Брутфорс 5

Глава 22

— Я вся внимание, — Надежда сложила руки на столе и внимательно посмотрела на Гелия.

— Есть у нас один сотрудник… — начал Гелий. — Активный, амбициозный и без преувеличения скажу — талантливый.

Надежда оживилась:

— Только не говорите, что молодой!

— По сравнению со мной — молодой. Но не студент, давно не студент. Речь идет о нашем самом молодом профессоре, хотя, по сравнению с нами, он мальчишка, конечно. Примерно ваш ровесник, — ответил Гелий.

— Расстановку поняла, — улыбнулась Надежда.

Забавно, когда уже десять лет считаешь себя взрослым человеком и тут узнаешь, как на тебя смотрят те, кто старше. Но ничего, пусть думают, что хотят, главное, найти решение. Желательно сегодня.

— Он подал заявку на должность главы команды, которой предстоит реанимировать восточную библиотеку. Ту, которую не удалось заменить пиратской.

— А разве есть, что реанимировать? — заинтересовался Радий. — Я считал, что там осталось только совочком мусор собрать, а так все заново строить придется.

— Не придется. Они сохранили большую часть содержимого, а если общий обмен не исчезнет, то недостающие элементы можно будет запросить заново. У них есть вполне вменяемый проект контура. Но вот чего у них нет, так это полноценной защиты и фильтров. Теоретически мы можем поделиться фильтрами — и внешним, и внутренним, хотя все понимают, что они оба временные костыли. Но защиты у них нет. Этим и должен заниматься новый человек, которого они так отчаянно ищут.

— Как насчет воспитать бабу-ягу в своем коллективе? — хмыкнул Бином.

— В перспективе воспитают. Прямо сейчас у них никого нет. Они искали человека на эту должность с прошлой осени, а в последнее время так активизировались, что переполошили всех соседей. Запад испугался, что они схантят Кулбриса, и их ужас был так велик, что они даже попытались его вернуть домой. Фактически украсть. Превентивно.

— Кого?

— Кулбриса.

— А где сейчас Кулбрис? — нахмурился Радий. — Что-то я давно о нем ничего не слышал?

— Кулбрис сидит у Вальтона со своими пингвинами, — ответил Гелий и засмеялся, увидев лицо Радия. — Не спрашивай, это история, достойная целого вечера. Мы под это дело отдельную бутылочку возьмем. В сухом остатке никого украсть не удалось, пингвины и Кулбрис укрылись в Тверских лесах, наши высказали западным спецслужбам свое «фе», и всё пока стихло. Полагаю, потому что они выяснили, что Кулбрис никуда ехать пока не хочет.

— А когда захочет, никто за ним не успеет, — предположила Надежда.

— Вот не знаю. Он теперь маломобилен. При двух подопечных и двух пингвинах особо не побежишь. И потом он увлечен их проектом. Но нет, этот проект никак не касается восточных дел, библиотекой ему заниматься. Понятия не имею, почему Запад так перевозбудился, Кулбрис никогда особо не погружался в защитные системы. Вернемся к нашим… талантам. Человека, о котором мы начали говорить, зовут Красин.

— И вы его отпустите?

— Конечно. У нас свободная территория. Даже не будем настаивать, чтобы он доработал учебный год, сами его студентов выпустим. Ему тесно у нас: сверху старики, снизу борзая молодежь и ни одной задачи, которую он бы счел достойной. На мой взгляд, амбиций у него многовато, но уж сколько есть.

— А он справится? С тем, что хотят восточники?

— Думаю, да. Я в принципе не считаю ту задачу нерешаемой, он им подойдет. Так что Красин — и есть наш подарок Востоку. Пусть забирают, — ухмыльнулся Гелий.

— Чувствую какой-то подвох, — прищурился Радий.

— Да, — поддержала его Надежда.

Тут около их стола материализовался официант, забрал пустые бокалы и предложил повторить. Никто не отказался, и официант отбыл за новыми порциями.

Когда перед каждым снова стоял напиток, все выжидательно посмотрели на Гелия. Паузу дальше тянуть было нельзя, и он, насладившись вниманием, продолжил.

