Целительница для князя

Глава 15

В галерее я одна. Леди, которая собиралась её посетить, либо не дошла сюда, либо уже ушла. Меня любой вариант устраивает. Я неспешно двигаюсь вдоль увешанной портретами стены. Одни Бальсы изображены в полный рост при полном параде и висят в тяжёлых бронзовых рамах, другие Бальсы, преимущественно леди, изображены скромнее – по грудь, их портреты мельче, а рамы тоньше.

Так, «большими» изображены графы и графини, причём не жёны, получающие титул по мужу, а наследницы дома, Бальс по крови. Получается, к власти может прийти и леди? В земной истории подобное не редкость.

– Розик, у меня есть братья или сёстры?

– Младший брат, хозяйка. Младше тебя на три года.

И, надо полагать, наследник именно он. Гед намекает, что мне следует потеснить братца? Хм… В целом мысль интересная, как полновластная герцогиня я, наверное, получу определённую свободу, но мысль несвоевременная. Герцог ат Шуа жив и здравствует, а зла я ему не желаю, я в принципе стараюсь дурного людям не желать, чтобы в первую очередь самой об эти проклятия не пачкаться.

Я дохожу до конца стены и, наконец, замечаю любопытную особенность Бальсов. Внешне все они сочные, крупные, а дамы очень даже мужеподобные, некрасивые. Черты супруг или супругов потомкам рода почти не передаются. Скажем, родинку от матери, урождённой не-Бальс, сын получил, но и только, фигура, лицо – всё досталось от отца.

Остановившись перед портретами нынешнего графа и Миеллы я тихо хмыкаю. Похоже, предположив, что Миелла родилась не от графа, я попала в яблочко.

– Розик, на кого она по-твоему похожа?

– Хозяйка?

Похоже, мой вопрос ставит Розика в тупик.

Я перефразирую:

– Она похожа на его величество?

И вот теперь Розик уверенно выдаёт:

– Да, хозяйка!

Значит, Гед меня столь своеобразным способом предупредил о том, против чьей воли я пошла и насколько всё серьёзно. Я сорвала не просто брак князя и дочери графа, пользующегося доверием короля, я сорвала брак князя и дочери самого короля.

Что сделано, то сделано.

Да и не жалею я ни о чём. Ночь с Гедом навсегда останется в моей памяти одним из лучших воспоминаний.

– Осмелюсь отвлечь вас, моя госпожа, – в галерею бесшумно входит Лара.

До меня запоздало доходит, что в галерее я оставалась в Розиком наедине. Следовало расспрашивать о магии, спросить, как определить, получила я что-нибудь в храме или нет, а я сравнивала портреты давно почивших лордов и леди.

Тьфу!

– Да, Лара?

– Моя госпожа, экипаж будет подан с минуты на минуту. Вы не стали менять одежду…

Это же сколько раз в день нужно переодеться?! К завтраку в будуаре – раз, на чаепитие в саду – два, на отдых в комнате – три, на обед – четыре, в дорогу – пять, и это только половина дня.

Лара, в отличии от меня, сменившая форму, подаёт дорожный плащ. Первая мысль – отказаться. На улице лето. Ткань легчайшая. Видимо, плащ нужен, чтобы защитить наряд от дорожной пыли. И скрыть, что платье я так и не сменила.

– Идём, – киваю я.

Отступив в сторону, Лара пропускает меня вперёд и почтительно следует за мной на расстоянии в полтора шага.

В холле меня уже ждут граф и Миелла. Как хозяева, они провожают каждого гостя.

– Благодарю вас за гостеприимство, граф, леди Миелла. Вашей заботой я чувствовала себя как дома, – произношу я ничего не значащую вежливость.

Граф отвечает тем же, Миелла ограничивается скупой улыбкой. Наверное, это немного оскорбительно в отношении дочери герцога, но лично я про себя тихо радуюсь – избежала очередного теста на знание этикета.

Я забираюсь в салон экипажа, Лара садится со мной, то есть даже в дороге уединение мне не светит, а свой единственный момент в галерее я бездарно слила.

– Лара, взгляни, чей экипаж едет впереди? – спрашиваю я, слегка сдвинув штору на окне.

– Экипаж князя Даларса, госпожа.

Совпадение? Дорога делает поворот, и я задёргиваю штору. Что происходит на обочинах, мне не интересно, а лобового стекла в карете не предусмотрено. Я откидываюсь назад и прикрываю глаза. При Ларе расспросить Розика не получится, зато можно прислушаться к себе, как советуют разные энергетические брошюрки.

Плавное покачивание умиротворяет и усыпляет. Задремать я себе не позволяю, вспоминаю, что говорилось в романе про магию, но на ум приходит лишь одна фраза, что магию даруют боги.

Чтобы исцелить, главная героиня выставляла открытую ладонь над повреждением, её пальцы начинали светиться. Получается, магия в руках или, как минимум, магия находит выход через руки. Я открываю глаза, поднимаю руку к лицу и мысленно приказываю магии показать себя, но ничего не происходит. Видимо, это так не работает. Мне бы для начала какой-нибудь учебник.

