Черноземье 3

Глава 22

Встали все очень рано, потому что уснули тоже часов в семь вечера, делать-то больше все равно нечего. Поели готового кулеша вволю, а усталость от долгого пути уже тихонько пролезла и крепко угнездилась в членах.

«Не хватает в такой момент интернета, конечно, чтобы при уютном свете экрана смартфона скоротать время и почитать мировые новости», — вздыхаю я крайне печально про себя.

Матовый экран смартфона, конечно, забираться в саму палатку и располагаться при хоть каком-то свете очень бы помог. С факелом так просто не полезешь, сразу же большую дыру прожжешь, а света от костра совсем чуть-чуть получается, никаких тебе умывальных процедур и мягких перин.

Конечно, камни-светильники решают вопрос вполне, неярким светом помогают мне с размещением.

«Господи, как хорошо, что теперь больше не нужно скрывать свои способности от своих же людей!» — довольно выдохнул я.

Просто упал на один плащ, накрылся вторым и создавай сам себе теплую атмосферу при почти нуле градусов за бортом.

Но я взял пару заранее припасенных булыжников из костра, заботливо нагретых моими людьми, теперь они выдают свое ласковое тепло из обычных деревянных бадеек, положенных на бок, с обоих сторон от моего ложа.

Главное сейчас, что меня очень радует — почти всех арестантов из города спихнули наконец под надзор степнякам, поэтому можно немного расслабиться. Еще серьезно порадоваться за свою железную волю и крайнюю настойчивость в таком, жестко заданном асторским властям, вопросе борьбы с организованной преступностью.

Очень я круто и решительно разобрался с явно лишними людьми в городских стенах, зато загрузил какими ни есть работниками рудники и степнякам выдал требуемую рабочую силу.

Может и не станут, насмерть сплоченные своим сообществом, сплошь отпетые астрийские бандиты как-то работать на рудниках, устроят сидячую забастовку или даже восстание. Только в кандалах сильно не повоюешь, отлажено уже у стражи содержание матерых преступников.

«Правда, именно с настолько организованными преступниками никогда городская стража дела не имела. Нужно будет отправить усиление на рудники, не забыть сказать о таком начальнику стражи. Правда, он мой явный антагонист, вряд ли что-то сделает из-за моих слов. Пора его на хрен менять, недоумка сопливого!» — размышляю я в ночи.

В городе такую толпу девать точно некуда, можно только с двадцать самых начинающих жуликов пристроить в каменный карьер на пробное перевоспитание, что я уже сделал.

«Посмотрим еще, как тяжкий труд за еду перевоспитает начинающих жуликов?»

А здесь целых три с лишним сотни жуликов начнут очень сильно экономить бюджет города, строить магистральную дорогу в будущее и приносить посильную пользу нашей стороне континента.

Идеальное на самом деле решение для Астора, ибо рабочим пришлось бы платить минимум по пять золотых за такую тяжкую работу вдали от города. Гораздо дороже снабжать хорошей жратвой, а не обычным гвардейским пайком и еще поить пивом бесплатно, что тоже совсем не дешево.

И то не набралось бы и трети желающих от имеющихся сейчас в наличии арестантов.

Подобные работники пока, конечно, очень так себе умелые труженики, если по сравнению с настоящими профессионалами. Но плетки-трехвостки в умелых руках и страшные показательные казни самых нерасторопных лентяев почти каждую осьмицу заставят городских лентяев-паразитов вкалывать примерно так же, как один наш исторический герой на строительстве своей узкоколейки.

Полное неумение и абсолютное нежелание подстегнет жажда жизни однозначно.

«По-человечески мне их жаль, конечно, но уже, как крупный хозяйственник и большой руководитель, я невероятно рад такому простому и элегантному решению сразу двух насущнейших проблем Астора, сразу двум убитым одним выстрелом зайцам», — говорю я себе.

Почти полностью очищен город от невыносимого для нормальных людей засилья паразитов и выданы степнякам оговоренные работники для строительства не просто какой-то там проселочной дороги.

А для стремительной прокладки магистральной трассы в новую жизнь, для оформления той самой яркой звезды великих свершений и невероятных завоеваний в будущем.

