Черный дембель. Часть 2

Глава 6

Звёзды на небе уже погасли. Но солнце пока не выкатилось из-за тёмной полосы лесопосадки, что выделялась на фоне разукрасившей горизонт алой полосы. Денёк обещал быть тёплым и солнечным. Всё это я отметил, ещё когда шагал на встречу со своим младшим братом. Рассуждения о природе тогда отодвинули на задний план мысли о запланированных на утро физических упражнениях, которые вызывали недовольство и панику у моего травмированного «Коленвалом» организма. Сейчас я смотрел на бодрого и радостного Кирилла и чувствовал себя больным человеком и старой развалиной. Боль в висках и в уже очищенном после утреннего пробуждения желудке требовали покоя и уединения, а не физической нагрузки и долгих бесед. Я стоял на краю утоптанной площадки, где мы с Киром разминались по утрам, слушал рассказ младшего брата — выделял в нём главные моменты.

Главной (и самой важной с точки зрения моего брата) новостью вчерашнего дня стало поведение Лены Котовой. Я тут же пометил в уме, что неожиданным (но долгожданным) оно было только для Кира. После вчерашней беседы с Котовой я на нечто-то подобное в исполнении Лены и надеялся. Уж очень много она позавчера вечером (по пути к летнему дому) говорила о Кирилле: расспрашивала меня о брате, восхваляла его «геройские» действия во время операции по поиску транспорта для спасения больного комсорга. Я предполагал, что интерес девчонки перерастёт в конкретные действия. Поэтому рассказ Кирилла о том, что вчера он в компании Котовой любовался закатом и считал звёзды, меня не удивил. Я лишь уточнил, придерживался ли Кир вчера моих чётких и мудрых советов. Убедился, что он не натворил непозволительных глупостей при общении тет-а-тет с Леной.

По-стариковски (как сейчас себя и ощущал) пожурил младшего брата за допущенные им вчера небольшие оплошности в деле охмурения Котовой. Описал брату примерный план действий на сегодня (говорил неторопливо: оттягивал тот момент, когда перейду от болтовни к физическим упражнениям). Разъяснил Кириллу, каким сейчас его представляла Лена. Убедил брата, что он именно такой и есть (когда не маялся дурью и не тратил энергию на бессмысленное самокопание). Провёл мотивационный тренинг на тему «что делать». Пояснил, чего именно сейчас хотела от Кирилла Котова. Чётко и по пунктам пересказал, на какие желания девчонки и каким образом Кир должен будет отреагировать. Рассказал брату, какие хотелки Лены ему следовало отправить в игнор. Похвалил Кирилла за хорошо проделанную работу. Потребовал, чтобы он не останавливался на достигнутом успехе и не почивал на лаврах.

О «Коленвале» я брату не рассказал. Поэтому моё сегодняшнее подавленное (точнее, раздавленное) состояние он связывал с привезённым вчера из Новосоветска известием о «предательстве» Варвары Сергеевны. Кирилл неумело успокаивал меня, чем провоцировал усиление головной боли. Пробежка, горячий чай и аспирин избавили меня от тошноты, заглушили головную боль и улучшили моё настроение. Но тогда навалилась сонливость. Днём я ходил по баштану, подобно зомби — это заметили окружающие. Кирилл всё же проболтался о «причине» моего плохого настроения.

Ещё до обеда ко мне подошёл Артурчик. Он сообщил, что понятия не имел о планах своего отца (относительно женитьбы на Павловой). Прохоров сказал, что тоже разозлился на Илью Владимировича. Заявил: мачеха ему не нужна, он не допустит проведения этой свадьбы. Я едва сдержался: не отвесил ему подзатыльник. При нынешнем настроении и физическом состоянии я не подбирал слова — моя лекция на тему Артурчиковых желаний получилась резкой и красочной. Объяснил Прохорову, что свадьба Ильи Владимировича и Варвары Сергеевны — это их личное дело, как взрослых и свободных людей.

Я чавкал очередным разбитым о камень арбузом и песочил Артурчика. Заявил ему, что он ведёт себя по-детски. Обвинил Прохорова в том, что он желал и «рыбку съесть», и… всё остальное. Окруживших нас с Артуром комсомольцев не очень пронял смысл моих речей. Но их впечатлил способ подачи материала. Я заметил, как покраснели уши у комсомолок (у Наташи Тороповой и у Лены Котовой), подслушавших мою беседу с Артуром. Впечатлили мои образные выражения и Кирилла. Мой брат пожал плечами в ответ на взгляд Котовой и шёпотом напомнил девчонке, что я «отслужил в армии». И добавил: «Переживает».

