Целительница для князя

Глава 23

У меня даже что-то вроде жалости к женишку просыпается, но не настолько, чтобы снять чары, да и не знаю я, как их снять. Парень пытается одёрнуть рукава, с клешнями это не получается. Братик так и не врубается в ситуацию, бесцеремонно ощупывает перчатки, нахваливает.

Женишок не выдерживает, грубо отталкивает брата:

– Да настоящие они!

– Из клешней сделаны? – продолжает не понимать братик.

– Настоящие! – взрывается женишок. – Проклятье тёмного бога, покровителя князя Даларс.

Брат хмурится, тяжкая работа мысли отпечатывается на его лице. Он отдёргивает пальцы.

Герцог вмешивается и коротко поясняет случившееся, явно пытается напугать дурака божественным наказанием, но результат противоположный:

– Из-за него мой друг получил проклятие. Он смел приставать к моей сестре. Он нежилец! Ушен!

– Я… Я не смогу быть твоим секундантом, я прямо сейчас отправляюсь в храм.

– Шутишь?

– Герцог, я приношу свои извинения за случившееся ночью. Поскольку даже боги сочли мои действия в отношении леди Бернары неприемлемыми, я готов ответить за последствия. Я прошу руки леди Бернары.

– Лорд ат Шуа, ваша готовность похвальна, но, согласитесь, обсуждать брак на ходу не допустимо. Мы вернёмся к этому разговору завтра, а пока я не смею вас задерживать, я понимаю, как важно, чтобы вы добрались до храма как можно скорее.

Я про себя хмыкаю. Приятно получить подтверждение, что мой статус изменился, и герцог, по крайней мере готов обдумать назначение меня наследницей. Как он мягко отодвинул поползновения женишка, вроде и не отказал, но разговор пресёк.

Жених увял:

– Герцог, я вынужден откланяться. Леди, лорд.

– Да и катись, – совсем не аристократично буркает вслед брат, тихо, но при этом так, чтобы его точно услышали.

Жених успешно изображает глухого. Его провожает один из лакеев.

– Сын.

– Герцог, я вынужден откланяться. Я должен найти секунданта.

– Лорд, я запрещаю.

– Освободите в трофейной почётную полку под череп даларского червяка!

Мы с герцогом вместе провожаем дурака взглядами.

Разговор неизбежен, и лучше взять инициативу в свои руки:

– Я понимаю, что он сын, и титул традиционно передаётся по мужской линии, но он же дом угробит. Куда его в большую политику пускать? Ради его же блага…

– Леди, не извольте беспокоиться. Я решу эту проблему. В связи со срочными делами я вас покидаю.

Что же там за срочные дела вдруг образовались, если герцог даже не стал разговаривать со мной? А ведь я была уверена, что у него ко мне миллион вопросов. Ещё и тон с нотками скрытой угрозы…

Надеюсь, Розик сообразит проследить.

Из какого коридора появился женишок, а затем братец, я запомнила. Скорее всего, мне именно туда. Предположение оказывается верным, вскоре я попадаю в гостиную. Осколки статуи слуги унесли, а женишок так и не дал обещания провести реставрацию. Тем более пусть с клешнями бродит.

Новая трудность – из ряда одинаковых дверей выбрать свою. Точно, что не первая и не вторая, надо ориентироваться на середину коридора. Но какая именно комната? Проверять все подряд? Слуги неизбежно заметят, что я делаю нечто странное. Я прям чувствую их взгляды, хотя, если оглянуться, кажется, что никого нет. Слуги должны быть незаметными, но я никогда бы не подумала, что можно держаться настолько незаметно.

Как же не хватает подсказок Розика…

Да что за ерунда? Наличие живого навигатора, конечно, расслабляет, но и своя голова у меня есть. Это была… четвёртая дверь. Я решительно берусь за круглую ручку, толкаю. Дверь легко открывается, за неё смутно знакомый интерьер. Они все для меня одинаково роскошно-безликие. Если я и ошиблась, то главное виду не показывать. Я прохожу вперёд, захлопываю за собой дверь.

На звуки моих шагов выходит Лара:

– Моя госпожа.

Я всё-таки вспомнила правильно – радует.

Кивнув Ларе, бегло осматриваюсь. В спальню мне пока не нужно, меня интересует кабинет, и я угадываю его с первой попытки.

Вычурная роскошь сменяется роскошью сдержанной, на миг я замираю с восторгом разглядываю светло-ореховые деревянные панели, изящную мебель на гнутых ножках. Белые шторы добавляют ощущение простора и света. Приятная атмосфера – рабочая, но в то же время лёгкая, девичья.

