Брутфорс 5

Глава 16

Жизненный цикл! Жизненный цикл! Вот те нужные слова, которые сказал доктор. Он говорил про кота, но я точно вспомнил, что наша процедура называется так же — жизненный цикл органического элемента. Мне понадобился целый день, чтобы их вспомнить.

В них и надо было искать ключ к решению. Теперь я был в этом железобетонно уверен. Слова горели у меня в мозгу как заклинание. Осталось сверить свои подозрения с реальностью, мы же органики или где. И найти, где они не совпадают. Ведь не может быть все так просто.

Просто и не получилось. Первым делом логично было пойти в библиотеку, куда я и направился. Однако просидев там до вечера и красных глаз, я лишь продвинулся в важности каждого этапа, но так и не нашел обновленной процедуры цикла. Ну не может последняя версия быть двухлетней давности, не с нашим темпом катастрофы.

Тогда я прокрался в инкубатор, надеясь, что у нас есть свои источники. На входе мне круто повезло, я встретил Зиму, которая ускакивала куда-то пить кофе. У нее не было времени вникать в мой интерес, поэтому она ткнула пальцем в очередную секретную комнату для работы с нашими архивами и убежала. Вот такая срочность мне нравится! Не стала меня ни о чем спрашивать, мечта, а не коллега!

Комната оказалась шедевральной, мечта затворника. Маленький пенал с узким окном и высоким столом, похожим на барную стойку, и такой же барный стул. А на стене закреплены аж три экрана, чтоб у меня глаза совсем выпали. Но мне все равно понравилось. Я уселся на стул и включил систему. Система оказалась с мозгами и сразу поздоровалась со мной полным именем. Ну и правильно, если она и так знает, кто к ней пришел, чего ей какие-то карточки совать.

А забавно, как много в инкубаторе помещений, рассчитанных строго на одного. Если бы зашел кто-то еще, ему пришлось бы стоять в дверях.

Наши архивы оказались лучше библиотечных. По крайней мере, я понял, как устроен процесс планирования наших работ, и внезапные развороты Гелия уже перестали казаться такими внезапными. Более того, в нашем загашнике нашлась версия цикла поновее — майская, за прошлый год.

Все равно я был уверен, что надо продолжать копать. И через час удача мне улыбнулась.

Я не смог найти последнюю версию, потому что она еще не была утверждена. И существовала с пометкой «драфт» в папке «Документы в работе». Но, похоже, эта процедура применялась вовсю. Разница с предыдущей версией была всего в одном пункте: профилактическая очистка памяти нелицензированных элементов даже в тестовом цикле. Так-то вполне логичное действие — любой нелицензированный элемент потенциально опасен, и надо как можно скорее его обезвредить. Не то чтобы лицензированные элементы были безопасны, их тоже можно было поломать, но все-таки.

А что мы делали всю прошлую неделю, если вспомнить? Мы пихали нелицензированные элементы в тестовую конструкцию. Вот они и теряли разум, не дожидаясь конца тестового цикла.

Хотя, стоп! А как мы работали раньше?

Я вскопал еще одну папку с процедурами и вычитал, что мы так работали всегда. При сомнениях в оптимальности конструкции отдавали на тест нелицензированный элемент, чтобы довести его до ума на месте, и уже потом заводить в библиотеку как положено.

Но так было до того, как ребята поставили внешний фильтр! Который сейчас изо всех сил шарашит по временному внутреннему. Итого, что? Итого надо или лицензировать каждую фиготень, которую мы отдаем в работу, или вывести весь тест в полностью автономный режим.

А это вообще возможно? Я вызвал виртуальную клавиатуру из браслета и отстучал сообщение Слону.

Риц: Привет! Скажи, а можно отключить внешний контроль в вашем зале? Чтобы провести наш тест в автономном режиме?

Слон: Нет, нельзя. А зачем тебе это? Свободы захотел? Хрен тебе

Риц: Я понял, почему у нас обнуляются базовые ячейки в фильтре. Их гасит ваш внешний контур как опасные. Они нелицензированные

Слон: Ты шутишь? Как нелицензированные?