— Есть небольшой подвох. Хотя по сути Красин — единственный дельный кандидат, я бы на их месте брал бы его не глядя, у них есть довольно идиотское требование. Каждый претендент должен не только предоставить на конкурс концепт, но и действующую модель.

— Действующую? Не демонстрационную?

— Демонстрационную, которая притворяется действующей. Но и это дело непростое. Собственно в этом и затык. У него есть собственные разработки нужного профиля, но вот приятной демонстрашки нет. Так, чтобы все забились в экстазе.

— Какой кошмар! Неужели из-за такой мелочи всё сорвется? — Надежда сжала тонкую ножку бокала с такой силой, что чуть не разломила ее. Стекло, однако, устояло, и она поставила недопитый бокал на стол от греха.

— Может, — пожевал губами Гелий. — Не хотелось бы.

— Неловко предлагать такое, но… вы не поможете ему?

— Напрямую не могу. Как и Север не может взять и помочь Востоку. Потому что сотрудничество скомпрометировано, доверие подорвано, всё должно сложиться само. Скажу прямо, я уже сделал всё, что мог. Теперь участники должны доиграть матч сами. Пять к одному, что у них получится. Я бы хотел, чтобы получилось.

— Что можно сделать, чтобы получить хотя бы девять к одному? — деловито спросила Надежда, успокоившись. Намеченная траектория ее в принципе радовала.

— Да вы редкая женщина! — развеселился Бином. — Обычно женщины хотят абсолютных гарантий! И стопроцентных защит. Я почти ждал, когда вы скажете, что у нас нет права на ошибку.

— Я все-таки теперь замминистра. От каких-то подходов приходится отказываться. Я знаю, что гарантий нет и не может быть.

— Нет, вы замминистра, потому что знаете это, а не наоборот. Я поздравляю вас с новой должностью, а Астахова с усилением команды. Мастерства не пропьешь!

— Однозначно, — улыбнулся Радий. — Поэтому пропьем что-нибудь другое.

— Поддерживаю, — поднял бокал Гелий.

Надежда вздохнула и подняла свой бокал. Какое все-таки несерьезное отношение у некоторых.

Апрель почти закончился, а мы все еще топтались на месте. Затык возник, где не ждали, потому что с самим материалом наши внезапные попутчики нам разобраться помогли: Хмарь сумела под руководством загадочных бабушек породить крутейшую органическую ткань. Еще бы чуть-чуть, и они бы с ней вывалились в материальность, что никак не приблизило бы нас к зачету, но позволило бы изрядно порезвиться. Я уже на полном серьезе планировал пошить себе плащик из органики.

А проблема возникла с переносом их творения к нам. До того, как мы появились в институте, там действовала отлаженная процедура: вырабатывалась формула, автомат выгонял из себя фрагмент нужного размера, из него на месте кроился элемент, который затем перегружался в стандартное хранилище и все были счастливы.

Но нам требовались здоровенные куски, сопоставимые с тем, что колыхалось у группы ЛОЛ в демонстрационном зале, которые начисто не хотели лезть в хранилище. Олимпия, осознав масштаб, сообщила нам, что мы справимся, а ей пора на дачу, Лидия отговорилась срочным проектом, и только Лариса все еще оставалась с нами.

Хмарь металась между универом и Плющихой, и в конце концов уговорила Ларису снова допустить всю нашу банду в лабораторию. В понедельник мы должны были прибыть туда с мытой шеей и как-то поучаствовать в упаковке материала Хмарь.

Проблему эту надо было решать, потому что даже если бы мы узурпировали рабочее пространство, нагородив всю конструкцию целиком прямо там, то нерешенный аспект упаковки не дал бы нам сдать зачет.

Красин ходил хмурый. Питон и Килик воспользовались лайфхаком, который он сам же нам и подкинул, изготовив обманную склейку, за что он им поставил вожделенный зачет, но счастливей с тех пор он не стал. Видимо, изделие Питона с Киликом до чего-то не дотягивало. Но меня тошнило от мысли, что придется идти тем же путем.

Тем не менее вместо того, чтобы собирать контур защитной конструкции вместе с парнями, я ограничился общими расчетами и ждал, когда мы придем к какой-то определенности с материалом Хмари. А уже после этого собирался впрягаться. А пока копался с текучкой.