Я прохожу за письменный стол, сажусь. Лара проходит в кабинет следом, останавливается у входа.

– Проходи, – приглашаю я.

Лара послушно входит, останавливается в метре от стола, на свободный стул даже не коситься. Я колеблюсь. С одной стороны, пусть бы села, разговор нам предстоит интересный. С другой стороны, я леди, а она горничная, не по чину. Не уверена, что нарушение правил пойдёт нашим сложным отношениям на пользу.

– Госпожа, – Лара, как всегда, сама невозмутимость, на лице ни тени эмоций.

Сперва мне хотелось выдержать драматическую паузу, но получится дёшево.

– Лара, ты умная и наблюдательная, ты не могла не заметить, насколько сильно я изменилась. Меня очень удивляет твоё безразличие.

– Госпожа, значит, вы не помните.

– Не помню чего, Лара?

Как интересно…

– Моя госпожа, позавчера вы предупредили меня, что полностью изменитесь. Вы не стали посвящать меня в подробности. Вы лишь сказали, что превратитесь в другого человека, станете смелой, способной справляться с трудностями, но ценой изменений станут проблемы с памятью. У вас получилось, госпожа.

Бернара приятно удивила.

Так, получается, она гораздо лучше меня осознавала, на что подписывается? Ну и хорошо. Жаль, конечно, что воспоминаний не оставила, но осуждать её за это не могу, всё же память – это очень личное.

Хорошо бы хоть часть воспоминаний оставила, но не факт, что так можно. Вдруг либо всё, либо ничего?

– Я что-нибудь ещё говорила?

– Сожалею, госпожа, нет. Вы лишь упомянули магию, благословение богов и шанс полностью изменить свою жизнь. У вас получилось, моя госпожа. Вы обрели смелость.

И лишилась инстинкта самосохранения, ага.

– Ты считаешь, что я изменилась в лучшую сторону?

– Да, моя госпожа. Ваша матушка гордилась бы вами.

На слово доверять Ларе нельзя, я не настолько хорошо ориентируюсь в здешних мутных водах, но пренебрегать надёжной соратницей точно нельзя. Я всматриваюсь в её ничего не выражающее лицо. Лара, как я уже сказала, наблюдательна и умна, вряд ли ей нравилось служить безвольной зашуганной Бернаре.

– Ты не пыталась меня переубедить? Что бы я ни сделала, это явно нечто исключительное и крайне опасное.

– Моя госпожа, вы совсем не помните? Вы не хотели жить. Я чудом успела, когда вы пытались отравиться. Я видела, что вы ищете более надёжный способ оборвать свою жизнь. Я счастлива видеть вас возрождённой.

Ого…

Мне становится очень жаль Лару. Не знаю, можно ли назвать её чувства сестринской любовью или это глубоко укоренившаяся преданность. Оригинальная Бернара, заставив Лару увидеть свою смерть, поступила слишком жестоко.

– Госпожа?

– Лара, почему я не хотела жить?

Лара нервозно сглатывает. Пожалуй, впервые она не спешит отвечать или выполнять приказ. Не уверена, но, кажется, она даже бледнеет. Как плохо, что в романе на причину самоубийства Бернары не было ни намёка. Что могло подтолкнуть благополучную с виду девушку расстаться с жизнью?

– Госпожа…

– Почему ты не хочешь отвечать?

– Моя госпожа, я боюсь, что, вспомнив, вы станете прежней.

Звучит убедительно.

– Нет, Лара, я больше никогда не стану прежней. Изменения необратимы. Точнее…

Думаю, Лара заслуживает честности. Говорить, что её госпожа всё-таки ушла, я не буду, это ни к чему. А вот по поводу изменений… Да, я копией Бернары никогда не стану и даже сымитировать её вряд ли смогу, однако утверждение, что обратного пути нет, ложно.

– Госпожа?

– Ты уже поняла, что память я потеряла не полностью. Я не знаю всех подробностей, но в одном уверена. Чтобы я стала прежней, я должна повторить то, что уже сделала.

Оператор Системы наверняка может вернуть в тело прежнюю душу, другое дело, что вряд ли ему это нужно.

– Хорошо бы, госпожа.

– Да. Лара, говори, не сомневайся. Какая бы ни была причина, я справлюсь.

Хотя бы потому что я не Бернара. Чужие проблемы решать легче, чем свои.

Лару мои заверения не убедили, видно, что она беспокоится. Эмоции читаются в вертикальной морщинке, проступившей у переносице, в напряжении плеч, в опущенном взгляде, Лара рассматривает круглые мыски своих не то туфель, не то ботинок, выглядывающих из-под подола форменного платья. Но больше Лара не упорствует.

