Брутфорс 5

Глава 17

Астахов вышел на работу в восемь утра, а уже к десяти в его кабинет ломились все, кто желал закрепить клятву верности и ошарашить восстановленного министра ценными предложениями.

Надежде сочувствовали, но без большого тепла, она еще вчера ощутила холодноватое облако осуждения в столовой. Мысленно она лишь ухмыльнулась, люди замечательно умеют переобуваться. И если Астахов сдержит свое обещание, у нее еще будет возможность насладиться зрелищем.

Пока она кое-как успокоила своих подчиненных, которые в панике пытались понять, не пора ли разбегаться по другим отделам или министерствам, если начальство в такой опале. Вишней на торте послужило письмо от Координационного совета, которое в частности содержало такой абзац:

«Мы выражаем благодарность Юрию Владимировичу Астахову за возможность провести масштабную проверку надежности работы Министерства в это непростое время. Координационный совет Севера в полном составе единогласно поддерживает инициативы Министерства образования и надеется, что дальнейшая работа ведомства только усилит позиции территории».

«Ага, ага, — ухмылялся Астахов. — Как будто всё так и планировалось, а не подрались бульдоги под ковром. И над ковром. Хорошо, не насмерть».

Министерство связности тоже прислало письмо со сдержанным одобрением возвращения Астахова. В письме не было и следа на извинений, Асгард самым удобным образом забыл, что именно его контора инициировала отстранение министра. Астахов даже ощупал себя изнутри — нет ли у него в загашнике такого же запаса лицемерия. Обнаружил, что есть, и успокоился. К работе готов, не размяк за время принудительного отдыха.

Астахов преисполнился благодарности к Надежде. Если бы она не сумела насыпать столько соли на хвост борцам за связность, его возвращение не прошло бы так гладко. Ну что же, пора раздавать долги. Он дал указание секретарю подготовить приказ о назначении Надежды на должность замминистра.

Секретарь с непроницаемым лицом взялся за работу, уже представляя, как он невзначай поделится этой новостью у кулера. А ведь он говорил друзьям из поддержки, что не надо списывать Надежду со счетов. Она внятная тетка, и ему было грустно слышать, когда ее так легко сместили с должности, не предложив ничего нового. Теперь оказалось, что не легко и предложили.

Надежда вошла в кабинет Астахова в десять, как было назначено.

— С возвращением вас! — улыбнулась она.

— С новым назначением вас! — протянул ей руку Астахов.

— Уже? — удивилась она, ответив на рукопожатие. — И никакой интриги не будет? Со мной только что перестали здороваться. Я подумала, что пауза в несколько дней подарит мне еще парочку ценных наблюдений.

— Не можем себе такого позволить, хотя я вас понимаю,— ухмыльнулся Астахов. — С другой стороны, что такого вы узнаете о людях? Ничто не ново под Луной. А вы мне нужны на новой должности уже сегодня. Уверен, что развлечений на ней у вас будет так много, что вы еще пожалеете, что не узурпировали мою. Надеюсь только, что вас порадует новый оклад, раз на должности и.о. вам ни талера не прибавили.

— С нетерпением жду, — наклонила голову Надежда. — Что вы замыслили?

Астахов прервался на секунду, чтобы дать войти секретарю с приказом о назначении. Он просмотрел приказ, кивнул, подписал и передал Надежде на подпись об ознакомлении. От должности и.о. ее освободили вчера, так что ничто не мешало ей занять новую должность сегодня.

После того, как подписи были поставлены, а секретарь покинул кабинет, раздуваясь от чувства принадлежности, Астахов приступил к изложению плана.

Реализовывать план предстояло Надежде, не зря же она согласилась. Конечной целью была квалификация текущей ситуации в качестве кризиса, а не коллапса, но двигаться туда надо было постепенно. Сначала надо было напугать партнеров возможностью блокировки решений.

Север так никогда не делал. Настолько неконструктивного поведения от него никто не ждал, и именно на это рассчитывал Астахов. В старой парадигме он бы сразу предложил другим территориям согласиться на статус кризиса и действовать по древней инструкции, тем более, что она была совсем не плоха. Но в новой предстояло действовать хитрее. К некоторым точкам нельзя было доехать напрямую.