В общем, мой город, уже можно так сказать, очень дешево отделался и от одних, и от других.

Теперь моя огромная в народе Черноземья популярность, как Спасителя Астора от осады беспощадных степняков, теперь дополнится еще званием Избавителя от засилья злобных астрийских преступников. Ну и своих жуликов немного тоже, настоящих бандитов среди горожан почти не обнаружилось по итогам допросов.

Всего двоих из местных я признал достойными кандалов на рудниках, остальные все поголовно пришлые, родимые пятна сурового средневековья во время раннего феодализма.

В палатке, конечно, спать просто прекрасно по сравнению с ночлегом тех воинов, кто просто заворачивается в плащ на куче лапника уже вполне привычно на холодной земле. Чем дальше отъезжаем от побережья, тем температура воздуха становится ниже, в предгорьях она уже стремится к нулю по ночам. Если ночевать без правильно устроенного костра — замерзнешь точно.

Для такого дела пошиты и захвачены с собой теплые палатки, к ним прилагается по железной посудине с дырявой крышкой для углей. Дальше по лесу повезем их на лошадях, ибо с ними путешествие превращается из беспощадной каторги с выживанием почти в настоящую сказку.

Сказку для здешнего времени, конечно. Это ничего, что в моей палатке спит еще четверо спутников, а во второй сразу восемь, все равно кто-то несет дежурство у костра ночью.

Мне положена целая половина палатки, как Мастеру Ольгу, Капитану Совета.

Вообще задумывалась она целиком мне одному, но жалко парней оставлять всю ночь дрожать у костра. Так хоть все выспятся отлично и мне тоже теплее, хотя всякие звуки и запахи из желудков я строго запретил мне демонстрировать в темноте, но во сне все случается.

Поэтому гвардейцы поднялись первыми еще в темноте, размяли замерзшие организмы, обиходили лошадей, да и рванули тут же обратно в город, чтобы обедать уже в родных казармах с приятелями. Оставить за спиной весь треш морально утомительного перехода в конвое, чтобы больше не задумываться о печальной судьбе некоторых хорошо знакомых с детства арестантов, хороших приятелей молодости.

А что тут поделаешь, если бывший приятель выбрал совсем не ту сторону по жизни? Не стал работать за скромную плату подмастерьем, а прибился к пришлым бандитам и быстро почувствовал себя серьезным бродягой с большой дороги?

Пусть теперь искупает вину своей кровью и даже пропащей жизнью! Без всяких гарантий выживания под бдительным надзором степняков.

Оставшиеся пока при нас, замерзшие до полусмерти за ночь, изнеженные городские жулики жмутся к костру поближе, до такого момента за ними присматривали гвардейцы, а теперь пришло наше время их караулить.

Поняли уже вчера, в какой страшный переплет сами попали, но еще надеются на что-то, что останутся при мне работать за сотрудничество во время облавы. Ведь выдали им уже теплую рабочую одежду вчера из списанных гвардейских запасов, даже по размеру постарались подобрать.

И пока не отправили со всеми в тот страшный двор, где никто не стал бы разбираться, что именно к ним у Мастера Ольга отношение немного получше сложилось.

Я еще подумал немного вчера вечером, решил пока дать Гвардии отдохнуть от тяжелых дней осады, беспощадных и совсем бесполезных боев на берегах Протвы.

«Как подумаю, сколько народа гвардейского совсем бесполезно по итогу погибло, хочется бывшего командира Гвардии за ноги на городской стене повесить», — вспоминаю я его спесивую рожу.

— Правда, что он мог еще сделать? Почти ничего, не имея таких способностей и возможностей, как у меня.

То есть решил вообще не привязывать гвардейцев здесь утомительным несением бестолковой службы на посту около реки. Пост в принципе нужен, чтобы степняки на нашу сторону баловаться не лазили и девок не портили. И не только степняки.

Если кто из арестованных умудрится сбежать, если ему даже повезет переплыть Протву и не попасться погоне, то пусть бежит в город или прячется в деревнях. Не будем его все же ловить и обратно на казнь лютую степнякам выдавать, чтобы именно для такого дела пост держать.