– Моя госпожа, вы…

– Хм?

Почему-то моё «хм» действует на Лару успокаивающе, она, наконец, решается:

– Моя госпожа, вы влюбились в лорда Орхана Валстена.

Так и знала! Несчастная любовь, чтоб её. Я морщусь. Да, мне бы радоваться, что проблем у меня нет, оригинальная Бернара забрала их с собой, но вместо этого мне очень хочется пойти и врезать герцогу за то, что упустил дочь. Не самый худший отец, бывают по-настоящему мерзкие экземпляры, но вломить всё равно руки чешутся.

Лара напряжённо наблюдает за мной. Опасения в её взгляде сменяются надеждой, а затем и вовсе в её глазах вспыхивает чистая радость.

– Лара, это кто? Я не помню.

– Шваль!

Я аж вздрагиваю. Голос Лара повысила совершенно неожиданно.

– Поясни, пожалуйста.

– Шваль, лишённая благородства, позорящая своих достойных предков.

– Ну, предков много кто позорит. За примерами далеко ходить не надо. Братик мой, природой обиженный. Ещё дружок его, лорд Краб.

Лара дёргает уголком рта:

– Он вскружил вам голову, госпожа. Вы говорили, что вы преодолеете все преграды, что вас ждёт большое ни с чем не сравнимое счастье, что ваша любовь войдёт в легенды.

Лара ищет во мне хоть какой-то отклик, но я просто слушаю чужую историю, заранее зная, что финал будет грустным. Хотя нет, не грустный, ведь Бернара получила свой второй шанс. Как и я.

– Лучше бы я в князя влюбилась, – вздыхаю я. – Полагаю, про этого – Орана? Опана? – можно забыть? Чувства сгинули вместе со мной прежней.

– Госпожа…

Лара почему-то моего оптимизма не разделяет. Она делает шаг вперёд, сокращая отделяющее её от стола расстояние.

– Говори уже, хватит тянуть.

– Госпожа, у вас были «высокие» отношения, вы переписывались, и он хранит ваши письма, платки с вашими инициалами. Он просил вашей помощи, и вы помогли ему, а он получил на вас компромат. Он шантажирует вас, госпожа.

Та-ак… Нет проблем, как же. Оказывается, проблемы в полный рост. Во-первых, шантаж. Даже если у козла – Орана? Ореха? – только мои, точнее Бернарины, любовные письма, то это уже опасно, репутацию с их помощью можно разрушить на раз-два. А репутация – это важно, по крайней мере пока я остаюсь зависимой от герцога. Если я правильно поняла, то Бернара и вовсе вляпалась во что-то нехорошее. Не удивлюсь, если по неопытности она оказалась в роли сообщницы преступника, и теперь ей, то есть уже мне, грозит тюрьма, а то и казнь. Чего-то ведь Бернара испугалась. А во-вторых, мне очень не нравится, что Бернара предпочла остаться со своей проблемой наедине. Лара не в счёт, Лара личная горничная. Почему Бернара не пошла отцу? Пусть он холоден и чрезмерно строг, но неужели бы не помог? Как минимум ради себя, ради репутации дома ат Шуа.

– Лара, мне нужны подробности.

– Да, моя госпожа. С лордом Орханом Валстеном вы познакомились на поэтическом вечере, и он говорил с вами о стихах, уверял, что разделяет ваше мнение. Вы согласились переписываться, и он присылал вам стихи, которые якобы сочинил. Он дарил вам конфеты, цветы, очень быстро вскружил голову, в стихах признался в любви.

– Он хотел на мне жениться? – дочь герцога для большинства завидная невеста. – Кстати, что насчёт благословения богов? Герцог просил его для меня?

Мой вопрос ставит Лару в тупик. Вероятно, она не ожидала, что у меня настолько серьёзные проблемы с памятью, я «забыла» не только последние события, но и прошлое. Её ждёт сюрприз. Прошлое – полбеды. С образованием у меня теперь тоже беда.

– Госпожа, герцог, как и принято, просил у богов для вас благословения, но боги не даровали вам силу.

Я опираюсь локтями на стол и складываю ладони ковшиком. Лара поняла, что у меня двойной дар? Пожалуй, воздержусь от демонстрации. Я представляю, как в моих руках появляется двуслойное желеподобное нечто. Белый нижний слой, чёрный верхний, и слои хотя и едины, между собой не перемешиваются. Лара, естественно, видит лишь чёрную поверхность.

– Теперь дали, – задумчиво протягиваю я.

– Госпожа, я не могу этого понять.

– Почему?