Срок моего наказания подошел к концу, я без сожалений расстался с Центурионом, с которым мне пришлось пересечься еще два раза, и с сожалениями — с роботами и Турлиу. Правда Турлиу обещал пригласить нас на презентацию курсовой работы. От тестов с нашим участием он отказался, поскольку закупил себе специального киборга для пищевых тестов. И планировал подвергать риску именно его.

Киборг не был антропоморфным, а больше напоминал круглую тумбочку, как и все Мимиги, но биологического в нем было чуть ли не столько же, сколько во мне. В день он мог употребить без забивки фильтров около десяти килограммов еды и напитков, дать прогноз по основным аллергиям, пищевым отравлениям и даже степени опьянения, что было важно для коктейлей.

Единственное, чего он не мог достоверно предсказать, это понравится ли людям вкус или нет. У него была встроенная линейка вкусовых профилей, на соответствие которым он проверял еду и питье, но Турлиу заявил, что вот этому функционалу он совершенно не доверяет.

— Киборг не может в этом разбираться! Он тупой. Он соответствие параметрам сечет, а на большее не способен. Да и мне этого не надо! Вкусно-невкусно я сам могу определить, а вот документец с анализом «вредно-не вредно-умеренно вредно» мне пригодится. Буду прилагать к домашкам.

Турлиу привлек меня к настройке своего киборга-тестера, поскольку изначальные установки его не устроили. Киборг был настроен настолько креативно, что по степени эмоций составлял конкуренцию Турлиу. Если киборгу что-то не нравилось, он пускал фонтанчики из головы, мигал глазами и произносил механическим голосом «Гадость! Гадость!».

Я его от этих проявлений отучил, и теперь устройство молча выдавало анализ на свой экран и пересылало Турлиу на планшет. Турлиу остался доволен. Даже мигание глаз отключил, потому что оно его бесило.

Киборг получил имя Анубиса, раз хозяйка категорически отказалась переназвать кота. Как я понял, Турлиу уже успел один раз встретиться с ней под соусом воспитания кота и надеялся еще не раз обсудить тему. Но гештальт с именем закрыл сам.

Вот новоявленному Анубису и предстояло употребить в себя все удачные и неудачные эксперименты Турлиу.

После окончания трудовых работ я удостоился беседы с Антониной, за время которой раз десять поклялся вести себя хорошо с умеренной степенью искренности. Заодно узнал от нее, что нам вернули нашего министра, и все заинтересованные лица ликуют.

Надеюсь, теперь мы будем видеть Гелия почаще. Хотя я точно не знал, что он разнюхивает в Министерстве и окрестностях, но надеялся, что профессорская миссия позади — он появится в инкубаторе, и можно будет его снова мучить вопросами.

Временное лицензирование нашим элементам помогло (я был прав!), и системщики собрали свой внутренний фильтр ко всеобщему удовольствию. В дело пошла моя разработка, а Маврову системщики пристроили к каким-то другим делам. Но Мавр все равно ходил и бубнил, что я коварно отправил на лицензирование свой элемент под номером один, а его — под номером два. И подло победил. Я пожимал плечами. Даже в голову не пришло установить другой порядок, честно говоря.

Зато наша библиотека теперь числилась самой защищенной в мире, и системщики потихоньку кропали документацию для других северных библиотек.

Вокруг Слона с Лодкиным крутился Барс и даже пытался проникнуть на испытания, к которым была допущена наша группа, но его не пустили. Барс даже на какой-то спецкурс записался, только чтоб почаще бывать в инженерном корпусе, но пока и это ему не особо помогало.

А сегодня в лабе Оба вещал о происходящем на Востоке. Официальная информация была скудной, оттуда доносилось невнятное «всё под контролем», но даже нам было понятно, что нет. Зато прояснилось, почему так шустрит Барс.

— В общем, пиратская библиотека отказалась переезжать и перенимать статус главной восточной библиотеки, — рассказывал Оба. — Уже окончательно. Они там несколько недель тягали канат туда-обратно, но теперь — всё. Прошла любовь, завяли помидоры.

— А почему? — удивился я. — Им предложили плохие условия?

