Часовщик

Глава 21

Домой я вернулся поздно ночью и завалился спать, не раздеваясь, и не реагируя на вой голодного кота над ухом. Спал крепко, и, проснувшись около десяти часов утра, подумал про Игоря. Надо с ним встретиться. Эта гонка за лидерство, ни к чему не приведёт. Должен остаться один, и кто именно решит случай. Мои силы и умение драться, давали небольшой шанс на победу. Так почему им не воспользоваться?

Приняв душ, налил кофе и угостил кота вкусным завтраком. В знак благодарности, он запрыгнул ко мне на колени и прижался к груди, мурлыча и виляя, как собака хвостом. Закуривая очередную сигарету, покосился на телефон и подумал об Игоре. Наверное, делает новый сюжет, или уже бросил Ютуб? Телефон звякнул и я увидел, что пришло сообщение. Номер был незнаком, сообщение состояло из двух слов; Ты где?

Я набрал ответ, не задумываясь над тем, кто это прислал, и интересуется моей жизнью, и отправил. И почти сразу раздался сигнал, вызова, с этого номера.

— Привет, как дела?

Звонил Игорь, как ни в чём не бывало, даже с некоторой обидой в голосе. Хотя обижаться нужно было мне, и не отвечать на сообщение и звонок.

— Привет, дома, пью кофе, курю, — ответил я, и прислушался. Игорь явно был где-то на улице, потому, что слышались сигналы машин и рёв двигателей.

— Чего звонишь? — задал я вопрос, и усмехнулся, прекрасно зная, что думает Игорь.

— Решил узнать, как ты? Не пострадал?

— Ты бы парней по крепче выбирал. Хлюпики одни.

— Я думал, ты не умеешь драться. Когда научился?

— Я по вечерам посещал китайскую школу кунг-фу. Прости, что не рассказал тебе и не предупредил. Учитель хороший попался. Теперь могу одним пальцем стену пробить. Фильм помнишь, «Не бойся, я с тобой», советский? Так вот, мне именно такой учитель встретился.

— Врёшь ты всё. Это дело рук Часовщика.

Я решил задеть Игоря за живое, и задал вопрос.

— Ты сходи к нему и спроси. За Лилю не вспоминаешь?

— Вспоминаю. Даже снится иногда. Весёлая, жизнерадостная, — ответил он, грустным голосом.

— Значит всё хорошо у неё там, если сны такие видишь.

— Уступи, Макс, мне позарез нужно занять место Часовщика. Разве ты не друг?

— Друг, в прошлом, Игорь. Я бы не послал к своему другу убийц. Не платил деньги, за то, чтобы тебя схватили и держали за городом. Поэтому оставь эту тему.

— Значит один на один?

— Значит один на один. Без помощников, — ответил я, и вздохнул. — Говори, когда и где встретимся?

— Давай в пять часов, на кладбище.

— На каком?

— За городом, новое кладбище, «Белое». Там сейчас немноголюдно, и никто мешать не будет. Умирать не боишься?

— А ты?

— Боюсь, — ответил Игорь. — Я ещё молодой, хочется пожить.

— Тогда не приходи. Займись другими делами, и забудь про Часовщика.

— Не могу. Такой шанс выпадает один раз в жизни.

— Как скажешь, не возражаю, — ответил я, и взял новую сигарету.

— Может дуэль? На пистолетах. Как Пушкин на Чёрной речке?

— Игорь, ты к Пушкину не имеешь никакого отношения, как впрочем, и я. Поэтому не выдумывай ничего, жду.

Я выключил телефон и налил третью чашку кофе. Злости не испытывал к Игорю, абсолютно. Где-то даже понимал, и не хотел, чтобы наша встреча, на кладбище закончилась трагически. Только у меня имелось одно, маленькое преимущество. Это спасение Светланы. Я чувствовал свою вину, и то, что бросил девушку одну, на произвол судьбы. И если проиграю, и не смогу занять место Часовщика, Светлана, потеряет веру в человека. В любовь.

Света — милая, нежная и заботливая. Именно таких женщин, мужчины хотят видеть хозяйками в доме, воспитывающими детей, приводя в восторг своей неиссякаемой сексуальной энергией, позитивным мышлением и здоровым оптимизмом. С маленькими руками, матовой кожей, и огромными глазами, как у Мальвины, из сказки Буратино.

Голос мягкий, с придыханием, от шепота которого, мурашки шли по спине. И когда Света прижималась, не верилось, что она не равнодушна ко мне, испытывает чувства любви и искренней привязанности. И тогда я понимал, что мне по-настоящему повезло, когда я встретил её в автобусе. Потому, что о таких женщинах, мужчина может только мечтать.

Света любила говорить правду, и если она не всем нравилась, то у неё получалось донести её трепетно и мягко, находя при этом подходящие слова. И человек не чувствовал боли или сожалений. Принимая правду за истину, и улыбаясь в ответ. Она могла спрятать свои лучшие качества от всех. Глубоко-глубоко, в домик, как улитка, и закрыться на глухой замок. И в тоже время быть строгой, и не по годам деловой. Но это прибавляло ей шарм, усиливало интерес, как к женщине, непрочитанной книге, которую до конца жизни вряд ли получится прочитать и узнать.

