Царица барахолки или мой магический сэконд-хэнд

Незваные гости - это не всегда плохо.

Я осторожно поставила чугунный подсвечник на край латунной ванны. Прислушалась к себе. Отпускать его ручку не хотелось. Настроение как по волшебству сменилось с “Зачем ты лезешь туда, где ничего не понимаешь?!” на “У меня все получится!”

Впрочем, почему “как по волшебству”?

Это же и есть моя магия!

– Магия… – тихонько прошептала я, примеряя это слово к самой себе. – Это моя магия… Моя. Магия.

До этого момента все эти слова про одаренность и особые способности казались как-то пустой трескотней. Как какая-нибудь тарология с астрологией в моем мире. Что-то вроде игры. Темы, на которую забавно бывает поболтать с подружками, но всерьез во влияние каких-то там созвездий или нарисованных на картонках символов на жизнь никто не верит.

– Моя магия, – повторила я уже увереннее. И краем глаза заметила золотистый отблеск в дальнем углу. Статуэтка полуголой девушки? Я же в прошлый раз ее на складе видела! Показалось, что хорошенькая металлическая головка девушки покивала. И в тишине раздался тихий смешок, как будто колокольчик прозвенел.

Но когда я сделала шаг в ту сторону, то никакой статуэтки в том углу не оказалось. Косой солнечный луч и кружащиеся пылинки.

Показалось.

– Да-да, показалось, – сказала я вслух.

– Что показалось? – пророкотал Горгон.

– Да так, ничего, – сначала отмахнулась я. А потом вдруг одернула себя. Ну вот зачем я опять пытаюсь сделать вид, что ничего такого, а? Сейчас как раз та самая ситуация, когда можно и разобраться, что именно происходит! – Хотя нет. Горгон, мне только что показалось, что вот в том углу стояла золотистая статуэтка девушки. А сейчас ее там нет. Скажи, это я схожу с ума, или все-таки…

– Там была статуэтка, – тут же ответил Горгон.

– И куда она делась теперь? – спросила я.

На некоторое время Горгон замолчал. И даже светящиеся глаза потускнели. Я даже испугалась, что он опять выключился на неопределенный срок. Но уже через несколько секунд свечение снова вернулись.

– Она скрылась в тени, – сообщил Горгон.

– Так-так, а подробнее! – спросила я. И снова потрогала рукой подсвечник. Блин, как же приятно стало теперь касаться этой штуки! Будто заряжаешься уверенностью и надеждой на хорошие новости!

– Я не очень понимаю, – неуверенно пророкотал Горгон. – Кажется, в нее вселилась одна из потусторонних сущностей. И она теперь что-то вроде меня. В ней есть разум и воля, только она… как бы… довольно злокозненная.

– Она может нам навредить? – спросила я.

– Нам… нет, – после паузы ответил Горгон. – К нам она настроена дружелюбно. Ко всему этому дому. Но вот к чужакам… Клеопатра, она говорит, что именно ты открыла ей путь.

“Пожалуйста-пожалуйста!” – вспомнила я.

– Получается, она теперь наш дом охраняет? – спросила я. – И как долго это будет… гм… длиться? И, кстати, раз ты с ней общаешься, может быть, она со мной тоже поговорит?

– Гм… нет, – чуть смущенно пророкотал Горгон. – Она не настолько разумна. Я ее понимаю, потому что мы… как бы это сказать… одной природы. А у тебя с ней ничего не получится, как если бы ты пыталась разговаривать, например, с кошкой.

– Некоторые кошки умнее людей, – хмыкнула я.

– Но рассказать об этом словами они не могут, – резонно возразил Горгон.

– Пожалуй, – кивнула я. И снова посмотрела в тот угол, где в прошлый раз заметила статуэтку. – Горгон, скажи, она может стать нашей проблемой?

– Все, что угодно, может стать проблемой, – философски пророкотал Горгон. – Ты ее создала без акватикуса. А это значит, что она будет делать то, что считает нужным. А ее разумность… гм… В общем, я бы не рассчитывал на то, что она всегда будет правильно решать, кто тебе друг, а кто враг.

– Акватикус… Эта штука, которая тобой управляет? – уточнила я.

– Да, – подтвердил Горгон.

Да уж, веселое дело. Получается, что у нас по дому бродит некая призрачная кошка в теле золоченой полуголой девицы, которая сама решает, кто друг дома, а кто враг. И она может делать всякие… всякое… В общем, как-то магичит. Повод ли это для беспокойства?

Хм… Дайте подумать.

– Ладно, я подумаю об этом потом, – решила я. – Сейчас есть дела поактуальнее!

Я посмотрела на кучу предметов. Может и неплохо, что этого всего так немного. Все-таки я пока еще начинающая волшебница, мне не так просто дается вот эта вся магия…

Мы с Горгоном возились до темноты. Пара кожаных ремней оказались просто ремнями, без каких-то воспоминаний и ассоциаций. Сложнее всего оказался чайник. На нем как слои грязи напластовалось несколько плохих воспоминаний. Стоило отчистить одно, как всплывало другое. Этот чайник прямо-таки повидал в этой жизни всякое. Не позавидуешь.

Горгон порывался очистить следы копоти. Но я не позволила. Если он снова станет сияющим и блестящим, то исчезнет тот вайб, который мне хотелось сохранить.

Чистить пришлось другое… Одинокие тоскливые слезы. Обиду. Настоящее горе. Потерю. Еще одну потерю…

Ужас…

Я раз за разом прикладывала ладонь к имериту, переживала вслед за кем-то очередные ужасные мгновения. Потом безжалостно пережигала эти следы воспоминаний в невесомый пепел, сдувала их призрачным ветром… И чувствовала, как раз за разом это действие получается у меня все лучше и лучше.