Риц: Ну так. Нам же надо было быстро. Поэтому все последние версии шли с колес

Слон: Блин, мне даже в голову не пришло. А я еще радовался, как быстро вы нам мечете варианты

Риц: Ага. Как икру. Но еще я узнал, что мы делали так всегда

Слон: Да, наверное. Но сейчас-то другая ситуация. Ад какой-то. А мы и не проверили, нам тут всю башку проели контролем, я думал, вам тоже

Риц: Ну извини

Слон: Ненавижу вас, ребят

Риц: Что будем делать?

Слон: А типа есть варианты?

Риц: Есть. Или уходим с радаров и тестируем сами у себя, или лицензируем самые перспективные вещи, и после этого — к вам

Слон: Не сможем мы уйти с радаров. Нас порвут. Отправляйте на лицензирование. Самую первую версию в первую очередь, я в нее верю

Риц: Понял, принял

Я попытался достучаться до кого-нибудь из начальства, чтобы осуществить задуманное, но никого не нашел. Воскресенье, все правильно делают. Пошлялся по коридорам, заглядывая в лабы, но везде было пусто. Ну хоть кто-нибудь есть живой? Можно было бы отложить до понедельника, но мне тупо не хотелось. А вдруг сегодня дадут лицензию? Тогда я сразу все сгружу Слону и буду двойной молодец.

Так я добрел до Трилобитской лаборатории, где я до недавнего времени работал. Как бы мне не было противно, здесь можно было рассчитывать найти Шведа. Я взял себя в руки и постучал.

Мне открыли, и я вошел. Да, точно, Вселенная исполняет желания всех живых существ. На столе сидел Швед, болтал ногами, подкидывал в руке зеленый шар и смотрел в окно. Вернее, сейчас на меня, но до этого стопудово в окно. Перед окном разворачивалась битва двух ворон: они объясняли друг другу, кто главный и будет спать на этой ветке.

Больше в комнате никого не было. Удивительно, что я и его-то застал, других дураков сидеть в инкубаторе не было.

— Привет, — помялся на пороге я.

— Привет, чего пришел? — отозвался Швед и хитро прищурился.

Он подбросил шар и снова его поймал. Шар мигнул голубым и снова стал зеленым. Я уже слышал про такую штуку, последняя разработка в деле прокачки органических каналов. Ее, правда, больше ругали, чем хвалили, но сам я ее в руках еще ни разу не держал.

— Ну и как? — кивнул я головой на шар. — Действует?

— Трудно сказать, — Швед покрутил шар в руках и кинул мне. — Я вчера только купил, первые два дня не рекомендуют больше двадцати минут в руках держать. Да и потом не больше часа в день.

Я сжал шар в руке. Шар приятно покалывал пальцы. Я сжал сильнее, шар пропустил голубую фазу и сразу загорелся фиолетовым.

— Он для чего вообще?

— Продается как средство прокачки каналов, но, я думаю, это какая-то побочная продукция реабилитаторов. Я вполне могу представить, как она может выманить наружу забитые каналы. По прямому назначению требуется редко, вот решили зайти на широкую публику. Тем более, элементная органика нынче в моде. Слышал, про нас игру сделали?

— Ты про «Органариум»? Даже играл, — вспомнил я.

— Не, другая. «Органариум» про системщиков. Именно про нас.

— Тогда не слышал. Как называется?

— «Элементариум», естественно.

— Хех, логично, — согласился я.

— Всё, не мучай шар, он у тебя уже весь красный. Сообщает тебе, между прочим, что каналы твои в порядке и готовы к свершениям. Чего хотел-то? Не на шар же ты пришел смотреть.

— Пришел спросить, есть ли у тебя право отправлять элементы на лицензирование.

Я кинул ему шар обратно. Швед поймал его и сжал, добившись розового оттенка.

— Знаешь же, что есть.

— Тогда отправь мои, пожалуйста. Очень надо, — я призвал на помощь всю вежливость.

— Приполз, значит, — ехидно заметил Швед, прокручивая шар между ладоней.

Тут я вспомнил, как в таких случаях ведет себя Баклан и мысленно надел его шкурку.

