КГБ участвует?

- Так точно.

- Какие еще есть версии?

- Убийство. Отдыхающие на пляже задержаны, с ними проводятся следственные действия.