Честь, шпага и немного волшебства

Глава 36

Сказать, что он устал — это значит ничего не сказать. Дневной переход выдался длинным и тяжелым, тем более что остроухие горе-следопыты таки немного заблудились, и пришлось тащиться еще добрый десяток лиг ударным темпом, да еще и выдержать у кургана небольшую драку.

И все же Локси никак не мог уснуть. Поворочался с боку на бок, лег на спину, носом едва не задевая огромные звезды — но сон никак не шел к нему. В голову лезла всякая ерунда — например, как бы исхитриться и втихомолку уболтать Невенор. Или не забыл ли он, уходя, закрыть окна в спальне-башне? А вон те две звезды ну просто смотрят на него глазами матери…

Вспомнил произошедшую час назад примечательную сценку, когда спросил у остальных, кто такие были те два героя, в честь коих насыпали такой курган, что и спустя тысячелетия он поражает взгляд величиной и соразмерностью очертаний почти не разрушившейся четырехгранной пирамиды. Правда, выговорить, а тем более запомнить мудреные древние имена не смог.

Эльфы, переглянувшись, смущенно пожали плечами, и тут всех пристыдил Борг. По его словам — если седые гномьи легенды не врут — оба увековеченных были великими учеными и мастерами. Именно им и принадлежат два величайших открытия прошлого — колесо и принцип рычага.

Локси прикинул, какое огромное влияние на развитие науки, торговли и ремесел оказали такие два привычных и на первый взгляд немудреных принципа, и посмотрел на смутно белеющий в свете луны курган совсем другим взглядом. И даже на полном серьезе поклонился последнему пристанищу древних мыслителей и умельцев. Тем более, что гробница колыхалась налитой, похоже, под завязку Силой…

В конце концов, промаявшись некоторое время, он встал и подошел к неслышно дышащему Ахеллону. Тот поднял голову, словно и не спал вовсе, и вопросительно посмотрел на этого неуклюжего, производящего столько ненужного шума хуманса.

— Не могу уснуть, мастер Ахеллон. Не нацедите ли по знакомству стаканчик хорошего вина?

Тот подумал немного, и сотворил для Локси именно стаканчик, и именно крепкого выдержанного вина. Поблагодарив, волшебник отправился на свое место, не отзываясь на бесшумно похохатывающую и делающую ему «козу» Невенор. Не спеша он выцедил это проверенное лекарство, выкурил трубку душистого табака — и сон пришел как по заказу. Мягкий, не совсем белый, но пушистый и невыразимо уютный…

Утро выдалось ясным и пронзительно холодным. Не выспавшийся толком Локси для виду попрепирался с Жозефиной и Ахеллоном по поводу того, что лыжи и часть теплых вещей можно оставить здесь, присыпав в выемке на склоне кургана. Но окончательно проснулся только тогда, когда украдкой погладил Невенор по аппетитным округлостям пониже спины, против чего хохочущая лучница отнюдь не возражала.

Место вчерашней битвы даже на самый пристальный взгляд ничем не отличалось от обычного, любого другого, так что терять время у кургана было решительно незачем. И, взвалив на плечи слегка отощавшие заплечные сумки и рюкзаки, отряд двинулся вперед, держа восходящее солнце в левом глазу. А впереди простирались все те же унылые равнины, где ни разу еще за последние века не ступала нога человека, эльфа или гнома. И даже орочьи следы становились все реже, пока не исчезли совсем.

Еле заметные холмы чередовались с высохшими до звона проплешинами, и унылое однообразие действовало на нервы просто удручающе. Невенор совершенно неизъяснимым чутьем находила для ночевок небольшие лощины, поросшие кустарником и тощими деревцами. И что самое удивительное — погода заметно теплела, а растительность вокруг хоть и была скудной, но все же отнюдь не заснувшей на зиму.

А когда отряд вышел к целому полю нежно-красных и желтых цветов, колокольчиками качающихся на ветерке, восторгу истосковавшихся по красоте глаз не было границ.

Седьмицу спустя стало еще тоскливее. Степь переходила в пустыню. Языки ослепительно-белого песка и даже целые холмы его все чаще попадались навстречу, разнообразя серую и растрескавшуюся, с редкими пучками сухо шелестящих трав землю. И даже кустарники были жесткими и враждебными к пришельцам — вместо листьев на них росли крепкие как гвозди и такие же длинные колючки. А гореть эти подлые растения отказывались напрочь.