Ждать жалости в таком случае от жителей степи нет никакого смысла, подвесят за ноги, вспорют живот, еще собственными кишками обмотают напоследок беглеца и в рот их набьют.

Но если натворят так называемые союзники чего-то на нашей стороне и до меня жалоба дойдет, то я сам приеду и сурово разберусь, они такое тоже знают, поэтому сильно нарываться не станут. Да еще главные Беи приказали поддерживать союзнические отношения на полном серьезе своему подчиненному командиру.

А так держать осьмицу воинов вдали от семей и города, еще постоянно ее менять без особого военного смысла — ну его на фиг!

Пусть теперь степняки охранную службу около Сторожки сами несут, как полагается. На той стороне Протвы у нас остались только старые-новые естественные союзники, а больше тут никого оказаться не может в принципе.

Жители хуторов за рекой или в городе сейчас все, или уже угнаны в степи, мне пообещали их вернуть, только придется дальше разговоры разговаривать с Беями на такую тему, а то и самому за своими людьми в степи скататься.

«Ну, если только магически заинтересованный Корт перейдет или переплывет на тот берег в поисках какого-нибудь зазевавшегося Мага, вот для чего можно пост держать», — усмехаюсь я.

После завтрака я подъехал со своими людьми и арестованными к Сторожке, там уже в округе вовсю стучат топоры, свистят пилы, видна активнейшая деятельность наших арестантов. Бунт новой партии бедолаг подавлен на корню, не хочу даже знать, какими именно способами.

Поэтому отправляю посыльного к местному Бею, жду его несколько минут, чтобы поздороваться на лошадях опять по южному, потом спуститься на землю и снова поздороваться. Степные условности такие длинно витиеватые, но я уже хорошо запомнил их.

— Вот список из новых работников, их пока у тебя сто двадцать два человека. Вот еще десять с нами, которых хорошо бы при лагере пристроить сейчас, чтобы они дорогой не занимались, а обеспечивали питание и прочие хозяйственные нужды. Помогли мне в городе немного, поэтому пообещал похлопотать за них перед новым хозяином их жизни и смерти.

— Сделаем, — отвечает сильно неграмотный Бей, довольный моим именованием сейчас, но при нем есть пожилой воин, который и в цифрах наших разбирается немного, и слова сложные понимает.

— Давай тогда сейчас пару своих воинов посмышленее, поедем дорогу смотреть. Ну, где ее лучше гнать, если начинать недалеко от Сторожки, прямо отсюда.

Еще я дарю Бею красивый кинжал с драгоценными украшениями, сам лично снял с кого-то из убитых Магов.

Чтобы он со всем вниманием отнесся к моей просьбе, такие у них свои понятия, типа, если попросил, подари что-то для дружеского начала.

— Проклятый Маг Севера его носил, я его убил в честном бою и забрал для хорошего воина. Теперь он твой!

И такие слова тоже будет не лишним сказать, все-таки добрым словом и подарком добьешься гораздо больше, чем одним только подарком. Именно по такой просьбе добьешься, ведь ничего похожего на подобное оружие в степях ни у кого не найдется. Теперь начальник небольшого отряда степняков может всю свою оставшуюся жизнь гордиться тем, что у него одного имеется оружие Проклятых Магов. И еще своим детям с большой гордостью передаст, чтобы тоже гордились.

Судя по переставшему быть невозмутимым лицу степняка и его толмача, именно такое подношение им особенно зашло.

Последние арестанты с безнадежно печальными лицами и налитыми слезами глазами пытаются вызвать у меня и моих спутников жалость, но уже безропотно по жесту Бея забегают в снова открывающиеся жадным зевом ворота.

«Все, — облегченно выдыхаю я, — теперь дальнейшее выживание — дело рук лично каждого арестанта».

Со временем наладят самые хитрые и умеющие общаться более-менее отношения с простыми степняками. Подлижутся к начальству, пригреются придурками при кухне или посыльными какими, но сейчас у всех и каждого суровый экзамен примет сама жизнь.

