Цена светлой крови

Глава 9

Ледяные Земли.

Джумин очнулся. Собственно, он уже не ощущал себя Джумином Поло, сыном Катри Джумы и братом Никлеса; он был, как все пятьсот без малого лет, Дженнаком Одиссарским, Великим Сахемом, увенчанным белыми перьями. Но оставалось в нем что-то от Джумина, хотя жизнь этого воплощения была совсем короткой, если сравнить ее с жизнями Тэба-тенгри, Та-Кема, Джена Джакарры и прочих ипостасей, которые он принимал в те или иные времена. Каждая жизнь была по-своему примечательной, дарившей нечто новое, и каждая нзменялаего - понемногу, мгновение за мгновением, год за годом. В обличье Теба-тенгри он изведал радости отцовства, став Та-Кемом, потерял Ирию и их дитя, а сделавшись Дженом Джакаррой встретился с Айчени и, меняя имена, прожил с ней сто двадцать лет. Жизнь мужчины - вечное сражение, всякий мужчина - охотник, лишь добыча разная: у кого - блага мирские, у кого - почет и власть, у кого - новое знание, вырванное у природы. Но не став отцом, не испытав любви, мужчина не может завершиться; он - наполовину пустой сосуд. Прежние жизни научили этому Дженнака; он познал любовь, он держал на коленях своих сыновей, он видел своих внуков и правнуков - но означало ли это, что сосуд уже полон и добавить больше нечего?..

Не открывая глаз, он вновь представил себя Джумином и понял, что что пришло к нему. Взгляд со стороны! Искусство отрешаться от собственной сущности! Человек огромного могущества, герой и полководец, повелитель народов и стран, владыка над землями и богатствами, ясновидец, способный погрузиться в иные времена и измерения, должен уметь и другое. Должен, став обычным жителем планеты, соразмерять свои деяния с миром людей, не столь великих и безупречных, не стремящихся к подвигам и озабоченных своими радостями и горестями - возможно, мелкими, но ведь великое тоже складывается из мелочей. Похоже, Джумипу это удавалось - возможно, потому, что был он человеком без прошлого и о своем могуществе не ведал.

Веки Дженнака приподнялись. Он лежал не в камере, ставшей уже привычной, а на узких длинных санях, что стояли на снегу. Снег окружал его со всех сторон, снег впереди и сзади, слева н справа, снег наверху, но это его не удивило: он сразу понял, что находится в убежище из снежных комьев, какие делают жители Сайберна и Ледяных Земель. Услышав тихое ворчание собак и звонкий голос женщины, он догадался, как и с кем покинул Тайранту и даже разглядел ее в далеком далеке - руины, сгоревшие строения, огромная воронка после взрыва топлива... Он снова был Дженнаком, сыном Джеданны, светлорожденным кинну, прозревающим то, что не видят другие.

Сбросив меховую полость, он сел, склонил голову к плечу н прислушался., Голос Айчени, голос Невары... другие голоса - Логр, Ират, Рикар и Амус... Еще двое - эти из местных, но не туванну, а, судя по произношению, Сыновья Зимы... Обсуждают, куда направиться и как укрыться от воздушных патрулей... Выходит, не успокоились тайонельцы!

Убежище, слепленное из снега, походило на конус с округлой вершиной. Внизу был лаз, сквозь который виднелись сугробы с укрытыми под ними нартами, лежавшие рядом псы, стена еще одной хижины из снега и серое небо с негреющим солнцем. Середина дня, подумал Джениак; остановились, чтобы поесть, накормить собак и дождаться темноты. Едут на юг, к лесу и стойбищам лесного народа. Зря! Или Невара придумал что-то другое?

Он слушал, стараясь уловить голос Айчени, но она внезапно замолчала. Уже знает, понял Джениак, и тихо позвал:

- Чени! Чакчан!

Теперь смолкли другие голоса, но тут же раздался скрип снега под торопливыми шагами, шуршание меховых одежд и визг собаки - кто-то отдавил ей лапу или наступил на хвост. Затем он услышал возглас Чени:

- Нет! Нет, во имя Шестерых! Я войду к нему одна!

Она ворвалась как ураган и опрокинула Дженнака в нарты. Он не двигался, лежал, закрыв глаза, чувствуя на веках, на щеках и на своих губах ее губы, вдыхая запах ее кожи и волос, такой знакомый, сладкий и терпкий одновременно. Она что-то говорила, но Дженнак, всеведающий кинну, будто оглох или разучился понимать все языки и все слова - все, кроме ее имени. Его он шептал, вспоминая Цолан, где ее встретил, вспоминая Роскву, Сериди, Хапай, лес Сайберна и другие места, где ее любил, и только о Шанхо страшился он думать, ибо там она его покинула. Не было снежного жилища и ледяной пустыни с холодным серым небом, не было Великой Пустоты и звезд - тех, что пылали со дня сотворения Вселенной, и тех Безымянных, что отыскал Цонкиди-ако; не было богов и Священного Ветра, который их принес, и людей тоже не было. Была Айчени, его чакчан.

Наконец до Дженнака дошло, что она тоже повторяет его имя. Он погладил ее волосы и произнес:

- Я снова Джен. Я вернулся.

- И помнишь все?

- Даже то, что хотел бы забыть. Я помню все ясно и отчетливо, будто бы это случилось вчера. Я вспоминаю, чакчан, и снова горюю и радуюсь. Радуюсь, когда вижу твое лицо. Горюю, когда приходят ко мне те, кого уже нет, чьи жизни давно завершились. Но я их помню. Память мира здесь... — Он коснулся лба, а после показал на небо и добавил: - Здесь и там.

- Там? В Великой Пустоте?

- Да, милая. Там кружат шесть искусственных звезд, смотрят на нас и все запоминают — наши лица, наши деяния, наши слова... Но об этом после. Мы не виделись столько времени, столько лет! Но я спал, а ты прожила эти годы от первого до последнего... Как?