— Ну не то чтобы плохие. Средненькие. Руководство — замени, часть элементов — выкини, меры безопасности — усиль. Денег, правда, должно было быть побольше, сейчас они берут какие-то талеры только за четверть элементов, остальное раздают бесплатно. Ну и доли владельцев хотели поуменьшить. До половины. Я, честно говоря, не знаю, на что наши лидеры рассчитывали. Что пиратам надоел их статус? Ну, наверное, надоел. Они ведь давно существуют и легализоваться уже несколько лет хотят, потому и Барса сюда запихнули.

— Примерно как тебя сюда отправили твои? — коварно уточнил Мавр.

— Абсолютно, — не вздрогнув, подтвердил Оба. — Только у нас нет своей библиотеки, мои-то системщики и инженеры. У нас там вообще плохо с базовой органикой, потому и элементы хуже.

— И как? — заинтересовался я. — Делишься знаниями?

— Да с ними хрен поделишься, — обиженно фыркнул Оба. — Они же слушать не хотят, потому что не верят, что всё устроено так, как устроено. Ну а что-то я и сам не говорю, ибо нефиг. Не заслужили.

И тут Оба перешел к последнему витку истории с восточными библиотеками. Когда переговоры между пиратами и Бангалором закончились ничем, пираты захотели себе самостоятельный легальный статус и подали заявку в Совет регионов. Ни больше, ни меньше. Мотивируя свое желание исправиться и приносить пользу миру, поскольку в последний месяц они принесли ее столько, что ее можно и зачесть.

— Они в каком-то смысле правы, — заметила Хмарь. — Дистрибуция из Бангалора-то уже сколько времени не идет?

— Сколько-то не идет, — признал Оба. — И не будет пока. Потому что они свою избушку обрушили, если не врут, и теперь надо новую собирать. А некому. Без базовых органиков типа нас с вами такое не построить. На Технотрек у них зуб, Технодрифт занят, Константиновка свободные ресурсы отправила на Юг. Что они там делают, не представляю, но тоже, наверное, не в носу ковыряют. Ну и всё.

— А мы? — расправил плечи Мавр. — А мы твою родину не спасем?

— Мы вроде как здесь нужны, нет? — поднял бровь Оба.

— Тоже верно.

На этой жизнеутверждающей ноте нам пришлось прерваться и пойти на семинар к Красину. Который, к счастью, проходил на соседнем этаже. Так что далеко идти не пришлось, и мы не опоздали.

В аудитории царило нездоровое оживление, потому что Красин уже начал изображать какую-то схему, с которой нам предстояло работать. Наверное. Или изучать. Или критиковать. Красин вечно подкидывал что-нибудь новенькое. Так-то он был неплохим преподом, у него я не засыпал.

В этот раз Красин превзошел сам себя. Семинар должен был начаться пятнадцать минут назад, а он все священнодействовал в презентационной зоне, выстраивая учебную конструкцию. И она подозрительно напоминала корпус стандартной библиотеки, и ячейки похожи, подумал я. Разве что свежих фильтров не хватает, но схема она и есть схема.

Ничего не происходило, и я отвлекся на чтение чата, куда неутомимый Форк сбрасывал новые экзерсисы вокруг современного искусства. Ах да, его же послали изучать культурные коннотации. Но он учел свой последний опыт и больше не давал никаких подписей под картинками. В лучшем случае спрашивал: «Ну как вам, а?»

В ответ поступали вежливые лайки, никто из нас не был силен в искусстве. Все-таки у Форка много общего с Больешем, может, ему тоже стоило бы податься в шоу-бизнес?

Наконец Красин закончил вывешивать в пространство светящуюся конструкцию и сообщил нам, что надо делать.

А требовалось ему ни много, ни мало, — создать контрольный контур универсального хранилища. Или, по крайней мере, идею.

Контрольный контур должен был обнимать хранилище со всех сторон и в автоматическом режиме снабжать управляющий центр информацией о новых угрозах. Замах был нешуточный. Красин на голубом глазу предположил, что новая генерация элементов будет способна самостоятельно видоизменяться. И вполне вероятен сценарий, что у нас в каждой ячейке скоро черти запляшут.