Смотрящая на бедолаг через прищуренные внимательные глаза каждого степняка.

Ждем, когда за ворота выскочат двое степняков, вместе с ними едем по старой, уже давно заросшей дороге на Север. Теперь тут никто никуда не ездил последние несколько лет, никакие лесорубы не появлялись вырубать подступающий лес, а молодые деревья здорово захватили ее под себя.

Но, попробовав передвигаться по ней вдоль Протвы и на пробу свернуть наискосок в настоящий лес, я быстро понимаю, гатить дорогу через глухой лес — реально адский труд, сколько придется валить деревьев, корчевать пни и равнять эти непрекращающиеся пригорки.

— Лучше, Мастер, пройти по остаткам старой дороги, причем, как можно дальше пройти. А там уже по самому короткому расстоянию приближаться к горам, — говорит мне помощник Тельсур.

— Да, вижу такое сам, — отвечаю я ему. — Так и поступим.

Придется мне скоро устроить настоящую разведку каньона, потом спуститься вниз по примерному пути и отметить деревья в нужном месте. От них уже искать самый удобный путь к старой дороге, может не самый короткий, но более легкий. Чтобы он шел вдоль многочисленных ручьев, бегущих с гор, нигде их не пересекал или делал такое хотя бы по минимуму.

Не одному, конечно, лучше бродить по таким пустынным местам, а с хорошей компанией из охранников и Охотников.

Но до данного выхода еще много времени, хотя старую дорогу арестанты начнут восстанавливать довольно быстро.

Так напрямик по лесу примерно сорок километров было бы до провала, но с очень трудоемкой работой. А если по-умному, то примерно тридцать-тридцать пять по относительно легкому пути по старой дороге, где особо не нужно ничего переделывать. Только подновить броды, восстановить канавы, подсыпать земли и еще камней утрамбовать на саму дорогу, такого вполне хватит для начала.

Чтобы по ней не многочисленная конница шла тысячными ордами, а только строители с охраной нормально катались пока. Армия у степняков тоже, не как у самого Батыя или Чингисхана, пока всего десяток тысяч вместо сотен. Никаких тяжелых осадных машин нет еще в наличии вместе с китайскими мастерами.

И потом еще километров пятнадцать-двадцать по глухому лесу, но тут уже деваться некуда. Единственно из хорошего, с подъемом к самим горам лесной ландшафт заметно меняется, лес становится не таким густым.

Я уже знаю от строителя, что мостики над скромными пока ручьями делать нет никакого смысла. При большой воде смоет половину из них, а лучше отводить воду в сторону на время и выкладывать дно ровным камнем. Так будет проще и надежнее для конницы и повозок переходить и переезжать ручьи по бродам.

— Сюда каменный хлам отлично пойдет. Тот, который остается от производства в мастерских около Каменных ворот. Так каменщики просто его вывозят в огромные кучи за городом, мы им тоже подсыпаем дороги, — предлагает мне строитель. — Придется возить сюда подводами.

— Ага, а вот это идея. Но подводами возить не то совсем, они тут по два дня будут ехать, а везти совсем немного по весу. Лучше покупать хлам у мастеров за копейки и грузить на плоскодонную баржу. Ее, конечно, бурлаками волочь придется сюда вверх по течению, а потом от берега возить теми же подводами. Но она хоть возьмет по весу сотни и сотни подвод камня за один раз, — размышляю я. — А то и лошадей маловато в городе пока осталось, и подвод больше нет, почти две трети степняки с собой угнали. Придется и лошадей, и повозки потом выкупать.

Тельсур почтительно молчит, внимательно слушая не на шутку размечтавшегося Мастера.

Да, такой баржи пока нет, но ее построить несложно, груз в тысячу подвод сразу возьмет. В порту ее грузить будет нетрудно, подвода с каменным хламом прямо на нее заедет с причала и разгрузится быстро. Потом ее шхуна под парусами дотащит тридцать километров до устья Протвы и заведет в реку, насколько сможет. А там канаты перехватят бурлаки и потащат километров двадцать против течения примерно до моста, тут не очень далеко получается от устья, только берег придется расчистить. На баржу нужно обязательно руль ставить и весла здоровые, как на галеры, чтобы при большом желании управлять на воде оказалось хоть немного возможно.