- Не очень хорошо, - сказала Чени, вытирая ладошкой глаза. - Сорок пять лет... Должно быть, боги послали мне их в наказание - за то, что я тебя покинула... Я испугалась и слишком поспешила... Моя вина!

- Боги никого не наказывают, и ты это знаешь, - произнес Дженнак. - Боги лишь советуют - боги или, скорее, наши чувства и разум. Возможно, я тоже поспешил... Я был в отчаянии, милая, и знал, куда оно ведет - ведь мне пришлось пережить смерть Джемина...

Обнявшись, они сидели в санях и молчали. Потом Айчени шепнула:

- Что это было, Джен? С тобой и со мной?

- Болезнь кинну. Она случается в том возрасте, когда умирают наши светлорожденные родичи - в сто двадцать лет или в сто пятьдесят... Болезнь может вернуться - ее провоцируют горести и вызванный ими страх. Со мной это было, чакчан, было после смерти сына... я тебе рассказывал... В тот раз аххаль Чиграда меня исцелил - Чиграда из святилища Глас Грома... Но когда ты исчезла, я не хотел избавляться от своего недуга, я жаждал смерти. А вместо этого заснул на много лет! Такое возможно - я помню предупреждение Чиграды... Больного, не способного умереть, лечит сон... сон и долгое беспамятство...

Но что произошло с тобой, моя чакчан?

Айчени вздрогнула в его объятиях.

- Мне казалось, что я умираю. Умираю медленно, неотвратимо... Джен, милый, это было так страшно! Я уехала в Сериди, купила дом в горах, затворилась в нем и каждый день смотрела в зеркало... там висело большое зеркало в опочивальне... Прошел Месяц Покоя, потом Месяц Дождя, мне становилось все хуже - слабость, головные боли, - но других признаков я не замечала. Никаких внешних изменений... В Месяц Долгих Ночей мой хоган засыпало снегом, и я решила, что не переживу этой зимы. Но наступил Месяц Ветров, а за ним - Месяц Бурь, снега растаяли, но я не умерла. Даже совсем не изменилась! Недуг начал отступать. Эго длилось долго, почти год, и в какой-то из дней я поняла, что со мной происходит иное, чем с другими светлорожденными... Но что? Я пыталась связаться с тобой, но ты исчез...

- Кто же знал, что ты кинну, - со вздохом промолвил Дженнак. - Кто же знал, дорогая... В Храме Глас Грома есть архив, где собрано все, что известно о кинну - все, со дня пришествия богов. Не встречались среди них женщины, никогда не встречались, лишь ты родилась такой мне на счастье... Теперь я знаю больше, чем аххали Храма. Тебя ведь в юности не мучили непонятные и страшные видения? Нет, ты бы сказала... А у меня они были и у Невары тоже... он их так боялся, что пришел в святилище и попросил от них избавить. И нет у тебя дара видеть скрытое и прозревать далекое... Ведь нет, чакчан?

- Нет, - подтвердила Чени с улыбкой.

- Значит, у женщин это бывает иначе, чем у мужчин. Что ж удивляться! Мы ведь такие разные... Я многое могу, что тебе недоступно, но ты...

Он замолчал, однако Чени прижалась щекой к его щеке и прошептала:

- А я? Я?

- Ты делаешь меня счастливым. Ты приносишь радость, и это твой дар, дар кинну и дар женщины. Он дороже всего, что умеем мы с Неварой и твой прапрадед Че Чантар. Разве не так?

Снова наступила тишина. Потом Айчени промолвила:

- Ты говорил мне о девушке, любви твоей юности... говорил, что я похожа на нее...

- Да, - сказал Дженнак. - Временами она приходит ко мне - приходит в видениях и снах. Стоит на лунном мосту и улыбается... Она довольна, что я тебя нашел. Иногда я думаю, что она послала мне тебя.

- Ты помнишь ее слова? Те, что она сказала, когда ты собрался в Фирату?

- Могу ли я забыть! Я ведь уже не только Джумин...

- Возьми меня с собой, - тихо шепнула Айчени.

- Кто шепнет тебе слова любви... - продолжил Дженнак.

- Кто будет стеречь твой сон...

- Кто исцелит твои раны...

- Кто убережет от предательства...

Обнявшись, они смотрели на серое хмурое небо и солнечный диск, висевший над ледяной равниной. Им не было холодно.

Когда Джумин вышел из снежной хижины, Ират не знал, что сказать и как поздороваться с ним. Опуститься на колени?.. Вытянуть руку в воинеком салюте?.. Плохая мысль - разве друга так приветствуют! Обнять?.. Но Джумин был уже не совсем Джумином; его черты отвердели, взгляд обрел глубину, а зеленые глаза смотрели строго и печально. Казалось, годы и века мелькают перед ним стремительной чередой, прошлое перетекает в будущее, но это будущее - тоже прошлое, ибо за много, много лет эти понятия не раз и не два менялись местами. Целитель вдруг с пронзительной ясностью ощутил неотвратимую поступь времени: то грядущее, в котором не будет его и Аранны, Амуса и Каднани, обязательно придет, вспыхнет другими жизнями, потом угаснет и станет для Джумина когда- нибудь прошлым.

Подумав об этом, Ират вздрогнул, склонил голову и произнес:

- Да будет с тобою милость Шестерых, мой господин.

- Не господин, друг, - раздался знакомый голос. - Ваш друг Джумин! Разве может быть иначе?

Он обнял каждого, шепча слова благодарности. Он сказал: счастлив тот, чья судьба в руках верных и любящих. Он сказал: славен вождь, за которым идут храбрые воины, такие, как Сыновья Зимы. Он сказал: солнце не греет Ледяные Земли, но сейчас в них тепло, как па золотых песках Хайана. Он сказал: память его сохранит этот день и сохранит их лица. И еще он сказал: дороги старые друзья, но и новые тоже; не будет новых, не будет и старых. А потом снова обнял лорда Невару и что-то шепнул ему, но так тихо, что расслышать Ирату не удалось.

