Черный дембель. Часть 2

Глава 21

«…Любить я раньше не умела так, — доносился со сцены голос певички, — огненно, пламенно…» Большая стрелка на настенных часах уже приближалась к цифре «три» — я отметил это, когда метнул взгляд в сторону Кирилла и Олега, застывших около столов с подарками для именинницы. Одна из ламп в люстре, висевшей над сдвинутыми буквой «П» столами, угрожала вот-вот погаснуть: её свет вздрагивал, будто пламя свечи на ветру. На танцплощадку вышли четыре пары — они неактивно двигались под музыку, будто боялись растрясти наполненные деликатесами животы. Я снова посмотрел на лицо Маргариты Лаврентьевны. Заметил при этом, что черноволосый носатый мужчина всё ещё сверлил меня взглядом; не спускала глаз с меня и притаившаяся около барной стойки официантка Светочка.

— Ну же, Серёжа! — сказала Марго. — Решайся поскорее. Скоро песня закончится.

Она снова дёрнула меня за руку. «…В душе моей неосторожно Вы, — доносилось со сцены, — разбудили вулкан…» Маргарита Лаврентьевна чуть склонила на бок голову. Её глаза игриво блеснули. Отчётливый запах духов «Diorella» от «Dior» кружил мне голову.

«…Хватит улыбаться, — прозвучал в моей голове голос родившегося два года назад в Одессе певца Стаса Костюшкина. — Нормально с ориентацией…»

— Женщина, я не танцую, — произнёс я.

Хмыкнул, скрестил на груди руки.

И добавил:

— Мужа своего пригласи.

Я кивнул: указал на банкетные столы, где хмурил брови мужик со шрамом на щеке. Напомаженные губы Маргариты Лаврентьевны дрогнули. Мне почудилось, что радужки её глаз посветлели, будто выгорели на солнце.

— Мой муж не танцует, — сказала Маргарита Лаврентьевна.

И тут же уточнила:

— Со мной не танцует.

— Сочувствую, — сказал я. — Но ничем не помогу.

Пожал плечами и вновь скосил взгляд на дверную ручку. Представил вдруг, как сейчас в зал ворвутся вооружённые налётчики. Отметил: они появятся в шаге от Маргариты Лаврентьевны.

Я посмотрел на прикрытый тонкой тканью платья плоский живот Марго. Будто наяву увидел на нём «дырень» диаметром пять сантиметров. Почувствовал, что моё сердце забилось чаще.

Нахмурился.

— Оставь меня в покое, женщина, — сказал я. — Уходи!

Понял: мой голос прозвучал громко, грубо и раздражённо. Заметил в потускневшем вдруг взгляде Марго грусть. Маргарита Лаврентьевна покачала головой (её медово-русые волосы словно заискрились).

— Зря ты так… Серёжа, — сказала она.

Я посмотрел на её плечи. Невольно вспомнил, как накрыл их одеялом, когда под утро уходил из квартиры Маргариты Лаврентьевны. Вспомнил похожую на крохотную звезду родинку на правом плече Марго.

«…Помоги мне! — пела певица. — Помоги мне!..» Маргарита Лаврентьевна закусила губу: в точности, как это делал мой брат, когда волновался. Она провела по своему плечу рукой, словно стряхнула с него мой взгляд.

— Удачи тебе, Сергей Леонидович, — сказала Марго.

Я на мгновение вновь встретился взглядом с её серо-голубыми глазами. Сапфиры на ожерелье и на серьгах Маргариты Лаврентьевны тускло блеснули в свете ламп. Марго повернулась ко мне спиной: будто по команде «кругом». Покачивая бёдрами зашагала в направлении сцены. Неторопливо, плавно. Я посмотрел на её затылок, скользнул взглядом вниз, вдоль её позвоночника. «…Видишь гибнет, — слышал я голос певички, — сердце гибнет…» Волевым усилием отвёл глаза. Взглянул на Кирилла и Олега, проверил их готовность к встрече с бандитами. Мой младший брат и Котов кивнули в ответ на мой безмолвный вопрос: подтвердили, что собраны и готовы к бою. Я заметил, что Котов теребил пуговицу на куртке, а Кирилл нервно сжимал и разжимал кулаки.