«Ладно, мечты все пока, но построить паровой буксир к барже вполне возможно лет за пять», — улыбаюсь я.

«Главное, чтобы мои сокровища меня дождались на месте, все остальное тогда просто купим», — уже откровенно смеюсь я, вызывая недоуменные взгляды охраны, степняков и самого Тельсура.

«А пока каменную мелочь подводами повозим или где-то прямо здесь примитивную камнедробилку поставим. Начнем тот же хорошо знакомый обрыв на камни и песок перерабатывать, там подобного добра на всю дорогу хватит», — вспоминаю я.

С такими мыслями я проезжаю километров пять по остаткам старой дороги, тут размечать особо ничего не нужно, и так все хорошо видно. Мостиков над ручьями не осталось, впрочем, я их вообще не помню, хотя проходил здесь всего один раз когда-то давно. Правда, гораздо ближе к нагорьям, так просто шагать по остаткам дороги не мог себе позволить, все же ожидал погоню за спиной.

«Да, были когда-то такие суровые времена! Убегал из Астора, чтобы выжить», — вспоминаю я славные в прошлом денечки.

— Можете возвращаться обратно. Все, что нужно, вы уже видели, где именно выставлять работников. Мы поедем дальше дорогу проверять! — отпускаю я степняков. — И там дорогу будем чистить, так что просто идите дальше потом.

— Думаю, тридцати лиг им хватит на осьмицу-две, — объясняю Тельсуру.

Дальше нас ждет почти полтора дня страшно скучного пути, пока я не вижу, наконец, знакомую сосну с тремя вершинами. На самой дороге высоких деревьев нет, а вот рядом имеется, приходится все время поиск кидать в ожидании засады очередного Корта.

Двигаемся гораздо медленнее, чем я шел когда-то, заодно охранники, меняясь по очереди, рубят мешающие проезду кусты и молодые деревья. Я сам к ним время от времени присоединяюсь, чтобы размяться и согреться.

Можно было бы так бочком проехать, получилось бы гораздо быстрее передвигаться, но я серьезно надеюсь, что обратно лошади понесут на своих боках туго набитые мешки. Которыми лучше не цеплять кусты, поэтому дорога медленно, но верно чистится по своему центру.

Заодно будущая дорога сразу станет понятна тем же степнякам.

От своеобразной по внешности сосны нет никакой тропы в сторону гор, но ее и тогда не было. Я помню, что нужно держаться русла одного из ручьев и двигаться прямо к горам. Тогда я потратил часа четыре на дорогу до места, где устроил тайники, теперь все будет не так быстро.

Правда, я тогда сразу трех лошадей один вел в поводу, а теперь каждый из охранников всего по одной поведет.

Но пока командую вставать на ночлег и отдых, хотя время еще есть до темноты. Мне нужно восстановить свою зрительную память, подходя к приметной сосне с другой стороны. Охранников пока отправил дальше торить будущую дорогу на пару часов до темноты. Раз им все равно делать нечего, пусть лопатами еще на пару километров порубают кусты и молодые деревья.

— Пойдем к горам. Кажется мне, здешние места знакомы, проходил я тут как-то, — так довольно непонятно объяснил свой приказ охране и мастеру.

Расставляем палатки и готовимся к ночлегу, парни умело обкладывают будущий очаг камнями и ставят котел.

Утром беру с собой только четверых охранников с четырьмя лошадьми, остальных с Тельсуром оставляю дожидаться нас.

— Здесь осторожно ходите, довольно опасное место. Может Корт прийти без меня, нападет на одиночку точно. Мы вернемся к вечеру, скорее всего. Так что, если отлить требуется, то один дело делает, второй с копьем его прикрывает, — выдаю я правильные знания по выживанию в таких безлюдных местах.

Да, ночевать на земле в предгорьях я не хочу, но на такое расстояние тоже не набегаешься. Поэтому берем с собой еще по одному плащу на всякий случай, если поиски сильно затянутся.

