Цепь судьбы

Глава 2

Три фигуры в темно-серых тюремных робах затаились в кустах у обочины дороги. Один из них осторожно раздвинул ветки стволом автомата и чуть приподнялся, разглядывая проезжую часть. По трассе мчалась колонна из нескольких грузовиков и пары легковушек с мигалками.

— Барс, не высовывайся! — зашипел сзади товарищ, но его призыв остался без внимания.

Барс, плотно сжав тонкие губы, смотрел на проезжающие машины. В кузовах «шишиг», как у военных принято называть «ГАЗ-66», сидели десятки солдат с автоматами. Скорее всего, никому из них ещё не приходилось участвовать в поиске беглецов, тем более вооруженных и опасных убийц. Но поступил приказ, и солдаты были обязаны его исполнять. Никто из них не подозревал, что объекты предстоящих поисков находятся сейчас всего в нескольких метрах, распластанные на сырых желтых листьях и скрыты от взоров лишь густым кустарником.

— Барс!

В этот раз он среагировал и отполз назад.

— Не кипишуй, Тарас, они уехали.

— Вижу, не слепой, — злобно огрызнулся Тарас, снял кепку и вытер ей пот с лица. В седых, стриженных ежиком, волосах застряли мелкие веточки. Ему было уже под шестьдесят, но щетина на щеках и подбородке старили его ещё больше. — Ловкач, давай сюда.

Третий беглец, невысокий худой, с глубоко посаженными темными глазами и низким лбом, подобрался ближе к остальным двум беглецам.

— По наши души поехали, — произнес Тарас, провожая колонну холодным взглядом блеклых голубых глаз. — До зоны им минут двадцать, потом пока построятся, пока собаки след возьмут… Форы у нас примерно час, может, чуть больше. Надо до ручья добраться.

— Значит, нечего языками чесать, пошли, — сказал Барс.

— Чё-то ты борзый стал, — фыркнул в ответ Ловкач, бросая при этом взгляды на Тараса в поисках поддержки. — Тебя кто старшим назначал, паря? Воля в голову ударила? Не рано ли?

Барс посмотрел на него в упор, потом приподнял «калашников» и сказал:

— Он назначил. Обзаведешься таким — тогда и обсудим.

Ловкач снова посмотрел на Тараса. Седой зэк взглядом велел прекратить, а вслух добавил:

— Завязывай грызню! Ловкач, за ним пойдешь, я за тобой.

Опасливо глядя по сторонам, беглецы один за другим пересекли трассу и сразу углубились в лес.

Барс шел впереди и постоянно оглядывался на отстающих товарищей, скаля зубы от досады. Он давно бы оставил этих двоих выбираться самим, но дорогу знал только Тарас. Без него в этих лесах можно бродить до скончания веков. А седой беглец двигался медленней всех. Часто останавливался, его дыхание срывалось, вскоре он начал хрипеть, не выдержав выбранного темпа.

— Ловкач, иди сюда! — позвал Барс и подхватил Тараса под руку.

С другой стороны пристроился Ловкач, и они потащили его на себе.

— Сейчас давай налево, — хрипло велел Тарас. — Там овражек, лучше обойти. Потом круче вправо забирайте…

Седой зэк действительно отлично знал эти места, Барс не спрашивал откуда — ему было все равно. Главное, чтобы помог скрыться от погони. Во рту у него пересохло, и появилась горечь. Барс почувствовал, как на него накатывает приступ паники. Он знал, что может последовать за этой горечью.

— Далеко ещё до ручья? — спросил он срывающимся голосом.

— С километр, — ответил Тарас. — Все отпускайте, давайте я сам пойду. Я уже в порядке, только не бегите, запас времени ещё есть.

Барс с облегчением убрал с плеч его руку и сразу схватился за ближайшее дерево — от резкого приступа тошноты он едва не упал.

— Эй, ты чего? — спросил Ловкач.

— В порядке, — борясь с накатившей слабостью, проговорил Барс. Он не видел, но чувствовал, как его товарищи переглянулись. — В порядке! — повторил он и, стиснув зубы, пошел вперед.

Деревья мелькали перед глазами. Барс чудом не натыкался на них. Он выставил перед собой одну руку, а другой вцепился в автомат.

«Только не отключиться! Только не отключиться!» — стучала в голове мысль. — «Они же бросят… или пристрелят».

Пальцы ещё сильнее вцепились в цевье. О «заточке» в кармане Ловкача он даже не подумал. Проклятый Зов в голове мешал трезво мыслить. Он настойчиво звал его куда-то и, словно наказывая его за непослушание, сменялся тошнотой, головокружением и болезненной слабостью.

