Черная вдова и три ее мужа. Первый муж (СИ)

Глава 11. После похорон

На погребение пришлось ехать, потому что фамильное кладбище Потемкиных со склепами-усыпальницами находилось в самой дальней части поместья за парком и дальше за обширными садами. Туда последнюю часть пути я прошла за дрогами, на которых везли домовину, пешком, оставив пролетку в начале конной процессии. Обряд погребения закончился магическим фейерверком. Это с моей точки зрения. На самом деле это было сопровождающим душу умершего обрядом, чем-то вроде прощального залпа над могилой воина в моем мире.

Когда вернулись в поместье, князь Багратион помог мне выйти из пролетки.

Помог выйти это не совсем верно. Он практически вынул меня из экипажа, потому что от долгого неподвижного стояния на кладбище я прямо-таки закостенела, и медленное возвращение процессии, когда я сидела в пролетке так же неподвижно, этому только способствовало. А еще на меня навалилась апатия, что не мешало продолжению непрерывного слезоразлива. Ноги шевелились с трудом. Князь довел меня до холла при главном входе и куда-то исчез.

Гаши не было. Зато была толпа каких-то незнакомых людей. Их было слишком много, чтобы разместить всех в гостиной, поэтому горничные и лакеи сновали между гостями в холле, оказывая необходимые услуги: кому попить, кому присесть. Все разбились на кучки и общались между собой. В помещении стоял невнятный тихий гул. Меня демонстративно не замечали.

Я не знала, каковы правила оглашения завещания в моем мире, и уж, конечно, понятия не имела, каковы они здесь. В том мире сразу после похорон были бы поминки с застольем. Это я знаю точно. Здесь же, даже не спросив у меня разрешения как у хозяйки, мужчина нестарый, солидный, чей вид не вызывал разночтений – чиновник-аристократ высокого ранга, судя по тому, как на него реагировали присутствующие – пригласил всех заинтересованных лиц в большую гостиную, куда дворецкий и проводил возможных наследников.

Как я поняла не все присутствующие были из этой категории. Так что большая часть была препровождена в столовую, а после, помянув умершего, не попрощавшись со мной, покинула усадьбу.

Приглашенные на чтение завещания меня старательно обходили стороной и взглядами. Я продолжала стоять одна, не понимая, что нужно делать: идти вместе со всеми, или уже можно забиться в свой уголок и остаться наедине с собой и своей потерей. За спиной у двери застыли дворецкий Федор и чуть в стороне Матвей. Я чувствовала их молчаливую поддержку.

Слезы продолжали течь по моим щекам, и не думая заканчиваться. Я за всю прежнюю жизнь не пролила столько слез, сколько за эти три дня. И вообще, раньше я очень редко плакала, а здесь, видимо, став более эмоциональной, периодически превращалась в плаксу по любому поводу. Надо сказать, раньше я и такого всепоглощающего горя не испытывала, даже когда тихо во сне отошла моя почти девяностолетняя бабушка.

Потайной карман платья уже неприлично вспучивался, забитый мокрыми платочками, и я мечтала найти Гашу и сдать их все ей. Гаша появилась, избавила меня от мокрого комка и снабдила новой стопочкой чистых платков, помогла спрятать в карман. Моя бесценная Гаша: ведь я только подумала о ней.

Ко мне подошел тот самый чиновник.

– Позвольте еще раз представиться. Тайный советник Его Императорского Величества князь Петр Алексеевич Гагарин. Прошу вас, Ваше Сиятельство, пройдемте. Нижайше прошу прощения за настойчивость, госпожа графиня, но вам нужно присутствовать на оглашении завещания.

Я слегка офигела, но дергаться не стала: «Это ж надо! Целый Тайный советник! Это же четвертый ранг в Табели о рангах! Почти Колчак*, блин!»

(* ГГ имела в виду, что в табели о рангах 4-й гражданский ранг соответствовал в воинской табели – контр-адмиралу, а другого контр-адмирала, кроме Колчака, она не знала. Я взяла кальку с дореволюционной табели о рангах Российской Империи.)

– Да, конечно. И меня прошу простить, Ваша Светлость, но я не могу остановиться, это не в моей власти, – я снова промокнула глаза и нос.