Подкорректировал расстояние до служебного входа: сместился на полшага влево, чтобы дверь не ударила меня по носу, если резко распахнётся. Вновь пометил в своём воображении точку на полу, где остановится первый налётчик, когда увидит сервированные столы и шумную толпу в зале. Прикинул, что преодолею расстояние до него в два коротких шага. Глаза при этом снова отыскали в зале наряженную в голубое платье женскую фигуру. Я увидел, что Маргарита Лаврентьевна замерла рядом с Артурчиком и поглаживала его по плечу. Марго о чём-то говорила — я не слышал звуки её голоса. Прохоров кивнул, резко встал со стула. Он взял Марго за руку и повёл к танцплощадке. Я отметил, что «невзрачный» мужчина с бриллиантом на галстуке при виде шагавшей к сцене пары недовольно покачал головой.

Носатый мужик со шрамом на щеке тоже среагировал на поведение Марго. Он выбрался из-за стола, едва не опрокинув стул. Посмотрел на «невзрачного», потом перевёл взгляд на танцплощадку, где уже двигались в танце Артур и Марго. Я мысленно выругался, когда муж Маргариты Лаврентьевны с решительным видом зашагал вдоль столов. Но выдохнул, когда тот прошёл мимо сцены и танцпола. Видел, как Наиль Рамазанов подошёл к директорше ресторана «Московский», склонил голову к её уху. Мне почудилось, что «хозяйка» ресторана смотрела именно на меня, когда выслушивала нотации директора Центральной продовольственной базы. Рамазанов выпрямился, расправил плечи. Директорша кивнула, выдала гостю короткую фразу. Наиль Русланович отвернулся от неё и побрёл к столам.

— Этого только не хватало, — пробормотал я.

Видел, как директорша жестом подозвала к себе скучавшего у края барной стойки швейцара — тот послушно откликнулся на её зов. Я вновь поймал на себе взгляд директорши. Заметил, что посмотрела она и туда, где стояли мой младший брат и Котов. Я стиснул зубы, повернул голову — часы подсказали, что полночь наступила четверть часа назад. «Как же не вовремя…» — промелькнула в моей голове мысль, когда я увидел: швейцар направился в мою сторону. Я покачал головой. Заметил усмешку на лице вернувшегося на своё место за столом Рамазанова. Наиль Русланович поднял со стола наполненную водкой рюмку, опустошил её одним глотком. На танцплощадке покачивались в танце Марго и Артурчик — руки Маргариты Лаврентьевны лежали на плечах Прохорова. Швейцар остановился в метре от меня.

— Мужчина, немедленно покиньте ресторан! — сказал он. — Вас нет в списке приглашённых на торжество.

— Как же не вовремя… — повторил я, но уже вслух.

Швейцар не услышал меня: он направился к Кириллу и к Котову. Те вытянули шеи, прислушиваясь к словам работника ресторана. Удивлённо вскинули брови и посмотрели на меня.

Я махнул рукой и произнёс:

— Уходим, мужики. Нет времени на разборки.

Мой брат и Олег меня не услышали.

Но они последовали за мной, когда я рванул к выходу из ресторана.

«…Но не могли понять, что шутите, — прокричала нам вслед певичка со сцены, — Вы с вулканом страстей…»

Улица встретила нас прохладой, ночной тишиной и блеском рассыпанных по тёмному небу звёзд. Я огляделся по сторонам — не заметил никакого движения ни справа, ни слева от входа в «Московский». Увидел припаркованные у края дороги автомобили, тёмные прямоугольники окон, стены и крыши домов, мрачные кроны тополей. Услышал, как дважды приглушённо щёлкнул замок на двери ресторана за моей спиной. Почувствовал на лбу и на щеках дуновение ветра. Вдохнул уличный воздух, в котором ощутил ароматы бензина, одеколона «Шипр» и прелой листвы.

Кирилл прикоснулся к моему плечу.