Моё сознание прояснилось после обеда не в последнюю очередь благодаря сваренному дежурившим сегодня Васей Ковальчуком горячему супу. Во второй половине дня я львиным рыком отогнал от себя всех, кто лез ко мне «со словами поддержки» (в основном это были девчонки). Вкалывал на баштане в гордом одиночестве. Наблюдал за тем, как нарезала круги вокруг моего младшего брата Котова. Вертелись около Кирилла и другие девчонки. Я ещё утром пояснил Киру, что внимание со стороны соперниц поднимало его ценность в глазах Лены. Поэтому он не распугивал комсомолок — разговаривал с ними вежливо и приветливо.

Что явно не понравилось Котовой, которая поначалу изображала безразличие к кокетливому поведению конкуренток. Но в итоге Лена всё же не сдержала недовольства. При поддержке Наташи Тороповой она едкими замечаниями и грозным взглядом очистила пространство вокруг Кира от прочих девиц. Она почти не вспоминала при этом обо мне: сегодня я не ловил на себе её взгляды. Вечером Кирилл и Лена вместе ушли из «мужской» спальни «подышать воздухом». Случилось это после очередного концерта, на котором мой брат представил на суд публики последнюю (пятую) из заготовленных дома песен, а Артурчик вновь изображал Высоцкого.

Ещё до болезни комсорга я заметил: нынешняя поездка группы «ОиНТ-73» в колхоз лишь в общих чертах походила на ту, что мне запомнилась в прошлой жизни. Первые изменения случились ещё при объявлении результатов вступительных экзаменов: в группу «трудовиков» не попала Женя Рукавичкина. В теории, замена Рукавичкиной на Котову не вносила в сценарий поездки значимых изменений. Но эту теорию опроверг мой брат, который в прошлый раз безуспешно ухаживал за Ингой Рауде. Тогда он махнул рукой на охмурение девиц после того, как комсорга увезли в больницу (я так запомнил). Кир не переключился тогда на другую кандидатку. Он развлекался тем, что изображал группу поддержки Артура Прохорова на вечерних концертах в «мужской» спальне.

Теперь же группой поддержки выглядел Артурчик — особенно после случая с угоном мотоцикла. Девицы сейчас в первую очередь заглядывались не на Прохорова, а на моего брата Кирилла. Что бросалось в глаза мне, но прочими студентами воспринималось, как должное. Интересы девиц на этот раз сменились не только по причине преображения Кирилла из «тени брата» в «героя». Но и потому что я себя загнал в ту самую тень: не терзал гитару по вечерам, не ухлёстывал, как в прошлой жизни, за одногруппницами и всячески отпугивал от себя девчонок. Хотя в прошлый раз я наслаждался вниманием со стороны представительниц противоположного пола, пусть и не выделял для себя ни одну из сокурсниц (мои мысли тогда вертелись лишь вокруг одной женщины: вокруг Вари Павловой).

Отметил, наблюдая за купавшимся во внимании комсомолок Кириллом, что сам я тоже стал катализатором нынешних изменений. Потому что теперь почти не влиял на проходившие в группе студентов-первокурсников процессы. В прошлой жизни я с уверенностью бывалого человека раздавал молодёжи указания и активно вмешивался в принятие всех решений, кто бы их тогда не принимал: староста или наш начальник доцент. На этот раз меня интересовал лишь младший брат. Чем занимались прочие студенты группы «ОиНТ-73» мне было «глубоко фиолетово». Я подумал, что между двумя поездками в колхоз не заметил бы сейчас особой разницы только Николай Барсов. Я сомневался, что Барсик видел принципиальные различия между Миккоевой и Рукавичкиной.

Две последние рабочие недели для меня прошли спокойно, без неожиданностей. По утрам мы с Киром бегали к деревне и устраивали около колодца тренировочные боксёрские поединки. Днём складировали на баштане в кучи арбузы (первокурсники ели их всё реже). Я ещё трижды ездил на железнодорожную станцию для погрузки собранного студентами урожая в вагон поезда. Один раз оказался дежурным (в напарники мне достался Вася Ковальчук, хотя обычно староста назначал разнополых дежурных). Каждый вечер я слушал пение Артурчика — Кирилл брал в руки гитару нечасто (как я ему и советовал). После концертов парочки уходили на улицу «встречать закат». А я заваливался на койку, строил в голове планы на ближайшее будущее.

