Часовщик

Глава 8

Дверь открыла Елена Николаевна, в домашнем халате, и улыбнулась. Из кухни пахло чем-то жареным, и я почувствовал, что голоден. Причём весьма и весьма сильно.

— Здравствуй, Максим! Что-то случилось? Вид у тебя растерянный. Родители заболели?

— Всё в порядке, Елена Николаевна, я к вам, в гости, можно? Не прогоните?

— Конечно, конечно, проходи. Я тут пирожки затеяла с яблоками, угощу тебя. К нам редко гости приходят. Разве, что дети забегают, иногда. Антон Захарович болен, лежит, редко встаёт с кровати. Так мне одной приходится суетиться и по дому, и с работой. Дети уговаривают, чтобы бросила работу, но я не могу. Привыкла. На работе отвлекаюсь, от грустных мыслей, коллектив помогает.

В квартире запах лекарства щекотал нос, и я непроизвольно вздохнул. Сразу возникла ассоциация с аптекой и больницей. Неприятные мысли, о том, что должно случиться ночью, так и просились наружу. Захотелось открыто поговорить с соседями. Не таясь. Но заглядывая в добрые глаза хозяйки, передумал. Женщина в возрасте, и тут такое. Муж поздно вечером откроет газ… Взрыв. Нет, надо с глазу на глаз, с Антоном Захаровичем.

В прихожей я снял обувь, и последовал за хозяйкой на кухню. Честно говоря, не знал, как начать разговор, и объяснить, вещи, необъяснимые.

— Антоша утром уснул. Ночью сделала укол, обезболивающий. Ну, рассказывай, как работа?

— Я знаю про болезнь Антона Захаровича. Сами понимаете, Елена Николаевна, плохие новости расходятся быстрее, хороших.

— Ты прав. Антоша в последние дни совсем плох, мало ест, жалуется на боли в желудке. И больница не помогла. Он там две недели пролежал, а толку никакого. Заплатили уйму денег, выписали лекарства, и всё. Доктора привыкли деньги брать. Не то, что раньше. Хоть и беднее жили, зато люди другими были. Более совестливыми и порядочными.

Она показала рукой на полку заставленную лекарствами. Я покачал головой, и насупился. Елена Николаевна поставила полную тарелку с пирожками на стол, и налила чай.

— Может сметанки, Максим?

— Спасибо, Елена Николаевна, не откажусь.

Пирожки и впрямь были изумительными. Сочными, ароматными, с хрустящей корочкой. Я отвечал на незатейливые вопросы, Елены Николаевны, и соображал, как бы поговорить с хозяином. Половина тарелки незаметно опустела, и я уже с трудом, допивал чай.

— Наелся?

— Наелся, спасибо большое. Я в последний раз, так у мамы кушал.

— Наташа плохо готовит?

После паузы, вспоминая, что вчера творила Наташа, я с грустью ответил: Мы поссорились…

— Дело молодое, Максим. Я тоже с Антошей, не один раз ссорилась, и даже из дома уходила. Если любит, простит, и помиритесь. Иногда людям нужно побыть наедине с собой, проверить чувства. Это только на пользу, поверь мне, Максим.

Из соседней комнаты раздался вопль, прерывистый, жуткий.

— Лена, Леночка.

От неожиданности я вскочил со стула, и растерянно смотрел по сторонам. Сердце бешено колотилось в груди.

— Сиди, сиди, я сейчас. Проснулся, Антон Захарович.

Елена Николаевна вышла, и оставила меня наедине со своими мыслями. Тяжёлыми, и горестными.

— Можно мне его увидеть? — спросил я, когда Елена Николаевна вернулась.

— Сходи, он уже не спит, будет рад гостю.

Она сжала мне руку, и едва не заплакала.

На кровати, в полумраке, лежал бледный, худой, с чёрными кругами под глазами, Антон Захарович. В комнате трудно дышать, от задёрнутых штор, и наглухо закрытых окон. Глаза хозяина были едва прикрыты, дыхание прерывистое, с хрипом. Он услышал, как я взял стул, поставил, и уселся рядышком.

— Какие гости у нас! Рад тебя видеть Максим. Какими судьбами? Молодец, что к старикам заглянул.

— Антон Захарович, я бы хотел с вами поговорить.

Мой голос звучал отрывисто и глухо. Каждое слово давалось с трудом, как будто я, изучая иностранный язык, искал для перевода, подходящее слово, и если находил, то задумывался, оно это либо нет.

— Дело серьёзное? — спросил он, улыбнулся краешком губ и подмигнул.

— Серьёзнее и быть не может.

— Ты как-то взволнован, Максим. Что случилось?

— Антон Захарович, — говорил я шёпотом, поглядывая искоса на дверь. Не хотелось, чтобы Елена Николаевна стала случайным свидетелем нашего разговора.

— Не стоит делать то, что вы задумали.

— Я не понимаю тебя.