Шли вдоль ручья мы три часа подряд по сильно заросшей местности, я постоянно кидаю поиск, опасаясь встречи с местным Кортом, как с огромной радостью в сердце обнаруживаю знакомый камень там, где даже не ожидал его увидеть.

Ну, тут все очень сильно изменилось на самом деле, а когда-то имеющиеся ориентиры давно уже стерлись в памяти напрочь.

— Доставайте лопаты, начинаете подкапываться под эту глыбу! — командую я охранникам. — Там должны быть мешки, с ними осторожнее, не пропорите сдуру.

Парни кидают землю по очереди, двое работают, двое отдыхают, так что процесс идет быстро, земля здесь мягкая, в ней много песка.

Через десять минут раздается глухой звук удара по чему-то металлическому, теперь охранники осторожно разгребают землю в полу пещере под глыбой. Еще десять минут и шесть мешков вытащены наверх. Они мокрые и грязные, вот-вот развалятся, но у меня с собой на подобный случай есть нужное количество широких похожих изделий, в которые я с помощью одного охранника запихиваю находки.

— Крепим на пару лошадей мешки и идем дальше.

Лица у моих людей заметно ошарашенные неожиданной находкой в глухом лесу, ведь они видят тяжелые мешки с характерным металлическим звоном и еще в прогнившие щели лезут золотые тайлеры или части украшений.

— Будете награждены за старание и, главное, за будущее молчание. Все поняли? — довольно сурово спрашиваю я. — Не слышу ответов!

— Будем молчать, Мастер! — слышу я невнятное мычание.

— Не слышу! — усиливаю я интонацию.

— Молчим, Мастер! — уже дружно рявкают охранники.

Тут со мной двое более приближенных бывших гвардейцев и еще двое взятых по их рекомендации, надеюсь, можно всем верить.

— Теперь идем дальше! Тут еще не все сюрпризы вашего Мастера закончились!

Через километр я нахожу вторую плиту, она уже немного сползла в образующийся сбоку склон, парням даже меньше работы достается поэтому. Из ямы достаются еще шесть ценных грузов, опять они опускаются в новые мешки и крепятся на оставшихся лошадей.

— Идем дальше, Мастер?

— Нет, возвращаемся. Ходили на разведку, и кое-что случайно нашли совсем брошенное — всем понятно? — спрашиваю я снова и получаю дружный ответ, что совсем понятно.

На самом деле я особо не надеюсь утаить свое сокровище от широкой общественности. Во всяком случае, чтобы очень надолго утаить. Надолго мне и не требуется, по большому счету, ведь уже моим диктаторским распоряжением освобождена лично для меня одна из комнат в сильно охраняемой Кассе, где я собираюсь пока сложить дождавшееся своего единственного хозяина добро.

Золотые тайлеры сразу начну тратить, а для реализации сокровищ Северных Башен придется открывать свою личную ювелирную лавку. Возиться с какими-то ювелирами больше не собираюсь, постоянно будут пытаться обмануть и в любом случае отжать законные две осьмицы от продажи.

«На хрен они мне теперь не сдались, когда я себе самое лучшее и проходное помещение уже забрал как раз из-под такой мастерской и оно до сих пор мое. Покажу местным золотых дел мастерам, что такое настоящий демпинг от теперь официального хозяина города. Осталось только найти какого-нибудь разорившегося бывшего хозяина из ювелиров или даже продавца из такой же лавки, который понимает, что к чему и правильно объяснить, что у меня украсть никак не получится», — прикидываю теперь будущее избавление от ювелирки в больших объемах.

Альтернатива высокой плате за честный труд вполне даже понятная — работа до конца недолгой тогда жизни на строительстве нашей стратегической трассы.

Думаю, когда мы все вместе построим дорогу до Сатума, года за два-три, уже придет время наводить насыпь для узкоколейки, на которой со временем появятся рельсы и даже запыхтит паровоз, наверно, уже сразу на угле.

Стадию дров и пара я думаю миновать сразу, а до электричества еще не добраться, такое возможно лет через двадцать-тридцать. Уже смотря, как пойдет захватническая политика Астора и сколько денег она принесет технологически передовой державе.