– Следуя традиции, отметив совершеннолетие, вы обратились к богам, и снова не получили дара.

– Ты хочешь сказать, что это моя третья попытка? – которая обычно заканчивается божественным проклятьем.

– Да, госпожа.

Чисто технически, учитывая, что душа новая, это моя первая попытка.

– Я стала другим человеком, и для меня начался новый отсчёт, – объясняю я. Не вижу смысла молчать.

Я гашу магию. Заодно и небольшая тренировка получилась.

Наверное, хорошо, что у оригинальной Бернары магии не было, а то не ясно, чем бы для меня поход в «чужой» храм обернулся. Или благословение получает именно душа? А, пока не важно.

– Лорд Орхан Властен не желал связывать себя с вами узами брака, госпожа. Полагаю, при желании он либо создал бы ситуацию, в которой герцог был бы вынужден отдать ему вас, либо спровоцировал бы вас на скандальный тайный брак. Я уверена, вы бы согласились, не раздумывая ни мгновения.

– У меня его писем не осталось? – хоть «познакомлюсь» с шантажистом.

– Сожалею, госпожа. Он убедил вас сжигать письма сразу после прочтения.

Я прищуриваюсь:

– Лара, ты ни одного не сохранила?

– Госпожа?! Как бы я посмела ослушаться вашего прямого приказа?!

Кажется, я невольно обидела Лару.

– Я не это имела в виду, – спокойно произношу я. – Я ничего не помню, тем более не помню, был прямой приказ или нет. Я спрашиваю, потому что хотела бы почитать, что там за великая любовь до гроба, всего лишь. Лара, я не сомневаюсь в тебе. Ты единственная, на кого я могу опереться.

Чистая правда, между прочим. Розика хорошо в разведку отправлять, но серьёзных поручений он при всём желании не выполнит. Геду я доверяю, но вот полагаться могу именно на Лару, которая с трудом пытается скрыть, насколько она тронута. Неужели Бернара скупилась на похвалу? Добрых слов мне не жалко. Ещё бы премию ей организовать. Или как-то иначе наградить, но весомым.

– Госпожа, насколько мне известно, все письма уничтожены. Лорд очень боялся, что их кто-либо увидит, и вы следовали его желанию, уничтожали письма.

– И самые первые, безобидные?

– Да, госпожа.

Жаль.

– Что было дальше?

– Он говорить с вами о политике, госпожа. Он выслушивал ваше мнение, восторгался.

Судя по тону Лары, она крайне невысокого мнения о речах своей госпожи.

– Только не говори, что он втянул меня в заговор?!

– Я не знаю, моя госпожа. Обычно вы говорили, какое верное решение принял его величество, а лорд соглашался и сетовал на глупцов, не способных разглядеть грандиозный политический замысел короля. Это не слишком похоже на заговор. Лорд Орхан Валстен старался обсуждать с вами новости, и однажды он попросил вас…

– Лара, продолжай.

– Он попросил вас проверить некие сведения. К сожалению, я не знаю подробностей, но я знаю, что ради выполнения просьбы вы пробрались в кабинет герцога.

– Я выдала некую тайну?

– Хуже, моя госпожа. Вы не смогли разобраться и…, – Ларе всё труднее и труднее говорить, я вижу, как она беспокоится.

– Я справлюсь, Лара. Что бы там ни было, я справлюсь.

– Конечно, госпожа. Дело в том, что вы вынесли лорду несколько папок с документами. Вы ему верили. Вы рассчитывали, что он посмотрит, и вы вернёте документы на место.

Догадаться, что было дальше, не трудно:

– Но лорд забрал папки, так?

– Да, моя госпожа. Для вас это стало очень тяжёлым ударом, вы слегли, много плакали. Вы очень боялись, что герцог узнает правду и одновременно боялись, что лорд сделает что-то плохое. Я… Моя госпожа, я подожгла кабинет герцога, и пропажу документов герцог списал на пожар.

Она крепко, до белизны костяшек, сжимает кулаки. Видимо, Лара впервые призналась, причём её поступок – это тяжелейшее для прислуги преступление.

Я поднимаюсь из-за стола, обхожу его, останавливаюсь напротив. Лара дышать перестаёт, в глазах встают непролитые слёзы, её плечи начинают подозрительно подрагивать. Я беру её за руку, сжимаю холодные пальцы:

– Спасибо. Ты настоящий друг, Лара.

Как повезло Бернаре и как, похоже, она не ценила свою удачу.

Лара чуть расслабляется, даже пытается улыбнуться через силу:

– Защищать вас мой долг и моё предназначение, госпожа.