— Серый, что случилось? — спросил он. — Нафига мы ушли?

Я обернулся, взглянул на своего брата и на Олега Котова.

Сказал:

— Форс-мажорные обстоятельства, парни. Переходим к плану «Б».

Котов кашлянул.

— Что за план «Б»? — спросил он.

Олег прикоснулся к выпиравшей из-под его куртки рукояти резиновой палки.

— Сейчас узнаете, — пообещал я. — Идите за мной.

Торопливо зашагал вдоль зашторенных окон ресторана «Московский».

На ходу обронил:

— Поторопитесь, парни.

Звуки наших шагов отражались от стен домов и эхом разлетались по улице. Стук сердца в моей груди отсчитывал секунды. Я настороженно прислушивался. Прикидывал, услышу ли, если внутри ресторана прозвучит выстрел. Интуиция и опыт подсказали: в той тишине, что окутывала сейчас улицу, я непременно различу звуки двух выстрелов из обреза. Я тут же напомнил себе, что явился сюда не по души преступников. И что посчитаю свою миссию проваленной, если выстрелы всё же прозвучат. До угла здания я едва ли ни бежал. Остановился у поворота в Красный переулок рядом с фонарём, заглянул за угол здания.

— Никого, — тихо сообщил я.

Посмотрел на замерших позади меня Олега и Кирилла.

Повторил:

— Идите за мной, парни.

Я обогнул здание, свернул с Красного переулка во двор. В прошлое воскресенье (когда рано утром возвращался от Светочки) я уже побывал в этом дворе. Поэтому сейчас быстро сориентировался. Взглядом отыскал в полумраке неприметную дверь. Не заметил вблизи неё движения. Не уловил в воздухе и запах табачного дыма (помнил, что перед «делом» преступники часто успокаивали нервы: курили рядом с будущим местом преступлением, а заодно и изучали окрестности). Я прошёл у самого бордюра, задел макушкой ветку каштана. Подошёл к двери служебного хода ресторана, потянул её на себя за ручку.

Пробормотал:

— Закрыто.

И тут же добавил:

— Это хорошо.

— Что, хорошо? — переспросил Котов.

Он замер рядом со мной, настороженно осматривал прятавшийся в полумраке двор.

— Хорошо, что дверь заперта, — пояснил я. — Мы не опоздали.

К нам подошёл Кирилл — его лицо я не видел, но почувствовал волнение в движениях брата.

— Что дальше? — спросил Кир. — Мы вернёмся в ресторан через этот вход?

Говорил он едва слышно.

— Дверь заперта, — сказал Котов.

Он тоже дёрнул за ручку — с тем же успехом, с каким только что проделал это же действо я.

— Серый, у тебя есть ключ? — спросил Кирилл.

Я покачал головой.

— Ключа нет.

Котов шумно вздохнул.

— Что будем делать? — сказал он.

— Какой наш новый план? — спросил Кир.

Мой брат и Котов смотрели мне в лицо.

Я не видел их глаза, но чувствовал их взгляды.

— Сейчас узнаете, парни, — сказал я. — Подождите немного.

— Чего ждать… — заговорил Кирилл.

Но он тут же замолчал.

Потому что я поднёс к своим губам палец и произнёс:

— Тихо. Не шумите. Сейчас всё будет.

Но «всё» случилось не «сейчас»: мы простояли около двери чуть больше минуты.

Потом щёлкнул замок, скрипнули дверные петли; из подсобки ресторана во двор хлынул желтоватый свет.

Выглянула Светочка — она подслеповато щурила глаза.

— Серёжа?

— Я здесь.

Светочка повернула в мою сторону лицо. Она заметила меня — радостно улыбнулась; шагнула в сторону. Я услышал доносившуюся из зала музыку, пение певички и голоса гостей.

— Входите, — произнесла Ельцова.

Я обернулся и скомандовал:

— Заходим, парни.