Через четыре часа мы добираемся да нашей стоянки, так как поиски и земляные работы прошли удивительно быстро, то у нас есть еще четыре часа до наступления полной темноты.

— Сворачиваем палатки и в путь! — говорю я дождавшимся нас охранникам, пока сам жадно уплетаю кашу прямо из котла. — Нет никакого смысла тут время терять!

Обрадовавшиеся, что поход заканчивается, мужики споро и умело сворачивают стоянку, вскоре мы шагаем в сторону Сторожки. Успеваем пройти солидный отрезок пути, как наступает темнота, снова привычные хлопоты с палатками и костром, я пока помогаю снимать и складывать на мою половину палатки мешки.

Еще несколько часов один при свете факела, который все же пожаробезопасно поставил в ведро и всех четырех камней-светильников, сортирую дорогое барахло, считаю монеты и драгоценные изделия. Еще перекладываю все добро из старых прогнивших мешков в новые.

Вскоре чертов факел начал дымить и гаснуть, мало кислорода осталось в палатке, пришлось его выкинуть на улицу.

Теперь помогают мне в подобном деле все камни-светильники, нашедшие себе поддержку на Палантирах.

Охранники сегодня подстрелили оленя, пока нас не было, так что готовят теперь его на костре. Из моей бутыли с выдержанной ресой наполняются кружки, такой шикарный ужин радует парней с мужиками, которым я на радостях пообещал много чего.

Двоим самым ближним помощникам купить по хорошей комнате ближе к центру города. Аренда даже в районе Пятой-Шестой улиц забирает немало денег от ежемесячной платы, так что они точно будут счастливы от серьезной перемены в своей судьбе.

— Типа, служите мне честно и верно, все получите свое жилье со временем! — как подобное обещание выглядит для остальных охранников.

Остальным выдам по восемь золотых, премию за хорошую работу, Тельсур тоже ее получит, так что у всех хорошее настроение. Коварных замыслов в мою сторону никто не имеет, что мне тоже понятно, ведь уже насмотрелись на своего крутого хозяина и даже не думают как-то переиграть ситуацию.

Следующий день пути описывать нет смысла, с дороги мы сходим заранее, когда я смог разглядеть в бинокль источник шума впереди. Это наши арестанты уже прошли пару километров будущей трассы, пока беспощадно рубят кустарники валят деревья.

Они бросают кустарник за собой, создавая таким образом более-менее устойчивую дорогу, чтобы совсем не разбивать слабенькую пока поверхность трассы. По дороге двигаются в несколько рядов строители, уже нормально одетые для такой работы. Два ряда рубят кустарник, еще два копают канавы и закидывают землю посуше наверх, где ее утрамбовывает солидными пеньками с прибитыми ручками пятый ряд тружеников.

Работают все споро, никто даже не волынит, вокруг постоянно по обоим сторонам разъезжают ордынцы, поигрывая своими трехвостками. Пока я наблюдаю минут десять с холма за рабочей колонной, они прошли метров десять в таком темпе.

— Понятно, они в день проходят лиг пятнадцать! Такими темпами за три осьмицы доберутся до нашей последней стоянки. Значит — скоро снова в дорогу, нужно будет разобраться с маршрутом полностью. Со мной пойдет четверо, больше не нужно. И, конечно, мастер Тельсур! Плата будет двойная! — предупреждаю я, чтобы не думали, что столько тайлеров будет за каждый выход со мной перепадать.

А то еще решат, что такие сокровища у меня под каждым большим камнем закопаны!

Потом мы спускаемся с холма и обходим работников по лесу по большой дуге, оказываясь на берегу Протвы. Не стоит нам тут никому на глаза показываться со своим караваном и мешками золота.

Быстрый марш по хорошо и до боли знакомым местам, вот мы пересекаем реку по мосту. Время уже обеденное, так что за оставшиеся четыре часа не сможем доехать до города засветло.