Локси уже втянулся в темп ходьбы и шагал легко, чуть ли не циркулем переставляя ноги. Пожалуй, остроухие теоретики не ошиблись в своих предположениях — теплая одежда окончательно перекочевала за спину, в пожитки, и теперь он наравне с другими жарился под немилосердным солнцем. Правда, от большинства других путешественников по пустыне их отряд отличался тем, что недостатка в воде и еде они не испытывали ни малейшего. Посему, немного поразмыслив, волшебник предложил, чтобы Ахеллон шел в середине как самом безопасном месте — ибо какое-нибудь происшествие с магом, запросто сотворяющим живительную влагу, убило бы отряд куда надежнее орочьей дубины.

Тот нехотя согласился, и теперь тащился за спинами идущих впереди Невенор и Локси, но маяча перед лицами замыкающих шествие Жозефины с Боргом. Гном с эльфийкой поначалу отмалчивались в компании друг друга. Но быстро сообразили, что скука может доконать их пусть не столь быстро, но весьма мучительно, а посему постепенно разговорились. И теперь весело переговаривались, каждый обнаружив в собеседнике интересного рассказчика и благодарного слушателя.

Правда, Локси с Невенор много не разговаривали — все-таки впередсмоторящие. Но редких взглядов глаза в глаза, мимолетных прикосновений им вполне хватало, чтобы выказать и понять очень и очень много. И все же бездельничать им не приходилось — то Невенор обнаруживала и обходила десятой дорогой клубок извивающихся в яме змей, невесть зачем устроивших этакую мерзость. А иногда Локси, чье восприятие в бескрайней пустыне словно раздвинулось и обострилось до крайности, чувствовал где-то за горизонтом смутную тревогу — и отряд слегка сворачивал, дабы миновать стороной неведомое магическое присутствие.

Когда вокруг уже тянулись сплошные барханы песков, гном пожаловался целительнице на резь в глазах от слишком яркого света. Та подняла тревогу, и после некоторых измышлений пожертвовала на полоски свой шейный платок из драгоценного, полупрозрачного эльфийского шелка. Все без исключения замотали лица, оберегая зрение от беспощадных лучей, и продолжили путь дальше.

Жара донимала чрезвычайно. Остановившись на вершине бархана, Локси осмотрел окрестности, томящиеся под ослепительно яркой и чистой голубизной, и невесело усмехнулся. Как пройти через такую пустыню, не имея в запасе мастера трансформации, он себе попросту не представлял. Зной давил сверху, словно обухом стучал по повязанной оторванным рукавом голове. Ничуть не меньший жар, словно от литейной печи гномов, шел от раскаленного песка, и волшебник который раз порадовался своей предусмотрительности, заставившей его прихватить обувь на толстой, не пропускающей снизу тепла кожаной подошве.

Он мурлыкал под нос мелодию — бесконечную, заунывную и тягучую, словно здешние места. Они совсем не нравились ему — но нужно было идти вперед.

Первой не выдержала Жозефина. Стоя над бессильно опустившейся на песок эльфийкой, Локси хмуро прикидывал, что тут можно сделать. Стоять на месте или вот так сидеть еще хуже, чем идти — можно прожариться на песке не хуже хорошего бифштекса. А посему он отдал свою заплечную сумку гному и не без вздоха взвалил слабо протестующую целительницу на плечо.

Кровь колотилась в висках, словно дюжина обезумевших, жадных до работы гномьих кузнецов. Пот уже давно пропитал повязку, так что Локси попросту скинул ее, закрыв глаза и доверившись внутреннему зрению. Таких ощущений ему еще не приходилось испытывать никогда. Даже в глубине гномьих тоннелей со всех сторон доносился слабый неумолчный шорох далеких магических волн. Где-то примененное заклинание отбросило во все стороны незримое эхо, где-то другое. Отголоски далеких бурь, эхо от эха, отразившегося и наложившегося на другие колебания — все это вместе образовывало еле слышный и настолько привычный от рождения шепот, что его уже перестаешь и замечать.

Здесь же было почти абсолютно тихо. Легкая и прежде еле заметная магия Ахеллона, в очередной раз наполнившего походные фляги водой, звенела и ревела, разносясь на многие лиги.

