Цесаревич Вася 2

Глава 18

Ближняя дача императора. Недалеко от Петербурга.

Тёща давно обращалась к императору на «ты» с его разрешения, но сегодня, кажется, она злоупотребляла этим обращением. Александра Фёдоровна театрально заламывала руки и с пафосной истерикой и почти слезами на глазах стенала:

— Но как ты можешь допускать такое варварство, Иосиф? Что скажет про нас просвещённая Европа.

Тесть, бывший император Николай Александрович, тоже сидел за обеденным столом и был как всегда чуть навеселе. Но не упустил случая добавить и здесь, после чего хмыкнул:

— Аликс, дорогая, пусть твоя просвещённая Европа научится мыться хоть раз в неделю, и вот тогда мы будем учитывать её мнение. Знаешь, мне как-то Горький жаловался, что в путешествии по Франции был вынужден возить с собой надувную ванну. Представляешь, Аликс, там в гостиницах негде принять ванну!

— Это не имеет значения, Ники! Франция внесла колоссальный вклад в мировую культуру, и не стоило допускать…

— Чего они там внесли? — перебил жену Николай Александрович? Французский насморк, виноградные улитки, лягушачьи лапки, и майонский соус, от которого у меня сразу начинается изжога. Ещё ввели славную традицию отрубать головы своим королям и королевам.

— Справедливости ради, — заметил император Иосиф, — первыми эту традицию ввели англичане.

— Да тоже вроде как Европа.

А разговор за обеденным столом начался после того, как в газетах Российской Империи наконец-то сообщили об обстрелах французских приморских городов флотом Великого Герцогства Бургундия. Тон статей был восторженно-ёрнический, так что ни у кого не осталось сомнений в принадлежности кораблей под флагом давно несуществующего государства. И никто французов не жалел, припоминая сгоревшую Москву 1812 года, неудачное начало Крымской войны, золотое ярмо кредитов, и даже распространение триппера ставили им в укор.

Так же достоянием общественности стала возмутительная попытка атаковать Испанию через французскую границу силами набранного по всему миру наёмного сброда. Многие даже считали этот факт достаточным основанием для объявление войны.

Газетчики посчитали примерное количество потерь от двух войн с французами, потом прикинули потери от дружбы с ними, и ужаснулись. Получилось около полутора миллионов человек, включая погибших от голода крестьян во время и после наполеоновского нашествия, а если учесть демографический провал…

В городах, как крупных, так и мелких уездных городишках, начались погромы. Под горячую руку попались ещё и бельгийцы с итальянцами, но первых не жалко, а король Виктор Эммануил всё же выпросил право округлить территорию королевства за счёт небольшого кусочка Испанского Марокко, и благоразумно молчал.

Потомки готов, вандалов, лангобардов и многочисленных рабов неизвестного происхождения воевать не умели, хотя и возводили родословные к Цезарю, Тиберию и Траяну, и надеялись на помощь со стороны Экспедиционного Корпуса. Какое тут может быть возмущение?

Тёща императора оказалась единственным человеком, кто открыто высказался с осуждением бомбардировок французского побережья, правда, в узком семейном кругу. Иосиф Первый подозревал, что у неё под снарядами остались несколько подруг, просаживавших с мужьями или любовниками фамильные состояния на рулетке, а так бы и ей было наплевать.

За обеденным столом сидели втроём. Младшие дети вчера по недосмотру объелись микояновским пломбиром с бериевской клубникой и слегка засопливили, поэтому императрица Татьяна Николаевна сидела с ними. Сёстры императрицы, что старшая, что младшие, вовсе не собирались угробить всё лето, а с ним и жизнь, на пребывание в лесу и укатили в Крым, всё ещё рассчитывая выйти замуж по любви. А что, возраст чуть за сорок, а кому-то и того нет, и при наличии хороших целителей это вообще можно считать ранней юностью.