— На коленях умоляю! — завыл я. — Не оставь нас милостью своей!. Во имя добра и прогресса прошу, о, Швед, величайший органик Севера! Только ты можешь спасти нас! Мы сирые и убогие, пораженные в правах на всем пространстве органической реальности, не по чину нам на лицензирование подавать. А время бежит-не ждет, бьем челом и в пол, и оземь!

Я забыл, что такое чело и можно ли им технически оземь, но мне показалось, что оно подойдет. И сложиться почти пополам я тоже смог. Я еще рукой махнул широким жестом для верности. Должно было зрелищно получиться. Самому понравилось.

Швед аж подавился от такого перфоманса.

— Ымк…умк… Не знаю, кого ты сейчас изобразил, но представление зачетное! Подход засчитан! Чего тебе надо лицензировать и почему такая спешка? Показывай! Почему до понедельника не подождать?

Раз началось дело, можно было уже прекращать придуриваться, и я коротко изложил суть проблемы. Что для сборки нам надо отдать системщикам лицензированные элементы. Но чтобы они при этом не ушли в оборот, потому что они по сути сырые и в любом случае будут дорабатываться. А нелицензированные отдать никак невозможно, потому что усиленный внешний контур бдит. И они обнуляются быстрее поросячьего визга.

— Понял, — задумчиво посмотрел на меня Швед. — Вот, значит, для кого ввели временное лицензирование. Так что их есть у меня. Гляди!

Швед слез со стола, подошел к своему планшету, валяющемуся на соседнем столе и ткнул в него.

— На прошлой неделе ввели временное лицензирование. Так сказать промежуточная стадия. Это ровно то, что тебе надо, потому что на ней элементу дается ограниченный срок жизни при тестировании.

Я хмыкнул.

— Не настолько ограниченный, как ты думаешь. Там пара часов. Они рассчитывают, что тебе этого времени хватит, и ты все это время будешь на элемент во все глаза смотреть, и он не успеет ничего разнести, если что-то пошло не так. Более того, в связи с нашей плачевной ситуацией Министерство завело отдел под временное лицензирование, и он работает круглосуточно. Они реагируют не мгновенно, но достаточно быстро.

— Звучит неплохо. Отправишь наши? Мне хотя бы пару штук, чтобы системщикам было с чем работать завтра.

— А мы проверим, не дали ли тебе случайно права на такую отправку?

Швед еще потыкал и на экран вывалился список людей с правом отправки. Вот же красота, я там есть! И все наши есть! Кроме Софьи.

— Смотри, ты тут есть, иди и сам отправляй. Гелий, видимо, успел внести тебя в этот список.

— А сказать не успел!

— Кто ж знал, что понадобится. Между прочим, это лучше, чем наоборот. Так что вали и делай свою работу сам.

— Швед, спасибо! — я с чувством пожал ему руку и пошел в нашу лабу.

А ничего такой Швед, с ним можно иметь дело.

Отправка, конечно, оказалась не таким простым делом, как ожидалось. Для начала мне пришлось поискать в нашем интерфейсе отправку именно на временную лицензию. Блок отправки на постоянную у меня даже не открылся.

Потом я заполнил длинную анкету с обоснованием, зачем мне нужна именно временная лицензия и почему я смею нагружать работой контролирующие органы. «Пишут тут всякие», прямо-таки вопила анкета.

Я состряпал прочувствованное объяснение, ориентируясь на максимальный размер окна. Чем больше букв — тем лучше! И отправил две версии нашего элемента в дежурный отдел Министерства: самую первую и апгрейд от Мавровской. Зря мы что ли его щетки в оболочки упаковывали. И сел ждать ответа перед экраном.

Торчать в инкубаторе без дела было глупо, потому что так быстро никто мне ничего не утвердит, но у меня все равно никаких других планов не было. День и так пропал. Солнце уже садилось, я всё пропустил, домашку не сделал, и даже с друзьями не потусил. На остаток вечера у меня было мало надежды, если только Макс приедет пораньше. Иногда он так делал. И привозил что-нибудь вкусное.

Я немного приободрился, вспоминая плюшки с корицей, которые Макс привез в прошлый раз. Жаль, что они быстро кончились. Эх, не вовремя тогда на кухню явился Питон с Анеуш. А Баклан! Куда в него только влезает.