Хмарь ржала над моими конспектами как подорванная. Она поймала меня на том, что я фиксирую всё подряд: и что говорил профессор, и что я по этому поводу думаю. И не всегда понятно, что где. А какие-то куски пропускаю как неважные. Им с Олич пришлось выловить Мавра с Обой, чтобы понять, что на самом деле было на занятии. Но теперь она заявила, что хочет получать именно мои конспекты, тем более, что Олич выздоровела, а две версии — лучше, чем одна.

За последние две недели я успел разнюхать, подслушав обрывки разговора Марго с Гелием, куда намылился Красин, и положил последний кусочек паззла в картинку. Гелий хочет сплавить Красина на Восток — чудесно. Просто отлично. Скатертью дорога, флаг в руки, попутного ветра в горбатую спину. Теперь понятно, где тут чей интерес. Еще пусть Варвару с собой заберет, мне не жалко.

Понятно, что Гелий не хочет полноценно впрягаться. В конце концов чья карьера? Вот пусть Красин сам и копает. Тут Гелий выступил отлично. Это вам не игра с нулевой суммой: и студенты при деле, и буйный сотрудник свалит. Изящная конструкция! Этими откровениями я ни с кем делиться не стал, но порадовался своей проницательности. Умнею, блин!

Сейчас я лениво прикидывал, кого мы сможем привлечь, если и следующая неделя не принесет долгожданного результата. Лечь на амбразуру ради карьеры Красина мне ничуть не улыбалось, даже просто убрать его из инкубатора — сомнительная радость. Однако задание надо было каким-то образом сделать, а идти путем Питона и Килика мне было глубоко отвратительно.

Надо было подстраховаться. И здесь я задумался. В инкубаторе даже нечего думать было искать помощи: наши возможности мы исчерпали. Обучиться системным работам за пять минут и думать было нечего.

Но тут я вспомнил, что в инженерном корпусе сидит наш друг Гиги, куратор всех андроидов. И хотя сам он точно не системщик, все равно зайду к нему. А дальше поглядим. По крайней мере у меня рисовался легитимный повод заявиться в инженерный корпус. Для себя я решил, что, если кто спросит, я разведываю возможность арендовать системную комнату для тестов. Вариант довольно жидкий, но другого я не придумал.

Гиги я нашел на первом этаже. Он сидел в своей каморке и гонял чаи. Перед ним на стуле стоял (сидел? может ли тумбочка сидеть?) один из поголовья Мимигов со свинченной головой, но не наш. Да я уже наших роботов в лицо знаю! Этот точно был не из наших.

— Привет! — заглянул к нему я. — Что делаешь? А я тут мимо шел.

Гиги обрадовался мне и даже не спросил, какого черта я тут хожу мимо. Он тут же затеялся заваривать новый чай, усадил меня за стол и начал жаловаться на новые регуляции из Министерства, которым конкретно этот Мимига не соответствует.

— А он откуда приехал? — осмотрел я перевернутую голову и тронул ее пальцем. Она закачалась на своей полукруглой макушке как каяк на озере.

— Этот Новосибирский, хорошая модель, но старая. Видишь, блок управления у него доисторический.

— Ну и что? — пожал я плечами. — И пусть. Насколько я помню всю эту историю, все поголовье к нам прибыло, чтобы квоты закрыть. Но сейчас это никого не волнует. Все носятся с проблемой осыпания элементов.

Я налил себе чаю и выцепил сушку из мешка, который притаился на углу стола.

— Сушку не ешь, — заволновался Гиги. — Крошки будут! А у него голова открыта! Еще насыпешь внутрь.

— Крошек не будет, — пообещал ему я, запихал сушку в рот и захрустел, не открывая рта. Люблю логику, чай пить можно, а сушки есть нельзя. Но хранить на столе опять можно.

— Да ты монстр, — с осуждением посмотрел на меня Гиги.

Я не стал ему ничего отвечать, а дожевал сушку и только после этого пожал плечами. Ни одна крошка не вырвалась наружу!

— Ты не понимаешь.

Гиги снял голову со стола и накрыл ей туловище Мимиги. Потом подумал и снова снял.