Так что сидели в тесном семейном кругу, отчего император Иосиф позволил себе побыть сегодня не только самодержцем, но и самодуром:

— Николай Александрович, вам очень будет не хватать супруги, если мы отправим её на жительство к любимым ей французам? Куда-нибудь в Новую Каледонию?

Тесть, только что добравшийся до графинчика с любимым коньяком, расслышал только последние слова, и пренебрежительно отмахнулся:

— Новая Каледония? Да и чёрт бы с ней.

Александра Фёдоровна ахнула и упала в обморок. Можно было бы заподозрить игру и притворство, но лежащее в тарелке с недоеденным ростбифом лицо…

— Какая впечатлительная женщина, — заметил Иосиф Первый, и взял в руки трубку, предоставляя тестю возможность самостоятельно позаботиться о своей супруге. — И это она ещё не знает о намечающейся на сегодняшнюю ночь бомбардировке Мадрида.

Однако бывший император не торопился спасать жену от приготовленной по английскому рецепту говядины. Нажал кнопку электрического звонка, и попросил появившегося офицера лейб-конвоя вызвать Александре Фёдоровне врача. Потом предложил:

— А не помянуть ли нам покойный Мадрид добрым словом и хорошим вином? В театр сходим, в ресторане посидим. Недавно Лаврентий Павлович на паях с Микояном ресторан «Арагви» открыли, почти как в Москве, так знающие люди очень даже рекомендовали.

— Ну, не знаю…

— Нужно же хоть когда-нибудь отдыхать! Поехали, Иосиф! И за здравие Василия выпьем!

— Если только просмотр балета можно назвать отдыхом, — недовольно проворчал император. — Когда стране нечем больше гордиться, она начинает хвастаться балетом. А я вообще собрал бы этих плясунов, да на Соловки.

— Не думаю, что монахи будут рады новым насельникам, — хохотну Николай Александрович. — Поэтому мы едем в оперу.

Тем вечером жители столицы изрядно удивились зрелищу свободно гуляющего почти без охраны Иосифа Первого. Его Императорское Величество был одет в светлую чесучовую тройку, на голове имел мягкую касторовую шляпу, а на ногах — бежевые замшевые туфли на тонкой кожаной подошве. Он настолько не походил на собственные официально-парадные портреты, что многие не верили своим глазам. А когда всё же убеждались, то выдыхали с облегчением и улыбались — значит, дела в Российской Империи идут хорошо, если император может позволить себе такое.

И пусть война где-то там в Испании, пусть англичанка гадит, пусть французы мелко или крупно пакостят, но в империи всё спокойно!

Утренние и обеденные газеты не преминули подробно осветить замечательное событие, и оно даже затмило пришедшие из Мадрида новости.

Небо над Мадридом.

Красного не терзали угрызения совести из-за возможных потерь среди мирного населения, потому что как такового мирного населения в испанской столице уже не было. Монархисты и прочие более-менее приличные люди покинули город ещё на прошлой неделе, устрашённые приближающимся голодом и перспективой оказаться на жертвенном алтаре франкистских некромантов, а оставшиеся фанатичные последователи мятежного генерала были твёрдо уверены в собственной неприкосновенности.

Но они ошибались. Именно их них сформировали двадцатитысячное ополчение, вооружили однозарядными винтовками конца прошлого века, и отправили на передовые позиции в качестве первой линии обороны. Понятно, что Экспедиционный Корпус такой воинство перемелет в фарш, но русские хотя бы устанут, после чего в бой сможет вступить настоящая армия. Тоже не разгромит, но наверняка нанесёт значительный ущерб, и позволит нанести маго-энергетический удар.

А там русским только и останется, что бежать в Барселону и грузиться там на свои корабли. Если кому повезёт убежать и погрузиться!

Вася не был в курсе раскладов и планов генерала Франко. И вообще скоро Каудильо сам приедет в гости с мешком на голове, и сам про них всё расскажет. Сейчас же другая задача.

— Паша, видишь факела впереди?