Антон Захарович напрягся, и слегка отстранился. Я заметил, как в его глазах промелькнул испуг. Он пошевелил ногами, под одеялом, и чуть приподнялся.

— Я не знаю, что говорят в таких случаях. Какие нужны слова.

— Прости меня конечно, Максим, но я…

— Перестаньте. Очень прошу.

Я положил руку на ноги Антона Захаровича, и чуть придавил.

— Нельзя этого делать. Нельзя. Живите столько, сколько вам положено. Радуйте жену, детей. Мне страшно произносить такие слова, потому, что я гожусь вам в сыны. И всё же. Самоубийство не выход.

Антон Захарович открыл от изумления рот. И поднял вверх глаза. Они заметно увлажнились, и он помассировал их пальцами.

— Ты не представляешь, как невыносимо больно. Внутри всё горит огнём, адским пламенем. Живу, и знаю, что утром могу не проснуться. Моя бедная Леночка, день и ночь не отходит от меня. Врачи забрали надежду, раз и навсегда.

Он замолчал, тяжело вздохнул, и со смирением сложил руки на груди.

— Мне не хочется их мучать. Я устал от борьбы, и больше не могу. Силы иссякли. Если дерево не плодоносит, высыхает, его рубят и бросают в огонь. Моя жизнь, Максим, бесполезна. Я ежедневно наблюдаю, как страдает Леночка. Дети. Но откуда тебе это известно?

Антон Захарович прижал ладонь к губам, и покачал головой.

— Неужели ты… Этот?

Поднимая палец вверх, он от растерянности едва не закричал, и не всполошил весь дом.

— Не этот, и не тот. Успокойтесь. Вам ни к чему знать, откуда мне известно, что вы хотите сделать. Просто примите мои слова, как есть. И задумайтесь. Из-за вашей глупости могут погибнуть невинные люди.

— Да-да, Максим, да-да.

Краснея, он отвернулся и прикусил нижнюю губу.

— Невинные люди. Только чем я прогневил Бога? Чтобы такое случилось? Всегда помогал людям, не грешил. Ответь!

— Антон Захарович мне это неизвестно. Я пришёл поговорить, как человек. Хотя… Извините меня. Я всё же пойду.

Выходя в коридор, я оглянулся на Антон Захаровича. Он лежал в оцепенении, уставившись на столик с иконами. Но, что-то изменилось. И я это заметил по его выражению лица. Морщины разгладились, черты стали мягче, не такими острыми, озлобленными, на всё и всех.

Не простившись, я тихонько открыл дверь, и вышел. На душе стало легче, от того, что сделал то, что должен. Поговорил. Увидел. Сам немного успокоился. Боялся одного, когда шёл к ним, что Антон Захарович будет задавать слишком много вопросов. К счастью этого не случилось. И хорошо. Он задумался, значит, не совершит глупость. Вернувшись, домой, уселся на кушетку, и вздохнул. Надо убирать и выносить мусор. Кот уже гонял по комнате осколки посуды, прыгая радостно, от новых игрушек.

— Эй, помощник, бери веник и подметай. Зарабатывай на ужин.

Кот выглянул из-за двери и что-то замурчал.

— Уже вижу, что помогать не хочешь. Бездельник. Одни гульки в голове, и соседские кошки.

Закончил я уборку часов в десять вечера, и уставший лёг на диван. Рука непроизвольно потянулась к телефону. Захотелось написать Наташе, и извиниться. Всё-таки она была права, и я признавал, что так себя мужчина вести не должен. На моё сообщение Наташа естественно не ответила. Я знал, что в таких случаях ей нужно время. День, два. Пока всё в душе перемелет и обдумает. Меня это конечно страшно раздражало, но характер Наташи, был неизменным, и непреклонным. От досады я вышел на балкон, и закурил. Вечера уже становились прохладными, близилась осень, с дождями и первыми заморозками. Не хотелось прощаться с летом, на целый год, и мёрзнуть зимой на улице, и в офисе. С наслаждением выкупавшись в душе, я лёг, в кровать, и, вспоминая Наташу, нашёптывал пришедшие на ум слова.

И нарушая тишину

Едва заметными словами

За всё, что было между нами

Тебе я с нежностью верну.

И утро с именем твоим

Украсит жизнь мою цветами

Ворвётся словно — Херувим

С хрустально чистыми глазами.

И прошепчу в который раз

Слова молитвы и признаюсь

Спасибо жизнь, зато, что нас

Связала крепкими цепями.

Записать в блокнот поэтические строчки не получилось. Сморил сон, и ночью приснилась Наташа, на пустынном острове, возле высоких пальм и скалистых гор.

Вторник начался с непривычной суеты. Я проспал, и, не успевая позавтракать, выбежал на улицу, и рванул на работу. В душе царила атмосфера праздника, потому, что жизнь вернулась в прежнее русло, а значит, впереди новые встречи, эмоции и планы. Но так часто бывает, что нашим планам, не всегда суждено исполнится, и вечером, в метро, я снова встретился с Часовщиком.