И еще есть проблема, что с такими сокровищами из пещеры Алладина мне бы не стоило много мотаться по городу. Выгружать их к Клое и завтра снова выносить со двора у всех на глазах. К той же Кассе лучше подъехать часов в десять, не раньше, когда все ее начальство уже займет рабочие места.

Так что я командую вставать на знакомой поляне, где когда-то сворачивал в сторону хутора Клиса Верного на ночлег.

Ночью слышу, как какой-то бедолага вылезает из кустов на наш костер, просит-умоляет его согреть и покормить.

— Кто там, Алим?

— Мастер, там похоже беглец от степняков, — с понятной усмешкой негромко сообщает мне один из приближенных охранников. — Что с ним делать?

И он показывает межпланетный жест, типа, бритвой по горлу и в колодец?

— Беглец? Сейчас выйду!

Около костра трясется и дрожит крупной дрожью точно один из тех новых рабочих-строителей, который так не хотел работать, что рискнул своей жизнью и ударился в побег. Судя по всему, реку он переплыл сам, потому что у моста ему появляться строго опасно, там его сразу перехватят, а река дает ему понятное преимущество при побеге.

Молодой парень из мелких жуликов, как я понимаю, разглядывая его из-за костра. Даже чисто городской из местных. Потом подхожу поближе, отвалившаяся челюсть беглеца сообщает мне о том, что медальный профиль Мастера Ольга уже узнан бедолагой.

— Что, попал из огня да в полымя? — усмехаюсь я. — Алим, придержи гостя. А то он собирается и от нас сделать ноги.

Наконечник копья прижимает к земле собравшегося было попробовать совершить рывок шустрика.

Отчаяние и ожидание неминуемой страшной смерти делает лицо беглеца застывшей маской.

— Давай рассказывай, как тебе удалось смыться из лагеря? — присаживаюсь я напротив на седло.

Пленник молчит, открывая рот и не может сказать ни слова.

«Да, настолько трагическая неудача, чтобы с огромным риском убежать от пристально надзора степняков и попасть на огонек к тем же людям, которые его самого сдали в рабство», — смеюсь я про себя.

— Мне, что, два раза тебя спрашивать? — демонстрирую я свое неудовольствие, а Алим тут же отвешивает солидного пинка бедолаге.

— Да просто, Мастер! Дождался, когда всадник мимо проехал и рванулся в лес. Специально выбрал сильно заросшее место, чтобы не догнали на лошадях. А потом переполз в следующий лесок и так до реки добрался.

— Где плавать научился?

— Да в порту, ныряли с приятелями в детстве, — уже словоохотливо отвечает беглец.

— Как зовут? То есть кличка какая у тебя?

— Так это, Вертлявый кличут, а вообще я Апис, — опускает глаза парень, понимая, что своими словами признается в своем криминальном прошлом.

Но заодно понимает и признает, что сурового Мастера обмануть не удастся.

— Мастер Ольг! Прошу, не сдавайте меня этим зверям! Я вам пригожусь всегда и везде!

Только хотел предложить поработать на меня парню, а тут он сам быстро сообразил, что в качестве засланного казачка может спасти сейчас свою жизнь. После чего Алим проводит с жуликом переговоры, узнает его место проживания и все остальные подробности жизни.

— Да, готов работать с нами. Шустрый парень и решительный такой, вполне нам пойдет для вашей задумки, Мастер, — докладывает он мне.

Свой управляемый лидер преступного мира в Асторе мне тоже нужен, если придется оттоптать мозоль кому-то из Совета. Да вообще воры много всего интересного знают, скрытого от взглядов обычных горожан.

— Ладно, накормите его, дайте просушиться у костра, а утром пусть уходит пораньше. Скажи, если в городе начнет от нас прятаться и петлять, тогда обязательно поймаю и выдам степнякам. Если будет правильно себя вести, то станет сильно авторитетным товарищем и спокойно доживет до глубокой старости. Все теперь от его головы зависит.

Утром жулик-счастливчик исчезает в кустах, а мы отправляемся в дорогу.

К завтраку въезжаем в Речные ворота, я сразу направляюсь в Кассе, где мои мешки занимают свое законное место в самой дальней комнате, ключ от которой есть у меня одного.