— Угу.

— Вот это наша цель и есть.

Площадь Пуэрто-дель-Соль освещена кострами и стоящими по периметру факельщиками. Ритуал не должен прерываться и ночью, и от правильного освещения многое зависит. Нельзя, например, подогнать прожекторные установки — энергия реагирует на электричество не самым лучшим образом, и в пятидесяти процентах случаев вполне может произойти взрыв. Ладно, самих незадачливых любителей искусственного света разметает на куски, но может пострадать дело! Очень хорошо оплачиваемое дело!

«Стрекоза» почти бесшумный самолёт. Если летит на высоте километр, то звук его двигателя на земле уже не слышен, а если ниже, то сливается с естественным шумом ночного города — стрёкотом цикад в парках, смехом и руганью пьяных прохожих, стуком подкованных ботинок многочисленных военных патрулей.

Рычагов ведёт бомбардировщик как по ниточке, держит боевой курс. Вася чуть тронул рычаги, поправляя его, и зло щёлкнул зубами:

— Вот я вам ужо!

И вниз ушла ОДАБ, чтобы не долетев до земли разойтись невидимым туманом, а потом полыхнуть яркой вспышкой. Ударная волна догнала «Стрекозу» и отвесила мощный пендель. Паша Рычагов, прочувствовавший самолёт в памятном бою над «золотым бронепоездом», коротко выругался в переговорное устройство и выровнял бомбардировщик.

— Цель номер два!

Это запасная, на случай мощного зенитного противодействия над первой, и она прямо по курсу. Но зениток нет, как и было обещано, так что следующую бомбу можно положить на продуктовый склад, где собраны немногочисленные запасы франкистов. Тоже важная цель, хотя бомбардировка её выглядит не слишком героически.

Опять боевой курс. Откуда-то сбоку протянулась строчка пулемётной очереди. Трассеры проходят далеко — лупят наугад, для самоуспокоения и оправдания перед начальством.

— Пошла, родимая!

Работать по пулемётчикам из бортового оружия не стали. Нужно вернуться за новыми бомбами — впереди как минимум ещё три вылета, и время дороже подавленного пулемёта.

— Паша, уходим домой.

— Есть уходить домой, командир! — Рычагов в восторге, и это понятно. Море огня уплывает назад, но рёв пламени слышен даже отсюда. — А вот и наши работают, командир!

Действительно, то здесь, то там по всему Мадриду вспыхивали яркие пятна пожаров, кое-где сливающиеся в один, но большой.

— Паша, возьми чуть левее, я фотографирую.

Экипаж Красного получил почётное право отбомбиться первым, чтобы потом произвести съёмку общей работы. Для отчёта начальству, для истории, для газетчиков, что непременно появятся с самого утра.

Первыми и вернулись на аэродром. Подскочивший техник тут же протянул Василию большую кружку крепкого горячего кофе и уже раскуренную сигару. Разумеется, кубинскую «Корону» — безобидные привычки наследника-цесаревича давно не были секретом.

— А мне чаю, — попросил Рычагов. — Без лимона, но сладкого.

— Так уже, — всё тот же техник показал приготовленный термос, и предложил папиросы «Казбек». — Вот только отошли бы вы подальше от заправщика, господа офицеры.

Василий молча кивнул и пошёл к кромке лётного поля, где специально для таких случаев в землю вкопаны скамеечки и небольшой столик. Рычагов присел рядом и поставил кружку с чаем на столешницу:

— Садятся наши, командир. Вроде бы все на месте?

— Для всех рано, Нестеров последним взлетал, — ответил Красный, и тоже поставил кружку.

— Угу, — согласился Рычагов, не глядя схватив кофе. Сделал глоток и долго плевался. — Как эту горечь можно пить?

— Я же не спрашиваю, как вы с Куликовским недавно технический спирт пили. Он для таких случаев специально маслом разбавлен.