Он выглядел элегантно, в длинном, кашемировом пальто, шляпе, и, приглашая меня выйти из пустого вагона и прогуляться, по свежему воздуху, шутил и смеялся. Спрыгивая на рельсы, мы прошли метров пятнадцать по подземному тоннелю и оказались в небольшом, мрачном тупике. Я покосился на Часовщика, топчась в нерешительности на месте. Там была одна, единственная, маленькая, деревянная дверь, которую мой новый приятель, с лёгкостью открыл, и жестом пригласил первым выйти наружу. Я не верил своим глазам. Потому, что за дверью, на улице лежал снег, искрясь от солнечных лучей, и заставляя человека без очков, щурится.

— Небольшой шаг, Максим, и новый, неизведанный мир, у твоих ног. Смелей, не бойся. Там не живут монстры, и прочие гады.

Снег приятно хрустел под ногами, налипал на кроссовки, и таял. Мороза не чувствовалось, хотя изо рта шёл небольшой пар, и замерзали пальцы. Мы шли по узкой тропинке, между не высокими домами, всё так непринуждённо разговаривая. О философии, странных, необычных явлениях в жизни, людях, отношениях. Часовщик искоса поглядывал на меня, получая удовольствие от того, что я удивлялся, незнакомым местам, как мальчишка, впервые очутившись в парке развлечений. Романтический порыв, быстро улетучился у меня, потому, что нигде не наблюдалось людей. Пустынные улицы, дороги, не внушали здорового оптимизма.

— Что это за место?

— Земля, Максим, по-другому и быть не может. Не узнаёшь Киев? Всё, что ты видишь, существует в реальности. Снег, улицы, дома. Потрогай снег. Разве он отличается от обычного?

Я наклонился и взял не большую горсть снега. И даже понюхал. Снег в руках таял, и, стряхивая капли, я по-прежнему пребывал в недоумении.

— Где же люди? Мы пока не встретили ни одного человека.

— И не встретим, друг мой, хотя кое-что я всё-таки покажу тебе.

Есть люди, которые оказываясь в новом месте, начинают придумывать всякие небылицы. Болтать, непонятно о чём, показывать свои хрупкие знания истории, либо наоборот, уходить в себя, и молча наблюдать за всем, что происходит. Не влезая к попутчику в душу, и не пытаясь навязать своё мнение. Слушая Часовщика, его удивительные рассказы, я превратился в маленького мальчика, ученика средней школы. С которым подружился более взрослый школьник, и сейчас, слушая разные повествования, причём весьма и весьма занятные, мне приходилось слышать вопросы и отвечать.

— Чем питались древние люди?

— Мясом, птицей.

— За 8000 тысяч лет до нашей эры, люди употребляли минимальное количество калорий. И в средиземноморье, особенно во времена Римской империи, готовили оливковое масло. В северной части Израиля, в местечке Галилея, нашли древние сосуды. Керамические. В них хранилось оливковое масло. Предки человека на животных охотились при помощи каменных ножей. Есть такие, возраст которых 14 тысяч лет. Ножи и теперь не потеряли свои свойства, прекрасно сохранились, и до сих острые.

— Сколько лет самой старой бутылке вина на земле?

Я пожал в недоумении плечами.

— 1650 лет, и хранится оно в историческом музее Пфальц, в городе Шпейер, Германия. Кто самый богатый человек на земле? За всю историю?

— Если из современников, то, скорее всего Билл Гейтс, — ответил я.

— Спорный ответ. Из всех знаменитых личностей, самым богатым был первый хан великой Монгольской империи — Чингисхан. Его состояние невозможно оценить, учитывая то, сколькими землями он владел, и какой армией.

— Вы прямо ходячая энциклопедия.

Незаметно улица закончилась, и мы оказались на широком перекрёстке. Я по привычке остановился, поворачивая головой, в поисках машин. Только их не было, светофоры моргали жёлтым светом, и можно было переходить дорогу.

— Нам туда.

Часовщик показал на другую сторону, там располагалось небольшое кафе, и ускорил шаг. Нигде не наблюдалось на снегу следов человека. Снег ровным слоем укрывал дороги, пешеходные переходы, крыши зданий, деревья. Мы первые кто взял в кафе несколько стульев, и, усевшись под высокий навес, спрятались от мелкого и противного снега.

— Дух приключенчества не исчез? Не холодно?

Я уже начинал замерзать, только решил не говорить об этом. Любопытно было увидеть, зачем мы сюда пришли, и получить ответы, на волнующие вопросы.

— Пока нет. Хотя, что мы здесь сможем увидеть? Никого нет, даже в домах, нигде не горит свет, и не видно присутствия людей.

— Сейчас появятся люди, немного терпения. Видишь отделения банка? Через дорогу? Наблюдай, вопросы потом. Будь как охотник, в лесу, скрытным, и молчаливым. Чтобы не спугнуть добычу, и получить удовольствие от процесса.

