Чёрная печать империи

Глава XXIII

Край бутылки колотился о рюмку. Выхин выругался. Поставил водку на стол.

– Не надо меня втягивать в такие дела, – процедил зло. – Вот под такое я не подписывался. Я давно уже не вьюнош со взором горящим…

Зазвенел дверной звонок. Артём залпом выпил водку, прошёл в коридор и открыл дверь.

– Даша? Ты в форме…

Она схватила его за грудки и отшвырнула в стену коридора, захлопнула дверь и ринулась на него, ударила в плечи, зарычала:

– Кто стрелял в Баева?!

– Даш…

– Заткнись! – заорала Трубецкая, сунув дуло пистолета под его подбородок. – Быстро, чётко: кто, мать твою, стрелял в Баева?!

Выхин облизнул губы.

– Даш, я… Обещаю, я лично займусь этим делом. Мы найдём злоумы…

Даша ударила кулаком в печень. Артём охнул, согнулся.

– Выха! Не врать! Не смей мне врать – изуродую! Пристрелю, как собаку.

И капитан вдруг понял: она всерьёз.

– Шаховской, – выпалил не раздумывая. – Ты рехнулась, Трубецкая? Ты вообще…

– Почему? – прошептала Даша застыв.

– Дуэль. Спросишь «почему»? А? Сама ответь мне: почему? Какого, мать его, дьявола Лёха взбесился и вызвал на дуэль князя?

Артём попёр на неё, и девушка попятилась, бледня и опустив пистолет.

– Ду-эль?

– Правду люди говорят: баба в отделе – крантец отделу. Баев умный мужик, без тебя бы в петлю не полез. Вот и ответь мне, Трубецкая: какого хера?! Что ты с мужиком сделала? И меня под увольнение подвела. Знал бы, что так будет… Чёртовые каперсы! Чёртовы бабы!

Даша задрожала, замерла. Бросила на него отчаянный взгляд:

– Артём… Баев ничего… не просил мне…

– Не успел, Дашенька, не успел. Князь его – хлоп – и убил. Поздравляю, госпожа капитан, место вакантно…

Трубецкая круто развернулась и выбежала из квартиры, понеслась по лестнице вниз, с четвёртого этажа на первый, выскочила на улицу и задохнулась. Рухнула на ступеньки, схватившись за голову.

Дуэль…

Лёха… что ты наделал! Что ты натворил…

– Баев, – прошептала, захлёбываясь слезами. – Какого чёрта, Баев?!

Телефон звякнул. Даша вытащила его из кармана. Он выпал из пальцев, упал углом на бетон. Девушка подняла, держа одной рукой другую – они тряслись – и с ужасом включила треснувший экран. Выдохнула. Сообщение не из госпиталя, от Шаха: «Жду».

– Дарья Романовна, – раздалось за ней, – вам нельзя за руль.

Оглянулась и дико уставилась на долговязую рыжеволосую фигуру. Не сразу узнала.

– Влад? Ты что тут забыл?

– Посмотрел новости. Понял, что у меня возникли вопросы. Поехал опрашивать свидетеля: всё по протоколу. Думал, вы будете в госпитале, а я всё узнаю и приеду, расскажу вам. А вы… вы молодец. Идёмте, Дарья Романовна. Давайте, довезу до дома. Вы всё равно тут ничем помочь не можете. Вам нужно успокоиться. Я могу сделать укол…

– Нет, – она поднялась. – Я еду к Шаховскому.

Медные брови изогнулись.

– Вы хотите застрелить князя? У него там дом напичкан охраной. Или у вас есть ещё один «Алатырь»?

– Мне плевать на Шаха. Мне нужна сыворотка для Лёши. Он обещал её дать. Влад, мне понадобится ваша помощь: на семьдесят четвёртый «тайгу» можно только вручную поднять: автоматика откажется. У меня дрожат руки, я могу врезаться в стену.

– Техника безопасности не просто так…

Даша зарычала.

– Влад! Хоть на несколько минут забудьте о правилах! Баев… он умрёт. У меня нет времени на лифт, на консьержа, на…

– Понял. Есть забыть правила.

«Тайга» подлетела к ним практически сразу. Девушка рухнула на пассажирское место не пристёгиваясь. Толстой стиснул штурвал в руках.

– Топливо близко к нулю, – заметил коротко. – Придётся повернуть на заправку. Но у меня есть идея получше. Как насчёт дозаправки прямо в воздухе?