— Мы в рукомойник наливали — спирт внизу, а масло поверху плавает. Элементарная физика. Чуть пованивает новыми калошами, но если другого ничего нет…

Первая «Стрекоза» села на подсвеченную керосиновыми фонарями и редкими электрическими лампами полосу. Вера Столыпина, если судить по номеру на борту. Сразу за ней вторая и третья — это Лизавета с Катериной, и Красный вздохнул с большим облегчением. Всё же никак не привыкнет к тому, что четырнадцатилетние девушки летают на бомбёжки и рискуют жизнью. Им бы на балах блистать да в театры ходить… Только вот попробуй заставь, если жизнь дорога!

Вера Столыпина первой подошла и села рядом, подперев голову руками. Глаза с вертикальными кошачьими зрачками невидяще смотрели куда-то вдаль:

— Ты знаешь, Вася, а города бомбить страшно. Умом понимаю, что вот там внизу военные объекты, а душа принимать не хочет. Она видит дома, парки, улицы…

— Пропустишь этот вылет?

Эта реальность ещё не знает, да и вряд ли узнает про Гернику, Роттердам, Дрезден. Люди не огрубели душой и не зачерствели. Рыцарство на войне уже ушло, но до всеобщего озверения пока не докатились. И это хорошо.

— Нет, я полечу. Будет гораздо хуже, если уцелевший из-за моего страха мятежник возьмёт винтовку и выстрелит в нашего солдата.

— В наших солдат не так-то просто попасть.

— Чем меньше стрелков, тем меньше шансов на попадание.

Красный наклонился к уху невесты и прошептал:

— Вы у меня умнички, за что всех и люблю.

— Точно всех? — не поверила Вера. — А мне показалось…

— Всех одинаково, даже не сомневайся.

Второй вылет совместили по времени с артиллерийским обстрелом позиций франкистского городского ополчения, которые никто и не подумал защищать дорогими энергетическими щитами. Совсем уж без поддержки дешёвое пушечное мясо не оставили, и из глубины обороны порой бухали гаубицы немецкого производства, пытаясь вести котрбатарейную борьбу снарядами с маго-химической начинкой. Получалось плохо. Точнее, никак не получалось из-за полного отсутствия корректировщиков.

Снаряды летели куда угодно, кроме цели, и часто падали вблизи уже перемешиваемых с землёй собственных траншей и окопов. Особенностью изменённой магией отравы являлась её способность притягиваться к скоплениям живых организмов, при этом порой игнорируя законы физики. Против ветра? Значит, против ветра!

И пополз ядовитый туман в поисках добычи.

Тут уж нервы у деморализованного обстрелом ополчения окончательно не выдержали — побросав оружие люди побежали в тыл, где показалось спокойнее и безопаснее. И тут же были встречены пулемётным огнём регулярных частей генерала Франко, расположившихся во втором эшелоне обороны и не попавших под артиллерийский обстрел. Но в нескольких местах то ли пулемёты заклинило, то ли ленты не успели вовремя сменить, и паникующая живая волна прокатилась по армейским позициям, в безумном порыве не оставив после себя ничего живого.

Поговорка про скупого, что платит дважды, подтвердилась в очередной раз. Захотел скроить из блохи голенище и наменять на грош пятаков? Получи и распишись.

И вот снова ночное небо, в котором неторопливо и почти бесшумно летит невидимый в темноте самолётик. Только ориентиром служат уже не городские огни, а пламя пожаров. Красный усмехнулся, представив заголовки завтрашних или послезавтрашних (в зависимости от расторопности журналистов и очереди на телеграф) газет. И не важна политическая направленность этих газет, тут роль играет их государственная принадлежность. Кто, так сказать, музыку заказывает.

Лондон. «…таким образом русская тирания вновь показала свой звериный оскал. Сотни тысяч погибших в огненном смерче, сотни тысяч задохнувшихся в дыму, сотни тысяч безжалостно расстрелянных при попытке покинуть горящий Мадрид. По предварительным подсчётам количество жертв беспричинной агрессии русских варваров составило больше полутора миллионов человек. Когда же переполнится чаша терпения, и кровавый тиран ответит за преступления против мира и гуманности?»