— Мастер, вы чувствуете ту же пустоту, что и я? — поинтересовался Локси во время очередного привала.

Тот кивнул заострившимся лицом, и молодой волшебник мысленно согласился, что эльфы хлипковаты насчет устойчивости к разного рода передрягам и превратностям судьбы. Посмотрев на красную и распаренную мордашку Жозефины, что сидела в крохотной тени растянутого меж воткнутых в песок лыжных палок брезента, он скептически покачал головой. Если, к примеру — не приведи боги, сейчас из-за барханов с воплями и гиканьем вывалится ватага орков, эльфийка не будет в состоянии даже пискнуть. Да она вряд ли и осознавала происходящее вокруг…

Ахеллон находился в ненамного лучшем состоянии, но еще как-то держался. Его ощутимо пошатывало, а серый комбинезон из легкой ткани, давно и напрочь пропитавшись разводами, теперь блистал соляными пятнами и ощутимо похрустывал на сгибах. Эльф присел над походным ведром, что гном уже наполнил песком, возложил сверху ладони, прошептал свои заклинания. Словно удар колокола разнесся в магическом эфире — однако на сотни лиг вряд ли кому суждено было услышать это несомненное свидетельство присутствия жизни в раскаленном горниле пустыни.

Локси не спеша выпил кружку сладчайшей, искристо-прохладной воды. О боги, какая же это прелесть! Вот прямо сейчас, стоя в горящей сердцевине безжизненных песков, выцедить лучшего из лучших напитков.

— Ох… это почти как с женщиной… — пробормотал он, и зачерпнул еще, с трудом сдерживая дрожь и нетерпение в руках.

Гном молча кивнул, соглашаясь, и тоже повторил.

Ахеллон, напоив Жозефину, в глазах которой постепенно появлялся осмысленный блеск, поднял голову. И Локси с удивлением увидел на его потрескавшихся от жара губах улыбку.

— Если это действительно так… — он тоже выпил воды, вздохнул с облегчением и наслаждением. — Теперь я, надеюсь, понимаю странное пристрастие рас с горячей кровью к любовным забавам и постельным утехам…

Борг, склонив чуть набок голову, критически осмотрел эльфийку, и еще одну кружку вылил той прямо на голову. И собравшиеся чуть улыбнулись, услышав ее легкий благодарный смех.

Мутно-зеленые круги, то и дело наползающие на постепенно отказывающие от жары глаза, постепенно рассеялись — Локси тоже вылил себе на голову кружечку. Подумав чуть, повторил эту операцию с Ахеллоном и Боргом. Те проморгались, а затем довольно ухмыльнулись.

— Сильный перегрев. Если вернемся живыми, надо будет придумать что-нибудь, — пробормотала эльфийка, делая слабые попытки встать на ноги.

— Отставить! — особым, «командирским» голосом рявкнул на нее Локси.

Несильного нажатия одним пальцем на плечо Жозефины оказалось достаточно, чтобы слабая как котенок эльфийка мягко шлепнулась обратно — на расстеленную на раскаленном песке толстую куртку.

— Эй, мне… надо! — она пыталась слабо протестовать.

Локси, прикидывая, что же тут можно придумать для защиты от палящего зноя — особое заклинание или вытканную из тончайших серебряных нитей свето- и жароотражающую одежду, поставил Боргу задачу:

— Раненый боец, не будучи способен передвигаться самостоятельно, нуждается выйти до ветру. Принять меры!

Тот пожал плечами.

— Дык, какие ж тут меры — дело знакомое и вполне житейское… — с этими словами гном бесцеремонно подхватил на руки возмущенно пискнувшую эльфийку и понес за ближайший бархан.

А эльф повернулся к коллеге-хумансу.

— Согласен — мне тоже не нравится мне эта пустота и звенящее эхо в магическом эфире.

Локси искоса глянул на него и кивнул.

— Я вот что хотел сказать, мастер Ахеллон… Похоже, мы приблизились к точке возврата.

Эльф подумал немного, и кивнул. Он верно понял слова собеседника. Точка возврата означает не место, откуда следовало вернуться назад — вовсе нет. На языке планирующих дальние переходы в тяжелых и даже опасных условиях этот термин означает место, откуда что вперед, что назад, примерно одно и то же.