Доставая из холодильника яйца, и колбасу, я включил плиту, поставил сковородку, сделал себе яичницу, и плотно пообедав, решил лечь отдохнуть. Беспокойства внутри не было, и все мысли связанные с Игорем, и нашей встречей, натыкались на стену. Как будто кто-то блокировал и не пускал заглянуть на шаг, два вперёд.

После обеда задремал, и проснулся от того, что замёрз. Окно на кухне оставалось открытым, и в комнате гулял ветер. Кот спал, свернувшись клубком, и что-то недовольно промурлыкал, когда я бережно сдвинул его на край кровати. Одеваясь потеплее, взял перчатки, и вышел из квартиры. До встречи было время, но я решил приехать раньше, на полчаса. Осмотреться на месте, и возможно понять, почему именно Игорь назначил встречу на кладбище, а не в парке, или возле реки.

«Белое» кладбище находилось за Киевом, далеко от жилых массивов, и только несколько лет назад, здесь стали высаживать деревья, и облагораживать территорию. Как люди относятся к своим предкам, такой и уровень цивилизованности в стране. У входа, с правой стороны, высилось трёхэтажное здание, похожее на частную гостиницу, ворота были распахнуты, для всех желающих, и широкая аллея, вела вглубь. Два человека чистили лопатами снег, и не обратили на меня внимания. Имелась парковка для машин, и первые памятники, представляли из себя настоящие произведения искусства. В граните застыли детские лица, изображающие ангелочков, взирающие с грустью и слезами на окружающий мир. Возле них стояли живые цветы, и уже вычищенная от снега плитка. Видно, что сегодня приходили родственники, и убрали. Массивные каменные оградки, ограждали от посторонних вход, указывая насколько дорог, был и остался для родных человек.

Скамейки, для отдыха, спрятались под снегом, кое-где лежали венки, вдалеке виднелись деревья, забор. Я здесь был впервые, и шагал по дороге, с выражением на лице, человека знающего куда идти, и самое главное зачем. Тишина, после городского шума, приводила в меланхоличный трепет и мысли о бренности всего сущего, невольно закрадывались в голову, заставляя задуматься.

Снег приятно скрипел под ногами, блестел, не думая таять, и превращаться в болотную грязь. Спрятаться негде, как на одиноком острове в океане. Весь на ладони, и компании, покойничков, как раз кстати. Для такого случая.

Если свернуть с дороги, можно упасть в яму, которую трудно заметить, в белом, снежном покрове. Наверное, я смогу справится с Игорем. Хотя, чем ближе подходил к назначенному месту, тем больше сомневался. Может он не один придёт? Доверять человеку, который собирался убить, смешно.

И всматриваясь в едва заметные ледяные пригорки, ждал подвоха. Только никто не выпрыгнул из ямы, не выскочил из-за дерева, и не стал стрелять. И все мои опасения развеялись, когда я увидел одинокую фигуру, на небольшом ровном пятачке. Это был Игорь, и, закуривая, я сделал несколько затяжек, и щелчком, отправил окурок в снег. Сигарета зашипела, почернела, и погасла.

Игорь стоял в новой зимней куртке, без шапки и выражение лица не выдавало признаков беспокойства. Видно было, что он здесь давно, так как снег на пятачке вытоптан, и одинокие следы вели к деревьям. Он смотрел на меня, как на новый элемент в системе Менделеева. С той лишь разницей, что если его учёные не откроют, то он никому не нужен. Пустой звук. Пшик. Я остановился в метрах двух от него и снял перчатки, чтобы размять пальцы и сжал кулаки.

— Ты изменился, Макс, — сказала он, и ухмыльнулся. Скажи, ты подумал о том, что с тобой будет дальше? Если ты займёшь место Часовщика? О матери? Она состарится и умрёт, а тебе жить дальше. Ты не сможешь оставаться самим собой, придётся обманывать, прятаться, убегать. Ни отдыха, ни покоя. Новые города, лица, истории. Ну, что это за жизнь? Ты другой человек. И я знаю, что Наташа изменила тебе.

— Откуда?

— Сорока на хвосте принесла.

— Зачем ты это всё говоришь?

— Затем, что мне не хочется тебя убивать. Нас связывает прошлое, и мне будет тебя не хватать. Ни выпить, в выходной, ни поболтать. Вспомни, сколько времени мы дружили.

— Вот как ты заговорил.

— Давай договоримся. Как друзья.

— Каким образом?

— Сейчас мирно разойдёмся, ты придёшь к Часовщику и скажешь, что со мной покончено. Я залягу на дно, и никто меня не найдёт. А потом, когда его не станет, будем вместе заниматься необходимой работой, и дружить. Вместе вернём Лильку. Исправим временные изломы. Такого придумаем, что ещё ни один писатель не выдумал. Как тебе?