Псы жались к его ногам, тыкали холодными носами в колени и негромко ворчали.

- Я хотел пробраться на юг, в стойбище Спящего с Ножом, - молвил наконец Невара. - Там остался мощный передатчик, деньги, оружие и другой полезный груз. Можно было бы вызвать винтокрыл... Но путь на юг блокирован. Кто-то выжил в Тайранте, сообщил о случившемся, и теперь нас ищут.

- Ищут, - подтвердил Джумип, всматриваясь в небо. - Ты ведь их чувствуешь, друг мой? Воздушные патрули, больше сотни машин... Побережье тоже закрыто с моря и с воздуха, так что на винтокрыле нам не выбраться.

- Если доберемся до стойбища, Сыновья Зимы нас спрячут, - сказал лорд. - С упряжками не пройти, упряжки слишком заметны, однако ночью на снегоступах есть шанс. Пойдем поодиночке или парами...

Но Джумин покачал головой. Его сомнения были понятны Ирату: ни Аранна, ни Кадиани, ни он сам снегоступов в глаза не видели и не смогли бы найти дорогу в темноте.

У тебя другие планы, Джен? - спросила Айченн.

Думаю, в стойбище идти нельзя - тайонельцы пришлют туда воинов, и племя из-за нас погибнет. Отправимся на север.

Но там только снег и лед, - в некотором замешательстве произнес Аранна. - Необитаемые земли!

- А запасов у нас немного, - напомнил Невара.

- Рыбы для собак на четыре дня, вождь, - подтвердил Клык Рыси.

Не отвечая, Джумин повернулся к северу и окинул взглядом снежную равнину. Потом сказал:

Верно, земли в той стороне безлюдные, гиблый край, где не получишь помощи. Так в Эйпоипе, но за морским проливом лежит Азайя, огромный и самый северный ее полуостров. В прошлом тоже необитаемый, но там собирались строить нечто основательное. Кажется, Очаг Великой Пустоты выбрал это место для стартовой площадки. Я прав, Амус?

Он что-то добавил на дейхольском, и пилот расплылся в улыбке.

Прав. С этого места мы когда-то лететь на Внешний Одпсс. Широкий поле, много ракет, много людей, надежный охрана... Хорошо!

И земли те принадлежат Объединенным Территориям Азайи, - напомнил Кадиани. - Даже в прибрежных водах нас не тронут. Люди власти в Тайонеле, Лизире и Бихаре самона- дсяиы, но не безумны. Против ОТА никто не пойдет и границ не нарушит.

Но там пролив, - напомнил Аранна. - Четверть соколиного полета, если не ошибаюсь.

Не ошибаешься, - кивнул Джумин. - Однако вода уже замерзла, хотя лед еще тонок. На упряжках сможем перебраться.

Ират смотрел на него и вспоминал сказанное Никлесом: когда вернется память, защита не будет нужна, он сам кого хочешь защитит. Защитит, сохранит, убережет... Похоже, так оно и было.

- Хороший план, - сказал Невара. - Путь до северного побережья займет три-четыре дня, и еще день, чтобы пересечь пролив... Запасов хватит. Только...

- Беспокоишься из-за них? - Джумин показал взглядом на Сыновей Зимы.

- Да. Если в стойбище придут тайонельцы, начнется резня. Плохое возмещение за помощь, которую нам оказали!

Светлорожденные переглянулись.

- Если они придут, то должны кого-то найти, - произнес лорд Невара.

- Например, человека, который решил поохотиться в здешних краях, - добавил Джумин.

- И нанял местных проводников, заплатив им с княжеской щедростью.

- Разумеется. Потому что этот человек очень богат и знатен.

- Расправу при нем не учинишь. Это человек с большими связями, - с усмешкой продолжил Невара.

- Ему ничего не известно о событиях в Тайранте и о том, что тайонельцы ищут каких-то злоумышленников.

- Верно. Он знает: что бы ни случилось в Тайранте, Сыновья Зимы к этому непричастны. Он будет свидетелем.

Слушая их, Два Очага и Клык Рыси одобрительно кивали, шепча, что вожди мудры, как Мать Сова.

Айчени не выдержала и рассмеялась.

- Хитрецы! Вы считаете, что Невара такой большой господин в глазах тайонельцев? Что они побоятся чинить при нем суд и расправу?

- О Неваре ничего не скажу, - вымолвил лорд, - но последние двадцать лет я ношу имя почтенного Ку Вашактуна, хранителя имперской казны и наместника северо-западных территории Асатла. Конечно, мощь империи уже не та, но все же тронуть Вашактуна не рискнут. Важный чиновник! Не нужна Федерации ссора с соседом.

На том и порешили и разошлись по снежным хижинам, чтобы отдохнуть в ожидании ночи. Ират, сам себя назначив часовым, остался с собаками, и то поглядывал на небо, то всматривался в белую равнину, что смыкалась с серым небом в безмерной дали. Метель, бушевавшая накануне, стихла, и целитель подумал, что санный след будет виден сверху как линии на ладони. Даже если двигаться по ночам, этот след их выдаст, приведет врагов прямо к их убежищу... Сейчас пустынное безлесое пространетво, тихая погода и снег, хранивший все отпечатки, казались ему огромной западней; хоть нет в ней ни стен, ни запоров, а выбраться нельзя. Или Джумин и Невара что-нибудь придумают?.. Хоть был Ират человеком трезвых мыслей, но в этот миг верилось ему, что светлорожденные властвуют над ветрами и облаками, не говоря уж о такой мелочи, как заурядный снегопад.

Он присел на нарты и вслушался в царившую вокруг тишину. Потом до него донеслись голоса - разговаривали в снежном убежище, где укрылись светлорожденные. Подслушивать было не в правилах Ирата, однако эти трое не шептались, а говорили в полный голос, не обсуждая никаких секретов и тайн. Любопытство победило, и целитель остался на месте.