Неожиданно из-за поворота выскочил автомобиль, и на большой скорости подлетел к дверям банка. Из него вышли три человека, в масках, чёрных костюмах, и быстрым шагом, вошли внутрь здания. Машина припарковалась на стоянке, и водитель ждал, при этом двигатель не глушил. Мне стало по-настоящему интересно, потому, что мы оставались незаметными, в укрытии, и ждали. Часовщик положил свою руку мне на плечо, и чуть надавил. Привлекая, таким образом, внимание к предстоящим событиям. Прошло не больше пяти минут, прежде чем дверь распахнулась, и всё та же троица, с сумками, вывалилась наружу. У первого из грабителей, я увидел в руках пистолет. Машина грабителей рванула с места, и, развернувшись, на перекрёстке, издавая рёв и визг тормозов, застыла у банка. И в этот момент, из банка выскочил охранник, и хотел помешать грабителям скрыться. Я услышал два хлопка, и увидел, как тело охранника медленно упало в снег, возле заднего колеса машины. Грабители нервничали, ругались, между собой, усаживаясь в машину. Кто-то ещё хотел им помешать, и снова послышались выстрелы по дверям банка. Наконец водитель машины, выворачивая руль, надавил на газ, и рванул подальше от места преступления.

Испытывая настоящий шок, я смотрел на Часовщика, и пытался понять, почему мы не помешали грабителям совершить преступление? Возле дороги продолжал лежать раненный человек, и ждать помощь.

— Что всё это значит? — наконец я смог задать внятный вопрос. — Удовольствия я не получил, скорее обиду и досаду, что у нас на глазах такое случилось.

— Этого пока не случилось, Максим.

— Не понимаю. Мы же только, что всё это увидели, собственными глазами.

— Не переживай, и твоя реакция, вполне реальна и адекватна. Только всё, что ты увидел, должно произойти завтра. Вечером. Я показал тебе, чем закончится банальное ограбление банка. И теперь ответь. Готов или нет, помешать беззаконию, и убийству несчастных людей? В ходе этой перестрелки могут погибнуть три человека.

— Но мы увидели только одного.

— Внутри банка, главарь головорезов, подстрелит кассира, и одного из посетителей.

— Какой ужас.

Не сдерживая своих эмоций, я мотал головой и сжимал кулаки.

— Так можно помочь и спасти, охранника, и других людей? Вызвать скорую, полицию?

— Вряд ли.

Я пришёл в бешенство от спокойствия и бездействия Часовщика. Он по — прежнему благодушно улыбался, и казался невозмутимым.

— Но как же так?

— Ты действительно хочешь помочь?

— Хочу.

Мои слова были искренними, глаза горели, и я готов был сейчас броситься в погоню, за бандитами, один, и без оружия.

— Тогда так. Твоя задача найти главного виновника, и обезвредить. Только в этом случае, страшной трагедии, завтра, не произойдёт.

— Но где мне его найти? Обезвредить? Каким образом? Побеседовать? По душам? Не думаю, что он будет меня слушать. Скорее всего, пошлёт подальше. Сломать руку, или ногу?

— Не то, и не другое. Твоя задача, гораздо проще. Найти, и лишить его наручных часов. Тогда он окажется в ситуации, в которой и тебе довелось оказаться. Завтрашний день, для бандита не наступит, и все останутся живы.

Слова Часовщика вызвали интерес в моих глазах. Предотвратить преступление? Такого даже в кино не было, не говоря, о романах, современных, и модных писателей. Типа Жукова, Кольцова, Демьяненко.

— Но как? Киев большой город, и найти человека не просто. И не факт, что он отдаст свои часы.

— Ты же отдал.

Часовщик усмехнулся, и подмигнул.

— Видишь, ничего нет. Банк закрыт, охранник не лежит в луже крови, снег засыпал следы, от обуви, и машины.

Приподнимаясь в нерешительности со стула, я вышел из кафе, и перешёл через дорогу. В кроссовках хлюпала вода, и ноги замёрзли. Вздрагивая, больше от увиденной кровавой картинки, чем от холода, для убедительности несколько раз дёрнул ручку на двери банка. Закрыта. Протирая руками толстые стёкла, заглянул внутрь. Никого. Часовщик ждал меня, спокойно прохаживаясь вдоль витрин, и рассматривая бытовую технику в магазине, как простой, уличный зевака.

— Убедился? Как видишь, ни людей, ни бандитов. Факт. Идём, нам пора возвращаться. Время заканчивается.

Мы шли обратно, по той же дороге, по которой пришли в город. Нет, нет, я оглядывался назад, думая, что смогу увидеть, что-то интересное, и запомнить. Вспомнил Игоря. Вот его бы сюда. Минут на пять. Чтобы убедился в том, что я не вру, и Часовщик существует на самом деле.