***

Окна семьдесят четвёртого распахнулись. Даша выпрыгнула из «тайги» и уверенно направилась в знакомую комнату. В зале царил лёгкий сумрак, несмотря на то, что не было и пяти вечера, и девушке показалось, что однажды всё это уже происходило с ней.

– Я пришла, – громко заявила она.

И, раньше, чем увидела, услышала тяжёлое, сиплое дыхание.

– На столе, – отозвался князь.

Даша подошла к столу и обнаружила шприц, наполненной чуть светящейся, словно какое-то глубоководное животное, голубоватой жидкостью. Наклонилась, взяла и настороженно покосилась на оборотня. Вот так просто?

– Я ошибся, – прохрипел тот.

– Когда появились на свет? – съязвила Трубецкая сквозь зубы.

Он полулежал на диване, и девушка вдруг поняла, что лицо и грудь князя блестят от пота, а глаза подёрнуты матовой плёнкой, словно неживые. Ранен? Баев всё же ранил хозяина жизни? А где… бинты?

– Когда поставил на вас, – прошептал Шаховской и открыл глаза. Было дико видеть на человеческих третье веко. – Забирайте сыворотку и проваливайте. Совсем. Вы… мне… ничего не… должны.

– Презираете, что ради жизни любимого человека я предала честь жандарма? – процедила Даша. – Презирайте. Мне плевать.

Она отвернулась и сделала шаг к двери.

– Я охотился не за вами, – вдруг прохрипел оборотень, в горле его что-то булькало. – Всё это время с вами была тень. И мы оба дураки, что не видели её. Будьте осторожны. Вспомните: кто всё это время был рядом.

– Охотились? – Даша замерла. – Почему? Почему поняли, что добыча – не я?

– Каперсы, – прошептал князь, и чёрные глаза снова заволоклись третьим веком.

Каперсы? О чём он? Трубецкая нахмурилась, пытаясь связать всё воедино. Просто бредит?

– А, плевать…

– И зря.

Девушка вздрогнула, обернулась и не поверила своим глазам.

– Влад?

Рыжик стоял в нескольких шагах от неё, левее, и держал раненного на мушке стечкина. Князь рванулся, за его спиной развернулись крылья. Грохнул выстрел. Шаха отшвырнуло на диван. Голова его запрокинулась, руки упали.

– Толстой, мать твою…

Даша бросилась на парня и увидела дуло, направленное ей в лоб. Замерла. Но поразило её не это: Влад. Он был очень спокоен, почти задумчив.

– У вас десять секунд, Дарья Романовна, для принятия решения. Вы с нами или против?

– С вами это с кем?

– А сами как думаете?

«Кто всё это время был с вами… Теракт в Мариинке… Гибель Агриппины… Если… О боги…»

– Влад, вы… революционер?

Курсант вынул из кармана знакомый силиконовый кубик, подбросил его в руке (правая продолжала удерживать пистолет). Сжал пальцами. Кубик засветился и начал переливаться разными цветами. Парень сдул с лица прядь медных волос.

– Анархист, Дарья Романовна. Долго объяснять, но разве вы и сами не понимаете? Рюрики не уйдут с трона, не передадут власть людям. Романовы и те были лучше, честно. Те хоть людьми оставались. Пока оборотни на троне, несправедливость, неравность классов приводит к тому, Дарья Романовна, что есть такие, как вы, а есть такие, как он.

– Вы – жандарм! Влад, есть то, что важнее: родина, порядок. Хаос приведёт к гибели всех.

– Такова цена. За свободу. И мы готовы её платить. Дарья Романовна, вы были приспешником Рюриковичей, вы боролись против нас, но я даю вам шанс исправить эту ошибку. Будьте с нами. Люди должны держаться вместе.

– Это вы позвали тварей в тот раз? – прошептала Трубецкая. – Я думала, кубик мне привиделся. Вы включили его, когда мы были в баре… Чёрт, Толстой! Паша… монстрюки тоже появились не случайно, верно?! Князь нашёл передатчик рядом со мной… Чёрт!

– Конечно. Но кубик я потерял в суете. Вы же умирали. Однако это было к лучшему.

Тишину прорезал вой сирены. Атака тварей началась… Даша оглянулась на князя. Откуда-то из области сердца, пульсируя, вытекала чёрная кровь. Опричники бросятся ликвидировать прорыв, вот только без своего генерала… без единого командования…

– Влад! Вы охренели?! Твари уничтожат город!