Он услышал, как Невара произнес;

- Умма Зия умерла. В семьдесят третьем, когда ты давно уже спал...

- Она была тебе верной подругой!, - с печалью молвил Джу-

- Да. Теперь я лучше понимаю твои слова - то, что услышал, став твоим пленником. Об ушедших, о потерянных друзьях и возлюбленных, и о горе, что жжет годами сердце... Полтора столетия назад я был слишком глуп, чтобы почувствовать эту тяжесть.

- Потом ты нашел Умму, - сказала Айчени. - Но нет находок без потерь...

Молчание. Потом опять заговорила женщина:

- Почему тебя похитили эти тайонельские шакалы? И лизирцы... Что им нужно от тебя? Узнали, кто ты такой на самом деле, и у них проснулся интерес истории?

Джумин рассмеялся.

- Нет, дорогая, нет, здесь другое. Потеряв тебя, я знал, что со мною что-то приключится, не смерть, но болезнь или смятение ума, и это могло затянуться на долгие, долгие годы... Так ведь и произошло! Я решил кое-что предпринять. Этот Кайн Джакарра оказался таким хитрецом!

Целитель мог поклясться, что Джумин снова улыбается. Кажется, тари Айчени тоже развеселилась - он услышал ее тихий смех.

- Мне нужен был доступ к промышленным мощностям, контроль за прозводством, которым я владею. Не тот, что зафиксирован в бумагах, в купчих в актах владения, а вполне реальный. В прошлом сделать такое не удалось бы, но уже появилось Сплетение, мелги и машины Ута... Я составил программу и разместил ее в сети под шифром, который вряд ли мог забыть. Хотя забыл - в те годы, когда сделался Джумином!

- Этой тайны они и домогались? - спросил Невара.

- Да. Сам Суа Холодный Дождь явился в Тайранту, чтобы побеседовать со мной!.

- А Логр сказал, что большой господин из Лизира - как его?.. Кирид О’Таха?.. - тоже старался что-нибудь выведать, - произнесла Айчени. - Думаю, найдутся любопытные и в ОТА, и в Бихаре, и в странах Риканны и Эйпонны. Но как они узнали, Джен? Ты ведь никому не говорил об этой своей программе?

- Не уверен. Совсем не уверен, дорогая. - Голос Джумина стал задумчивым, будто он пытался вспомнить что-то и не мог. - Помнишь наш маленький дом в Небесных Горах? Ты называла его хоган «Снежный лепесток»... Помнишь? Мы летали туда любоваться утренними зорями, вершинами в снегах и тем, как сверкают под солнцем вечные льды... Я работал в этом убежище и успел все закончить, но мое сознание уже помутилось. Вроде бы я покинул хоган, преодолел перевалы, шел к югу какими-то ущельями, потом спустился в зеленую долину, в джунгли Хинга... В лесу меня нашли, но что я сказал тем людям, выпало из памяти. Может быть, бредил и наговорил лишнего... Теперь это ничего не значит.

- Разве? - произнес Невара. - Ты, друг мой, владел и владеешь многим, очень многим - в разных странах, на всех континентах, и, как говорили у тасситов в старину, если ты сядешь на кипу своих кож, твоя голова коснется солнца. Это обязывает, Джен! В твоих руках - власть над миром!

Тишина. Долгое, долгое молчание... Потом Иpar услышал:

- Власть над миром... Она нужна, если мир несовершенен, и ты надеешься переустроить его, сделать добрее и лучше, и ради этого жертвуешь всем - своим покоем и свободой, нерожденными детьми, друзьями и любовью... Но наш мир, Невара, не так уж плох. Да, и в нем делили богатства и земли вооруженной рукой, но эти войны - хвала богам! - все же были не столь разрушительны, чтобы предать миллионы смерти, перепахать снарядами поля и оставить руины на месте городов. В этом мире хватило благоразумия, чтобы не вырубать леса, не сделать моря и океаны свалками мусора, не травить друг друга ядовитым газом, не забрасывать бомбами, в коих распад материи приводит к страшным взрывам... Этот мир на верном пути, и потому не нужны ему герои-владыки, нужны работники. Так сказал Катри Джума, и ошибся он лишь в одном: работники тоже становятся героями. Как Амус и О’Паха, что полетят в Великую Пустоту, как Цонкиди-ако с его открытием, как Аранна, исходивший эйнонекие джунгли вдоль п поперек. А мы, не знающие смерти кинну, миру уже не нужны. Пришла пора уходить, Невара!

- Уходить? Но как и куда?

- Так, как ушли боги. В другой мир, на спине Священного Ветра!

- Ты шутишь, Джен! - воскликнула Айчени. - Это ведь сказка, всего лишь красивая сказка! Не было Оримби Мооль и не было светлого Арсолана, Одисса, Сеннама-странника и...

- Это правда, чакчан, правда. Когда-то я верил в богов, потом решил, что мир и без них обойдется. Теперь обойдется, но в древности, в дикую и беззаконную эпоху, боги дали нам то, что сделало нас людьми: искусства, ремесла, веру и Святые Книги.

А как они пришли и как ушли, об этом тебе и Неваре расскажет Че Чантар. Не зря же он затворился от мира и сидит в обители богов пятый век!

Ират, потрясенный, зачерпнул ладонью снег и протер вспотевший лоб. Что есть бог? - вспомнилось ему. Существо, наделенное бессмертием, силой и мудростью... Все эго было у трех светлорожденных, но они еще оставались людьми. Им остался последний шаг, подумал целитель: осознать свое предназначение.

- Улететь к далекой звезде, уйти в другое измерение... - раздался голос Невары. - Я тоже размышлял об этом. Должна быть цель, великая цель! Такая, как у Шестерых, иначе жизнь бессмысленна! Ты думаешь, Джен, это возможно?

- Сказано в Книге Тайн на Листах Арсолана: познавший силу разума всемогущ. Но я бы добавил: и силу любви. Не так ли, чакчан?