— Об этом даже не думай.

— О чем именно?

Я встал как вкопанный, понимая, что имеет в виду Часовщик.

— Вы читаете мои мысли? Но так нечестно. Нехорошо.

Внутри всё закипало от негодования. Получалось так, что я не могу ничего думать. Ни плохого, ни хорошего. Ни-че-го. В некотором роде я был подавлен, и унижен. Как голый человек на площади. При большом скопление народа. И фиговым листом причинное место, не прикроешь, и не убежишь.

— Не кипятись. Не всегда у меня получается узнать, о чём думает человек. Но о твоих, мыслях, не трудно догадаться. Игорь твой, человек из другого теста.

— Это ещё как? И почему?

— Сам узнаешь, придёт время.

Мы подошли к знакомой двери, замурованной в длинной, кирпичной стене, и снова оказались в тоннеле. Я продолжал дрожать от холода, и, усевшись на мягкое сиденье, в вагоне, спрятал руки в карманы брюк. Часовщик всё так же молчал, всматриваясь в мои глаза.

— Так, значит, я получу тайные знания и силу? Смогу крушить бандитов одной левой? Разбрасывать, угощать тумаками, и при этом быть целёхеньким?

Такая перспектива мне нравилась, и, приободрившись, ждал, когда Часовщик, взмахом одной руки, как Фея, волшебной палочкой, превратит тыкву в запряжённую лошадьми карету. Мои возможности усилятся, и я стану по-настоящему крутым парнем. Как Джейсон Стейтем. Уже трогая свой вялый бицепс, хотел зажмурить глаза. Только Часовщик лишил меня таких привилегий, причём весьма банально.

— Ага, и не надейся.

— Не понял… Как же так?

— Вот так, Максим. Я не могу это сделать. Чтобы человек стал сильным, и смелым, он должен ходить в спортзал, бегать, прыгать, заниматься спортом. Не одну, две, недели. Годы!

— Ну вот. Настроение улетучилось. Спасибочки.

— Придётся тебе, друг мой, применять свою, собственную силу. И главное, ум.

Он вытащил из кармана пальто блокнот, и ручку. Открыл его, и что-то написал. Затем вырвал листик, и протянул мне.

— Вечером езжай по этому адресу. Парня зовут Алик. И разберись.

— А если он будет не один? С дружками?

— Вечером нет. Придёшь, постучишь в дверь. Когда он откроет, скажи, что у тебя для него записка. Малява. Из зоны. Он тебя впустит в квартиру, ну, а там, все способы хороши, для достижения цели. Только убивать человека нельзя. Даже непроизвольно. Надеюсь, про Верочку не забыл?

— М-да, забудешь такое. Как бы он меня не убил.

— Ты выше его ростом. Шире в плечах. Сделай лицо угрюмым, разговаривай на жаргоне. Будь артистом, не бойся.

— Как же, артистом… Я стихи в школе с трудом учил. И всегда боялся, что вызовут к доске, отвечать. А тут прикинуться артистом. И малява? Что это? Впервые слышу такое слово.

— Записка, Максим, записка. Часы у него, марки «Seiko». Отнимешь их, и уходи. Часов в девять, придёт его близкий друг. Феликс. Не стоит ждать. Иначе ситуация может измениться. И пострадаешь ты сам. Понял?

Оказавшись в городе, я по-настоящему приуныл. Тоже мне, Часовщик. Ангел, не Ангел, непонятно кто, до конца. Фокусы со временем, и остальное, не иначе игра воображения. Хотя. И всё-таки, в душе страх присутствовал, когда я подумал о встрече один на один с матёрым, вооружённым бандитом. Надо звонить Игорю, просить помочь.

Мой звонок застал Игоря за монтажом нового ролика. Мою просьбу он воспринял весьма холодно, с недоверием.

— Слушай, Макс, не нравится мне твоя затея. Знаешь, как это называется?

— Как?

— Грабёж. За такие поступки, по головке не погладят. Могут посадить, в тюрьму. Не знаю, что сказать.

Игорь долго молчал в трубку, пока я пил кофе, и глазел по сторонам. Интересно, следит за мной Часовщик? Эта мысль не давала покоя. Если он узнал про девочку, на перекрёстке, за Веру. То дела мои плохи. И зря я позвонил Игорю.

— Чёрт с тобой, — наконец ответил Игорь, грубым тоном. — С тебя выпивка, и закуска. Не ахти какая. Всё по высшему разряду.

— Спасибо, друг, всё, что пожелаешь!

Мы договорились вечером встретиться, и я поехал домой. Кормить кота, и переодеться. Открыв дома ноутбук, я посмотрел, где находится указанный Часовщиком адрес. Примерно около часа добираться. Почёсывая макушку, достал из шкафа спортивный костюм, и вздохнул. Он был для меня как унылое назидание, по поводу занятий спортом. Костюм абсолютно новый, и натягивая брюки, и мастерку, я покосился на зеркало. Вид бравый, ничего не скажешь. За этим занятием меня застал звонок в дверь. Это был Игорь, и когда я открыл дверь, то опешил. Он приехал не один, со своей девушкой, Лилей.