– Да, – равнодушно согласился курсант. – Столица исчезнет, а с ней падёт и империя. Остаток оборотней будет уничтожен, а люди…

– Люди?! Вы понимаете, сколько погибнет народу?! Влад, сдайте оружие. Немедленно.

Он криво усмехнулся. Даша краем глаза увидела вторую фигуру: кажется, Паша пошёл посмотреть, почему они задерживаются. «Я сын монстрюка». Уж не того ли, который располосовал плечи Трубецкой? И внезапно вспомнился Карамзин в антикварном. Самая ли противозаконная книга там? Или, например, был ещё и Нечаев ? Хотя… уж «Катехизис-то революционера» оборотни бы точно нашли при обыске…

Влад пожал плечами, взвёл курок.

– Много. Такова цена свободы.

– Все, – отрезала Даша, стараясь не шевелиться, чтобы не спровоцировать выстрел, и отчаянно пытаясь понять, что делать. – Кто защитит нас от тварей, если оборотни погибнут?

– Думаете, нас надо защищать? Спросите его вон, – он кивнул в сторону неподвижной тёмной фигуры, – какая связь между оборотнями и тварями. Хотя… кажется, этот уже не сможет ответить. Сверх-энергия, Дарья Романовна, словно радиация, порождает тварей. Именно она. Поэтому при Романовых тварей не было. Сверх-энергия меняет атмосферу, магнитные потоки, всё. Чем больше становится оборотней, чем чаще они используют магию, тем больше становится и тварей. Вы не знали об этом? Да и откуда вам, вы ж служака без мозгов. Вы вообразили, что долг жандарма превыше всего. И даже не задумывались, что поддерживаете сильных против слабых, угнетателей против угнетённых. Ваше время на исходе. Решайтесь. Революция готова простить вам прежние обиды, если...

– А вы откуда…

– Вероника, – просто ответил Влад. – К чести Вержбицкой, она отказалась порождать новых чудовищ, а вот Сима…

– Вержбицкая тоже анархистка?

– Коммунистка. Но с этим потом разберёмся.

Небо за окном полыхало разноцветными пятнами. Сигнал тревоги захлёбывался. И даже отсюда, из скалы, были видны серые тени, ползающие по защитному куполу и ломающие его жвалами.

– Влад, заканчивай, – вдруг вмешался Паша. – Пора уходить. Опричники продержатся ещё полчаса, максимально – час. Даша, ты с нами? Город погибнет, факт. Но своих мы выведем из Содома.

– Кто из вас Чёрный дрозд? – сухо уточнила Трубецкая.

Революционеры переглянулись.

– Потом, – рассмеялся Паша. – Пошли. Мы добросим тебя до Баева, ты спасёшь своего мужчину, и вы будете жить. А это… извини, но нужно быть уверенным…

Даша кивнула.

– Понимаю. Да. Тогда быстрее: у Лёши каждая минута на счету.

– Извини, но пистолет я пока не уберу, –- хмыкнул Толстой.

– Не дури, Влад, – выдохнул Паша, отвёл дуло с траектории. – Даша хорошая девчонка и мужика своего любит.

Он отвернулся и бросился в комнату, где их ждала «тайга». Даша, сжимая шприц в ладони, помчалась за ним. Влад замкнул тройку. Трубецкая вытащила телефон, активировала аэрокар, и когда все трое подбежали к дверям, те уже были распахнуты. Паша заскочил на место водителя, Даша метнулась на заднее сидение, Влад сел впереди. Им повезло: Шах не счёл нужным закрывать окна, видимо, не рассчитывая, что Даша задержится надолго. И, очевидно, не желая лишний раз напрягаться. Трубецкая снова нажала пульт на экране телефона, блокируя двери, и «тайга», чуть слышно шумя двигателями, взмыла на метр от пола, развернулась и вылетела в распахнутую стеклянную стену.

Даша успела.

Выскочить из двери. Приземлиться в последний момент на пол комнаты, перекатиться. Заблокировать двери. Врубить автопилот к дому Баева. На всё это понадобилось не более пары секунд.

Всё стало таким простым и ясным, таким очевидным.

Девушка вытащила телефон, подаренный Владом, из кармана куртки, отшвырнула в стену, и он тотчас взорвался. Значит, Чёрный Дрозд это Влад. Значит, она ошиблась: Агриппину убили не за Иркутск! Не потому, что девчонка стала рассказывать о князе. За ожерелье.