— Согласен. Либо где-то здесь, либо чуть дальше, где остановимся на ночлег. Впереди, если наши теоретики не ошиблись, начнет потихоньку становиться легче.

— Вы как? Только без ложной гордости, — спросил Локси.

И вопрос его не был ни праздным любопытством, ни участливой жалостью к измученному жарой волшебнику перворожденных. В самом деле, если Ахеллон загнется (откинет уши — как злословят об эльфах), то без воды отряд будет обречен. Полдня максимум — и на песке останутся только высохшие до шелеста трупы. А потому ожидал ответа не без трепета.

— Близок к тому, чтобы упасть без чувств, как Жози. И давай на «ты».

Последняя фраза прежде горделивого и даже слегка заносчивого эльфа если не повергла Локси в шок, то заставила долгонько призадуматься. Воистину, мир потихоньку меняется — если не сходит с ума!

— Хорошо. Тогда — как же пустыню проходят другие, с той стороны? И в куда большем количестве, если надавали по зубам орочьим воякам.

Такие таланты, как Ахеллон, умеющие из мусора создавать вполне питательную и даже вкусную пищу и воду в любых количествах, были чрезвычайно — если не сказать крайне — редки. Ожидать, что в пустыне возможна цепочка колодцев и оазисов, было по крайней мере наивно. После некоторой дискуссии оба волшебника согласились во мнении, что вполне возможно такое объяснение, что полоса пустыни не везде одинаковой ширины, нежели здесь.

С этим мнением согласилась и пошатывающаяся от усталости Невенор, что привычно описала круг около места привала, зорко присматриваясь и прислушиваясь ко всему подозрительному.

— Да, вполне может оказаться, что от кургана на полдень самое широкое и беспощадное место. Тем более, что мы который день не то, что не встретили никого, но даже и следов нет.

Ахеллон наколдовал еще ведро воды. И после того, как лучница напилась и заправила свою флягу, вылил остатки прямо ей на макушку, щедро поливая голову и плечи.

— Вау, какая прелесть! Аж в глазах посветлело! — эльфийка благодарно улыбнулась, со счастливым выражением размазывая по лицу воду. — А еще можно?

Эльф кивнул, быстренько наколдовал еще, и заодно кучу соленых орешков, при одном взгляде на которые Локси прямо-таки передернулся — последние дни он питался только ими. Но Невенор еще седьмицу назад сказала — надо, потому что вместе с потом из организма выходят соли. И необходимо потерю компенсировать.

Потому он безропотно, хоть и со вздохом забросил в рот щепоть горьковато-соленых орехов. Впрочем, он стал постепенно привыкать к этому своеобразному лакомству. Дожевав полную пригоршню под неусыпным оком лучницы, он показал ей пустые ладони, а потом состроил рожицу и показал язык. Невенор не обиделась и, улыбнувшись шаловливо, ответила тем же.

Гном как раз принес на руках притихшую и немного смущенную Жозефину, усадил на прежнее место в тени. Состроив такую гримасу, словно ему предложили поцеловаться с орком, он тоже потянулся к орешкам и зачерпнул пригоршню. Жозефина и Ахеллон присоединились к поеданию, за ними и Невенор.

Напоследок вознаградив себя еще кружечкой воды каждый, отряд пошел по пескам дальше. Если кто-то думает, что изящная миниатюрная Жозефина тяжелее, чем гномий рюкзак вкупе с заплечной сумкой Локси, то глубоко ошибается. На этот переход поклажу нес волшебник, а эльфийка с трудом сидела на широком плече гнома. На предложение хихикающей от такого зрелища Невенор — чтобы Жози села поудобнее, на шею, гном слегка побагровел и собрался было разразиться долгой и не совсем цензурной речью, но который раз вспотевший опять Локси невозмутимо заметил, что лучница права.

С задумчивым выражением лица Борг пересадил волшебницу поудобнее. Кстати оказалось, что обе руки почти свободны — если отпустить ладонями ноги еле живой эльфийки, то она кувыркнется в песок, и сразу можно драться с какими-нибудь супостатами, если те окажутся настолько же безмозглыми, чтобы тоже сунуться в этакие гиблые места.

Остальные члены отряда обошлись без шуточек по поводу езды эльфийки на шее гнома, за что он был им весьма благодарен.