— Драсьте, — крикнул он и втолкнул меня в коридор.

И предвидя моё недовольство, и вопросы, с умным выражением поднял правую руку вверх, и сказал: Лилька ушла из дома. Поругалась с родителями. Оставить одну не мог.

— Э-э-э, — выдавил я, пребывая в шоке.

— Да не бэкай, как баран. Ничего страшного. Подождёт нас, пока мы с тобой будем с этим мудаком разбираться.

— Ты, что всё ей рассказал?

— Уймись, и не смотри на меня, как Ленин на буржуазию.

Но больше всех недовольство проявляла Лиля. Она стояла в мокрой курточке, в сапогах, на высоких каблуках, понуро опустив голову. Мне стало стыдно. До ужаса. Судя по её лицу, поругалась с родителями она серьёзно, и как никогда нуждается в Игоре.

Природная красота Лили подчёркивалась красивым, гибким телом, и умением быть терпеливой и надёжной. Именно таких качеств не хватало современным женщинам.

Короткая стрижка, сочные губы, нежная кожа, цвета оливок, восхитительная улыбка, как у голливудской актрисы Шарлиз Терон.

Карие глаза восточной женщины, глубокие и задумчивые. Они притягивали взгляды мужчин, когда она смеялась, или наоборот, грустила. В такие минуты хотелось её обнять и поболтать. Надеясь услышать новую сказку Шахерезады, и с головой погрузиться в мир Востока, загадочную Персию.

Я завидовал Игорю, потому, что Наташа, была явной противоположностью Лили. Упрямая, своенравная, вечно недовольная. С переоценкой своих как внешних данных, так и внутренних. Наташа любила сплетничать, завидовать более успешным людям, чего нельзя было сказать про Лилю.

— Куда ехать? Сколько сейчас время? — спросил Игорь, и, отодвигая меня в сторону, пошёл на кухню.

— Вечно у тебя пустой холодильник. Мыши повешенной и то не завалялось. Эх, Макс, Макс, горе ты луковое.

— Проходи, Лиля, извини, что я так… Просто дело серьёзное, срочное.

Лиля улыбнулась, я помог ей снять курточку, не преминув оценить шикарную фигурку, в брючках, и нехотя пошла на кухню.

— Рассиживаться нет времени, — крикнул я, натягивая кроссовки. — На улице дождь?

— Да, не большой.

— Думаю вызвать такси, никто не против?

Игорь запихивал в рот чёрствую булку, с повидлом, запивая пивом. Лиля скромно сидела на стульчике, и молчала.

— Лиля, так может, подождёшь нас с Игорем? У меня дома. Мы быстро.

— Не хочу, и поеду с вами, — ответила она слабым голосом.

— Далеко ехать? — спросил Игорь, заканчивая бутылку пива.

— Автозаводская, знаешь, где это?

— Не-а, вызывай такси.

Через пятнадцать минут мы уже сидели в машине и мчались по городу. Пробок не было, и таксист, явно торопился. По адресу, наш дом оказался в гордом одиночестве, с унылым внешним видом, заброшенным двором и подъездом. Лиля осталась ждать в машине, пока мы с Игорем, отправились на дело.

— Этаж третий? — спросил Игорь, скривившись от грязных стен, и вони в подъезде. Убьют троих?

— Ну — да, всё это я видел собственными глазами.

— Невесёлая история. Странный твой Часовщик, если он существует на самом деле.

Игорь покосился на меня с укором в глазах.

— Ты, что мне не веришь? Думаешь, я от нечего делать, придумал всю эту историю?

Игорь встал на ступеньки и схватил меня за руку.

— Вот ты сам подумай, Макс. У тебя пропали часы. С твоих слов. Потом встреча с загадочным Часовщиком. Ограбление банка, убийство троих человек. Слишком много событий, тебе не кажется? И кто он такой, на самом деле? Почему не остановит беспредел, и ты выполняешь его работу?

— Ну не знаю, толком.

— То-то и оно. И когда уже в нашей стране наведут порядок? Нет, ты только посмотри. «Цой жив, и будет жить». Этому шедевру лет двадцать. Здесь явно живут любители «Кино», и Виктора Цоя. Меломаны хреновы.

— Не о том ты думаешь, друг. Как действовать будем?

Я остановился перед старой дверью, с нужным номером, и ждал предложений друга.

— По обстановке. Звони, я первым зайду, ты за мной. Если всё, что ты рассказал, правда, и нам нужно забрать часы и уйти, справимся.

Меня мучали сомнения и тревога. И я с неохотой нажал на кнопку звонка. За соловьиной трелью, последовали шаги.

— Кого там черти принесли?