По вине Даши. Потому что Даша не заподозрила малька, не сложила одно с другим…

Ожерелье в комиссионном было оформлено на Толстого. И тот, получив фотографию от Гриппы и, зная, где сейчас Даша, проверил информацию. И, конечно, сразу догадался, что сделка ложная. Когда и как Влад начинил телефон своей покупательницы взрывчаткой? Кто знает. Да и неважно это.

Но как же удачно для него вышло, что Агриппина именно в это время заговорила про Иркутск!

А потом… потом! Чёрт! Даша ни о чём не догадалась даже после второго взрыва, в театре. Она вспомнила своё сообщение: «Я с Шахом». Вот вам и причина взрыва. Убить хотели князя опричников. И, может быть, её. Ведь Влад не мог знать, о чём они с Галом разговаривают. Даша стала лишним свидетелем, ниточкой, по которой могли выйти на них всех.

Даша глухо зарычала. Как?! Как она могла не сложить всё вместе? Почему доверилась курсанту?

Но не время сейчас анализировать: если князь умрёт, город погибнет. Это очевидно. Она побежала обратно, к его телу. Отшвырнула ногой стол, наклонилась, схватила запястье и выдохнула, услышав слабый пульс.

Там, в госпитале, умирает или уже умер Лёха.

И, может быть, эта сыворотка могла бы спасти ему жизнь.

И, может быть, можно было покинуть обречённый город, а потом сделать вид, что она ничего не могла изменить, но…

Она могла.

Даша вколола иглу в вену на руке князя и осторожно ввела сыворотку. Всю без остатка. Опустилась рядом с диваном, держа Шаховского за руку и вслушиваясь в ритм пульса.

Сокол промахнулся.

Так бывает даже с сапсанами. Не каждая охота заканчивается удачей.

Но всё было так логично! Даша и сама промахнулась бы: жандарм является в скалу. После его находят на улице, а рядом – манок для тварей. Находят именно тогда, когда твари совершают атаку на город. Значит, ей не привиделось ничего: к ней спустился князь. А в том, что он был соколом, Даша не сомневалась: только сапсан смог бы пикировать с такой скоростью, чтобы догнать уже падающую Дашу. За секунду до гибели. И только соколиный глаз способен с высоты купола увидеть маленький светящийся кубик на асфальте.

А потом… Даша убежала из госпиталя. Даша поехала не домой, как поступил бы нормальный раненный, сбежавший от врачей, а неизвестно куда. С учётом того, что Шах имел право подозревать её в терроризме… Понятно, почему пристроил хвост. И понятно разочарование оборотней, когда в месте предполагаемой сходки, в лавке, куда завернула Даша, они нашли только саму беглянку и бывшую елисаветинку, не замеченную ни в чём дурном.

Слепая тётка – владелица лавки… Чёрт, как удобно.

А ещё Даша отказалась отвечать на вопросы. Логичные вопросы, между прочим. Да при таких обстоятельствах, она и сама себя приказала бы арестовать. И, конечно, допрашивать. Потому что у террориста нет пола. На войне, как на войне… И этот побег… Ну, конечно. Им же была нужна не Даша, им нужно было накрыть всю организацию. И с каждым разом Шаховской мог только сильнее убеждаться: Даша состоит в банде. Гибель Агриппины, врыв в императорской ложе… После последнего князь больше не мог ждать: он перешёл к провокации. Для этого и было приглашение на Елагин. Будет ли попытка убить государя?

Чёрт! Шах использовал императора в качестве живца!

Понял, что «объект» – не император, он сам. А ведь… Девушка похолодела. То, что на Елагинском не было покушения, это всего лишь… Ну просто она тогда решила больше не подставлять Влада и действовать на свой страх и риск… А если бы…

Бездна!

И это предложение о сотрудничестве… Проклятье! Князь ломал её не как жандарма, а как революционера банды. И добивался не доносов на сослуживцев, а доносов на революционеров. Главное было сломать, а там уже: не всё ли равно кого предавать? Всегда начинают с малого. И отпустил поэтому же. Чтобы она связалась с «товарищами». Он был уверен, что Даша – террористка.

«Вы позволили себе проассоциировать себя саму с погибшей. Это стало вашей роковой ошибкой». Чёрт, он прав. Шаховской прав. Даша даже не пыталась посмотреть с позиции: а если обвиняемый не виноват? В глубине души она сразу приняла его как виновного, она сразу отнеслась к оборотню предвзято.