Меня её ответ коробит. А как же личные интересы? Лара рискнула ради меня не только своей жизнью, но и благополучием родной матери, которая здесь же, в доме. А есть ли у Лары ещё родственники? И всех их жизни она была готова принести в жертву ради Бернары. Она… поступила неправильно. Неоправданная самоотверженность, с которой я буду разбираться позже.

– Спасибо. Я не забуду.

Ларе удаётся улыбнуться. Заметно, что ей неловко от того, что я держу её руку. Я разжимаю пальцы.

– Госпожа, лорд стал угрожать, что выдаст вас, он обещал, что воспользуется вашей помощью всего один раз, после чего вернёт и письма, и документы. Вы поверили и снова пробрались в кабинет герцога. Вы сделали копии нужных документов, переписали их.

– Но шантажист не отстал, стало только хуже.

Очень хочется пройтись по интеллекту оригинальной Бернары, но вот не получается у меня назвать её дурочкой. То есть да, слово ей вроде бы подходит, но в то же время… Если она дурочка, то и я тоже. Я ведь не рассмотрела, за кого замуж собралась. Смогла бы я прозреть, если бы Ян не изменял, а попытался меня грязно использовать? Неизвестно. Бернара же выросла за толстыми стенами дома ат Шуа, надёжно скрывающими от неё самые тёмные стороны жизни. О предательстве она читала, слышала, но сама не сталкивалась, так что не с её однобоким, куцым опытом жизни распознавать профессионального подлеца, вдумчиво и умело подобравшего отмычки к её сердцу. Да, ей не следовало лезть в кабинет герцога. Но много ли нужно девушке, росшей в атмосфере холода, не получившей родительской любви? Она потянулась лордом, как цветок за солнцем.

Уж если кого и называть дураком, то герцога, который не позаботился о дочери, однако он ведь пренебрегает Бернарой вполне осознанно, иначе бы прибил бы лорда Краба за один матримониальный намёк.

Я возвращаюсь за стол, сажусь:

– Лара, и как обстоят дела сейчас? Я должна что-то скопировать или просто жду новых указаний?

– Госпожа, вы уже сделали копии документов. Из-за поездки вы не смогли передать их вовремя.

– Какая прелесть…, – расплываюсь я в улыбке. – Лара, ты знаешь, где я прятала копии? И ещё. Лара, ты сможешь помочь мне составить полный перечень того, что у лорда на меня есть? Сколько любовных писем? Сколько платков с моими инициалами? Сколько настоящих документов. Сколько копий?

– Да, госпожа.

– Вдвойне прекрасно, – продолжаю я радоваться. – Лара, мне нужны последние копии, которые я не успела отдать и полный перечень.

По документам я хотя бы пойму направление интереса шантажиста – политика или экономика.

А вот что дальше? Первый ход очевиден – послать Розика в разведку, строго-настрого запретив уничтожать компрометирующие меня документы. Если лорд действует сам по себе, то компромат уничтожить можно, а если он не один? Что сделают заговорщики, узнав, что рыбка соскочила с крючка? Да меня убьют, чтобы не выдала их.

Попросить помощи у князя? Но Гедан уже назвал цену помощи – я должна стать его ручной герцогиней.

Нет уж, просить рано, разведка Розику по силам. Как удачно я выбрала помощника… Осталось дождаться, когда он вернётся.

Лара уверенно открывает один из ящиков стола, опускается перед ним на колени, протягивает руку, что-то делает, и в её ладонь падает не очень толстая пачка бумаг, которую она мне и протягивает. Я забираю бумаги и с любопытством свешиваюсь со стула, заглядываю под стол.

Ко дну ящика приклеен толстый конверт – устроен самодельный и весьма примитивный тайник. С одной стороны удобно, а с другой стороны, как мне кажется, дно ящиков при обыске проверяют в первую очередь. Я выпрямляюсь, Лара закрывает ящик и тоже поднимается. В углу кабинета притулился изящный секретер. Лара откидывает столешницу, кладёт перед собой белый лист, тянется за писчими принадлежностями.

В дверь раздаётся уверенный стук. К счастью, не в дверь кабинета, а в дверь, из гостиной в общий коридор. Некто, судя по тихим шагам, не дождавшись ответа, самовольно проходит в гостиную. Шаги приближаются.

Лара молниеносно убирает бумагу и закрывает столешницу. До тайника не успеть дотянуться, незваный гость приближается к кабинету и застанет меня в позе головой вниз. Я забрасываю копии документов в первый попавшийся ящик.

В дверь, теперь уже кабинета, раздаётся повторный стук. А как гость понял, что я, например, не в спальне? Не дожидаясь приглашения, гость распахивает створку.