Барс почти ничего не слышал, и тупо шел вперед, затрачивая все силы, чтобы просто переставлять ноги. Он потерял ощущение времени и пространства. Тонкая ветка хлестнула его по лицу, оставив красный след поперек щеки, но Барс почти не почувствовал этого.

Сделав очередной шаг, он вдруг понял, что впереди пустота. Взмахнув руками, Барс покатился вниз по склону очередного оврага. Больно ударился ногой о корягу, перекувырнулся, подлетел и со всего маху грохнулся на мокрый песок, угодив головой прямо в ручей. Попытался вдохнуть, и ледяная вода заполнила рот и хлынула в горло.

Барс подавился, закашлялся, инстинктивно приподнялся на руках. Спазм перехватил грудь, и следующую минуту он стоял на четвереньках, выкашливая воду. Удивительно, но это помогло ему прийти в себя. Зов отступил, вернув нормальное состояние. Когда сверху раздались глухие голоса товарищей, зовущие его, Барс уже смог внятно ответить.

— Я здесь, у ручья, — прохрипел он.

Ловкач спустился первым и помог Тарасу.

— Ты чего, совсем с катушек слетел? — наскочил он на Барса. — Какого хрена ты ломанулся, неся какую-то ахинею?

— Кто? — Барс не помнил, чтобы говорил вслух.

— Конь в пальто! Новоселки, черевач, прохоров выбор какой-то….

Барс вздрогнул. Эти слова нашептывал ему голос. Значит, он непроизвольно озвучил их во время приступа.

Тарас напился воды из ручья и поправил Ловкача:

— Не «выбор», а «выгор». Прохоров выгор, — потом посмотрел на Барса. — Ты в Зоне отчуждения что ли бывал?

— Нет. С чего ты взял?

Барс поднялся, поправил автомат, кое-как утер рукавом лицо.

— С того, что это все оттуда названия, — сказал Тарас.

— Откуда знаешь?

— От верблюда. Пошли Ловкач, нам туда, — седой зэк зашагал по течению ручья.

Барс догнал его и схватил за рукав.

— Откуда знаешь?!

Ловкач тут же отпихнул его. Барс оступился и грохнулся в воду, поднялся, и с яростью глядя на обидчика, схватился за автомат.

Тарас остановил Ловкача, уже схватившегося за «заточку». Сурово посмотрел на Барса и сказал:

— Клешни не распускай. Нам ещё долго вместе идти. Был я в Зоне отчуждения. Но это не та зона, с который мы сейчас сдернули. В ней нет законов ни воровских, ни писанных. Там другая жизнь. Кто лучше стреляет — тот и прав. Вертухаи начинают шмалять из пулеметов без предупреждения, причем не только когда ты хочешь оттуда свалить, но и когда пытаешься зайти. И шмон там проводят не по тумбочкам копаясь, а накрывая огнем из боевых вертолетов.

— Что за зона чудная? — недоверчиво фыркнул Ловкач. — У меня пятая ходка была уже, но о такой не слышал.

— Твое счастье, — хмуро ответил Тарас. — Хватит дурака валять, идти надо.

По воде шли долго, почти час. Несмотря на небольшую глубину и ровное дно ручья, идти оказалось тяжелее, чем бежать по лесу. Беглецы основательно вымотались. Все это время Барс не переставал думать над словами Тараса.

Зона отчуждения. Кто или что так настойчиво звал его туда? И, главное, зачем? Почему больше никто из заключенных не слышал проклятого Зова? Барс со злостью осознавал, что именно из-за этого он сейчас был беглецом. Приступы, как тот, что он испытал недавно, появились неожиданно, постепенно становились все чаще и с каждым разом все сильнее. Если бы он случайно не узнал о готовящемся побеге и не настоял, чтобы взяли и его, Барс был уверен, что скоро в одиночку предпринял бы такую попытку. И не сомневался, что закончилась бы эта попытка — смертью. Но сейчас ему подфартило.

— Выходим на берег, — сказал Тарас. — Надо отжать носки, а то без ног останемся.

Погони слышно не было, но в том, что их преследуют, никто не сомневался. Поэтому все делали быстро, и уже через несколько минут беглецы снова углубились в лес.

Сушняк трещал под ногами, ветки то и дело цеплялись за одежду, словно хотели задержать людей. Корни, будто специально, вылезали из земли, чтобы о них спотыкались.

Потеряв ощущение времени, беглецы не заметили, как начали сгущаться сумерки. Стало казаться, что лес уплотнился и идти через него труднее с каждым шагом. Злость и отчаяние накапливались у людей внутри, находя выход в приглушенных ругательствах. Барс даже перестал думать о чужом голосе в голове, сосредоточив все усилия лишь на том, чтобы идти вперед.

Наконец, деревья стали редеть и вскоре беглецы вышли к железнодорожной насыпи.