Комнатушка, в которую мы попали из двора, походила на гибрид склада и комнаты для отдыха персонала. У стены стояли пустые деревянные ящики под овощи, составленные в стопки по шесть-семь штук. Рядом с ними возвышались едва ли не до потолка ящики с пустыми стеклянными бутылками (я невольно вспомнил те годы, когда работал приёмщиком стеклотары). Между колоннами из ящиков я увидел три деревянных стула со сломанными спинками (такие же, но только целые, стояли у столов в зале ресторана). Под одним из стульев я заметил стеклянную пол-литровую банку до половины заполненную окурками. Под потолком чуть покачивалась на шнуре грязная электрическая лампочка — она окрашивала тёмно-зелёные стены пятнами теней.

Я развернулся, прикрыл дверь и запер её на замок. Светочка привстала на цыпочки, чмокнула меня в щёку. Обронила: «Не скучайте, мальчики». И убежала в зал ресторана через ту самую дверь, рядом с которой пару минут назад дежурил я. На секунду звуки музыки и шум голосов стали громче. В нашу комнатушку ворвался вместе со звуками запах табачного дыма. Лишь мгновение я смотрел на сидевших за столами людей. Белая поверхность двери вновь отгородила меня от зала ресторана. Я опустил глаза, проводил взглядом пробежавшего внизу стены таракана — тот спешил в сторону кухни. Я заметил, что Олег Котов всё ещё смотрел в том направлении, куда ушла официантка Светочка. Котов почувствовал мой взгляд — улыбнулся: робко, словно стеснительный подросток.

— Красивая женщина, — сказал он. — Я про твою Светочку говорю. Повезло тебе, Чернов.

«Причём тут везение?» — подумал я.

Бросил взгляд на длинный плохо освещённый коридор, что вёл в кухню ресторана. Мне почудилось: я уловил в воздухе запах гнилых овощей и жареного лука. Поправил рукава плаща; вкратце объяснил Кириллу и Олегу план дальнейших действий. Тот почти не изменился: я вырубал человека с обрезом, Кир и Олег преграждали налётчикам путь в зал, где шумели подвыпившие гости ресторана. Котов вынул из-под куртки резиновую палку, надел на запястье верёвочную петлю. Кириллу я вручил один из сломанных стульев — мой младший брат взмахнул им, привыкая к его весу. Котову я показал на табуреты между ящиками. Жестом велел Кириллу стать за поворотом стены, в начале коридора. Олег и Кир не спорили — шустро разошлись по своим местам.

— Серый, а почему мы сразу сюда не пошли? — спросил Кирилл. — Зачем тащили в ресторан торты?

Я не ответил брату — поднёс палец к губам и прошипел: «Тссс!» Снял плащ, бросил его на ящики. Туда же я положил и свой пиджак. Засучил рукава рубашки, ослабил узел галстука. Не спуская глаз с дверного замка, я размял шею и плечи. Ритм ударов сердца подсказал, что я спокоен, но не расслаблен. Я сместился к стене, притаился около двери. Посмотрел на брата — жестом призвал его не маячить на виду. Кир кивнул, подался назад. Теперь из-за угла выглядывали лишь его светло-русая чёлка и кончик носа. Я взглянул на Котова — тот изображал предмет мебели: не шевелился, сжимал в кулаке рукоять резиновой палки — её концом он указывал в потолок. Я кивнул, нажал на кнопку выключателя. Лампа под потолком погасла. Комнатушка погрузилась в полумрак.

«У нас в переулке, над самой рекой, — запела в ресторане певичка, — жил парень вихрастый и очень смешной…» Её голос звучал глухо. Но я различал каждое слово песни. Не сомневался, что музыка и пение привлекут внимание налётчиков, когда те появятся в подсобке. Надеялся, что эти звуки смутят и насторожат бандитов. Отвлекут их внимание от меня, от прижимавшегося плечом к колонне из ящиков Олега Котова и от чёлки Кирилла, чуть поблёскивавшей при тусклом свете горевших в коридоре ламп. Мои наручные часы показали, что с полуночи миновало чуть больше получаса. Интуиция буквально вопила о том, что налётчики опаздывали. В обычную субботу я в это время уже шагал бы вместе со Светочкой к ней домой. А ресторан через служебный ход покидали бы припозднившиеся работники.