И тут я услышал звук такой плотности, на который можно было бы прилечь, если б было такое желание. Судя по интонации, тот, кто издавал этот звук, был очень сердит и ругался, но слов я разобрать не мог. В голосе чувствовалась прямо-таки хтоническая сила, и мне стало интересно, кто ж это такой и что происходит.

Я вышел в коридор и обнаружил картину маслом. Слева от входа стояли Хмарь и Софья, а справа — два сотрудника службы благоустройства с выпученными глазами. Эти замечательные звуки издавала… Хмарь! Полностью оправдывая свое имя: она была по-настоящему зла, и даже волосы у нее на голове шевелились в такт отповеди, которую она обрушивала на несчастных сотрудников.

Здесь, в коридоре, уже было понятно, на что она ругается. Сотрудники попытались привлечь Софью к переносу мебели, потому что им показалось, что она справится лучше них. И ладно бы только это. Когда Хмарь им возразила, что у Софьи другие задачи, те небрежно отмахнулись от нее со словами «иди, девочка, не до тебя тут».

Кто ж знал, что она может так орать! Сотрудники уже не хотели разбираться, есть ли у Хмари право распоряжаться андроидом, или наоборот, они ничегошеньки не хотели, если только провалиться на нижний этаж и больше никогда не встречаться с этой ужасной командой.

Софья задумчиво мигала глазами, кажется, у нее тоже шел какой-то внутренний конфликт. Но об этом можно было спросить позже.

Тут Хмарь заметила меня и заулыбалась, моментально сменив модуль общения. Сотрудники воспользовались паузой, подхватили свою тумбочку и рванули к выходу из коридора, не прощаясь.

— Я все стеснялся спросить, почему тебя зовут Хмарь. Теперь понятно. Я впечатлен!

— Да ну тебя, — засмеялась Хмарь. — Я же Мария. Хмарь — просто мое собственное имя спрятанное внутри, его там надо найти. Личный ребус.

— Не согласен, — мотнул головой я. — Ты полностью соответствуешь безо всяких ребусов. На меня так не ори, ладно? А то могу умереть от разрыва сердца.

— Сейчас же не умер!

— Ну так ты не на меня орала. Но это великолепно! Реально! Ты вокалом занималась?

— Немножко…

— Офигенно, правда.

— Ладно, раз все разбежались, скажи, а ты что тут делаешь? Я зашла буквально на минуту, хотела забрать кое-что, и вижу, тут Софья мебель грузит. Меня чуть удар не хватил. Представляешь, эти ироды увели ее из инженерного корпуса, даже Гиги ничего не сказали. Типа вижу технику — приставляю к делу!

— А я борол бюрократию.

— И как? — Хмарь наклонила голову к плечу. Волосы ее успокоились и уже не так бешено торчали в разные стороны.

— Не знаю пока. Зато нашел, почему наши элементы в руках системщиков все время обнулялись.

— Круто! Покажешь?

Пока я ходил проверять ответ из Министерства (он пришел! нам все одобрили! быстро ребята работают), пока пересылал системщикам оба элемента, пока пересказывал Хмари всю историю, пока мы отвели Софью назад в общежитие, чтобы ее не захапали никакие оптимизаторы, совсем стемнело.

Я так и не понял, сложной логики подчинения Софьи, кажется, она вовсе не должна была идти на поводу у благоустройщиков. Но почему-то пошла. При этом на прямой вопрос «нравится ли ей носить мебель», ответила отрицательно. Андроиды такие же загадочные, как и женщины.

Когда мы вышли из инкубатора, до конца ужина в столовой оставалось пятнадцать минут. А я еще и обед пропустил. Грустно. Но мчаться уже никуда не хотелось.

— Слушай, — потянул я прядку ее непослушных волос. Прядка прыгнула обратно, как только я ее отпустил. — Так неохота никуда бежать уже. Может… пойдем куда-нибудь?

— Пойдем, — прижалась она к моему плечу. — Куда?

— Найдем чего-нибудь, — потянулся я к браслету, чтоб найти чего-нибудь уютное поблизости. — А я тебе еще про кота не рассказал!

Считать этот день пропащим было никак нельзя!