— Ух ты, лунная дорожка, два «пера» блестят в руках, раздевайся дорогая, я ведь вовсе не монах, — продекламировал Ловкач, когда все трое поднялись наверх и устало присели на рельсы.

Неожиданно Барс почувствовал легкую тошноту. Первый признак начинающегося приступа. От страха на лбу выступил холодный пот. Сейчас уже не получится уйти вперед. Он бросил осторожный взгляд на Ловкача, потом на Тараса. В этот раз они точно не упустят момента завладеть автоматом и… Барс почти физически ощутил, как «заточка» входит ему между ребер. Собрав волю в кулак, он постарался очистить разум. Закрыл глаза, прогнал все мысли, и… тошнота прошла. Приступ закончился, так толком и не начавшись! Осталось лишь странное, тянущее чувство в затылке. Значит, чтобы побороть приступ, нужно действовать!

— Дальше куда? — хрипло спросил он.

— Там, — тяжело дыша, Тарас вытянул руку, указывая вдоль полотна. — Метров через двести развилка. Одна ветка ведет в тупик. Нам туда.

— Чего в тупике делать?

— Сухари сушить! — огрызнулся Тарас, но потом все же добавил со злостью в голосе: — Дрезина там спрятана.

Барс молча поднялся, закинул автомат на плечо и пошел по шпалам в указанном направлении.

— Вот сучара, — едва слышно проговорил Ловкач, но тоже поднялся и помог встать Тарасу.

Дрезина оказалась, где и сказал Тарас, заваленная ветками так, что издалека выглядела кучей мусора.

Барс и Ловкач вдвоем растащили ветки, потом забрались на платформу и втянули на нее вконец выбившегося из сил Тараса. Дрезина оказалось ручной. Посреди платформы торчал рычаг-качели для двоих человек. Барс положил ладонь на гладкую пластиковую рукоять.

— Сильно не разгоняйтесь, — предостерег седой зэк. — У развилки надо будет стрелку перевести.

Ночь выдалась безлунная, и беглецы ехали на дрезине в непроглядной темноте. С большим трудом Барсу удавалось не думать о том, что скрипящая платформа несла их в пустоту, в неизвестность. Он обнадеживал себя тем, что у Тараса есть план. Вскоре он совсем потерялся во времени. Даже под страхом смерти он не смог бы сказать, сколько прошло минут или часов с момента, как они взобрались на дрезину. Лишь взмахи рукоятей и равномерное перестукивание колес на стыках рельс отмеряли расстояние, покрытое беглецами.

— Деревня! — вдруг воскликнул Ловкач.

Его голос прозвучал неожиданно громко, с каким-то облегчением, и Барс понял, что не он один испытывал подсознательный страх. Он посмотрел в сторону, куда указывал Ловкач, и заметил огни: белые фонари уличного освещения и светящиеся желтым окна домов.

— Тихо ты! — зашипел Тарас. — Знаю, что деревня. К ней и ехали. Снимайте куртки, оставим здесь. Немного дальше рельсы под уклон пойдут, и будет мосток через речушку. Там спрыгнем, а дрезина пусть катится. Речушка узкая, но глубокая. Так что не бойтесь.

Скинув куртки, беглецы с напряжением ждали мостка. Наконец появились металлические фермы.

— Пошли! — скомандовал Тарас и сам первым сиганул с платформы.

Мгновения свободного падения показались Барсу необычайно долгими. Он не знал, с какой высоты прыгал. Страх от мысли, что он может не попасть в речку и поломать ноги, пронзил от затылка до поясницы. Но уже через секунду ледяная вода приняла его в свои объятия. Он тут же заработал руками, устремившись к поверхности.

Отфыркиваясь, Барс огляделся. Тарас и Ловкач плыли к левому берегу. Он направился за ними.

До деревни оказалось рукой подать. Тарас ориентировался на местности, будто жил в этих местах. Барс подозревал, что так и было на самом деле.

Седой зэк провел их огородами почти в самый центр деревни к двухэтажному зданию с зарешеченными окнами. Они подошли с черного входа. На обитой железом двери висел амбарный замок с толстенной дужкой.

— Ловкач, справишься? — негромко спросил Тарас.

Невысокий зэк ухмыльнулся в темноте.

— Ща сделаем!

Барс вдруг снова почувствовал тошноту.

«Нет! Не сейчас!» — мысленно взмолился он.

Закрыл глаза, глубоко вздохнул, потом медленно выдохнул.

— Готово! — довольно сообщил Ловкач.

Вслед за ним остальные беглецы проникли в здание. Это оказался магазин. Пройдя мимо закрытых дверей складских помещений и через коридор, заставленный картонными коробками, они оказались в торговом зале.

Ловкач сразу бросился к прилавкам с едой и алкоголем. Тарас же направился в отдел одежды. Барс пошел с седым зэком.