- Ты уже пишешь новые Святые Книги? - Женщина рассмеялась, но смех ее был нервным. Потом она спросила: - Мир, что являлся тебе в видениях... мир, откуда пришли боги... он так ужасен? Поля, взрыхленные снарядами, города в руинах, исчезнувшие леса, отравленный воздух и миллионы убитых?

- Сотни миллионов, - произнес Дженнак. - В древности они жгли в огне живых людей, потом научились сжигать целые страны и народы. Что до полей, лесов и городов, уничтоженных по недомыслию и злобе, их тоже было не счесть. Но самое жуткое в том, что в цивилизованную эпоху, в век могучих машин и совершенной техники, равновесие их мира поддерживали бомбы и ракеты, взаимный страх, ложь и интриги. Ученые люди ведали многое, но были продажны и безответственны, правители - глупы, как черепашье яйцо, а народ жаден до денег и развлечений. Поэтому Шестеро и явились к нам. Думаю, не хотели повторения своей истории.

Ират поднялся, тихо ступая отошел на несколько шагов и замер в позе молитвы, подняв лицо к темнеющему небу. Слезы катились из его глаз и замерзали на щеках, сердце стучало неровно и глухо. Губами он ощущал соленую влагу, но что и кого он оплакивал? Ничтожность судеб человеческих перед лицом

Вселенной?.. Скорое и неизбежное расставание с Джумином?.. Собственную жизнь, такую краткую, такую быстротечную, мнившуюся жалким ручейком, который иссякнет лет через сорок, отдав свои воды Океану Вечности?.. Или он горевал о мире богов, что оказался не прекрасным чертогом с мостами из радуги, а жуткой преисподней, где жгли живых людей, где все боялись всех, а счет погибшим шел на сотни миллионов?..

Он плакал и благодарил богов за то, что они явились в Эйпонну. Он снова верил в них.

В путь двинулись с наступлением ночи. Новара, одев снегоступы, бесплотным призраком исчез во тьме, направившись к югу, остальных Дженнак повел на север. Когда-то он странствовал в этих краях - как, пожалуй, и в любом другом месте, где бы оно ни находилось, на суше или в океане, в дремучих лесах Сайберна, в джунглях Матери Вод или в пустынях Дальнего материка. Мир был знаком ему как милые черты Айчени и так же дорог; его земля, его планета, и вся она, от полюса до полюса, - дом, в котором он вырос, возмужал и претерпел столько горестей и радостей... Не хотелось уходить отсюда, но он понимал, что его труды в этом мире завершились, и наступает время расставания. Не Безымянные ли Звезды вселили в Дженнака эту уверенность?

Скрипел под полозьями снег, сидевшая в нартах Айчени то и дело поворачивась к нему, словно боялась, что он растает во мраке, но Дженнак был здесь, глядел па свою чакчан, посвистывал собакам и гнал упряжку в ледяной простор. Ночь выдалась ясной и безветренной, за санями оставался четкий след, и предчувствие подсказывало, что в ближайшие двое-трое суток метели не будет. Дженнак, однако, не тревожился. Помнилось ему, что если держать точно на север, то к середине ночи они доберутся до залива, который врезался в сушу огромной дугой, и дальше можно будет ехать вдоль морского берега. Там, где морс граничило с сушей, громоздились торосы, а восточнее - скалы, и запутать след в этих местах не составляло проблем. Дорога будет тяжелее, но торопиться некуда, думал Дженнак, ведь с каждым днем лед в проливе становится крепче. Запасы пищи для собак тоже его не беспокоили - у моря попадались медведи, охотники на нерп. Добыть одного, и собакам хватит мяса на остаток путешествия.

Перед дорогой он распросил Амуса о ракетодроме на другом берму пролива. Это был огромный комплекс, протянувшийся на треть соколиного полета: несколько залитых бетоном взлетно-посадочных площадок, пункты слежения, заатмосферные станции, подземные доки для кораблей и городок под куполами, рассчитанный тысяч на восемь народа - технический персонал, пилоты, охрана и их семьи. Комплекс носил имя Нево Ах-Хишари и находился под патронажем ОТА, но Совет Объединенных Территорий и россайнские военные в управление им не входили, во всем полагаясь на Очаг Великой Пустоты. Разумная тактика, добавил Амус; полеты к иным мирам - слишком серьезное предприятие, и гайки тут должны крутить специалисты.

Джениак рассчитывал переправиться напротив городка, лежавшего на западном берегу. Невара оставил ему устройство связи, не очень мощное, но, с другой стороны, четверть соколиного полета - дистанция небольшая, и при нужде можно было бы просить о помощи. К тому же ракетодромные радары и точная оптика контролировали всю ближайшую акваторию и, вероятно, тайонельский берег тоже наблюдался с заатмосферных станций. Так что Дженнак полагал, что па льду пролива их караван не тронут, как бы ни хотелось Суа выведать секреты Кайна Джакарры.

Сам Кайн, как гласили слухи, умер давным давно, но славный род Та-Кема и Джена Джакарры не пресекся - была еще младшая ветвь семейства, изобретенная Дженнаком на крайний случай лет семьдесят назад. Теперь он мог представиться потомком дальнего родича Кайна, никем никогда не рожденного, но существовавшего вполне благополучно в сфере официальных документов, в той особой реальности, что связывает личность с обществом и властью. Подтверждающие родство бумаги хранились в архивах Чилат-Дженьела, Шаихо и Сериди, в сейфах с кодовым замком, и Дженнак, смотря по ситуации, мог выбирать из трех вариантов: сын, внук или младший брат Пема Джакарры, носитель родового имени Джен, бесспорный наследник Кайна, проживавший до последних дней то ли на Дальнем материке, то ли на острове Ама-То, а может и вовсе в княжествах Хинга. Этот новый Джен Джакарра был человеком непоседливым, большим любителем постранетвовать, как и его достойная супруга красавица Айчени. Теперь вот в Ледяные Земли их занесло - и не одних, а в дружеской компании...