— Вы скоро почините свои элементы и побежите праздновать 50-летие общей валюты. А я тут останусь со всей отчетностью. И мне надо свой отряд предъявить в полной численности и в полном здравии, а для этого отчитаться об успехах.

— Успехов в чем? — я покосился на пакет с сушками. Гиги заметил, скорчил рожу и перекинул пакет на полку позади себя. Оттуда я точно не достану.

— В учебе, конечно. Ты уж и забыл, что они должны учиться. А я не забыл. И Министерство, поверь мне, тоже помнит. И после сессии я должен буду отчитаться об успехах. А их нет. Ну записывают они все, что видят и слышат, и что? В чем отличия от камер?

— Это ты брось, — обиделся я за роботов. — Наши полностью интегрированы во все наши дела. Только что пиво не пьют, но потому что ты их не пускаешь! Вспомни, я звал Софью к Менделееву, а ты что сказал? Ладно-ладно, я знаю, что они не усваивают жидкость, могли бы просто посидеть. Да я шучу, прекрати делать полосатое лицо.

— Какое еще полосатое лицо… — пробормотал Гиги, ощупывая почему-то уши. Уши вроде не лицо.

— А ты когда нервничаешь, у тебя на лице две вертикальных красных полосы появляется. Не знал? Дай я тебя сниму.

Я достал планшет, сфоткал Гиги и предъявил ему его полосатую рожу. Гиги почему-то не обрадовался. Если б я так изысканно краснел, я бы гордился, похоже на боевой раскрас.

— Короче, плевать на человеческие нормы, — отвлекся я. — Для андроидов должны быть собственные. И лично я считаю, что, и Софья, и пятый Мимига влились в коллектив офигенно. Нам нравится. Кстати, не хочешь с других отделений перегнать к нам подопечных? В инкубаторе спрашивали, нельзя ли еще парочку таких же. Вот Софьи сейчас нет, она с Хмарью на Плющихе сидит, и ощутимо не хватает.

Гиги оживился, как будто услышал что-то важное.

— А где они на Плющихе? У Олимпии?

— Ага. Ты ее знаешь?

— Слышал. И видел одну из этих дам на конференции. Они поразительные, конечно.

— Согласен!

— Так что они там делают?

Я коротко рассказал о наших упражнениях с защитным контуром, аккуратно оставив за кадром историю с Красиным. И пожаловался, что мы никак не можем перенести созданное Хмарью к нам, а дамы уже потеряли интерес к нашему проекту и теперь надо срочно что-то решать, пока нас не выгнали взашей. Потом непонятно, как все это собирать, потому что опыта в подобных делах у нас минимум. Конструкцию мы сваяли по учебнику и наметили, как будем все это скрещивать, но сам понимаешь, где учебник, а где практика. Гладко было на планшете, ага. А сроки поджимают, и зачет очень хочется.

— Слушай! — подумав, сказал Гиги. — Я кое-кого знаю, кто может тебе помочь. Причем и с тем, и с другим. Вот прямо идеальный вариант, и он сегодня здесь. Точно. Мы вместе ходили обедать, а он всегда прощается на обратном пути, когда домой идет. Пойдем прошвырнемся этажом ниже. Если ты закончил охотиться на сушки.

С сушками он, конечно, прикололся, потому что со своего места я и не смог бы достать до пакета. Я тут же отставил пустую чашку и выразил готовность идти. Даже не спросил к кому, а какая разница? Какой бы ни был этот человек, он сидит в инженерном корпусе, а это что-нибудь да значит.

Спустились мы не на этаж, а на два — и еще два остались ниже. Сколько же всего прячется внутри инженерного корпуса! В инкубаторе столько нет, я проверял. Прошли по коридору, освещенному веселыми зелеными и белыми лампочками, подошли к двери с загадочной надписью «Триада». Гиги постучал, изнутри что-то невнятно пролаяли, что Гиги посчитал приглашением войти, и открыл дверь, оставшись у меня за плечом.

Кто сидел внутри, я разглядеть не успел, потому что из комнаты что-то вылетело, ударило меня в лицо и рассыпалось искрами. А потом искрами рассыпался я.