В субботу днём (двадцать девятого сентября) в летний домик наведалась бухгалтерша колхоза. Хмурая деловитая женщина выдала нам заработную плату. Каждого (отработавшего почти месяц на баштане) студента руководство колхоза щедро одарило восемнадцатью рублями. Что вызвало бурное ликование у первокурсников. Но оставило равнодушным меня. Я не впал в уныние, потому что готовился к подобному повороту. Помнил полученную в прошлой жизни сумму вознаграждения. И сомневался, что её изменит появление Лены Котовой или случившиеся в моём поведении изменения. Восемнадцать потёртых рублёвых купюр, что мне вручила колхозница, полностью возместили мне затраты на выпитую в компании Коли Уварова водку.

С летним домиком мы попрощались в понедельник первого октября. Автобус за нами приехал рано утром. Накрапывал дождь — в салоне автобуса мы грелись, а не изнывали от жары. Я снова очутился рядом с Васей Ковальчуком. А вот Артурчик и Котова поменялись местами. Обратно в Новосоветск Прохоров ехал рядом с Наташей Тороповой. Кириллу компанию составила Лена Котова. Барсик купался во влюбленных взглядах прижимавшейся к его плечу Светы Миккоевой. Черноволосый доцент пересчитал нас по головам, расставил «галочки» в списке и выслушал отчёт уже полностью вошедшего в роль старосты нашей группы Андрея Межуева. Доцент с привычной нерешительностью дал отмашку на старт водителю.

Прохоров провёл пальцем по струнам гитары.

— В суету городов и в потоки машин, — запел Артурчик (под рёв двигателя и под скрежет металлических деталей автобуса), — возвращаемся мы — просто некуда деться!..

Главной темой для разговоров на обратном пути стало обсуждение жизни в студенческом общежитии: для многих местных первокурсников (жителей Новосоветска) эта жизнь маячила в ближайшем будущем. А для иногородних (таких, как Вася Ковальчук) общага ещё до поездки в колхоз стала реальностью.

Девчонки в салоне автобуса говорили об общежитии с тревогой в голосе. Парни напротив: отзывались о ней едва ли не с восторгом. Только четверо сообщили, что в «общагу» не пойдут: те, кто проживал неподалёку от института. Девчонки им позавидовали (хотя и не все сделали это искренне) — парни посочувствовали.

Из автобуса мы выбрались около главного корпуса Новосоветского механико-машиностроительного института. Разгрузили свои вещи, обменялись прощальными речами. За месяц проживания в летнем доме первокурсники если и не сдружились, то уж точно теперь не воспринимали своих одногруппников, как совершенно чужих и незнакомых людей. Да и я воскресил в памяти привычки и характеры студентов, с которыми однажды (пятьдесят лет назад) учился в институте больше двух лет.

К трамвайным остановкам мы отправились не в полном составе. Примерно половина группы «ОиНТ-73» направилась к общежитиям (мужской и женские корпуса располагались в десяти минутах неспешной ходьбы от главного корпуса МехМашИна, по соседству друг с другом). Но и оставшаяся часть разделилась: разбрелись на две остановки. Артурчик в этот раз не поехал в посёлок — отправился к отцу. До своей остановки мы доехали в сопровождении Тороповой и Котовой.

Вечером, за ужином, я снова выслушал о «предательстве» Варвары Сергеевны: на этот раз от родителей. Особенно возмущалась мама, которая месяц назад буквально из кожи вон лезла в поисках способов «отвадить» от меня «эту Варьку». Отец поддержал мамино возмущение, но без особого рвения — лишь в знак солидарности с мнением жены (при детях он с женой редко спорил). Его больше волновала вчерашняя победа московского «Спартака» над минским «Динамо» и тот матч, что состоится послезавтра (отложенная игра двадцать первого тура между московскими динамовцами и спартаковцами).

Я с родителями не спорил. А в чём-то даже и соглашался. Вспоминал, как заночевал в этот день у Вари — в прошлой жизни. Не встревал в мамины рассуждения и Кирилл. Младший брат, как мне показалось, утратил хорошее настроение сразу же, как только трамвай увёз Котову от нашей остановки. Поэтому за нашим столом в этот вечер в основном звучал женский голос — мужские голоса ему отвечали односложно, не возражали. Итогом маминых рассуждений стал вывод: «Варька Павлова» всю жизнь будет локти кусать из-за того, что предпочла «нашему Серёженьке» этого «старого Ильюху Прохорова».