Он улыбнулся чакчан, повернул голову и осмотрел мчавшие за ним упряжки. Амус с Иратом, Клык Рыси с Аранной, Два Очага с Кадиани... Ират был печален, Амус спокоен, Рикар, похоже, хотел о чем-то расспросить, а от Логра исходило ощущение вины и неудобства. Причина была известна Дженнаку, но обиды он не держал, полагая, что грех Кадиани простителен и искуплен признанием. Сказано в Книге Повседневного: пощади врага, если уверен, что он станет другом, а не уверен - убей! Но Логр врагом ему не был, а другом стал, хоть и не сразу.

В лунном свете снег поблескивал голубыми и синими искрами. К середине ночи эго сияние сделалось ярче, многоцветнее, а его источник как бы приподнялся над плоской равниной. Амус, ехавший вслед за Дженнаком, затянул протяжную песню, какой дейхолы приветствуют море и всякую большую воду; тихие горловые звуки рождались и умирали в морозном воздухе. Псы поумерили бег, принялись ворчать и взлаивать, требуя отдыха и еды, и через недолгое время Дженнак остановил упряжку. Перед ним лежал покрытый льдом залив; у берега тянулись нескончаемой полосой торосы, где в человеческий рост, где вдвое-втрое выше, к востоку, уже на твердой земле, громоздились обледенелые скалы, вершины которых играли всеми цветами радуги, а между скалами и морем оставался проход, неширокий, но как раз подходящий для нарт, запряженных собаками.

- Отдыхаем половину кольца. Советую размяться, - сказал Дженнак и поднял из саней Айчени. На миг она прижалась к нему; волосы и мех воротника щекотали шею Дженнака, а кожа Чени пахла как медвяные луга в горах Арсоланы. Вдыхая этот аромат, он представил, как жилось без него Джумину, и ужаснулся.

Сыновья Зимы начали кормить собак, Амус помогал им. Целитель и историк затеяли борьбу. Ират был моложе и сильнее, но Аранна, закаленный трудными походами, не уступал, и чтобы опрокинуть его в снег, Ирату пришлось повозиться. Кадиа- ни держался особняком и прятал глаза. «Подойди к нему, успокой», - шепнул Дженнак Айчени.

Сам он направился к берегу, залез на ледяную глыбу и оглядел залитое лунным светом пространетво. Залив широкой дугой уходил за линию горизонта, ограничивая гигантский полуостров на северо-западе Эйпонны. Со стороны Азайи земля тоже выдавалась в море, будто два континента стремились соединиться, восстановить ту связь, когда они были единым целым, и лес Сайберна простирался от Айральских гор до берегов Бескрайних Вод. Но и сейчас большую часть года Азайю и Эйпонну соединял ледовый мост, и, вероятно, еще на заре времен люди перебирались по нему с востока на запад и с запада на восток. Во всяком случае, между дейхолами и туванну было больше сходства, чем различий, и специалисты считали их одним народом, хотя и разделенным на множество племен.

Но Дженнак не думал об этих этнографических тонкостях, а высчитывал расстояние, которое надо было пройти но берегу залива. Карта, запечатленная в его мозгу, была точнее, чем нарисованная на бумаге; он видел не только изгибы берега, бухты и выступающие мысы, широкую полосу торосов и гладкий лед за нею, но также своих преследователей, сотни воздушных машин и пеших отрядов, что надвигались с юга и востока. Тайранта, как чудилось ему в видениях, стала грудой обгоревших бревен, но Суа Холодный Дождь остался жив, и по его приказу и воле поднялись все гарнизоны севера. С восходом солнца они обнаружат санный след, подумалось Дженнаку. Найдут его, но потеряют в этом месте, у замерзшего моря; лед - не снег, и отпечатков на нем не останется. Эта ночь, потом следующая, и они достигнут места, где до азайских берегов дотянешься рукой... Куда он отправится дальше? В тот маленький хоган в Небесных Горах, где кончилась жизнь Кайна Джакарры?.. Или в Ханай, проститься с братом Никлесом?.. Или в Сериди, к могилам Чоллы и Джемина?.. Или в Хайан - взглянуть в последний раз на город, где родился?.. Куда ни поедешь, путь завершится в Чанко, ибо пришла пора прощания. Че Чантар ждет, и ждут Безымянные Звезды...

- Прости, Джу, если помешал...

Он обернулся и увидел Ирата.

- Не помешал. Мне приятно тебя видеть, друг мой. Было время... - Дженнак замолчал, всматриваясь в ледяной простор. Затем промолвил: - Было время, я стоял на ступенях святилища. Храма Вещих Камней в Цолаие, и был со мною юноша Ирасса из твоей семьи, храбрый воин и верный товарищ. Там, в Цолане, он и остался... принял смерть от тасситских клинков... Ты похож на него, Ират. Как ты можешь мне помешать?

Целитель молча склонил голову.

«Не он защищал меня в том бою, - подумал Дженнак, - но будет другая битва, и встанет Ират рядом со мной, встанет, как стоял Ирасса, но я не дам его убить. Не дам, клянусь Святыми Книгами!»

- Вы говорили прошлым вечером - ты, тари Айчени и лорд Менара, - произнес Ират. - Я слышал. Это нехорошо, Джумин?

- Если не скажешь другу, то кому? - Спрыгнув с ледяной глыбы, Дженнак коснулся плеча целителя. - Ты услышал, и этого достаточно. Об этом я не жалею, но горько видеть мне твою печаль.

- Скоро мы расстанемся, и потому гложет сердце мое тоска, - сказал Ират. - Хотел бы я быть с тобой на ступенях того Храма, по это - дело прошлое... А там, куда ты уйдешь с тари Айчени, и вам не нужен.