Как он себе это представляет? Каждый элемент, который мы сдаем в библиотеку, прошел все процедуры проверки, стабилен и не способен менять сам себя. Вот внутри системы уже возможны небольшие подстройки, но их контролируют на месте. Да не спятил ли он?

Я попытался определить по Красиновской лысине, что там у него самого в мозге делается, но не смог. А жаль. Было бы интересно.

Снаружи этот предполагаемый контур тоже должен был отслеживать все возможные риски, начиная от землетрясения и заканчивая атаками злонамеренных органиков.

Я заскучал. Ну что за херня. Какой-то вечный двигатель, только хранитель. Даже как задачку решать это не интересно, а тут еще и зачет не получить.

Первые ряды тоже забеспокоились: заволновались обожатели Красина. Боятся разочаровать свое светило, ха.

— Профессор! — обратилась к нему Варвара на правах любимой ученицы. — Но что, если мы не сможем предложить такого решения?

— Я буду рад и частичному. Но от тех, кого высоко ценит инкубатор, я жду большего! И требования к ним будут выше!

Это он кого имеет в виду? Нашу банду что ли? Почему опять мы?

Ворон тоже решил уточнить:

— А о ком конкретно речь? Есть ли лично у меня шансы решить вашу задачу? И есть ли у нее вообще решение?

— Шансы есть у каждого. Решения в данный момент нет и само по себе оно не появится, но именно для этого вы и нужны. Чтобы его найти!

— Уж не перекладываете ли вы на нас свою работу? — заподозрила неладное одна из близняшек. Кажется, это была Фа. Я уже начал их различать.

— Я учу вас мыслить стратегически! И не соглашаться на компромиссы. Мы — лучшее отделение органиков в стране, с нас и спрос больше. Ваш поток совмещает уникальные личные таланты с непревзойденным упорством, вам все карты в руки. Вы что, не хотите найти универсальное решение? Хотите до седых волос ваять сто миллионов заплаток? Дело ваше. Но я как преподаватель обязан предоставить вам шанс, — Красина разрывало от пафоса.

Звучало так хорошо, что у меня аж зубы свело. А кроме того, у меня появилось подозрение, что Фа нащупала какую-то больную точку. Не просто же так Красин дал нам эту работу.

— Вы можете подходить ко мне за консультацией в любое время. Если я не на лекциях, я здесь, в кабинете 203 на втором этаже. Совсем недалеко от входа.

Ага, ему это правда надо. Стал бы он иначе так всех к себе зазывать. Я все больше склонялся к мысли о том, что Фа права. Истина скрылась в норе, но хвост торчал наружу.

— Чтобы вам было проще, я призываю вас объединиться в команды. Команда может быть любого размера. Хотя я бы предложил ограничиться группами человек по пять-шесть.

Ну и славно, нас уже столько и есть.

Потом мы погрязли в обсуждении тактических подходов и разных мелочей, и я не заметил, как семинар закончился. Такую задачу стоило хотя бы слегка погрызть.

Пока мы шли назад в лабу, Хмарь недоуменно сказала нам, что вся эта штука слегка напоминает контур, над элементами которого Гелий поручил работать им с Софьей. Только она какая-то совсем адская. Но основная функция такая же — принимать сигналы изнутри и снаружи.

— Это подозрительно, — забеспокоился Оба. — Это жжж неспроста. Давай Гелия спросим.

— А давай! Когда увидим, конечно.

Нам повезло. Когда мы вошли в лабораторию, Гелий восседал во главе общего стола.

— Закончили учиться на сегодня? Вот и молодцы, — заявил он нам.

— Профессор, профессор, — загалдели мы. И с пятого на десятое изложили суть задания.

Профессор засиял ярче самовара и, улыбаясь втрое шире обычного, сказал:

— Друзья, прошу вас отнестись к этому заданию серьезно. Выдайте ему максимальный приоритет. Поразите Красина. Он этого заслуживает.

— Но… зачем? У нас полно других заданий, — удивилась Хмарь. — Или можно на базе того, что вы нам поручили?

— Потому что я вас прошу. Это важно. Можете делать на любой базе, и я помогу чем смогу, — Гелий внезапно стал серьезным, хотя в глазах у него мелькало что-то такое. Странное.