– Лара, есть, чем занять руки? Книжка, рукоделие…

Рукоделие мне лучше не давать, я его называю исключительно, чтобы оттянуть внимание от моего внезапного желания почитать.

– Моя госпожа? – почему-то мой интерес к благородным развлечением пронимает её гораздо сильнее, чем моё возвращение с неправильно затянутой шнуровкой.

– Нет, да? Жаль.

– Простите, моя госпожа. Прежде вы никогда не проявляли интереса и раздражались, если замечали в багаже шитьё или книги.

Даже так? А раздражаться-то зачем? Не сама же Бернара багаж таскала.

– Всё меняется, – философски замечаю я.

И замолкаю.

Сейчас удачный момент, чтобы попробовать навести мосты. Лара мой очень полезный потенциальный союзник, но также она может быть чужими глазами и ушами, никакой откровенности, пока я не узнаю, кому на самом деле принадлежит её верность. Поэтому я отворачиваюсь к окну.

Мы давно спустились с холма, на котором раскинулась загородная резиденция графа Бальса, с обеих сторон дорогу обступает хвойный лес. Я приоткрываю створку и впускаю легкий запах смолы, свежесть леса.

– Госпожа, осмелюсь заметить, что экипаж князя свернул налево, дорога на столицу правая.

Я высовываюсь из окна. Это и есть описанная в романе развилка? Необычное ощущение – я читала об этом месте, считала вымышленным, а теперь вижу своими глазами.

– Останови.

– Госпожа?

Лара послушно выстукивает на стене ритмичный сигнал, и наш экипаж прижимается к обочине. Я верю, что Гедан справится, ведь в отличии от оригинала теперь он знает о засаде и наверняка успел подготовиться. Более того, на поле боя мне делать совершенно нечего, ни во время скоротечного боя, ни после, ведь я не медик, как оказывается первая помощь представляю очень смутно. Если бы мы не ехали сразу следом за Геданом, я бы и не подумала останавливаться, но сейчас, когда я знаю, что всё случится вот-вот, дурное любопытство побеждает.

Рядом останавливается чужой экипаж. Дверца открывается, выходит девушка в дорожной форме горничной, подходит к нашему экипажу, и снаружи раздаётся её довольно громкий с нотками требовательности голос:

– Леди Валетта просит прощения за беспокойство и спрашивает, не нужна ли какая-либо помощь.

– Леди Бернара, – в тон ей отвечает Лара, – благодарит за беспокойство. Леди немного укачало.

Горничная скрывается в своём экипаже, но он не трогается с места, а через минуту горничная снова выходит и направляется к нам.

Я бросаю вопросительный взгляд на Лару, но та сама невозмутимость. А ещё мне кажется, что от Лары исходят волны молчаливого неодобрения. Я про себя лишь вздыхаю в тщетной попытки отыскать тормоза или хотя бы остатки благоразумия, но жажда очередной сумасшедшей авантюры перекрывает всё.

– Леди Валетта передаёт леди Бернаре нюхательную соль.

Пфф!

– Леди Бернара благодарит леди Валетту, однако нет необходимости.

Они так и будут общаться между собой?

– Леди Валетта также приглашает леди Бернару на чай.

– Леди Бернара снова благодарит, но вынужденна отказаться.

Интересно, Лара хорошо чувствует моё настроение или наоборот абсолютно не заботится о моём мнении? Скорее первое.

Чужая горничная уходит, снова скрывается в экипаже, и на сей раз он продолжает движение. Мимо проезжает ещё один. Чей, не знаю, спрашивать Лару я не стала, незачем в очередной раз светить своим незнанием очевидных остальным вещей.

– Я хочу подышать свежим воздухом, – сообщаю я.

Лара, чуть помедлив, открывает дверь.

Наружу я чуть ли не выпрыгиваю – спускаюсь, не дожидаясь, когда мне подадут специальную приставную лестницу, пользуюсь неширокой уступкой для слуг.

– Госпожа?

– Я хочу немного прогуляться, подышать лесом. Нет необходимости меня сопровождать

Издали доносятся звуки ударов металла о металл.

Пока доберусь, борьба стихнет. Я торопливо скрываюсь в зарослях. По дороге быстрее, но тогда я окажусь на виду, а мне этого не нужно. Опыт лазания по кустам в платье у меня уже есть, в этот раз не приходится даже юбку задирать, её прекрасно защищает плащ.

Звуки боя стихают. До меня долетает чей-то резко обрывающийся хрип. Я наконец замечаю ель с обломанной макушкой, забираю чуть правее, и выхожу на дорогу у поворота. Отсюда меня не должно быть видно из экипажей, выбирающих правое ответвление, на столицу.

Экипаж князя стоит наискось, флегматичные серо-серебристые лошадки щиплют на обочине траву. Я слышала, что лошади пугаются крови, но не эти. А вот меня от вида четырёх мертвецов замутило. Я видела смерть, я ведь похоронила родителей, но та смерть была иной, тихой, похожей на сон. Раны на этих телах выглядели плохо. Я прижимаю руку ко рту и остро жалею, что отказалась от нюхательной соли, её вонь помогла бы перебить окружающие запахи.