- Нужна память о тебе, - возразил Дженнак. - О Рикаре, Логре, Амусе, Цонкиди-ако и многих, многих других, кто встретился Джумину в этой и в прошлой жизни. Кто мы такие без этой памяти? Незванные гости из чужого мира... А с нею мы...

-... боги, - закончил целитель. - Существа, наделенные силой, бессмертием и мудростью.

Дженнак негромко рассмеялся.

- Да, что-то вроде этого. Живет человек, живет, и если жизнь долгая, то незаметно он превращается в большого мудреца. Но этому миру мудрость его уже не нужна, а потому он думает: не отправиться ли в другой, не столь совершенный.

- Но как? Улететь к звезде, где есть обитаемая планета? Как ты это сделаешь, Джу? Наши корабли еще и до Одисса не добрались! А звезды гораздо дальше!

- К звездам мы не полетим, есть другие способы перемещаться из мира в мир. Арсолан, Мейтасса и другие боги... вернее, люди, что пришли в наш мир... они оставили здесь механизм для перехода в иные реальности. Но не только это, еще устройства сбора данных и концентратор, где они хранятся для грядущих поколений. В Чанко, Стране Гор.

Ират в изумлении всплеснул руками.

- Значит, это правда, все правда! Существа иного мира приходили к нам и поделились с людьми своей кровью... Вы их потомки и должны продолжить начатое! А те Звезды, что нашел Цонкиди-ако...

- ... собирают информацию о нашей планете, пересылая ее в хранилище, - пояснил Дженнак.

- Ты знал об этом? Откуда?

- В Чанко живут двое светлорожденных кинну. Они там давно, очень давно... удалились от мира, чтобы изучить наследие богов... Мы должны соединиться с ними - я, Айчени и Невара.

- Но вас только пятеро!

Дженнак пожал плечами.

- Что поделать! Время победило остальных... время, искушение власти, горечь, что копится веками, пламя ненависти...

Вспомни, Ират, что сказано в Священных Книгах: все на свете имеет свою цену, и за мудрость приходится платить страданием. Не всем из нас это подошло.

Они зашагали к нартам, оставив за спиной замерзший океан и ледяные глыбы торосов. В небесах, торжественно и бесшумно, развернулись полотнища северного сияния. Было холодно; нар изо рта осыпался на землю серебряным инеем.

- Вчера лорд Невара сказал, что случилось ему быть твоим пленником, - произнес Ират. - Давно ли?

- В те времена, когда Мятежный Очаг изгнал из Россайнела аситов. Невара сражался на их стороне, еще не зная, кто он и что ему приуготовлено судьбой. - Дженнак поднял лицо к небесному сиянию и усмехнулся. - Был врагом, стал другом... Но это потребовало усилий!

Время отдыха завершилось, и они продолжили свой путь. На западе лежало море, подступавшее к берегу шеренгами торосов, на востоке высились скалы, и темная завеса ночи скрывала небеса. Лед скрежетал под полозьями саней, псы тянули ровно, парты чуть раскачивались па ходу, и казалось, что дорога будет вечной - все та же тьма, блеск звезд и обледенелые громады утесов, подпирающих небо. Но все кончается; кончилась и эта ночь, и с рассветом они повернули к скальной гряде, выбрав место для дневки в небольшом ущелье. В полдень в их убежище забрел медведь, привлеченный запахом рыбы, и Дженнак его убил.

Он должен это знать, думал Аранна, пережевыя полоску сушеного мяса. Мясо скрипело на зубах и отдавало горьковатой солью, но все же то была лосятина, истинный деликатес в сравнении с тем, что приходилось есть в джунглях Нижней Эйпопны. Впрочем, Аранна был неприхотлив и привык за время своих путешествий ко всякой пище; мог без большого отвращения проглотить червя или жука, не говоря уж о медоносных муравьях или жарком из обезьяны.

Непременно должен знать, размышлял он, поглядывая на Джумина. У светлорожденных огромный опыт, накопленный веками, и никакая тайна на земле не останется без их внимания. Ожившая память Джумина - вот верный ключ к секретам сфер; наверняка он сталкивался с этим артефактом, возможно даже открывал яшмовые шары или пытался это сделать. Нева- ра мог разглядеть врагов на огромном расстоянии, и Джумин, все всякого сомнения, тоже обладал таким же даром; значит, ментальная мощь светлорожденных превосходила скромные способности Аранны. Надо полагать, намного! У всех животных по четыре лапы, но черепаха не обгонит скакуна...

Сунув руку за пазуху, Рикар Аранна нащупал шары, хранившиеся в замшевом мешочке. Конечно, он не оставил бы свое сокровище в Куате, даже мысли такой не появлялось; настоящий ученый, если возможно, носит предмет исследования с собой. Яшмовые шарики не занимали много места, и Аранна держал их на груди, под сердцем. Достать их, окликнуть Джумина и расспросить его... Так просто, просто! Но что-то мешало ему - может быть, чувство благоговения, которое он испытывал к светлорожденным. Все же он являлся арсоланцем, а к тому же - историком, и лучше Ирата или Амуса представлял, с кем имеет дело. Эти парни из Риканны словно позабыли, что Джумин - не прежний Джумин, и тари Айчени тоже не обычная женщина, которой можно улыбнуться, поддержать на скользком льду или сунуть флягу с вином. Рикар Аранна так не мог. Подавая Айчени вино, он всегда преклонял колено.

Собаки спали, наевшись медвежатины, дремали Сыновья Зимы, сон сморил Ирата и Айчени, Логра и Амуса. Негреющее солнце стояло в зените, скала, у которой сидел историк, была холодной, как смерть. Но туша медведя напоминала, что эти земли не мертвы, и есть в них всякие твари, даже такие, коим что нерпу прихлопнуть, что голову у человека откусить, без разницы. Аранна поглядел на медвежью пасть с огромными клыками и содрогнулся. Все же на юге таких страшилищ не водилось.