Илья Владимирович приехал в посёлок на закате — на своей «Волге». Об этом мне сообщил Кирилл, который заметил подъехавший к воротам соседей светло-голубой автомобиль. Кир передал мне новость и тут же умчался к Артурчику, с которым он не виделся уже полдня (брат прихватил с собой мою гитару). Новость о появлении вблизи нашего дома директора швейной фабрики дошла и до маминых ушей. Мама тут же заявила, что и на порог «этого негодяя» к нам не пустит. Папа в ответ на её слова усмехнулся, но промолчал — уткнулся носом в газету «Советский спорт»: в очередной раз смаковал рассказ о победе столичного «Спартака».

Прохорова мы в дом не впускали: он вошёл без спросу. Решительно постучал в дверь, переступил порог и громко позвал хозяев. Мама и отец переглянулись. Мама сняла фартук, швырнула его на диван и устремилась в прихожую. Папа закрыл газету, подошёл к телевизору и убавил звук. Всё это я видел сквозь дверной проём своей спальни — накрыл струны гитары рукой, прислушался. И вскоре услышал торопливые мамины шаги — мама вошла в комнату с небольшой головкой сыра (примерно килограммовой) и с бутылкой ликёра «Шартрез» в руках. Она продемонстрировала свою ношу мужу, улыбнулась.

— Серёженька! — крикнула мама. — Тебя Илья Владимирович спрашивает.

Прохоров дожидался меня во дворе — серьёзный, настроенный решительно (это я понял по его непривычно суровому взгляду и по крепкому рукопожатию).

— Сергей, нам нужно поговорить, — сказал Илия Владимирович.

Я пожал плечами.

— Не вопрос, дядя Илья. Поговорим.

Указал рукой на лавку, что стояла под навесом около летней кухни. Прохоров кивнул, прошёл в указанном направлении. Но не сел — остался на ногах.

Я уселся — теперь уже Илья Владимирович смотрел на меня сверху вниз.

— Сергей, — сказал Прохоров. — Знаю, что тебе уже сообщили о моих отношениях с Варварой Сергеевной Павловой. Сразу тебе говорю: двадцать седьмого октября у нас с Варенькой состоится свадьба.

Он посмотрел мне в глаза.

— Прости, но тебя на нашу свадьбу я не приглашаю, — сказал Илья Владимирович. — Мы… я люблю Варю. Со мной она и её… наши мальчишки будут счастливы: я сделаю для этого всё возможное.

Директор швейной фабрики тряхнул головой.

— У меня к тебе просьба, Сергей, — заявил он.

— Слушаю вас, Илья Владимирович.

Прохоров не отводил взгляда от моего лица.

— Не приходи к ней больше, — сказал Илья Владимирович. — Очень тебя прошу.

Я пожал плечами.

— Не приду, дядя Илья. Обещаю.

И тут же добавил:

— У меня тоже есть к вам просьба.

На навес (над моей головой) с дерева упала подгнившая груша — скатилась и ударилась о землю.

Ни я, ни Прохоров не взглянули на неё.

— Холодильник уже стоит в вашей комнате в общежитии, если ты об этом, — сказал Прохоров.

Я улыбнулся, покачал головой.

— Холодильник — это здорово. Спасибо вам, дядя Илья. Но речь сейчас не о нём.

Прохоров кивнул.

— Слушаю тебя, Сергей.

— Дядя Илья, что вы знаете о Светочке? — спросил я. — Об официантке из ресторана «Московский». Она замужем? Есть ли у неё… жених? Где она живёт?

Илья Владимирович удивлённо вскинул брови.

— Зачем тебе всё это, Сергей? — спросил он.

Я развёл руками.

— Вы увели у меня женщину, дядя Илья. Я теперь свободный человек. Как оказалось.

Мой взгляд встретился с глазами Прохорова.

Директор швейной фабрики ударил себя ладонью по лбу.

— Прости, Сергей, — сказал он. — Сразу не сообразил.

Прохоров задумался. Но вскоре пожал плечами.

— Не замужем… кажется, — сказал он. — Да я о ней… собственно… толком ничего и не знаю…

Илья Владимирович махнул рукой.

И тут же заявил:

— Но я всё разузнаю, Сергей. Не сомневайся. Обещаю.

На землю упала ещё одна груша — за моей спиной.

Я отметил этот факт, но не обернулся.

Не взглянул на грушу и Илья Владимирович.

— Договорились, — сказал я.

Протянул руку, скрепил договор с Прохоровым рукопожатием.