– Что вы, что вы Александра Николаевна. Вы позволите вас так называть? Ваше горе не требует извинений. Пройдемте.

Его слова вроде были соболезнующими, но я уловила в его взгляде любопытство. «Что? Трудно представить себе, что девочка может любить старика?» – обозлилась я.

Он подставил мне локоть, я подавила раздражение, вызванное его любопытством, положила руку, затянутую в перчатку, на его предплечье, и через пару минут мы вместе вошли в гостиную, где нетесными рядами были выставлены кресла, по шесть в ряд. Он провел меня к первому ряду. Здесь все кресла уже были заняты. Тайный советник остановился возле двух по центру и пристально посмотрел на сидящую, видимо, супружескую пару.

Мне интересно было, что он скажет, как будет их выпинывать. Говорить ему ничего не пришлось. Пара поднялась, молча раскланялась и пошла искать себе другие места. Их поджатые губы выдавали раздражение, но страха в глазах было больше.

Светлость предложил мне присесть, поддерживая под локоток. Я мельком оглядела ряды, прежде чем опуститься в кресло. Всё незнакомые лица, но с самого края во втором ряду увидела тетку экс-Саши. Взглядом со мной она встретиться не успела, а я уже усаживалась, не обнаружив в гостиной князя Багратиона.

Несмотря на свое не вполне адекватное состояние, я поняла, что поведение князя Багратиона меня бесит: он ведет себя, будто это его дом, то есть раздает приказания слугам, везде сует свой нос. Что еще делает, не знаю, но чувствует он себя вольготно. Не унимало раздражение даже понимание того, что, если посмотреть объективно, он все хлопоты взял на себя.

Князь Гагарин уселся рядом со мной. Я же, только присев, поняла, что читать завещание будет не он.

За столом перед рядами кресел расположился чиновник, наверное, более скромного ранга, чем князь Гагарин. Я его узнала. Это он приезжал составлять завещание вместе с Митей и Багратионом.

Тайный Советник дал отмашку, и нотариус начал зачитывать завещание, а я почти сразу перестала вслушиваться в его монотонную речь. Оспаривать завещание я не собиралась. Основное мне Митя сам разъяснил, и я знала, за что теперь отвечаю, что нужно сохранить для нашего сына. Остальное почитаю сама как-нибудь потом, когда буду более вменяемая.

Я погрузилась в воспоминания.

***

После того, как я призналась в своей иномирности и поведала о своей профессиональной пригодности. Митя разрешил мне заниматься амбарными книгами*. Не знаю, сразу ли он поверил в мои возможности. Думаю, поначалу его чувство юмора зацепилось за возможность вывести на чистую воду вороватых управляющих, если таковые обнаружатся.

(* Амбарная книга – это большой журнал, который использовался для записи информации о товарах, инвентаре, финансах и других деловых операциях.)

Владения графа Потемкина были огромны. В них входили несколько губерний западнее и южнее столицы. Сначала Митя познакомил меня с главным управляющим, который обретался у него под боком, здесь же в поместье, а потом, постепенно, и с губернскими управляющими, и с мэрами губернских городов, и со старостами поселений. Тех поселений, которые меня особенно заинтересовали.

К чести управляющих можно отметить, что к их рукам прилипало кое-что, но в разумных пределах. Причем это было как бы не воровство, а дополнительные доходы от сделок, которые управляющие имели право совершать самостоятельно с движимым имуществом Потемкиных. То есть то, что сверху – во славу их оборотистости. Более того, Митя об этом знал и позволял. И управляющие не наглели. Возможно, это было связано с его способностью чувствовать правду и ложь. И Митя был страшно доволен, когда я все эти схемы обнаружила. Меня удивило и порадовало, что все было отражено в гроссбухах*, в том числе и дополнительные дивиденды управляющих.

(* гроссбух – по сути то же, что и амбарная книга на немецкий лад - нем. Großbuch – «главная книга»)

Вот тогда Его Сиятельство и позволил мне вмешиваться в хозяйственные процессы. Меня, главным образом, заинтересовало сельское хозяйство.

Наша юная вдова Сашенька.