- Этот еще мелковат. Мне случалось добывать крупнее, - раздался знакомый голос. Джумин присел рядом, заглянул ему в лицо. - Ты утомлен, Рикар? Понимаю, теплые края тебе привычнее... Замерз?

Аранна помотал головой, вытащил фляжку с серебрянным солнечным диском и протянул Джумину.

- Еще осталось немного вина... Выпей, тар, и я за тобою следом.

- Розовое одиссарское, - произнес Джумин, сделав глоток. - Хорошо, что у тебя нашелся этот солнечный напиток. Плохо, что ты зовешь меня таром.

- Арсолана - не Бритайя, Арсолана стоит две тысячи лет, - сказал историк. - Мы привыкли почитать светлорожденных. Видишь, тар Джумин, я обуздал свое любопытство, и не спрашиваю, где твоя родина, кем ты был сто или двести лет назад и под какими именами внесен в древние хроники. Не говори мне об этом, а я не буду строить ни гипотез, ни догадок. Хватит того, что ты сидишь со мной и смотришь мне в глаза, а я слушаю твой голос.

Они опять отхлебнули вина. Потом Джумин сказал:

- Однако ты озабочен, друг мой. Что тебя гнетет? Не те ли вещицы, что спрятаны за пазухой?

Аранна молча достал мешочек и вытряхнул на ладонь яшмовые сфероиды. В неярких солнечных лучах они переливались багряным и алым, желтым и лиловым; узор на их поверхности казался вытканным из паутинного шелка.

- Я их видел, - задумчиво сказал Джумин, - да. видел, и не раз. А эти ты мне прежде не показывал, никому не показывал, хотя в нашей санре знают про них. Настоящее чудо! Не так ли, Рикар?

- Этот, - Аранна держал шар копчиками пальцев, - мне подарил вождь хединази, когда я спас его внука от пятнистой лихорадки. А этот - дар тонома за умиротворение соседей...

- Не только тебя они одарили, был и другой человек, очень достойный, - с улыбкой заметил Джумин. - Думаю, таких шаров еще немало у тонома, хединази и других племен Нижней Эйпонны. К востоку от Чанко, в склоне горы, когда-то построили хранилище, некое подобие библиотеки. Землетрясение его разрушило, множество сфер засыпали камни и земля, а некоторые лавой вынесло в джунгли. Там их и подбирают, Рикар.

- Где это? - с жадным интересом спросил Аранна. - Где это хранилище, тар?

- Я тебе покажу, если успею, а не успею, сам найдешь. Точно на широте Инкалы, за горами, в двух соколиных полетах от побережья. Ищи знак Сеннама, каменную черепаху... Сеннам его строил... - Коснувшись шаров, Джумин сделал паузу и произнес: - Хочешь, я их открою? Это несложно, Рикар.

-Да. Да, да!..

Первая сфера исчезла, превратившись в облако серебристого тумана. Потом сквозь мглу проступили некие четкие контуры, туман рассеялся, и над головой Аранны повис огромный шар. Джумин пошевелил пальцами, и шар начал уменьшаться, став размером в пару локтей; он медленно поворачивался, и историк мог рассмотреть очертания материков, тонкие нити рек, льды на полюсах и голубые пространетва океанов.

- Объемная карта, - сказал Джумин. - Это наш мир - такой, каким он был два тысячелетия назад, в дни пришествия богов. С тех пор многое изменилось... Но реки текут в прежних направлениях, льды не растаяли, лес не вырублен, а океаны и моря все так же чисты. Приятно это видеть! Ты уж поверь, Рикар, не всюду царит такое благолепие. Цивилизация прожорлива и безжалостна, и кое-где нам бы представились совсем другие картины.

Глобус исчез, и тут же вторая яшмовая сфера вспыхнула фонтаном разноцветных искр, потом понеслись изображения. Аранна успел разглядеть спираль с нанизанными на нее изогнутыми овалами и какое-то сложное устройство, обруч с направленными вверх штырями, меж которых билось фиолетовое пламя. Побежали письмена на древнемайясском, но так быстро, что он не успел разобрать ни единого слова; промелькнула таблица с цифрами и непонятные чертежи. Снова спираль, но теперь от овала к овалу протянулась красная линия; она то исчезала, то вспыхивала вновь, н в такт ее пульсации овалы изгибались сильнее, соприкасаясь краями.

- Что это? - прошептал Аранна.

- Инетрукция, - ответил Джумин. - Один из нас считает, что фигуры на спирали - вселенные с множеством звезд и обитаемых планет. Если включить приборы, оставленные здесь, можно перейти в другую реальность, в место, подобное нашему миру. В чем-то подобное, в чем-то отличное... Очень сложная теория, и придумана не нами. Тут, - он кивнул на письмена, что неслись стремительным потоком, - объясняется, как задействовать устройства перехода.

- То, что мы называем Оримби Мооль?

Да, Рикар. Ветер из Пустоты, принесший в мир богов... Думаю, ты захочешь взглянуть на эти приборы и древние сооружения, где их установили.

Разве такое возможно?

Джумин негромко рассмеялся.

Почему же нет? Ты ведь хотел попасть в Чанко, а я обещал профинанеировать твою экспедицию.

Да. Конечно. Разумеется. - Справившись с ошеломлением, Аранна спросил: - Ты говоришь, один из вас считает... Кто? Лорд Невара? Или тари Айчени?

Нет, не они, а тот мудрец, которого одарили хединази и точима. Когда-то он раскрыл мне первый шар, чтобы показать вешние мира и его огромность... С той поры наша планета меньше не стала, но теперь мы можем облететь ее за день или два.

Не чудо ли это, Рикар? Такое же, как эти сферы, принесенные богами из другой вселенной?

Ладонь Джумина прошла сквозь узор письмен и чертежей, и они растаяли в морозном воздухе. Два яшмовых шарика лежали на снегу - словно два глаза, смотревших на Аранну из таких чужбин, куда не доберется самый быстрый корабль и не ведут мосты из радуги и лунных лучей.