«…Про жаркий день, про яркий снег, — доносились из зала слова певицы, — про ночь, про солнце, про рассвет…» Я прикоснулся лопатками к стене, почувствовал сквозь тонкую ткань рубашки исходивший от неё холод. То и дело поворачивал голову и смотрел вниз, будто надеялся, что увижу движение теней под дверью. Но тут же напоминал себе: на улице ночь, а фонари во дворе этого дома не светили. «Для теней нужен свет», — промелькнула в моей голове похожая на откровение мысль. А свет, отметил я, (пусть и тусклый) был здесь, в комнате. Он проникал сюда из убегавшего на кухню коридора и из-под ведущей в зал ресторана двери. Я заметил, как в комнатушку снова заглянул Кирилл. Я не рассмотрел в полумраке выражение лица своего брата, но видел, как засеребрились его волосы.

«…Пара-пам-пайру-пара-рам, — голосила певичка. — Пара-пам-пайру-пара-рам…» Я напряжённо прислушивался. От звучания музыки и голоса певицы отделял все прочие звуки: разговоры и смех людей в зале, биение своего сердца, шум своего дыхания. Шорохов за ведущей на улицу дверью пока не слышал: ни шагов, ни голосов, ни скрежета отмычек в замочной скважине. Я посмотрел на брата, резко махнул рукой, словно отогнал от себя назойливую муху. Кирилл заметил мой жест — его голова вновь спряталась за поворотом в коридор. Слева от меня около ящиков с пустыми бутылками шумно вздохнул Олег Котов. Свет из коридора до него не добирался. Но мне всё же почудилось, что на тёмной маске, скрывавшей лицо Котова, я заметил блеск больших широко открытых глаз.

Дверь служебного входа приоткрылась неожиданно и совершенно беззвучно. Замерла перпендикулярно стене, около которой стоял я. На миг мне показалось, что дверь пришла в движение лишь в моём воображении: я не уловил ни щелчков замка, ни скрипа петель. По моей спине пробежал холодный ветерок, он пошевелил волосы на моём затылке. Сердце на мгновение замерло — будто тоже прислушивалось. Я отметил, что в какофонию прилетавших из ресторана звуков добавилось тихое шарканье шагов и шипящий шёпот, принесённый сквозняком с улицы. «…Возьми моё сердце, а песни верни!..» — просила из зала ресторана певица. Шаги за дверью стихли, будто пока невидимый мне визитёр замер: обдумывал предложение певички. Моё сердце запустило отсчёт: «…Восемь, семь…»

Я пригнул голову, будто из опасения, что налётчики заметят над дверью мою макушку. Стрельнул взглядом в направлении ящиков, где притаился Котов; не заметил там движение, не различил и блеск глаз Олега — лишь увидел очертания похожей в полумраке на манекен долговязой человеческой фигуры. Приоткрытая дверь заслонила от меня поворот к кухне. «…Шесть, пять…» Я прикинул, заметили ли незваные гости шевелюру моего брата. Или же Кирилл проявил мудрость и терпение: не высунулся из-за угла? «…Четыре, три…» Щелчки взводимых курков я не услышал. Лишь шаркнули по полу комнаты твёрдые подошвы. «…Про то, что жить нам вечно, — говорила в микрофон певица, — и про любовь, конечно». «…Два, один…» От тёмного прямоугольника двери отделилась тень.

Я шагнул вперёд.

Ударил.

Почувствовал, как мой кулак встретился с затылком человека — я тут же отметил, что попал, куда целил.

«Опыт не пропьёшь», — мелькнула в голове ироничная мысль.

Я увидел, как встретившийся с моим кулаком человек повалился на пол: будто брошенный на землю мешок с картошкой.

Я вдохнул полной грудью и прокричал:

— Стоять-бояться!!!

Услышал шорохи за дверью.

На улице, во дворе, кто-то громко выругался.

— Бросить оружие! — потребовал я. — Руки за голову! На колени!

И добавил:

— Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Работает ОМОН!