Голос хозяина квартиры был злобным и неприятным. Игорь не чувствовал опасности и лыбился, как Иванушка дурачок, на Царевну лягушку, со стрелой во рту.

— Нам Алик нужен, — ответил я, и приосанился.

— Зачем?

Дверь не открывалась, и хозяин не собирался нас впускать.

— Чё за дела братан? — вмешался Игорь, небрежно отодвигая меня в сторону. — Алика позови. Дело есть к нему, срочное. Нехорошо так, нормальных людей, на пороге держать. Не по понятиям.

Игорь подмигнул и несколько раз дёрнул плечами, и покрутил головой, разминая шею. За дверью нависла гробовая тишина. Видно было, что хозяин раздумывает, как правильно поступить. После короткой паузы, щёлкнул замок, и открылась дверь. Неприятное лицо, со жвачкой во рту, в майке, и шортах, стояло в дверном проёме, и пялилось на нас.

— Чего вам пацаны?

— Тут это…

Я топтался на месте, напрочь забыв, как правильно называется записка из колонии, но выручил Игорь.

— Алик ты?

Игорь набычился и сверлил злыми глазищами Алика.

— Ну, я, и чё?

— Малява для тебя, впусти, хватит воду лить на песок. Порожняк гонять.

Алик нехотя выглянул за дверь, убеждаясь, что мы вдвоём и больше никого нет, и после впустил нас, в коридор. Везде царил самый настоящий бардак, и противный запах никотина, словно аммиак, резал глаза, забивая лёгкие. На вешалке, в коридоре болтались грязные вещи. Зеркало, в красивой, резной оправе, на ножках, имело огромную трещину, кривыми руками заклеенную жёлтым скотчем. В комнате лежал коричневый ковёр, с бурыми пятнами. Как будто неизвестный художник, пролил краску, и не удосужился её смыть. Притон, не квартира. Ободранные обои, на стенах, двери с облупившейся краской, стол завален посудой, пепельница полная окурков, грязный пол.

— Пацаны, у меня мало времени. Давайте маляву и расход.

— Значит, не угостишь людей с дороги? Не правильно так, братан. Не уважать людей. Ты видел, что за окном творится? Дождь как из ведра. Пока топали к тебе, ноги промокли. Угости чаем, кофейком, и мы свалим.

Алик явно не ожидал такого поворота событий, и нехотя кивнул головой. Я, наконец, увидел на его руке заветные часы, и чуть было не схватил их. Игорь зыркнул глазами, и покраснел.

— Не спеши, — прошептал он, небрежно толкая вбок.

Игорь прекрасно справлялся со своей ролью, человека бывалого, уличного босяка, чем вызывал в моих глазах уважение.

— Заходите, пацаны на кухню, чайник уже стоит. Побазарим, о том о сём. Кто маляву передал? — крикнул Алик с кухни.

И тут я опешил. Потому, что не знал, что сказать, но вмешался Игорь.

— Мне малява попала через вторые руки. Кореш мой, Венька, откинулся и вручил.

— Это какой Венька? Маленького роста, качок, с пятьдесят третьей? — спросил Алик.

— Он самый, — ответил Игорь, не успел он оглянуться в мою сторону, как Алик схватил его волосы, опрокинув голову назад, и приставил к горлу нож.

— Ну, что фраерки попались. Выкладывайте, живо, зачем припёрлись и кто вы такие?

У меня пропал дар речи. Я смотрел на Игоря, обезумевшими глазами, и видел, как Алик водил ножом, по горлу товарища. Видно было, что нож острый, и тоненькая полоска, на шее, кровоточила. Лицо Игоря побледнело, он с жадностью глотал воздух, и боялся пошевелиться.

— Нет никакого Вени, клоуны, — буркнул Алик, и сильнее потянул Игоря за волосы. Попались лохи слободские. Тоже мне, менты, недоучки. Где только вас ловят, в каких прериях. Индейцы.

— Не трогай моего друга!

Мой голос на удивление прозвучал твёрдо и убедительно. Время застыло, и я, поворачивая голову, на маленькие настенные часы, увидел, как секундная стрелка замедляет свой ход. Боковым зрением заметил справа от себя чёрную точку, медленно приближающеюся к моей голове. Поднимая руку, я слегка отбиваю этот предмет, и он меняет свою траекторию, в сторону холодильника. Затем делаю шаг, в сторону Игоря, хватаю его за правую руку, и тяну на себя. Алик продолжает стоять, спиной к окну, и мой удар левой рукой в грудь, заставляет его осесть на подоконник, и закашляться. Игорь летит в коридор, и там растягивается на полу во весь рост. В голове нарастает гул и удары часового механизма настенных часов. Я вижу, как стрелка, начинает привычно набирать плавность и ход, и слышу за спиной глухой, металлический удар. Поворачивая голову, вижу на полу нож, и вмятину на дверце холодильника.

— Да кто вы такие, мать вашу.