— Ловкач, иди, переодевайся! Успеешь пожрать! — громким шепотом велел Тарас. — И кассу не трогай! Учет тут раз в месяц делают, так что пропажу еды и шмоток могут не сразу заметить, а на вскрытую кассу с утра же ментов вызовут.

Барс успел сменить одежду, когда почувствовал головокружение. Пошатнулся, схватился рукой за какую-то стойку, но пальцы разжались, и он упал.

В этот раз боль была просто нестерпимой. Чужой голос вновь звал его, полностью заполняя собой черепную коробку. Казалось, что голова вот-вот лопнет, разлетится на части как переспелый арбуз. Барс не смог сдержать крика.

Тарас бросился на него и зажал рот рукой.

— Ловкач, помоги!

Вдвоем они придавили Барса к полу и держали изо всех сил.

— Кончать шизика надо! — яростно проговорил Ловкач. — Закопаем за огородами, никто и не найдет!

Тарас размышлял недолго.

— Только по-тихому! — сказал он.

— Чтоб тебя! — вдруг выругался Ловкач. — «Перо» в других штанах осталось. Я сейчас.

Слова зэков доносились до Барса словно сквозь вату. Он понял, что сейчас его просто зарежут, но не мог даже пошевелиться. Тарас снял с него автомат. Затопал ботинками Ловкач с «заточкой». А голос в голове продолжал звать, отнимая все силы. От безысходности и понимания, что сделать уже ничего не сможет, Барс буквально взвыл, в ужасе ожидая, как острая боль пронзит живот и медленно двинется вверх, к сердцу…

И вдруг, что-то изменилось. Голос, словно «услышал» его — сперва стих, как не бывало, давая невероятное наслаждение короткой передышкой, а затем зарычал в голове, словно зверь. И от этого звериного клокотания сперва прямо между ушами, а затем и в горле, с телом вдруг что-то произошло. От слабости не осталось и следа. Мышцы резко — даже слишком резко, до тянущей боли! — набрали откуда-то силы, готовясь разорвать кожу на руках и ногах, если хозяин не пустит их в дело. Голова мгновенно прояснилась до кристально-чистого, и даже какого-то прозрачного состояния.

Тарас, почувствовав, что человек под ним пришел в себя, навалился всей тушей.

— Ловкач, быстрее!

Энергия переполняла Барса, и он двинул седого зэка лбом в лицо, да так, что у того хрустнули кости, а потом оттолкнул от себя. Ловкач уже был рядом и замахнулся для удара. Барс едва успел перехватить его руку с «заточкой», но чувствовал, что теперь в состоянии сломать эту самую руку, а может заодно и заточку. Звериное рычание в его голове так и не вырвалось наружу, но продолжало клокотать и вибрировать внутри.

Хищное желание посмотреть, как Ловкач помучается перед смертью, пересилило готовность завершить дело одним ударом. Напрягаясь изо всех сил, Ловкач давил сверху и, судя по гнусной застывшей улыбке, был уверен, что ещё немного и заточка войдёт Барсу прямо в глаз. Выждав пяток секунд, Барс столкнул нож в сторону и врезал Ловкачу по уху. А когда тот оглушённый приоткрыл рот, сунул пальцы противнику за щеку и дернул. Взвыв, Ловкач выпустил «заточку» и перекатился через свою жертву, но тут же его горло оказалось в захвате. Зэк извивался, пытаясь вырваться, а Барс продолжал медленно душить его, всем телом ощущая, как содрогается в отчаянии неминуемой смерти, Ловкач.

Как только что содрогался он сам.

Барс почувствовал, как изогнулось и вдруг обмякло тело в его руках. И в следующую секунду услышал, как клацнул затвор автомата.

— Ах ты сучара! — проговорил Тарас.

Обострённый ум мгновенно нарисовал картину, где было отчётливо видно, как стоит Тарас и куда нужно бежать, чтобы не попасть под выстрел. Отпихнув от себя мертвого Ловкача, Барс, перекатился за тяжелую тумбу и юркнул в тёмный провал двери в стене.

В коридоре он споткнулся о картонные коробки, упал, оглянулся, ожидая увидеть в проеме Тараса с автоматом, но седого зэка не было. Барс снова поднялся и побежал. Выбравшись из магазина, он бросился через огороды, потом назад, по тому пути, каким привел их Тарас.

Слух и зрение возвращались в норму, сознание тоже стремительно теряло остроту и прозрачность. И только мышцы продолжали неутомимо отдавать, набранную, неведомо откуда, энергию.

Он бежал к железной дороге, мысленно повторяя, точно молитву неведомому богу:

— Дай мне бывать таким хоть иногда! И я буду служить тебе, как верный пёс!