— Никак. Во-первых, обмануть никого не получится. И я не хочу этого делать. Во-вторых, ты утратил свой кредит доверия. И уже не сможешь его восстановить. Лучше скажи, почему ты предложил встретиться именно здесь? На кладбище?

— Честно?

— Честно.

— Потому, что знал, что ты не согласишься на сделку. И мне придётся тебя убить. Лучшее место, для этой цели, не найти.

Одна рука Игоря медленно скользнула вниз, в карман, и оттуда появился пистолет.

— Банально, Игорь. Лучше ничего не мог придумать? Фантазии не хватило?

— А зачем? Усложнять то, что можно решить одним, двумя, выстрелами. Иди.

— Куда?

— По тропинке, я там приметил свежую могилку.

— Подожди, подожди, Игорь. Неужели ты так поступишь?

— Макс, я не праведник, и не Святой. И не хочу им быть. Я свой путь выбрал, и ты, на моём пути помеха. Топай.

— Часовщику это не понравится.

— Мне чихать. Понравится или нет. Победителей не судят.

Говорить, убеждать не имело никакого смысла. Я медленно брёл по снегу, к невысоким холмикам, за которыми рабочие выкопали могилу. Остановившись, опустил голову и увидел глубокую яму. Земля от ботинок медленно сыпалась вниз, в холодную зимнюю мерзлоту.

— Сигарету можно выкурить?

— Кури, на здоровье!

Игорь рассмеялся, и бросил мне под ноги пачку сигарет.

— У меня свои, спасибо. В спину будешь стрелять?

И только я хотел развернуться, как послышался резкий хлопок, и плечо обожгло огнём. Я пошатнулся и упал на колени, чувствуя, как становится влажной футболка, рубашка, и горячая струйка крови стекает по спине. Лоб покрылся холодной испариной, в глазах потемнело. Стоя на четвереньках, упираясь руками в землю, я нащупал в земле какой-то предмет, похожий на черенок от лопаты. Он был не глубоко закопан в землю, ещё не успевшую промёрзнуть, и я смог ухватится за него, и потянуть. Игорь стоял за моей спиной, и собирался ногой столкнуть в яму.

— Не стреляй, не стреляй, — прошептал я, и, взявшись поудобнее за деревяшку, упал набок.

Игорь ждал, явно получая удовольствие от кровавой картины, чувствуя своё превосходство с пистолетом в руках и безнаказанность. Перед глазами плыл туман, силы постепенно покидали меня.

— Воды, воды.

Игорь наклонился, чтобы услышать, о чём я говорю, и в это мгновение, я смог вытащить правой рукой сломанный черенок, вскинул его, и вонзил, как шпагу, острым краем, в живот Игоря. Тот охнул, оседая на мою правую руку, глаза округлились, пистолет непроизвольно выпал на землю. Черенок с лёгкостью пробил живот, и упёрся в позвоночник. Игорь обмяк, и, обхватывая руками деревяшку, завалился набок, ругаясь и проклиная всех на свете.

— Я умираю, — прошептал он, и потянулся за пистолетом. — Видишь, как бывает друг, пришёл убить тебя, и сам окажусь в яме, выкопанной для друга. Ты не представляешь, как больно, живот разрывается на части. Ты мне поможешь? Перевяжешь рану?

— Нет, Игорь, не помогу. Отсюда выйдет один из нас. Тем более, ты подло выстрелил в спину.

— Я целился в плечо, — прошептал Игорь.

— Не хочу знать, в плечо или в сердце. Тоже мне снайпер. В плечо. На пару сантиметров ниже, сердце.

— Макс, я истекаю кровью, теряю сознание.

Пошатываясь, я уже стоял на ногах, и посмотрел на умирающего Игоря. Тот лежал на боку и кряхтел. Ногой отбрасывая в сторону пистолет, я взял его за плечи, и усадил, возле насыпи, упирая спиной в землю. Затем взялся за края деревяшки, и потянул. Игорь громко закричал, обмяк, и потерял сознание. Бросая в яму предмет, спасший мою жизнь, несколько раз ударил ладошкой Игоря по лицу. В ответ тот очнулся, разлепил глаза и замычал.

— Я не стану тебя добивать, Игорь, и в последний раз предупреждаю, если ты выживешь и ещё раз окажешься на моём пути, то я доведу начатое до конца. И тогда пощады не будет. Запомни. Выбор мной сделан, я остаюсь человеком, и займу место Часовщика. Как будет дальше, неважно. И тебя точно не касается. На этом кладбище наши пути расходятся. Прощай.

Игорь протянул окровавленную руку, но я не стал её пожимать. Развернулся, и не торопясь направился в обратный путь. Возле парковки, ноги подкосились, я осел на снег, и закрыл глаза. До города не смогу добраться, не хватит сил. Кто-то подбежал и взял за руку.

— Эй, парень, хреново тебе?

Это был один из сторожей, плотный, невысокий, мужчина, лет шестидесяти. В ответ я кивнул и потерял сознание.