Рим. «… таким образом русские авиаторы проявили чудеса ювелирной работы, уничтожив военные объекты мятежников. Исключительная точность, исключительный профессионализм, вот что отличает русских солдат от всех остальных армий так называемого цивилизованного мира.»

Мюнхен. «Судьба генерала Франсиско Франко, единственного законного правителя Испании, до сих пор неизвестна. Погиб ли он с оружием в руках, отражая агрессию русско-татарской орды, или произвёл тактическое отступление для перегруппировки сил, пока никто не знает. Но мы выражаем надежду, что храбрый генерал жив, и скоро проявит себя. Скоро он отомстит за четыре миллиона мирных жителей, сгоревших в огненном аду испанской столицы,»

Санкт-Петербург. «Войска Экспедиционного Корпуса провели разведку боем на подступах к Мадриду для выявления узлов обороны мятежников, нанеся противнику значительные потери.»

Копенгаген. «… так же хочется отметить, что одним из изобретателей и владельцем завода по производству летательных аппаратов тяжелее воздуха является правнук датской принцессы Дагмары цесаревич Василий Иосифович.. Его Королевское Величество Кристиан Десятый заявил, что гордится своим младшим родственником.»

Вашингтон. «Наш старина Фрэнки предложил создать всемирную организацию со своей армией, в обязанности которой будет входить, в том числе и недопущение подобным зверств. Согласитесь, шесть миллионов погибших в одном только Мадриде, это слишком много даже для русских. Новую организацию планируется назвать Лигой Наций, и содержать на добровольные пожертвования стран-участниц. На вопрос, будет ли туда приглашена Российская Империя, президент ответил, что русские являются ордой, а не нацией или народностью, и что их участие исключено даже теоретически.

И мы с ним согласны, хотя старина Фрэнки демократ, а редакция придерживается республиканских позиций. Перед лицом страшной опасности не до политических разногласий!»

Нижний Новгород. «По сообщениям близких к штабу Экспедиционного Корпуса источников, пожелавших остаться неизвестными, при подавлении антиправительственного мятежа в Испании в высшей степени превосходно проявили себя аппараты тяжелее воздуха, произведённые на авиационном заводе Его Императорского Высочества цесаревича Василия Иосифовича, располагающегося близ Нижнего Новгорода. Вдохновлённые этим примером купцы с Нижегородской ярмарки обратились к генерал-губернатору с инициативой начать сбор средств на постройку машин, достаточных для вооружения целого полка, который будет назван именем нашего знаменитого земляка Козьмы Минина.

Его превосходительство генерал-майор Конев поддержал начинание, и твёрдо пообещал, что на борту каждого самолёта будет указана фамилия дарителя и пожертвованная им сумма. Предварительные переговоры с главным конструктором завода господином Н. Н. Поликарповым уже начались.

Так же особо отмечается обязательное комплектование полка имени Минина исключительно добровольцами из нашей губернии.»

Капитан Красный потом принимал участие в комиссии, созданной для подсчёта потерь среди мирного населения, и потери составили сто двенадцать человек, сгоревших во время абсенто-кокаиновой вечеринки в Королевской Консерватории. Творческие личности, мать… их даже в ополчение не взяли. Может быть, они как раз это и праздновали?

Вот ополчение, кстати, пострадало больше всех, но его как раз и не бомбили, и подсчёт потерь не вели. Кого там посчитаешь после попадания шестидюймового снаряда в плотно забитую траншею? Даже на вес не получится.

Но всё это было потом, а пока экипаж Василия Красного делал всего лишь второй вылет из пяти запланированных на сегодняшнюю ночь. Пережить бы её, и там можно подсчитывать, планировать, воевать дальше, выше, быстрее!