Потом я снова погружалась в ад и снова его смывала.

Пока наконец медный чайник не наполнился уютом летней ночи, сияющими звездами над головой, пением соловья и густым ароматом горячего чая с пряностями…

– Кто-то стоит у порога, – вдруг проговорил Горгон.

Я осторожно выглянула в щелочку. Подкралась я к двери, натурально, как мышка. Ни одна половица не скрипнула, могу собой гордиться! Но тут же обнаружила, что никаких инструментов для “подглядывания наружу” у нас на входной двери нет. Только небольшая щель где-то на уровне пояса.

“А вдруг там шериф, а ты как растрепа!” – подколол меня внутренний голос. Но как-то он без души, я даже не занервничала. Тем более, что за дверью явно стоял не шериф.

“Эх, а жаль!” – подумала я вопреки воле и логике.

Но ничего опасного на крыльце я тоже не увидела. Там мыкался мальчишка лет, наверное, десяти. Аккуратно одетый, с прилизанным пробором. Он шевелил губами, будто репетировал, что скажет, когда дверь откроется. Но постучать он пока так и не решился.

Я распахнула дверь. Мальчик испуганно отскочил, чуть не свалившись со ступенек.

Но я ухватила его за жилетку и удержала на ногах.

– Только не бейте! – заверещал он, прикрывая голову руками.

– С чего это мне тебя бить? – нахмурилась я. – Ты кто?

– Я Тибул! – мальчик гордо приосанился. И даже в сторону чуть отшагнул, чтобы значительнее смотреться.

Я захихикала. Мальчик насупился.

– А будешь смеяться, письмо тебе не отдам! – пробурчал он.

– Что еще за письмо? – удивилась я. – Кому?

– Тебе, кому же еще? – буркнул мальчик.

– Ничего я не смеюсь! – сказала я. И приложила все свои силы, чтобы придать лицу серьезное выражение. А это было непросто!

Но у меня получилось, судя по тому, что серьезный мальчишка полез-таки в карман и достал оттуда сложенный треугольником лист бумаги. И даже почти отдал…

– Ты же Донна? – спросил он.

– А? – опешила я.

– Ну, ты же Донна, да? – уточнил мальчик и свел светлые брови-щеточки к переносице. – Помощница Горбуна, барахольщика из Тряпичного конца?

– Да-да, я помощница Горбуна! – заверила я и выхватила письмо из рук мальчика.

От лжи тут же вспыхнули уши. Но я никак не могла позволить мальчишке уйти и унести записку.

– Ну ладно тогда, – мальчик шмыгнул носом и еще раз недоверчиво меня оглядел. – Тогда хозяйке передам, что лично в руки письмо вручил.

И он с такой скоростью помчал к калитке, что я даже не успела предложить ему в награду что-нибудь сладенькое или хотя бы попить.

– Хм, хозяйке? – я посмотрела на бумажный треугольник. – А я почему-то думала, что Донне могут писать только ее многочисленные ухажеры…

Подписан треугольник не был.

Я пережила короткий внутренний спор с когда-то вбитыми намертво установками, что чужие письма читать нехорошо. Коротким он получился потому что… Да блин, какая уж тут деликатность?! Я вообще-то пытаюсь пропавшую девушку найти, а тут такой шанс!

Я развернула треугольник, и меня на мгновение окутало облако свежего аромата. Что-то очень легкое, цветочно-травянистое…

“Дорогая моя подруга! Я кое-что узнала о твоем отце, но расскажу только лично. Приходи сегодня после заката, посплетничаем и подумаем, что делать дальше. Твоя М.Б.”

Нда, очень информативно… Я покрутила листочек в поисках каких-нибудь особых пометок. Ну, там, росчерк, монограмма… Может его над свечкой подержать, и там проявятся буквы?

Я вернулась к Горгону с весьма задумчивым видом.

– Что именно хотел этот юноша? – спросил Горгон.

– Я думала, ты все слышал, – сказала я.

– Увы, за пределами этой комнаты мои способности ограничены, – с ноткой сожаления пророкотал Горгон.

– Он принес письмо, – вздохнула я. – Для Донны. Вот только я понятия не имею, от кого оно. Может быть, ты знаешь, кто мог бы назвать Донну своей дорогой подругой?

– Бумага, которую ты держишь, вышла из той же мастерской, что и одна вещь, которую ты мне не так давно показывала, – деловым тоном сообщил мне Горгон.

– Вещь? – переспросила я.

Горгон выдержал паузу. Вот блин! Досталась мне стиральная машинка со склонностью к интриге!

– Ну же, Горгон! – я умоляюще уставилась в его светящиеся зеленые глаза. – Если ты что-то знаешь, говори уже.

– Платье, – подсказал он.

– Платье? – нахмурилась я. – То, красное? Которое сшито на какой-то там магической мануфактуре?

Я замолчала и снова посмотрела на письмо.

Да, точно!

М.Б.

Марша Бланко!

Получается, что рабыня барахольщика Донна и хозяйка магической швейной мастерской – подруги?

Ничего себе, новости…

– Пожалуй, мне надо проветриться… – задумчиво проговорила я, аккуратно складывая письмо.

– Она приглашает не тебя, – напомнил Горгон.

– Вряд ли в швейной мастерской в незваных гостей стреляют из арбалета, – хихикнула я.

– Будь осторожнее! – напутствовал меня Горгон, когда уже практически вышла из дома.