Гед замечает меня первым, впивается взглядом, но тотчас расслабляется.

– Леди?

Я усилием воли заставляю себя не смотреть по сторонам, сосредотачиваюсь на Геде, подхожу ближе, и это становится ошибкой. У экипажа, раскинув руки, лежит кучер. Алая полоса перечеркнула горло. Скривившись, Гед закрывает ему глаза.

– Я…

– Леди, – перебивает он, – не говорите мне, зачем вы здесь, не хочу выслушивать очередное безумие, что вам стало любопытно.

– Вы так хорошо изучили меня новую, – справляюсь я с голосом.

Гед протирает свой меч.

– В силу обстоятельств мне приходится разбираться в людях, и всё равно я ошибаюсь.

– Вы не ранены? – это меня больше всего волнует.

Он качает головой.

– Нет, вы же предупредили, что удар будет в спину.

– Хм?

Гед невесело хмыкает и бесцеремонно мыском цепляет ногу кучера:

– Леди, я предпочитаю ездить с плотно закрытыми окнами. Если бы не вы, я бы не понял, что Глен повернул в противоположную сторону, я бы продолжал доверять ему, подставил спину. У него у единственного был шанс.

– Но как? Он же с вами из вашего княжества, должен быть безоговорочно предан вам.

– Но именно Даларскому княжеству нужна моя смерть.

Но ведь княжеством правит Великий князь, родной отец Гедана. Как он может хотеть смерти собственного сына?!

– Эм, – только и получается сказать у меня.

Во взгляде Гедана вдруг проглядывает застарелая душевная боль. Я бессознательно протягиваю руку. Хочется выдернуть ту занозу, что доставляет эту боль. Но как выдернуть нечто нематериальное? Мои родители были замечательные, любили нас с сестрой, поддерживали. Их любовь как тёплое одеяло обернула меня, и даже сейчас, когда их не стало, я чувствую незримый кокон их защиты. Каково Геду? Я бы не смогла…

Он резко отворачивается. Наверное, не хочет, чтобы я видела его слабость и одновременно не может совладать с выражением лица. Я всё-таки касаюсь его плеча самыми кончиками пальцев. Не лезу обниматься, не вторгаюсь в его личное пространство, а лишь обозначаю, что я рядом, и что я сочувствую. Хотя толку ему с моего «рядом и сочувствую».

Гед чуть поворачивает голову. Мне по-прежнему его лица не видно, а вот он может видеть меня краем глаза.

– Мне было четырнадцать, когда Великий князь Даларс и король Флипии подписали мирный договор, согласно которому я в залог мира отправляюсь во Флиппию.

– Ужасно.

– Я понимал, что мы проигрываем. Для Флиппии война выходила слишком затратной, но они могли нас додавить, именно поэтому договор подписывался на их условиях, тем более нам возвращали захваченные земли. Я понимал…

– Но чувствовал себя брошенным. И ты, – я как-то естественно перехожу на «ты», – остался наедине со страхом перед чужим враждебным миром.

Я говорю не столько о нём, сколько о себе. Я стараюсь не заглядывать в бездну ужаса, которая плещется под напускной бравадой. И страх, стоило о нём вспомнить, понимает голову. Меня пробирает озноб.

– Главное условие договора – почётным заложником должен быть не просто сын Великого князя, а наследник. А кто в княжестве хочет нового правителя, воспитывавшегося врагом? Когда я приехал, меня буквально облепили сыновья аристократов, изображали гостеприимство и дружелюбие, подталкивали к мысли, что отец меня бросил, а здесь я могу найти новую семью. В смысле надёжных друзей и названных братьев. Меня пытались подсадить на наркотики, на вино, завлечь в бордели. К счастью, под видом слуги со мной отправился мой учитель, без него бы я не справился. Через год меня, наконец, оставили в покое. Как оставили? Мне больше не пытались навязать ложную дружбу. Я сполна хлебнул, что такое быть заложником из слабого княжества, которое Флиппия рассматривает как свою добычу. Меня не пытался ужалить только ленивый.

Откуда такая откровенность?

Впрочем, никаких тайн Гед не открывает.

– Мне жаль.

– Это перенести было легче. Постепенно развлечение лордам наскучило. Возможно, король повлиял.

– Какой смысл навязывать тебе жену? Власти у неё не будет, от воспитания наследника ты её отстранишь.

– Вот именно, леди. Наследник. Почему бы графу Бальсу не стать регентом при малолетнем внуке?

– Ох…

– Так что дома мне не рады, но объявить наследником моего брата не могут, ведь это спровоцирует новое кровопролитие, к которому Флиппия готовилась все эти года. Мы, конечно, тоже, но… В общем, единственная приемлемое основание для смены наследника – моя смерть. Недавно до меня дошли сведения, что Великий князь тяжело болен. Вот, – он снова касается мыском ноги кучера, – я и убедился в их достоверности.

В стороне от дороги раздаётся хруст ветки, к нам кто-то идёт.