А если допустить, что… что князь не виноват? Что если…

Тогда почему, если он крылат, если он смог спасти Дашу, то не спас Серафиму в ту ночь?

И ещё…

Влад – Чёрный Дрозд, а Вероника – ближайшая подруга Серафимы. Даша сглотнула, заглянула в лицо Шаховского. Краски возвращались. Посмотрела на рану, вздрогнула от жути: плоть затягивалась. И набрала номер единственного человека, способного прояснить детали той ночи. Ответили ей лишь после пятой попытки.

– Господин лейтенант, – раздражённо отозвался старческий голос, – попрошу вас…

– Тихон Михайлович, я по распоряжению генерал-майора. Нужен срочный ответ: то дело с Птицыной, помните? В её крови был обнаружен битбубурат, верно?

– Я все данные прописал…

– Господин Королёв, – рявкнула Даша. – Отставить вальяжность. Быстро и чётко: да или нет.

– Да. Не менее тридцати нанограмм на миллилитр…

Даша молча положила трубку. Серафима была наркоманкой. Она не ссорилась с Чёрным дроздом. А, значит…

– Давно вы поняли, что Птицына употребляла битбубурат? – устало выдохнула девушка, когда золотые глаза открылись.

– Вы знаете, – прошептал тот.

Даша посмотрела на него.

– Проверить на битбурат можно только кровь, не так ли? – резюмировала послушно. – Вы сказали, что в ту ночь Серафима лишилась девственности. Значит, вы получили её кровь на простыне… Всё так?

– Верно.

– И всё же, почему вы её не спасли? Даже… наркоманку…

Глаза снова погасли.

– Коньяк, – прошептал князь вяло. – В подлокотнике…

Даша вспомнила, что в левом хранились часы, и открыла правый. Достала бутылку, наполненную наполовину, и рюмку. Налила. Впихнула в его слабые пальцы. Передумала. Поднесла к горлу. И осознала всё.

– Вы были ранены накануне, верно? Вы были под сывороткой? Сексуальный голод, спутанность сознания?

Шаховской принялся жадно пить. Не ответил, но это и не было нужно: слишком всё сейчас стало ясно. Даша снова вспомнила ту ночь, то, как развалился Шаховской на диване. То, что князь был не одет… Ни разу потом он такого себе не позволил. И то, как отвечал на вопросы. Оборотень был не под наркотой, он был под действием сыворотки.

– А это – не коньяк? Это лекарство?

– Верно, – устало вымолвил князь, отвёл от губ пустой бокал. Снова закрыл глаза, дыхание его было рваным.

– Я сбежала из госпиталя потому, Галактион Родионович, что боялась: вы меня уволите. За то, что я едва вас не вызвала на дуэль. За то, что оскорбила на допросе и… Как вы поняли, что я – не террорист? Всё выглядело вполне убедительно.

– Ваш отказ сотрудничать. Революционер бы воспользовался, вероятно. Ведь можно было играть на две стороны. Я стал сомневаться. А потом Баев ответил, почему вы были в «Светоче» раньше завершения смены. Выхин передал вам планшет?

– Что?

– Я видел, что Баев сунул ему планшет. Выхин отдал его вам?

Даша сглотнула. Замерла, осознавая. Вскочила и заорала. Схватила стол и швырнула его об стену. Князь внимательно наблюдал за девушкой. Усмехнулся.

– Товарища выручай, говорите? – спросил хрипло и тяжело поднялся. Пошатнулся.

– Он был с Выхиным! Сегодня Толстой был с Выхиным! – Даша задыхалась от злобы. – Откуда они могли знать, что Сима выбросится из окна?

– Не могли. Значит?

– Выхин уехал за пятнадцать минут до вызова. Но уже после того, как Сима выкинулась из окна. Ему позвонили, значит… Был наблюдатель. Зачем, зачем им было нужно, чтобы я поехала сюда?!

– Ширма. Толстому нужно было увидеть мою квартиру. А, может, нужно было убедиться, что Сима мертва.

– А бросив кубик рядом со мной…

– Мы оба с вами повелись, как последние недоучки, Трубецкая. Сейчас мне нужна ваша помощь. Я не в состоянии вести кар. И не в состоянии летать сам. Нам нужен кубик. Выключите эмоции. Они лишние.