Алик сидит на подоконнике и тяжело дышит. Он боится поднять голову и посмотреть мне в глаза. Ни говоря ни слова, я подошёл к нему, и сорвал с руки часы. Бандит даже не сопротивлялся. Выйдя из кухни, я помог подняться Игорю, и вытащил из квартиры. Игорь, что-то бубнил, под нос, и с трудом волочил ноги по лестнице. Уже на улице из машины нас заметила Лиля, и выскочила помочь.

— Он, что ранен?

Перепуганная Лилька схватила Игоря за лицо и чуть приподняла, чтобы заглянуть в глаза. Улыбка Игоря была странной, и неестественной.

— Поехали, поехали, — крикнул я, открыл дверь такси, и втолкнул Игоря и Лилю на заднее сиденье. До моего дома мы ехали молча. Я сам не понимал, как такое могло произойти, и снова и снова прокручивал в голове драку на кухне с Аликом.

Дома, на кухне, мы смогли отдышаться и спокойно поговорить. Лиля смазала шею Игоря йодом, заклеила пластырем, и варила кофе. Я безостановочно курил, и ждал вопросов Игоря. Тот таращился в окно, с бледным лицом, вздрагивая от каждого шороха и звука.

— Макс, меня только, что могли убить. Ты это понимаешь?

— Не убили же.

— Как такое возможно?

— Что именно?

— Ты, что ничего не помнишь?

— Помню, не всё, правда.

— Этот придурок бросил в тебя нож. И ты смог его отбить. Как?

Голос Игоря дрожал, он казался беспомощным и беззащитным.

— Такого не бывает. Понимаешь?

— Игорь, я делал то, что должен был делать. Защищался. Не знаю, как, и почему, но я знал, что нужно в той ситуации. Иначе смерть.

Игорь взял меня за плечо, и я почувствовал, как дрожит его рука.

— Давно это у тебя? — спросил он.

— Что именно?

— Способности к подобным ситуациям?

— Перестань, ты ведь сто лет меня знаешь. Я никогда не был спортсменом, и каратистом. Быть может, сработала интуиция, на чувства смертельной опасности, и тело проявило нужную реакцию. Никто не знает все способности человека. Разве нет?

О том, что остановились на кухне часы, я решил промолчать. Не стоило вводить в новый ступор, и без того удивленного друга.

— М-да. Я как-то и не подумал об этом.

Игорь загрустил и вздохнул.

— Знаешь, я успел рассмотреть твоё лицо, в тот момент, когда Алик бросил нож. Он стало красным, как у вареного рака. Будто ты до этого дрался на ринге, и готов нанести последний, решающий удар, отправляя соперника в нокаут.

— Хорошее сравнение, ничего не скажешь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Игорь и взял чашку с кофе.

Лиля принесла из кухни стул в спальню, и уселась напротив дивана.

— Ничего так. Как и раньше.

— Мальчики. Что случилось? Можете толком объяснить?

— Это не поддаётся объяснению, Лилечка. Мы с Максом, наведались к очень нехорошему человеку. На пару слов. Тот приставил к моему горлу нож, угрожал. Только Макс, проучил его, заодно, спас меня.

— Тебя спас Макс?

Лиля была удивлена настолько, что едва не уронила чашку с кофе из рук.

— Да-да, не удивляйся. Пока мы с тобой по ночам занимаемся траханьем, наш общий друг, посещает тайную школу кунг-фу. Во главе с Джеки Чаном.

— Это правда, Макс?

— Лиля, не слушай этого болтуна. Никуда я не хожу.

Лиля в недоумение ждала ответа. Игорь едва скрывал усмешку, а я по-прежнему сидел в задумчивости.

— Нам пора, дорогая.

— Уже уходите? — задал я вопрос, с неким облегчением.

Мне не хотелось весь вечер объясняться и откровенно врать. Провожая друзей, я вытащил часы, и покрутил перед носом Игоря.

— Я даже не сомневался, что ты их заберёшь. Брюс Ли.

Выталкивая разговорившегося Игоря за дверь, я смог расслабиться и спокойно полежать на диване. Через час, несмотря на глубокую ночь, захотелось перекусить, и я на кухне, сделал бутерброды, и случайно порезал палец. Рана кровоточила, и ныла. Порез оказался глубоким, до кости, и я подставил палец под холодную воду. Стало легче. Поворачивая палец, я заметил, как пузырится вода, вокруг пореза. Рана затягивалась, и оставалась тоненькая, коричневая корочка. Боль стихала, и вместо пореза, зиял розовый шрам. Сгибая палец, я смыл остатки крови, и почувствовал себя значительно лучше. Уже, кое-что понимая, вышел на балкон, покурить. Звёздная ночь приглашала к себе, в незнакомые дали, к неизведанным мирам. К Часовщику накапливалось всё больше вопросов, и я надеялся получить ответ, при следующей нашей встрече. Ещё не до конца осознавая, какие страшные грядут последствия, моего необдуманного поступка.